Дурдом. Спасение утопающих

Тэк-тэк-тэк — Хиенна отстукивала Сиерру-Неваду* по носовой фигуре Блу Бэби. Уголки губ растягивала абсолютно глупая и такая же счастливая улыбка. Моря было слишком много, оно распирало грудь, рвалось изнутри, каждый раз только при встрече с Тиэнжел. Хватало одного взгляда, иногда даже просто напоминания и внутри, внутри становилось слишком много всего. Переполнено, а выхода нет и не будет, потому что захлестнет цунами, а природных катастроф такого масштаба никому не пережить. С Тиэнжел было по-другому. Каждая такая волна желанна и сладка, и Ти перехватывает стихию голыми руками, превращает ее в самый настоящий шторм, циклон, ураган, — и становится оком бури, сердцевиной чужой души. На деле Ти прозаично варила кофе, купленный с молоком и сахаром на ближайшем островке, напевала схваченную где-то в пути балладу о бестолковом рыбаке и его дырявой лодке и подтанцовывала еще неверными заплетающимися ногами. На непритязательный вкус Хиенны, это было как минимум мило. В последнее время стало легче дышать, словно интуитивное напряжение, терзающее Джео последние дни, отступило. Кажется, ее маленькие доблестные накама разобрались со всеми выпавшими им на долю трудностями и теперь пребывали в некотором подобии безопасности, если это слово было применимо к Новому миру. Уолке разлила напиток по экстремально большим кружкам, насыпала сверху корицы, мускатного ореха, гвоздики и себе — черного перца, долила в свою кружку рома и взобралась на нос, к Хиенне. — Мечтала об этом еще с первой встречи с Блэк Мариной, — пробормотала она, протягивая Джео ее порцию и отхлебывая из своей. — Кайф. Хиенна прикрыла глаза, тоже отпила, а потом вспомнила, кажется, совсем недавний инцидент с кофе у себя и ухмыльнулась. Было хорошо. — Знаешь, я не хочу на Хидори, — внезапно сказала Ти тоном «я знаю, что несу херню, но ты меня не переубедишь». — Я чертовски засиделась, и мне просто хочется немного почувствовать себя живой. Натворить чего-нибудь безумного, показать придуркам в Дозоре, так легко поверившим в мою кончину, что я жива, запустить авантюру, от которой у Рейли волосы в очередной раз встанут дыбом. Я знаю, что это безответственно, — перебила Уолке Хи, уже открывшую рот, чтобы что-то ответить, — но поделать ничего не могу. Вот. Теперь лицо Ти достигло стадии «режьте меня, но я от своего не отступлю». Хи знала все эти моменты наизусть, и дальше должно было последовать бурное молчание, полное эмоций настолько, что хоть уши зажимай, а потом Ти с непроницаемым лицом сказала бы, что пошутила, и выложила бы крайне рациональный план дальнейших действий. — А как же Юза и Ар? И Рэн? — спросила Джео, сама от себя не ожидая такого уровня сознательности. Наверное, смерть Роджера все-таки надломила в ней что-то важное, полное детской непосредственности и безостановочного безумства. — Ладно Джей, он не маленький. Но с остальными надо что-то делать. — Ну Хи, ну мы же совсем чуть-чуть, — заныла Ти, и у Хи глаза из орбит почти вылезли. Кажется, Уолке решила отступить от своего классического плана, раздолбав остатки здравомыслия в своем условно посмертии. — Ну только маленькое приключеньице, крохотное. Я же не собираюсь прямо сейчас свергать Мировое правительство. — Конечно, это все меняет, — иронично расхохоталась Джео. — Идет, — кивнула она, залпом допивая кофе и вскакивая на ноги. — В конце концов, эти лоботрясы уже не маленькие, а душевное здоровье старпома — это вам не хухры-мухры! — Ура! — победно вскинула кулак вверх Ти, не удержала равновесие и полетела в море, Хиенна едва успела ее подхватить и в панике прижала к себе. — Вот просто не смей так больше делать, ясно тебе? — сдавленно просипела Джео, унимая сердце. Ти расхохоталась, словно действительно была бессмертной, ловко вывернулась из объятий и спрыгнула на палубу, успев чмокнуть Хи в щеку. — Ну ты же все равно меня поймаешь, да? На это ответить было нечего. Хиенна отлично знала и понимала все эти порывы души — ее обычное состояние же. Делать то, что хочется, творить разномастную фигню. Ни в чем себе не отказывать. Правда, это работало только при условии, что ты всегда настоящая, что у тебя есть причина быть, как для Хиенны — накама. И обратная сторона души — Тиэнжел. Жизнь — момент. Жизнь — секунда. Особенно когда ты пират, когда ты в море, когда ты на Гранд Лайн. И все вокруг изменчиво, недолговечно. И суша твоя — сердце, корабль и накама. Швартовых будто и не было никогда, так что стоит на линии горизонта зыбким миражом проявиться приключению, дороги назад уже нет. Какой бы ветер ни дул, он всегда в паруса. Осталось только соорудить этот самый ветер, стать им и дуть сразу во все стороны, в общем, придумать приключение. — Что бы такого выдумать? Надо что-нибудь супер-эффектное. Чтобы Ред Лайн вздрогнул. — Отмудохать каких-нибудь дозорных. — Отмудошить дозорных это как-то банально и скучно. Что за топорная игра? Чуть что — сразу бить дозорных. — Хотя есть вариант, что это сработает пусковым триггером, как обычно и случается. И запустит череду очень интересных событий. — Еще можно пойти, опять же, в клише, которое пока не очень заезжено, найти остров под каким-нибудь тираном и освободить его.  — Кого именно, остров или тирана? — А что попадется, то и освободим. Остров от тирана, тирана от острова. — Логично. — Может, тогда что первое попадется, тем и займемся? Херня нас сама найдет, нэ? — Ага. Вооон там на горизонте корабль. — Вот и зашибись.

