100 percent of love, 100 percent of hope

В современном мире никуда без социальных сетей. Да, Юнги это понимает, поэтому — аккаунт на саундклауде, куда отправляются (раз в месяц) новые треки. Там минимум информации о самом Юнги — только «Шуга, Сеул» и ссылка на аккаунт в твиттере, где изредка появляется дата и место выступления. Впрочем, в твиттер парень заходит только после пинка Намджуна («Хён, напиши о выступлении в среду, у тебя же много подписчиков»). Откуда эти самые подписчики и зачем они фолловят Юнги, он не знает. У Намджуна же довольно популярный аккаунт в инстаграме, но, большей частью, из-за фотографий самого Намджуна, а не его музыки. Хотя и фанатов творчества парней набирается немало. Намджун, кстати, давно уговаривает Юнги завести аккаунт в инстаграме, но безуспешно. Старший практически не выходит из дома, разве что в клубы, а постить только своё лицо не желает. Это у Намджуна фотографии из поездок с друзьями, улицы и пляжи, новый браслет (который отправляется в шкатулку к украшениям, а не на запястье) или билеты на другой материк, у Юнги же будут разве что бутылки пива и монитор с открытой программой для микширования. Когда до выступления остаётся неделя, Мин честно заходит в твиттер (рядом Джун сидит и контролирует) и пишет адрес и время. И сразу же закрывает вкладку — замечает, что там с десяток уведомлений, но это наверняка фанаты ретвитнули запись. Ему бы успеть трек свести, работы на пару часов, если Намджун сейчас свалит куда-нибудь. Но младший не спешит, листает комментарии в инстаграме, а потом присвистывает. — Что? — устало вздыхает Мин — сон откладывается, вот уж точно. — Смотри, — Джун поворачивает смартфон экраном к старшему. — Этот пацан завалил последнюю фотографию вопросами. Юнги не вглядывается и пожимает плечами: — Я-то тут при чём? — Все вопросы о тебе. Юнги неинтересно (ладно, совсем немного интересно), но он берёт смартфон в ладонь и читает. «Шуга-хён такой красивый», «А почему у Шуги нет инстаграма?», «А в пятницу Шуга будет выступать?». — Что это, блять? — тянет Юнги, порываясь ответить (точно так же) на комментарии, но Намджун успевает выхватить смартфон. Мин матерится ещё несколько минут, пока ему не надоедает это бессмысленное занятие. Бросает: «Проваливай», а сам поворачивается к столу. Младший всё-таки уходит. А о том, что он ответил Чонгуку (как гласит подпись аккаунта), старшему лучше не знать. Чонгук живёт в квартире на тринадцатом этаже элитной многоэтажки уже месяц и абсолютно не ощущает одиночества. Родители остались в родном городе, а за Чонгуком присматривает сын маминой подруги. Ну, как присматривает — раз в неделю звонит и спрашивает, жив ли младший. А младший жив и счастлив. Почти счастлив. Почти потому, что Шуга. Хосок как-то растрепал о своих друзьях, выступающих в клубах, а Чонгук однажды решил посмотреть. Посмотрел. Теперь в мыслях только Шуга, читающий со сцены о рамках и несправедливости. Теперь Чон следит за всеми его аккаунтами (коих два, а жаль), пишет твиты, но не получает ответа. Да и, кажется, Шуга вообще никогда не отвечает на вопросы в твиттере. Аккаунт РэпМона оказывается намного интереснее — там иногда можно увидеть фотографию Шуги. Иногда — это четыре фотографии из восьмисот тридцати. И лишь на одной Шуга не с Намджуном, а один. «Гений спит», — гласит подпись, а Чонгук готов умереть, смотря на эту фотографию. Он сохраняет её на смартфон и весь вечер рассматривает лицо старшего. О том, что Шуга старше, Чон узнал всё от того же Хосока. И о том, что познакомить с Шугой тот не может — хён не жалует новых людей вокруг себя. Да и вообще людей. Парень не сдерживается, когда утром открывает инстаграм, а там фото Намджуна. С Шугой. Они сидят на крыльце дома, жмурятся от яркого солнца, и Чонгук задыхается (едва ли не буквально). Он пишет комментарии, не подумав, но удалять не спешит. А вдруг? До вечера он и не вспоминает о