Нелинованный блокнот

      Река, которая, казалось, почти иссохла, вдруг наполнилась водой. И вдыхаемый воздух стал чище и намного приятнее. Вону словно заново учил меня ходить. Во-первых, парень (как не стыдно) научил меня готовить; во-вторых, мы начали учить друг друга родным языкам. Еще мы вместе убирались по воскресеньям, ходили на прогулки в парк, занимались волонтерством, помогали старикам в доме престарелых и детям в детских домах, иногда подменяли нашего дворника, иногда считали звезды, лежа на крыше, иногда бегали по городу, ища кексы без изюма, иногда пекли сами кексы с изюмом, иногда ездили на метро без билетов, изредка читали книги вслух и почти всегда держали друг друга за руки, чтобы не упасть. Но каждый, кто учится ходить, однажды понимает, что умеет и без ходунков, выкидывает их. Вону решил сам себя выкинуть, увидев, что я могу ходить в этом мире без него.       Однажды в солнечное утро, которое всегда таковым было рядом с Вону, я проснулась и почувствовала, что солнце светит сегодня не для меня. Все вещи его были на месте, но самого его – ни в одной из них. Я не знала, что вдруг случилось, но чувствовала, что это для моего и только для моего блага он оставил меня. По-другому этот парень не умел. Может, мне стоило научиться жить без него. Потому я просто оставила полную вещей, но не жизни, квартиру и ушла.       Я не знала, жив ли Вону. Возможность того, что где-то сейчас ходит человек с его сердцем, делала меня более счастливой, чем то, если ему просто плохо сейчас. Клянусь, я пару раз видела его в толпе и верила в свою самую последнюю иллюзию. Наведываясь на могилу Джонхана, я часто искала и его могилу. Не находила – и жила еще один день с благодарностью. Прошло много времени, но я еще искала его в толпе, а вместе с тем начала замечать что-то такое, чего раньше для меня не существовало. И все это «что-то» было прекрасным. Потому что прекрасной была я, для самой себя. Чувствовала себя нужной и верила словам людей, которые называли меня полезной (если убрать все эпитеты и патетику). Пока ничего другого не требовалось. По пути из дома престарелых я всегда спускалась к реке Хан в том месте, где мы с Вону проводили раньше время. Я села у воды, пощурилась от яркого солнца и достала телефон, чтобы просмотреть сообщение. Это написали из детские сада, где я изредка помогаю: «Завтра в 9 часов требуется твоя помощь». Я кивнула самой себе и улыбнулась своему отражению в воде. Рядом с собой в воде, я увидела размытый силуэт человека. Слегка вздрогнула, наконец, осознав, что все это время рядом кто-то сидел. — Что-то хорошее случилось? — заговорил он. — С чего вы взяли?       Человек не поднимал головы, но я до содрогания в сердечных клапанах была уверена, что голос этот знаю. — Ты улыбаешься. — Улыбка — не всегда признак радости, — процитировала я слова одного друга по переписке. — Но ничего особенного не случилось. — Может-таки поделишься? — Вы, милый незнакомец, не поймете. Обычно сон с человеком, по которому скучаешь, приносит разочарование, но мне – надежду. — Думаю, я понимаю. — Будьте счастливы, — кивнула я и неуверенно побежала по ступенькам наверх, все дальше от незнакомца. Только добежав до верха, я смогла проанализировать все то, что сейчас случилось. И когда рядом с образом услышанного только что голоса в голове рядом возник образ Вону, я поняла с кем только что, возможно, говорила. Но, к моему сожалению, обернувшись, я никого не обнаружила на том месте. Был ли это Вону? Не думаю, что хочу это знать. Слезы были готовы пролиться, но я смахнула их и беззвучно рассмеялась. Стало быть, та самая встреча совсем близко. Когда-нибудь, когда мы оба будем готовы. А пока я, храня свою огромную любовь, буду по кусочку отдавать ее людям вокруг. Когда от горящего чувства останется совсем малость, так, что едва самой хватит, чтоб согреться, в один холодный зимний вечер, меня вновь навестит мой «тот самый» и согреет мои ледяные руки, которые будут писать в неразлинованный блокнот о том, как сильно я скучаю, несмотря на то, что его сердце всегда со мной.

flashback on.

— Зачем так упорно стараться помогать всем, Вону? — Так само собой выходит, — он пожимает плечами. — Я имею в виду, ты уже помог сегодня старушке перейти дорогу, почему не пройти мимо второй старушки? — Один хороший поступок не делает никого хорошим. Да и «делать добро» – это не обязанность, а состояние души. — Наверное, у меня нет души. — У всех есть, — усмехается Вону.       А я громко и досадно вздыхаю. — Хочу стереть себе память, чтобы начать заново, чтобы не помнить всех своих ошибок. — Ты можешь вырвать первые неудавшиеся листы, чтобы начать блокнот заново, но никогда не выкидывай их, иначе блокнот заново ты никогда не начнешь.

flashback off.

