Три метра над уровнем солнца

Секундное колебание – как будто бы я смогу повернуть назад – и нажимаю на звонок. Каждый раз, когда стою перед этой дверью, меня одолевают диаметрально противоположные чувства: мне хочется убежать и забыть о существовании этой квартиры, и в то же самое время войти снова. Только чтобы опять окунуться в огромные доверчивые глаза, увидеть всегда радостную, несколько ехидную улыбку и почувствовать тонкий аромат стройного тела, обычно прикрытого свободной кислотно-зеленой майкой и всевозможными вариациями шорт и брюк таких же ярких цветов. Я ненавижу себя за эти мысли. Потому что мне самому становится противно: как может нормальный взрослый человек, вроде меня, сходить с ума от почти что совсем юного мальчика? Но… я люблю его. Люблю так, как не любил никогда. Люблю его светлые растрепанные волосы, люблю его высокий голос, люблю его смех и быстрые стремительные порывистые движения. Словно он сам состоит из неугомонного ветра: вечно куда-то спешит, суетится, в такие минуты становясь особенно милым. Он… он идеальный. А я? Я всего лишь его репетитор с верхнего восьмого этажа. Забавно, не правда ли? Если бы я жил на другом конце вселенной и лишь приходил к нему раз в неделю на наши занятия, мне не было бы так мучительно больно осознавать, что тот, кого я люблю, находится невероятно близко от меня, но в то же время недосягаемо далеко. И я не знаю, что мне делать. Ведь я каждое чертово утро наблюдаю из своего окна, как он, буквально за несколько минут до школьного звонка, выбегает из подъезда и несется сломя голову по направлению к школе. Он всегда опаздывает. А с моего лица всегда не сходит улыбка, стоит мне только взглянуть, как он уже на улице, иногда под проливным дождем, надевает куртку и на бегу завязывает нелепый пестрый шарф, который так подходит к его худощавому лицу. Но я могу только улыбаться. И с горечью понимать, что мы вместе не будем никогда. По многим причинам. Но с каждым днем, все больше и больше теряя голову, мне не так-то просто контролировать себя в его присутствии. Стоит ему коснуться меня, пусть даже случайно, и все мое существо начинает трепетать. Я честно пытался отказаться от занятий. Но не нашел ни одной причины, как бы я смог объяснить это его родителям. Сейчас не так-то просто найти того, кто за небольшую цену, а я беру немного, готов добросовестно обучить вашего ребенка. Да и стоит мне только представить, что я лишусь этих двух часов личного общения в неделю, то становится еще хуже. Лучше пусть все будет так. Лучше я буду просто раз в неделю приходить к нему домой и наблюдать за его стараниями, чем буду выть от отчаяния, находясь от него на расстоянии нескольких метров. Поэтому я всегда колеблюсь не более одной секунды, прежде чем нажать на звонок. Словно проверяю, смогу ли отказаться от него в этот раз? И всегда получаю один и тот же ответ – нет. Это выше моих сил. И вот уже светловолосое чудо на пороге – как всегда растрепанное. Даже заспанное. Но улыбающееся. - Привет, - он сонно потирает глаза и сторонится, пропуская меня внутрь. - Здравствуй, - захожу в точно такую же, как моя, двухкомнатную квартиру, и разуваюсь. – Я разбудил тебя? - Ну… почти, просто я решил вздремнуть часок, - он зевает и смешно морщится. Я же стараюсь отвести взгляд, чтобы ненароком на моем лице не вышла идиотская блаженная улыбка. – Чай будешь? - Да, спасибо, - наши взгляды сталкиваются. В его глазах читается дружелюбная радость от того, что я снова пришел, а в моих банальное смущение, которое я тут же стараюсь спрятать, отворачиваясь и оглядываясь вокруг, будто бы у него здесь в первый раз. Надеюсь, он этого не заметил. А мне снова становится стыдно. Он ведь считает меня порядочным человеком, а я… а я, наверное, предаю его дружеские чувства ко мне. Не стоило влюбляться в своего ученика, пусть и разница в возрасте у нас не такая огромная. Он верит мне, думает, что я лучший из всех, кого он знает, а я так бессовестно люблю его и ничего не могу поделать с чувствами, которые возникают во мне, стоит ему хотя бы просто заговорить со мной. - Тогда в комнате подожди, - кричит он с кухни, и я прохожу туда, где больше всего люблю бывать. Здесь каждый квадратный сантиметр пропитан