совершённом — через три недели начало учебного года, нужно получить учебники и пропуск в университет, увидеться с Хосоком, вернувшимся из Токио ночью, и на обратном пути забежать в магазин за продуктами. Уже дома Чонгук получает уведомления. «Да» — в ответ на комментарий. Но после этого замечает, что в личных сообщениях «1» и хмурится. Ему не писали в личку, хоть и в подписчиках почти десять тысяч восхищающихся его фотографиями. Чонгук судорожно думает покупать билеты до Пусана, ведь сообщение от РэпМона. «Кто ты?». И парень не знает, что ответить. Фанат? Знакомый Хосока? Пока он раздумывает, приходит ещё одно сообщение. «Классные фото, кстати». Чонгук благодарит — ему приятно, что его фотографии понравились самому РэпМону, у которого довольно атмосферный аккаунт (и знакомство с Шугой, да). Потом пишет, что ему нравятся треки парней. И что был на нескольких выступлениях. Намджун — через полчаса — пишет адрес и время, а потом добавляет, что младший наверняка уже знает об этом. Чон отвечает, что придёт. Парень долго не может заснуть, думая об этом разговоре. Теперь он знает, что Шуга — Мин Юнги, что с Намджуном они знакомы лет восемь (а выступают вместе год), а Хосок когда-то был влюблён в старшего. Последнее злит Чонгука, но ведь «был». А вот младший, кажется, «есть». Пятница наступает неожиданно быстро, а Юнги злится — в последний момент организаторы поменяли порядок выступлений. Но сообщение от Хосока о том, что тот придёт в клуб, успокаивает его. Всё же он скучает по своему другу, а у младшего много работы, и не только в Корее. Младший пишет, что придёт не один, но Юнги как-то параллельно — лишь бы с Хосоком поболтать. В клубе с три сотни зрителей, список и очерёдность выступающих в руках диджея, и Юнги в нём указан четырежды — трек в начале и три в середине. Юнги не волнуется — не в первый раз же, — повторяет текст и ждёт, когда его объявят. Выступление не запоминается, лишь крики толпы проносятся мимо мыслей, оставляя после себя звон в ушах. Он устало валится на диван в вип-зоне, а Хосок протягивает бутылку воды. — Хён, — улыбается младший, и Юнги поворачивает голову, только сейчас замечая ещё одного парня рядом. — Это Чонгук. А это Мин Юнги. — Знаю, — кивает Чонгук прежде, чем осознаёт. Юнги поднимает бровь, а потом усмехается: — На детей потянуло? Хосок непонимающе смотрит на старшего, а потом громко смеётся. — Юнги-хён, — Чонгук протягивает блокнот. — Подпиши, пожалуйста. — Трахаешь моих фанатов? — Мин, конечно, не серьёзно, но смотреть на плачущего от смеха Хосока обожает. Намджун подходит позже. Юнги уже успел выкинуть блокнот (Чонгук с минуту ползал по полу в поисках), прошипеть, что ненавидит навязчивых людей (особенно малолетних фанатов) и вызвать такси. — Привет, Хосок. Привет, Чонгук, — Намджун улыбается и ерошит волосы младшего, а потом садится рядом. Юнги выдыхает: «Блять», резко поднимается на ноги и уходит. — Привыкнешь, — закатывает глаза Намджун, а потом поворачивается к старшему: — Как Токио? Юнги слышит, как Хосок начинает рассказывать о Токио, но не возвращается. Оказывается, Намджун и Хосок знакомы с этим странным парнем. Мин потратил вечер на пролистывание уведомлений в твиттере, и почти все сообщения от Чонгука. Даже несколько фотографий с выступлений две недели назад. Парень решает, что это очередной сталкер. Был один такой, полгода назад. Сначала сообщения и всегда у сцены в клубах (Мин через месяц уже сам узнавал его и с радостью расписывался на протянутых листочках), а потом — непонятно как — тот узнал адрес Юнги и практически поселился в подъезде. Мин терпел недолго и написал заявление в полицию. Сталкера больше не видно, но парень успел написать много грязи о Шуге, и теперь многие вспоминают это. Юнги зарёкся знакомиться с фанатами. Да и вообще знакомиться, если это не связано с новым коллабом. У Чонгука в инстаграме новые фотографии — ночной Сеул — и подписи