      Я чувствую, как поднимаюсь. Это больно, потому что «кости растут вперед и разрывают кожу», но боль не вечна. И каждый день, пристыженная, но с улыбкой вспоминая те глупости, что жили годами в моей голове, я понимала, что кое-кто подарил мне целый мир, а не просто осознание своей иллюзии.       Маленький пушистый друг по имени Джонхан обтерся о мою ногу и прилег на полу рядом. Звонкое и милое напоминание о «том самом», скорее всего, и его подарок. Моего малыша Джонхана я обнаружила как-то под дверью на свой День Рождения, тогда-то я и поняла, что Вону все еще рядом, все еще помнит обо мне и скоро вернется. С трепетом сердца и прочих органов я встречала каждый день, надеясь, что именно он принесет мне радость от главной встречи в моей новой жизни.       Раздался звонок в дверь, и мне пришлось оторваться от снежного пейзажа за окном. Кому приспичило беспокоить меня в одиннадцать-то вечера? Я в последние секунды отправила посыл с надеждой сквозь дверь, но это не помогло. За ней стоял пожилой сосед в руках с журналом, который я выписывала. Сверля меня раздраженным взглядом, он кинул мне в ноги макулатуру, гаркнув что-то про «наши ящики снова перепутали». Я закрыла за ним дверь и собиралась вернуться к созерцанию снежных волн, не поднимая журнала, но сосед постучал в дверь повторно. Уже намного сильнее, так что Джонхан услышал звук и прибежал с тявканьем ко мне.       Я открыла дверь и пару секунд разочарованно смотрела на соседа, пока не поняла, что фигура совсем не принадлежала старику. Это был Вону. В пальто, на котором почти растаяли все снежинки. Улыбался, смыкая губы каждый раз, когда на них со лба стекали капли. Я простояла еще, наблюдая за тем, кто долгое время приходил ко мне только во снах. А затем я кинулась к нему, сжав так крепко, как ни мечтала все это время. Вону обнял меня в ответ, поднял за талию и завел нас в квартиру. Только тогда я отпустила его. — Я скучал, Мюи Мина.       Я едва успела открыть рот, как под нашими ногами раздался веселый лай Хана, который кидался на ногу Вону, строя из себя спартанца. Парень посмотрел вниз, сделал комплимент тому, как подрос щенок, а затем зафиксировал свой взор на мне. Мне стало неловко где-то после минуты, и я удалилась, чтобы принести полотенце. С лица моего не сходила улыбка, пока я пыталась промочить тканью влажные волосы Вону. Я снова почувствовала невероятный прилив сил и приятное щемление в груди. Какое счастье, что он снова рядом. Так близко-близко.       Вону надломленно улыбнулся, а затем сел на пол, вытянул ноги и, оперевшись спиной на обувную тумбочку, прикрыл глаза, замолк. Я не поняла, к чему это, пару раз перепрыгнула через него, с разных сторон мельтеша над ним. Он вдруг схватил меня за руку и потащил на себя, так, что мне, чтобы не разбиться, пришлось сесть ему на ноги, подогнув свои под себя, лицом к его лицу. Я подалась вперед, думая, что, возможно, ему было необходимо некоторое количество объятий, но это было не так. Ему нужно было много объятий. Он притянул меня к себе и крепко прижал к груди. — Мне так сильно тебя не хватало. — Мне тоже. — Нет, ты не поняла. Ты мне очень была нужна. Ты не можешь видеть моих слез из-за их схожести с каплями растаявшего снега, но я правда очень скучал. — Миссис Юн ведь не..? — Молчи, пожалуйста. Давай просто посидим. — Хорошо, Вону-щи, — я услышала его странный голос и затихла.       Кажется, он правда плакал, но я не могла видеть его лица. Но не смотря на это, улыбка по-прежнему не сползала с моего лица. Вону рядом, и я смогу утереть его слезы, как когда-то он утер мои.       Все мы падаем, потому что мы – люди, не боги, только созданы ими. И нас не должно волновать зачем нам что-то послано и за что, потому что мы просто должны идти вперед. Даже если нам кажется, что кто-то наверху сидит, наблюдает и смеется, мы должны верить, что в конце посмеемся мы, если только поднимется. Все мы падаем, и только от нас зависит, как скоро мы поднимемся. Ты можешь остаться лежать и ныть о том, как больно падать, пока кто-то уже встал и давно забыл об ушибах. Но когда ты решишь тоже подняться наконец, может быть поздно. Вокруг никого не останется, все уйдут вперед. Поэтому цени тех, кто пытается тебе помочь. Цени и помогай им. И если ты чувствуешь разочарование от того, что счастье быстро кончается, почувствуй и радость от осознания того, что кончается и боль с горем. Кончается все. И мы. Но пока мы существует, мы должны писать историю своей жизни, писать бестселлер для нас самих. Писать на неразлинованных страницах, потому что так интереснее.       И нет тени там, где не светит солнце.