его запахом, а яркие салатовые обои являются словно отражением его такого же яркого внутреннего мира. Стол у окна, шкаф у стены и небольшая кровать у противоположной, наспех накрытая темно-синим покрывалом с дельфинами, на которую мне бы так хотелось лечь… в обнимку с его подушкой… а еще лучше с ним… - А вот и я! – он впорхнул в комнату с двумя кружками и поставил их на стол, после чего повернулся ко мне и вновь улыбнулся. – Все, как ты любишь: с молоком и без сахара. Сердце сжалось. Он даже запомнил мои вкусовые предпочтения… от этого стало так тепло на душе… - Спасибо. Как у тебя дела? - Да все отлично, - он сел за стол и кивнул мне на стул рядом с собой, после чего подвинул чай ближе ко мне. - Половину недели типа проболел, остальное время в школе тоже ничего не делал. Хорошо хоть выходные, наконец, пришли. А то я их прям уже заждался. Мама с отцом вот уехали на пару дней на дачу, сказали, чтобы я тут занимался побольше, ну а я, как всегда, на все забил. Сам как? - Учусь. Как всегда. Скоро все это закончится, поэтому сейчас налегаю на учебники. Мы помолчали. Он отпил из чашки, а я, как завороженный, украдкой следил за его плавными движениями. - Ну вы даете, Сергей Алексеевич… - Я же просил на ты, - напомнил я, действительно решив, что он забыл, но увидел только его довольную мордашку. - Я ж шучу. Хотя… может, мне тебя вообще сенсеем называть, м? Я не ответил. Зато испытал еще больше неловкости. - Домашнюю работу сделал? - Кто о чем, а ты об уроках, эх… ну, я сделал, конечно, только криво, так как ничегошеньки не понял, - он смущенно почесал за ухом, делая на компьютерном стуле несколько оборотов, после чего сунул мне тетрадь, в которой кое-где прослеживались попытки решить уравнения. - Ох… но мы же все разбирали и ты понял, вроде бы… - Я же не виноват, что я тупой, - хихикнул он и посмотрел на меня так доверчиво-доверчиво. – Может, не будем это делать, а? - Ага. Чтобы ты завалил экзамен. Ну уж нет, - отрезал я, вытаскивая из портфеля несколько книжек. Все это время он пристально следил за каждым моим движением, от чего я не выдержал и повернулся к нему. – Макс… что-то не так? - У тебя очки сегодня другие, - он задумчиво сощурился, а потом протянул руку и дотронулся до оправы пальцами. Я нервно сглотнул и постарался ничем не выдать того, что меня всего сейчас просто колотило. И подобные вещи происходят постоянно. Он словно дразнит меня, когда случайно дотрагивается до моей руки, убирает спавшую мне на глаза прядку волос, или же придвигается так близко, что я перестаю дышать. Я почти уверен, что он делает это случайно, но вскоре подобное стало повторяться все чаще и чаще. Это сводит меня с ума. Даже сейчас мне хочется перехватить его руку, прижать к себе это стройное тело и поцеловать мягкие чуть припухлые губы, чтобы, наконец, унять эту острую нехватку его прикосновений. Но все упирается в одно – я только сосед и только учитель для него. Ничего больше. Не стоит обманываться глупыми мыслями о том, что он делает это специально. Но так хочется верить… - Что-то не так? – он ехидно усмехнулся, откровенно пялясь на меня. - Н… нет, ничего, - я поспешно надвинул на себя очки и постарался сконцентрироваться на работе. Ему в следующем году сдавать математику, а он до сих пор почти ничего не понимает. До меня они сменили четырех репетиторов, но все не задерживались больше, чем на одну неделю. А я, как студент пятого курса физмата, сам предложил им помощь, случайно услышав на улице разговор его матери с еще одной соседкой. Помню нашу первую встречу, ведь как-то раньше я Максима никогда не видел и вообще не знал о его существовании. Он долго смотрел прямо мне в глаза, а потом махнул рукой и сказал, что я сбегу от него после первого занятия. Я был тогда ошарашен его несколько развязным тоном, ведь я сам ни за что бы не стал разговаривать с незнакомым человеком подобным образом. Да и все мои друзья всегда ведут себя сдержано даже с близкими. А он… будто мы знаем друг друга сто лет. Так развязно, несколько насмешливо и даже презрительно звучал его голос. Это просто его манера общения. Он как живой лучик, совсем не похожий на меня. Я всегда хожу в темных классических костюмах, на носу очки, черные волосы аккуратно