об одиночестве и безответной любви. У Чонгука пустота в твиттере, ведь ответов нет. У Намджуна в личных сообщениях слишком много влюблённого Чонгука. Через неделю Намджун сдаётся и сдаёт номер телефона Юнги. Чонгук долго думал, что написать, но ограничился простым: «Прости, хён». Хосок и Намджун постоянно говорят о Чонгуке и совсем не заботятся о том, что Юнги рядом. Теперь Юнги знает, кажется, всё о младшем. И даже слышал пару записей — Чон, оказывается, поёт, и весьма неплохо. — Очень хорошо, — возражает Намджун и напоминает, что к новому треку не хватает вокала. Юнги соглашается. С условием, что младший не будет вести себя как «малолетняя фанатка». И у Чонгука это получается. Он записывает свои партии с десятого раза — для новичка это быстро, — кивает на приглашение на выступление и уходит. Задерживается у двери, пару мгновений смотрит на Юнги, но уходит. — Ты дурак, — говорит Намджун, набирая сообщение кому-то. Старший пожимает плечами. Ему плевать, но вот голос младшего ему нравится. Чонгука становится много. Он на выступлениях, он в студии, он в квартире Юнги. В квартире?! — Что он здесь делает? — шипит Юнги, наклоняясь к сидящему на полу Хосоку. — Отдыхает. Как и все мы. И Юнги хочется напиться, но нельзя, утром рано вставать. А потом внезапно завязывается разговор. У Чонгука много необычных мыслей, и Юнги спорит с ним, но большей частью соглашается. А ещё у них одна любовь на двоих. К бараньему шашлыку. Мин не замечает, как разговор затягивает до утра. Намджун в спальне, и Хосок уходит его будить. — Я всё понимаю, хён, — говорит Чон, когда они остаются вдвоём на кухне. Он смотрит в огромное окно — которому бы место в гостиной, а не кухне, — достаёт смартфон и фотографирует вид города. — Что понимаешь? — Ты не хочешь видеть меня, — вздыхает младший. — Я же не виноват, что влюбился. Они долго молчат. Юнги думает, как так получилось — обычно же, вроде, когда фанат понимает, что его кумир такой же человек с кучей недостатков, то сбегает, разочаровавшись. А этот… — Я больше не побеспокою, не переживай, — поворачивается Чонгук, но смотрит в пол. — Я же записал весь вокал к вашему альбому, больше нет причин приходить. Хосок зовёт его, крича, что такси уже приехало. Чонгук улыбается, смотрит на Юнги, а потом быстро подходит, осторожно целует старшего в щёку и убегает. — Ты дурак, — повторяет Намджун, стоящий в проёме двери. Юнги уходит спать. Чонгука становится мало. Точнее, остаётся только его имя, которое иногда проскальзывает в разговорах младших. И Юнги скучает. — Я дурак, — говорит он Намджуну, напившись в субботу ночью. А Намджун молчит, лишь протягивает смартфон, на экране которого «Чон Чонгук, Сеул. Фотографии и разбитое сердце». Внизу множество чёрно-белых фотографий Сеула и — Юнги не верит, — портрет Юнги. Множество цветных линий, но среди них узнаётся собственное лицо. Под фотографией нет подписи, а в комментариях вопросы от пользователей — все без ответа. Старший возвращает смартфон и уходит спать. Снова. Утром Намджун присылает фотографию — Чонгук и Юнги у окна. Говорит, что совсем забыл о фотографии, но ведь не поздно. Юнги заводит аккаунт в инстаграме, находит и подписывается на аккаунт Чонгука, а потом публикует ту самую фотографию. Без подписи. Надеется. Чонгук пишет: «Хён?» в личку, и Юнги честно признаётся, что скучал. «Будешь со мной встречаться?», — Мин надеется, что младший будет. Но боится — слишком долго отталкивал. «Да», — сообщение слишком короткое, Мин ждал чего-то более радостного. Но на экране внезапно появляется «Мелкий», и Юнги отвечает. Кажется, Чонгук плачет. Через год они создают один аккаунт на двоих. Там фотографии, где парни улыбаются — утром, днём, вечером, дома или на улице, в Корее и за её пределами. И ни одной подписи, ведь все слова они говорят друг другу, а не пишут в социальных сетях. На последней фотографии — парные кольца на синем бархате.