***

Конго Агон, с тех пор как упустил Хиенну возле самых стен Импел-Дауна, идею нагнать Дьявольский дуэт не оставил. На какую-то краткую неделю он их упустил, а потом возле самого перехода в Новый мир, где Агон крутился, пытаясь найти хоть крупицу информации, в один пасмурный туманный день мимо Конго пронеслась на невероятной скорости какая-то девчонка, напевая себе под нос что-то вроде «Сейчас мы будем кушать, сейчас мы всех покормим». Судя по скорости, территориальным признакам и уровню безбашенности, ошибки быть не могло — Агону посчастливилось найти Хиенну Ди Джео ее в высшей степени безумной персоной. Дьявольские направлялись в Новый Мир. Потом последовало полное курьезов и неожиданных препятствий преследование Дуэта без каких бы то ни было наводок, на голом чутье и логике. Агон быстро понял, что они почему-то держались границы с западным Калм Белт, а по необходимости за какими-то особенными штуками гоняли на доске — всегда только Хиенна, Тиэнжел в этом почему-то не участвовала. Зная Дьявольских, причина могла быть практически любой, начиная с отсутствия настроения, заканчивая прозаичной боязнью высоты. Хотя в последнее верилось с трудом, в отличии от первого. Учитывая траекторию движения дьявольских — Калм Белт, — их сложно было потерять из вида. Агон понятия не имел, какая муха их клюнула, что девушки держались крайне непостоянной, полной опасных чудовищ и противоречивых течений на границе местности, но отчасти был им благодарен: задача по преследованию оказалась максимально простой. Граница Калм Белта — всегда видна. Потеряется разве что идиот — вроде Хирумовского Жирдяя. Встреча века, тем не менее, все время откладывалась. Какую бы скорость не развивал Агон, догнать Дьявольских он не мог — то ли им в паруса дули какие-то принципиально иные ветра, то реактивное пламя их задниц прокладывало им путь, но факт оставался фактом — скорость дьявольские развивали невероятную. Может, это все было частью их славы, частью того, за что их так боялись и за что их знали.