причесаны, веду себя сдержанно и, с позволения сказать, скромно. А у него во всем образе сквозит нечто красочное, необычное. Свободное. Мы такие разные, как небо и земля, как ночь и день, как луна и солнце. Наверное, поэтому я и влюбился. Ведь никогда раньше не встречал таких людей. Да и за двадцать три года, что хожу по этой земле, я искренне считал себя натуралом и придерживался закостенелых взглядов на свободную любовь. Но стоило мне только встретить его, стоило пообщаться и перейти с формальной формы «вы» на «ты», как все мои убеждения стали такими ничтожными перед сильнейшими всепоглощающими чувствами. Да, у меня случился разрыв шаблона. Но ничего с этим поделать я уже не могу. Ведь влюбился не в его пол, не в волосы и не во внешность, а в душу, поражающую своей чистотой и ясностью. Но я не обману его доверие и никогда не перейду грань. Во всяком случае, я на это надеюсь. Потому что рассудок еще не покинул меня окончательно… Конечно, пробелов в его знаниях было колоссально много, притом, что мальчик он абсолютно не глупый. Ему просто не давалась математика и все остальные физико-математические дисциплины. Зато он писал потрясающие стихи. И песни. Поэтому я обещал помочь ему с математикой и не отступить. Да и первое впечатление эдакого хулигана, что он пытался на меня произвести, исчезло, стоило только вслушаться в этот искренний чистый смех и всмотреться в яркие, голубые глаза. Как оказалось, все учителя считали его ни на что не способным парнем, и он решил, что я буду таким же. Но я не такой. Я не могу судить о человеке, не узнав его полностью. Именно поэтому я обещал, что он сдаст экзамены и поступит туда, куда захочет. И вот я готовлю его уже четыре месяца. И с каждым днем осознаю все больше и больше, что не могу жить без него. И без этих уроков тоже. - Ох, блин, кто это вообще придумал? – Макс обессилено положил голову на стол и закрыл глаза. – Ты сам-то как с ума в своем институте не сошел? - Мне нравится математика, - улыбнулся я. – А тебе она нужна только для того, чтобы хорошо сдать экзамены. Поэтому от нее никуда не деться. - Угу. Вот поступлю туда, где нет труда и этой ерунды, и рад буду. Я снова улыбнулся. - Ты, главное, больше учи, и тогда… Я запнулся, столкнувшись с озорными глазами, смотревшими на меня снизу вверх. - Интересно, а ты всегда был таким занудой? - В смысле? - Может ты душу дьяволу продал, чтобы это все выучить? - Я… - Да не парься, я же шучу, - хихикнул он, поднимая голову. – Или я смутил тебя? - Вовсе нет! – быстро ответил я, отводя глаза. Черт, и что мне делать?! Я же знаю, что он только шутит, почему же сердце тогда так неистово бьется в груди? - Ты никогда не снимал очки… - он наклонился ко мне и быстро снял с меня их. Господи, да что же он делает? Хорошо, что в комнате царит полумрак, иначе бы он заметил смятение и шок на моем лице. И смущаюсь-то я, как школьник… какой ужас… - У тебя красивые глаза, почему ты их прячешь за стеклами? - У меня плохое зрение… отдай, пожалуйста… - Ладно. Но обещай, что в следующий раз придешь в линзах, - он словно змей-искуситель. Слишком уверенная ухмылка. Слишком уверенный взгляд. Мне не отвертеться. - Обещаю, - вздохнул я, получая назад оправу. Его комплимент тоже часть манеры поведения. Не стоит ни на что надеяться, и обращать внимания тоже не стоит. Хотя сложно… - Да, вот деньги, держи. В следующий раз мы так же, в субботу? - Да, - я кивнул, собирая свои вещи и желая побыстрее уйти. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он заметил мою неловкость. Два часа с ним пролетели незаметно. Как и всегда. - Спасибо за урок. Я постараюсь сделать хоть что-нибудь, а то ты меня, наверное, сожрешь за мою тупость. - Ты звони… если будут вопросы. Закрывая дверь, он махнул на прощание рукой и еще раз улыбнулся. Этой улыбки должно хватить до следующих выходных. Я постарался улыбнуться в ответ, но стоило двери закрыться, как я обессилено привалился к ней и закрыл глаза. Скрывать свои чувства становится все труднее. А мне ведь, как минимум, встречаться с ним до конца года. Да, я счастлив, что могу видеть его, но боюсь, что вскоре станет совсем невыносимо держать всё в себе. Он нужен мне… я хочу его… я ужасен. Что же мне делать?…