Глава 4. Мои страдания - твои потери.
15 октября 2017 г. в 12:35
Примечания:
Я больше года не делала продолжения к этому фанфу, и поставила его в статус "Заморожен". Пожалуй, на тот момент в моей голове не могли уложится какие-то детали. Сейчас они тоже не улеглись, но что-то да проясняется.
Я решила, что новая глава будет полностью посвящена Лисанне и Стингу. Надеюсь, что, вы поймёте хоть немного их странные взаимоотношения, на счёт которых есть своя причина.
Буду рада вашему мнению на счёт этой главы, и всего общего в целом :)
Алая пустыня — место обитания самого что ни на есть агрессивного, дикого, воинственного, необузданного и изобилующего самыми различными видами богатств народа. Согласно преданиям, ступивший на земли Алой пустыни путник больше никогда не увидит ни её начала, ни её конца. Это место погибели любого, ведь благоволит землям сам Велиар, считая их своей собственной кроваво-красной жемчужиной.
Тхал — могучая крепость, восстающая из песка, возвышающаяся в небо на сотни километров и также распростёртая в самом центре Алой пустыни, построенная на костях всевозможных тварей, охраняемая десятитысячной армией демонов и вечно правящей династией Скарлет. Нигде вы не найдёте места надёжней для заточения того, кого желаете скрыть ото всех.
Одна камера сменялась другой, и так каждый день, а может быть и ночь… Она уже не знает. Солнечным лучам ни за что не добраться до самых низов темницы.
Её купили в тот же день, а может через два или пять, десять, пятнадцать. Да и какая разница, когда счёт дней не имеет уже никакого смысла, а покинутые силы возвращаются слишком медленно. Здесь к ней относились лучше, чем в той злосчастной клетке, проявляли хоть какое-то едва видимое уважение, но и это не имеет смысла, когда свободы всё равно нет и не будет.
— Глупый… Какой же глупый ты всё-таки ангел, Самуэль! — тихо шептал Велиар, очерчивая пальцами черты её лица, пока она безмятежно спит.
Он и подумать не мог, что найти её снова будет одновременно так легко и так сложно. Она находилась в его владениях, на его земле, в его чёртовом небольшом торговом городке, населённом чертями. Проклятые черти ведь глупые твари, способные продать всё, что только не так лежит.
За всеми поисками больше всего повеселила Лилит, сделав такой необдуманный и дерзкий шаг. Как же безрассудно глупо было засылать в его земли жалких суккубов да инкубов, способных разве что соблазнять безвольных людей, да и не более того. Даже его глупые черти будут большей угрозой, чем они. Лилит пока что временно лишена своих былых сил, а значит и подпитывать мощь зверушек некому.
Змея-искусительница… Верная как собака приспешница Герцогини и, пожалуй, её единственная хорошая зверушка, от которой был более-менее какой-то толк. И та канула в лету… Подумать только… Та, что сотворила своими собственными ручонками грехопадение, пала от собственных рук.
Уголки губ Герцога едва заметно приподнялись. Каждый копает себе свою могилу сам, в том числе и он.
Безмятежный сон ангела нарушило какое-то давно забытое воспоминание, и на её лице пролегли едва заметные морщинки.
Он уже давно забрал её из клетки, но не имел ни малейшего желания отпускать. Глупый ангел даст ему ответ рано или поздно, а пока она побудет под его властью и в его заточении. Ни один умалишенный не сунет своего носа в крепость Тхал, если только не ищет смерти. Лисанна же её не искала, ибо когда-нибудь она сама найдёт её.
Похоже, забытое воспоминание снова кануло в лету памяти, заменяя его ещё на одно более приятное. Лицо снова приняло умиротворенный вид. Она так чиста и так прекрасна. От неё идёт невидимый свет и тепло, что ранят его, но не как прежде. Это даже не раны, простые царапинки.
Он мимолётно целует её в лоб и растворяется в темноте.
Велиар ненавидит Самуэль всеми фибрами того, что в нём осталось. Он хочет чувствовать её боль, её терзания, её страдания. Но, кажется, противоречит сам себе.
Герцог думает, что она не почувствует его присутствия, когда проснётся. Она же уже знает, что он был здесь, слишком близко расположившись к ней, дав одной душе дотянуться до слишком слабых отголосков другой».
А время всё идёт, и оно не стоит на месте. Ещё одна камера. Такая же, как и все остальные: место для сна, стол, на котором стоит чернильница с пером и лист бумаги.
Ласанна знает, что от неё требуется. Если он этого так хочет, то пусть получает! Её он не сломает, но и других она не даст сломать заместо себя.
Страдания её души окупятся ему слишком большими потерями.
«Я не была покорена или сломлена тобой. В моих руках было всё — могущество, сила, власть, титул, те, кто пойдут за мной до конца. Я была холодна и непоколебима. Мой создатель любил меня так же, как и всех остальных моих братьев и сестёр, однако лишь меня наделил даром, способным противостоять его собственному солнцу.
На фоне своих великих и могущественных братьев и сестры я казалась слишком хрупкой, слишком беззащитной, слишком ранимой… Я была словно маленькая белая снежинка, на которую попади хоть самый маленький и блёклый лучик солнца, как она растает.
Я являюсь противоречием даже себе… но что мне остаётся делать, кроме как дожидаться своего часа здесь — в клетке, сотворённой тобой, из которой нет выхода? Вспоминать былые благие деяния, грехи, падение и триумфальное восхождение. И быть может молиться о том, чтобы Ад стал местом погибели моей израненной души, которая скорбит, пылает, ноет, но не сожалеет. Душа всего лишь кровоточит и молит о прощении, которого так и не заслужила.
Моё время давно истекло, но вечность всё ещё со мной, и яд не моя погибель, и ты это знаешь.…
Лишь точно в срок придёт мой час,
С согласным «Да!» уйду я в вечность…»