***

— Тебе не кажется, что за нами следит какой-то фрик? — спросила как-то вечером Хиенна, когда они пришвартовались к маленькому острову, чтобы побродить по суше и погреться денек на солнышке. Диль уплыл на охоту, погода стояла прекрасная, и ничто не предвещало. — Мы же не следим (оставляем следы; прим.автора)! Мы же тихо-мирно путешествуем! — Ну да, мы просто тихо скупили весь кофе на трех последних островах, а на последнем тихо орали, что мы же Дьявольский Дуэт, так что все, кто сейчас же не вскроют свои нычки, сильно об этом пожалеют, — хохотнула Хи, поглядывая по сторонам. На спине она тащила уже увесистую сумку накупленной всякой всячины. — Следят еще со Старого мира, кажется, — пожала плечами Тиэнжел, носком туфли отбрасывая в сторону с дороги камушек. — Купим тех печенек, похожих на сердечки? — Рыбных? — уточнила Джео, а потом словно спохватилась: — Стой, тебя что, не волнует, что кто-то выслеживает нас с таким упорством, что допер аж до параллели Тотто-Лэнда? — А тебя? — ответила вопросом на вопрос Уолке, больше занятая собственным подолом и посекшимся кружевом на панталончиках. — Охренеть! — широко усмехнулась Хи, закидывая руки на спину. — Пришел миг, когда Ти не парит, что за ней кто-то идет по пятам. — Ой! — Уолке затормозила на секунду, увидев палатку с такояки, а потом целенаправленно двинулась к ней. — Я ребенок, у меня свободное время и я делаю что хочу. Если кому-то нравится сломать шею в Новом Мире, преследуя нас, добро пожаловать. Можно двадцать такояки, пожалуйста? — Девочка, а твои родители точно не будут против? — спросил улыбчивый мужик, все же накалывая шарики на шпажку. — Не будут, дяденька! — кривляясь, ответила Ти, и абсолютно счастливая отошла, половину протянув Хи. — Приехали, — фыркнула Джео, заглатывая сразу половину. — Нас перестали воспринимать опасными? Серьезными? Раньше проблем с узнаванием не возникало же? — Ну, в последний раз нас мировая общественность видела в Лог Тауне, и там мы выглядели более чем взросло и внушительно. Наверное, на контрасте теперь всем немного рвет шаблон. К тому же я буквально чувствую, насколько мой мозг захламлен всяким детским дерьмом. — В смысле? — В смысле, когда я была мертвой, и не кривись так, мир был кристально чист и логичен. Никаких гормонов, детских скачков настроения, ревности Рейли к Роджеру и тому подобного дерьма. — Удобно, — протянула Джео, а потом увидела яблоки в карамели и была потеряна для общества. Ти, закатив глаза, пошла спасать лавочницу. — В смысле три килограмма яблок? — нервным голосом спросила женщина, оглядываясь по сторонам в поисках родителей детей. — Я, вообще-то, страшный пират с наградой в полмиллиона! Могу я просто купить свои яблоки? Я же даже честно плачу за них! — Очень хитроумный способ убедить меня, но он не пройдет! — уперла руки в бока женщина, выглядя решительной. — Тётенька, нам для друзей, — решительно заявила Ти, оттесняя надутую Хиенну плечом в сторону. — И про пиратов сейчас не шутка была, — на прилавок лег заряженный пистолет. Женщина побледнела, уловив флер воли, и бросилась класть в пакет яблоки. — Пора носить листовки вместо удостоверений личностей, — пробурчала все еще насупленная Джео, вгрызаясь в яблоко. Ти согласно булькнула.

***

В море вышли, когда по острову поползли слухи, что дети, обжирающие лавочки и трактиры, это не просто дети, а пираты в розыске. Ти и Хи, отвязывая на рассвете швартовые и в паруса ловя ветер, знали, что их преследователь, кем бы он не был, уже рядом. А Агон, пристав к острову как раз вечером, поймал эти самые слухи за хвост. Сомнений не было — Миледи и Хель были совсем рядом — оставалось только протянуть руки и взять. Их шлюп, совершенно невзрачный и хлипенький на вид, показался в конце следующего дня. Агон попытался представить, как это корыто могло передвигаться с такой невероятной скоростью, что он не мог нагнать его уже несколько недель, но отложил этот животрепещущий вопрос на потом. Ладно, ходили известнейшие пиратки хер знает на чем, но наверняка они компенсировали свое судно внешностью и харизмой, силой и талантом. И вот к вечеру Агон даже смог дать сигнал — ядро, кинутое им, шлепнулось в воду прямо за кормой шлюпа. Брызги накрыли шлюп практически куполом и Агон расслышал громкий взвизг, а потом уже приглушенные матюки, кажется, переходящие в ворчание. — Блин, где моя футболка? Ти? Тиии, где ты? Бля, лааадно! ТАК, УБЛЮДОК! Я НЕ ОДЕТА, ТАК ЧТО ТОРМОЗНИ ТАМ! Ладно, Агон не знал, чего ждал, но не этого. На Блу Бэби — так назывался шлюп, творилось что-то неразборчивое. Кроме Хи и Ти там ни кого не было (и где могли пропадать их накама?), да и Ти, судя по бормотанию Джео, прекрасно уловимому волей, куда-то запропастилась. Ее голоса и вовсе не было слышно, даже совсем приглушенного. — ВСЁ! — рявкнула Хи, доведенная до кондиции, и Агон, подплыв ближе, лег в дрейф, надеясь на постоянство погоды хоть в малом. — Ты цепляться будешь? — недовольно спросила девчонка, уперев руки в бока, и вот она была полным разрывом шаблона. Всклокоченная цветная шевелюра — настоящий взрыв на макаронной фабрике, простая футболка, снятая с какого-то взрослого, простые брюки, перепутанные шнурки и цепочки со всяким хламом на шее. В ее зубах дымилась ароматическая палочка. Агон до последнего момента был уверен, что собирался попроситься к Платиновым в команду. О них, в конце концов, ходили легенды, а цены за их головы взлетели с невероятной скоростью. Он ожидал увидеть пиратов с огромной наградой за головы, способных разом вынести Гарпа, Акаину, Аокидзи, Кизару и Монки Ди Вилл. Но теперь, глядя на худую девчонку, босыми ногами шлепающую по планширу и крепящую борта друг к другу, Конго все отчетливее собирался взять их на абордаж и заработать славу победителя Платиновых. Ну или по крайней мере Дьявольского Дуэта. Ну или только Хиенны Ди Джео — не могла же Ти так мастерски скрыть свой голос? — Упс! — сказала Хи, разглядев визитера. Причина исчезновения Ти стала очевидной — перед Джео стоял Конго Агон, растягивая губы в приторной слащавой улыбочке. — А у тебя всегда лицо так клинит или по праздникам? Или это запор? Улыбка сменилась оскалом так быстро, что кого угодно это бы напугало, но у Хи тормозов предусмотрено не было. Ее тормоза в это самое мгновение времени прятались под кроватью. — Вот, другое дело. Меня зовут Хиенна Ди Джео. А тебя — Конго Агон. Я знаю все о тебе, твоей команде, твоем брате, его карьере в дозоре и ваших нелегких взаимоотношениях. И о твоих выдающихся талантах знаю, и о лицемерной жопе. Тебе чай или кофе? Агон, справившись с поднявшейся волной бешенства, перевел дыхание. Меньшего от дьявольских можно было и не ждать — неважно, насколько они были смешны, они все еще были юнгами Роджера, знающими об Агоне все, и, тем не менее, не устрашенными. — Я буду кофе, — фыркнул Конго, плюхаясь прямо под мачту. Шлюп качнуло. — Все равно с последних островов вы смели все кофейное зерно подчистую. — А ещё говорят что у меня жирная жопа, — проворчала Хиенна одновременно чуть раздраженно и с легким смешком. — Я такого точно не говорила. Мне нравится твоя жопа, — раздалось откуда-то из недр шлюпа. Агон почти подпрыгнул от неожиданности, а потом решил что это чайка крикнула. Ещё никогда Тиэнжел не была чайкой. Джео одарила Агона насмешливым взглядом и прошла внутрь, чтобы сварить кофе. — Ти, — раздался оттуда ее голос, — а где ты сахар оставила? Тии? Ну, нет так нет… Агон, кофе будет без сахара! — Главное, чтобы с кофе, — язвительно отозвался Конго, с интересом прислушиваясь. Судя по железной уверенности Хи, Уолке была где-то на корабле, но ни следа ее присутствия было не почувствовать. Агон довольно улыбнулся — происходящее становилось все занимательнее и интереснее — ни следа от скуки, терзавшей его на Диминьютив. — Держи кружку, — вернулась Хиенна, протягивая Конго ароматный напиток и усаживаясь напротив. — Ну что, зачем приперся? — А ты за языком принципиально не следишь? — прищурился Конго, рассматривая девчонку внимательнее. — Не боишься, что до добра это не доведет? — А чего бояться? — склонила голову на бок Джео, загадочно улыбаясь. — К тому же такая линия поведения позволяет гарантированно вляпываться в приключения, что, в общем-то, интересное занятие. Воздух дрогнул, словно от чужого смешка, но это продлилось не дольше мгновения. — Я здесь, чтобы вступить в команду Платиновых, — решил брать быка за рога Агон, самоуверенно ухмыляясь. Джео восхищенно расплылась в улыбке, чуть не подпрыгивая на месте, и Конго, удовлетворенный такой реакцией, продолжил: — Все равно кусок бесполезного мусора, который вы называли накама, переметнулся к Хируме. Улыбка Хиенны померкла: — Черт, а я ведь совсем забыла про этот маленький нюанс, — пробормотала Джео, отпивая кофе. — Какой? — недоуменно спросил Агон: его маска самоуверенности дала трещину, он никак не ожидал, что Дьявольским будет уже известно еще и про Рэнарта. Как будто они знали действия своих накама на десять шагов вперёд. Или может просто обладали источниками информации позволявшими предсказать всё вокруг на десять шагов вперёд. И этим источником никак не мог быть Хирума, Агон бы знал. Демон никак не мог его обойти, значит за Дьявольскими скорее всего стоял кто-то ещё. — Что у тебя такой дерьмовый характер, — пояснила как само собой разумеющееся Хи, вставая на ноги. Хороня своей простотой все сделанные Агоном выводы. — Это все? — Что — все? — яростно выдохнул Агон, вскакивая одним слитным движением и нависая над девчонкой, совершенно не впечатлённой таким устрашающим маневром. — Ну, ты приехал сюда, просто чтобы сказать, какой Рэн «мусор»? — Джео очертила в воздухе кавычки и уже открыла рот, чтобы продолжить, но вместо нее закончил подозрительно знакомый Агону голос: — «Милорд, я гналась за вами два дня, чтобы сказать, как вы мне безразличны»! — из каюты вышла та самая девчонка, Элизабет, посмевшая выставить Конго на посмешище перед чёртовым жирдяем и Хирумой, и как ни в чем не бывало, улыбнулась. Агон зарычал и рванул вперед. — Пиздец!

***

…Освободил от гнёта пиратов королевство Арабасту. Не был замечен в агрессивных действиях по отношению к дозору. Лоялен к королевской власти. Силён. Умён, харизматичен. Характер скверный, не женат.

Не скверный, а просто унылое гавно. (Цуру)

Оберман сидел в капитанской каюте и перебирал бумаги, тщательно вчитываясь в каждое представленное его вниманию резюме, ухмыляясь пометкам, когда в дверь забарабанил вахтенный офицер — тот самый сын старого друга, за которого Дон даже готов был вписаться по всем статьям, но не вписался благодаря мутной деятельности Белого Демона. — Капитан, там на горизонте — корабль под белым флагом! — Чей? — мгновенно сориентировался в ситуации Дон, захлопывая папки и запирая их в несгораемом шкафу на ключ. — Никак не ясно, сэр, — ответил парень, воодушевленно сияя карими глазами. — Но так как в качестве белого флага использованы кружевные панталоны, рискну предположить, что это судно девушек, страшно нуждающихся в нашей помощи. — Страстно нуждающихся, как же, — пробормотал себе под нос Дон, выходя из каюты и подходя к борту. В подзорную трубу и правда видно было небольшой баркас, мирно раскачивающийся на поднимающихся волнах легкого шторма. — Как много ты знаешь капитанов, рискующих выходить на баркасе в Новом мире? — К-как много? — с заминкой переспросил офицер, чувствуя недовольство капитана. — Ну да. Сколько барышень ходит по Новому Миру на утлом судёнке, нуждаясь в помощи? Строго говоря даже в воды четырех морей мало кто выходил на плохих малогабаритных кораблях. Дон предполагал, что так делали либо безумцы, либо недалекие счастливчики. Те, кто собирался сгинуть, и те, кого удача не отпускала до самой смерти. О Гранд Лайн речи не шло, хотя Оберман все же допускал наличие настолько сумасшедших: иногда характер моря прочно оседал внутри моряков. Кажется, до пацана дошло, потому что побледнел он резко, даже несмотря на темную кожу. — Курс на корабль! — отдал приказ Оберман и хмыкнул собственным мыслям, оборачиваясь к рассеченному стремительно приближающейся точкой горизонту. — Посмотрим, что там у нас.

***

Унсуи сложно относился к своему брату, и когда они только сидели на соседних горшках, и когда Агону пообещали чуть ли не весь мир и ботик в придачу, и когда они подросли и Агон весь этот мир послал, взял ботик и съебался. Насколько сложно было смотреть на самого себя и видеть что-то более совершенное? — случайные женщины, с которыми Унсуи непосчастливилось когда-то встретиться спрашивали его об этом с завидным постоянством, он всех их быстро затыкал, конечно, но ответ в глубине души знал: не было никого более совершенного. Был только избалованный ушлепок, гений, которого прочили в дозор сразу в вицеадмиралы и этим убили ему всю мотивацию. Возможно, Унсуи тоже приложил руку к тому, что в итоге произошло: ему тяжело давались всякие педагогические уловки типа допущений, тем более в отношении собственного брата-близнеца, и в стремлении выточить из Агона идеального воина, идеального того, кем сам Агон, возможно, мечтал бы быть, Конго-старший-на-несколько-минут немного переборщил. Какой свободы хотелось Агону? Негативной, пропитанной тухлой вонью увеселительных кварталов и подгнивших людей? Свободы, подвязанной на рабстве — человека перед человеком, души в человеке, человека в море? Унсуи знал, что такая свобода — это всего лишь взметнувшийся над водной гладью обман, остров, которого нет, преодолимый только через строгую дисциплину и постоянное уверенное знание. Уже потом Конго стал задумываться о том, что сколько людей — столько способов жить на полный вдох, но в детстве все казалось предельно простым и однозначным. У Агона не было равных ему и интересных соперников. Он был один, и тем сильнее было его одиночество, чем чаще он видел брата. Унсуи призван был стать доказательством вечного непреодолимого одиночества Агона. Унсуи знал день, когда Агон собрался и сбежал, заранее. Знал, в какой час это произошло и в какую сторону подался брат. Он даже знал немного о том, что последовало бы после: вереница масок, примеренных и отброшенных, мешанина людей, пройденных и оставленных за спиной, до того, кто смог бы зацепить и удержать, кто был бы если не так же силен, то, определенно, потенциально интересен. Не было никакого смысла бросаться в погоню мгновенно и Унсуи не стал. Он дал брату фору в полмира и несколько лет, чтобы поражение Агона обернулось для него более вразумляющим и весомым уроком. Чтобы выбрать свободу себе по плечу, в конце концов, надо попробовать от каждой. В мысленной картотеке Конго-старшего появился новый угол, в котором он неизменно размышлял исключительно о брате. Иногда там появлялись новые имена, фиксировались газетные статьи и особо значимые события. Агон пропал с радаров, занимаясь мелким рэкетом на просторах какого-то моря. Агон преодолел Риверс-Маунтайн, подняв свою цену и замахнувшись на несоизмеримо больший кусок. Агон выжил в Старом Мире, во многих местах подогнув его под себя, но чем дальше к Рэд Лайн, тем сильнее он терялся среди прочего молодняка, среди таких же, как он, отморозков, решивших, что весь мир им по плечу. Да, Конго-младший был исключительным, но не там, где только исключительные и выживали, где таковыми становились или в соплях и крови возвращались к мамочкам, раздавленные жестоким миром и полумертвые. Агон встретил Хируму и все изменилось. Хирума не был одним из многих, в нем не было ни капли обычных мыслей, словно мозг этого парня варил что-то кардинально иное. Он был романтиком, даже не сознаваясь в этом самому себе. Все, что он делал большую часть времени, это верил в себя и пожинал безмерно богатые плоды собственной веры и постоянного самосовершенствования. В штабе, где до этого еще надеялись на возвращение блудного сына домой, психанули и задрали награду просто в небеса, тем более что Хирума уже был известен дерзким грабежом правительственных плантаций возле Мариджоа, а совсем скоро они похитили принцессу Диминьютив. Унсуи молчал и вкалывал, за каменными натренированными лицевыми мышцами скрывая и эмоции, и мысли. Его цепляли: он выглядел так же, как и восходящая звезда преступного мира. Его ненавидели: он был силен и каждый знал, на что Унсуи был способен, и он был умен, чтобы видеть каждого ублюдка с издевательским ебалом насквозь. Унсуи знал, что награда льстила Агону, что он специально дорабатывал на нее. Так же он знал, что столкновение с кем-нибудь, обладающим большей силой, укрепило бы Агона в его гордыне, а с кем-нибудь, обладающим сильнейшей волей, научило бы жизни. Все было в плюс. Агон залег на дно вместе с Хирумой, романтичная жизнь которого дала трещину. От них свалил Ванильный Убийца, двинутый пацан с суицидальными наклонностями. Он был одиночкой, и Унсуи слабо понимал что Ванильный забыл у Хирумы. Впрочем, Агон тоже был одиночкой, но по-другому, наверное. Рэн свалил к Платиновым и совершенно внезапно прижился у них. У Платиновых. Тогда Унсуи уверился в том, что эти ребята были совершенно беспринципными типами, а Агону, кажется, вожжа под хвост попала: новой его навязчивой идеей стало место в известнейшей команде после экипажа Золотого Роджера. Типа, Рэн своим своевременным уходом от Хирумы Агона обошел, смешал его (Агона) с мусором. Оставил с отстающими, а сам ушел за сильными, к сильным. Было вопросом времени, когда Агон бы бросил все и отправился на поиски Дьявольских Сестёр, и, как доложили Унсуи его осведомители, это произошло достаточно быстро и особенно эпично на фоне того, что Рэнарт Платиновых в итоге покинул, получив свою долю информации, славы и денег. Унсуи был терпелив и ждал Агона столько, сколько было нужным для его непутевого младшего брата, и, наконец, он знал, что дождался. Возможно, Платиновые были действительно настолько же невероятными, насколько и слухи о них.

***

При ближайшем рассмотрении оказалось, что баркас покрашен забавной сизой синькой и даже подписан: Блу Бэби. Что-то это было знакомое, и когда на ют поднялся Унсуи, вызванный к капитану, Оберман даже понял, откуда он слышал это провокационное название. — Так это же корабль Платиновых, — с завидным спокойствием сообщил Конго, скрывая в углах губ издевательскую улыбку. Дона парень не любил, это было абсолютно взаимно: Унсуи везде совал свой нос, был крайне компетентным и настолько же себе на уме. Дикое сочетание абсолютного ума и умения читать ситуацию и высокая должность в силовых структурах. — Его не было во время казни, вероятно, отстаивался в каких-то доках. Приди Конго в дозор на несколько лет раньше, когда Дон ещё собирал команду, определенно Оберман предложил бы ему место старшего помощника. А теперь карты легли так, что Унсуи был вынужден подчиниться ему на совершенно других условиях. Дона утомлял постоянный гонор, он предпочитал работать, а не доказывать своим подчиненным что достоин звания командира. На корабле не может быть двух капитанов. Хотя место старпома все ещё пустовало. — Что думаешь по поводу белого флага? — проглотил очередной заёб своего подчиненного Оберман, ничуть не смущенный ситуацией в целом. Ему в принципе было всё равно что и в какой формулировке вещал Конго, пока в этом легко отслеживалось зерно необходимой информации. Внеочередную вахту Дон мог назначить Унсуи в любой момент, разве что он полностью осознавал безрезультатность данного действия. Оберман не собирался тратить ни ресурсы, ни время, ни что-либо ещё (предположительно нервы) на самоуверенного офицера. Море расставит всё по местам, иначе бы Дон послал бы к черту Штаб-квартиру с её извечным желанием навязать балласт. — Вы про панталоны-то? — Унсуи позволил себе короткую острую улыбку. — Думаю, что нашелся кто-то, кто нагнул этих барышень, и теперь собирается сдать Дозору, получив награду за их головы. Вы же слышите еще один голос? Определенно, Оберман слышал, только не мог с уверенностью говорить о том, не был ли этот неизвестный тоже платиновым. Унсуи, судя по всему, незнакомца хорошо знал, если так решительно определил его в агрессоры (и это по отношению к Платиновым-то!). Дон чуть нахмурился перебирая в голове сотни голосов, в поиске совпадений. Несколько длинных логических цепочек и у Обермана осталось порядка пяти кандидатур и абсолютная уверенность, что к Платиновым чужак не имел ни малейшего отношения. Слишком не их диапазона был голос. — Приготовьте абордажную группу на всякий случай, — распорядился Дон. — Возьмете командование на себя. — Так точно, — равнодушно кивнул Конго и ушел выполнять распоряжение. Через час Оберман сильно пожалел, что не предоставил разбирательства с пиратами какому-нибудь другому кораблю дозорных: хотелось одновременно смеяться в голос и плакать от безысходности. Список проблем рос в геометрической прогрессии. На борт судна дозорных поднялся пират, точная копия Конго Унсуи, и без особой осторожности сгрузил на палубу связанных и заметно помятых девчонок, в которых Дон, никогда не жаловавшийся на зрительную память, определил Хиенну и Тиэнжел. У Уолке определенно был сломан нос, которым девочка драматично сопела, Хиенна смотрела на мир заплывшим глазом и изредка потирала о плечо налитой синевой подбородок, вроде целый. Конго Агон — это был именно он — прихрамывал на левую ногу и вид имел крайне взбешенный. Дон уловил у себя за спиной удовлетворенный вздох Унсуи и поморщился: еще братских разборок ему на фоне поимки знаменитых сестер не хватало. — Хочу сдать этот бесполезный мусор, — презрительно процедил сквозь зубы Агон, а потом, заметив брата, расплылся в угрожающей ухмылке. — Судя по всему, я даже не ошибся с местом сдачи. Именно на мусорке этим двоим и место. (Агон ещё просто не знал насколько огромен может быть функционал мусорки…) Дон мельком подумал, что весьма недальновидно со стороны пирата было называть его корабль мусоркой, успел только взметнуть руку для удушающего захвата: Агон, конечно, увернулся, но не заметил невзначай отставленную изящную ножку, покрытую волей вооружения, и упал прямо под ноги близнецу. Унсуи ситуацией мгновенно воспользовался: вывернул Агону плечевой сустав и приложил лбом о палубу, сковывая руки. — Всегда пожалуйста, — гнусаво фыркнула Тиэнжел и попыталась незаметно стереть вытекшую на подбородок кровь футболкой. Хиенна обеспокоено посмотрела на нее, но потом сиятельно улыбнулась и вскочила на ноги, как ни в чем не бывало. Даже со связанными руками она была опасной и быстрой, а то, как она встала, защищая Уолке, говорило Оберману о многом. — Всем спокойно! — приказал Дон, чувствуя волнение своих людей. — Уберите этого орущего ублюдка в трюм, — поморщившись, указал он на матерящегося Агона, и Унсуи с удовольствием сопроводил брата в сторону люка пинком. — Нас тоже в трюм? — насмешливо спросила Тиэнжел, с трудом вставая и нащупывая равновесие. Возможно, слухи о ее смерти не были таким уж сильным преувеличением, и то, как девочка держалась, невольно вызывало уважение. — Нет, — медленно протянул Дон, на ходу встраивая в схему новые переменные и преобразуя проблемы в задачи. — Не думаю, что бюджет Дозора может позволить себе сейчас повторную реконструкцию Импел-Дауна, так что мы ограничимся взятием под стражу давно разыскиваемого Конго Агона. — Зачем усложнять и растягивать процесс, с которым мы можем справиться своими силами, действуя в соответствии с интересами Дозора? — Татанка безразлично скользнул глазами по Дьявольским. Рядом с ним Бад кривовато усмехнулся, посмотрев снизу вверх на товарища почти осуждающе: — Не будь так поспешен. Они хоть и известные пиратки, сами Дьявольские, но, тем не менее, две симпатичные девчонки. — Потенциально готовые стать твоими фанатками, как сказал бы Льюис. Ой! — Пантера смущенно потер кончик носа и виновато посмотрел на капитана, отступив на полшажочка назад. — Похоже, у меня новый старпом? — издевательски изогнул бровь Дон, скорее подшучивая, чем действительно вкладывая во фразу какую-либо угрозу, но все как-то резко спали с лица. — Зато мы точно можем позволить себе разнести Импел-Даун еще раз, так что всегда обращайтесь, — хихикнула Хиенна, прерывая локальные переругивания дозорных, грозящие перерасти в скандал. — Или, Ти, как насчет купить Дозор? После того, как награду за Роджера выплатили целиком, мы вполне можем это сделать! — Вы собираетесь купить Дозор? — с ужасом в голосе воскликнул Пантера, отступая еще на шаг. — На хрен надо, — булькнула Тиэжел и снова шмыгнула носом. — Если Импел Даун отменяется, то развяжите, пожалуйста, нам руки, и дайте мне салфетку, если вас не затруднит. — Не затруднит, — метнулся вперед Унсуи, получив молчаливое разрешение Дона. Уолке счастливо прижала платок к носу и закатила глаза, когда Унсуи попытался ее еще и поддержать. — Дистанцию держи, — фыркнула Хиенна недовольно, растирая запястья, а потом, когда Конго отошел на достаточное расстояние, обернулась к Оберману. — И ты просто нас отпустишь, что ли? — Нет конечно, — расслабленно склонил голову на бок тот и ухмыльнулся, разглядев в лицах напротив непонимание. — Вы поможете мне быстро найти одного парня, и я, так и быть, закрою глаза на то, что мне прямо в руки попались Дьявольские Сёстры. — МЫ НЕ СЁСТРЫ!!!