Сборник драбблов

— Хочешь узнать, как это будет, Майев? Голос Иллидана звучал обманчиво мягко, практически нежно. Эльфийка нахмурилась, сделала шаг к клетке с пленником, в задумчивости перебрала прутья пальцами. — Будет что? Не было смысла его игнорировать. Разговоры с Иллиданом помогали оставаться в своем уме, не думать каждый день о свете луны, о шелестящей на ветру чаще там, наверху. Майев даже себе не могла признаться, что тоскует по простому свежему ветру. Здесь, в темных подземельях, были лишь сквозняки, промозглые, пробирающие до костей. И здесь были камни, много камней, темных, поглощающих свет, вытягивающих жизнь. — Однажды ты придешь ко мне, как и сегодня, разозлив перед этим себя до той степени, что голос разума будет заглушен яростью. Ты откроешь мою клетку и шагнешь внутрь. — Никогда! — прошипела Майев. — Ты оставишь доспехи у себя в комнате или, может быть, доверишь мне снять твою драгоценную броню… — Замолчи! — Разумеется, тебе придется принести с собой плащ или одеяло, в моей клетке не слишком-то чисто, да и предаваться плотским утехам лучше на чем-то, что немного мягче моей постели. Начнем с поцелуя… Мне не терпится узнать, какие у тебя губы, Майев. Будет на них вкус яда, который так и каплет с твоего языка, или камня, который здесь повсюду. Какие у тебя губы? Она невольно подняла руку, перчатка натолкнулась на шлем. Майев разозлилась, ударила по прутьям кулаком. Иллидан не пошевелился, все так же стоя в шаге от своей тюремщицы. — Мне бы хотелось, чтобы они были прохладными. — Как у твоей ненаглядной Тиренд? — У Тиренд они горячие, — возразил Иллидан. — Или такими выглядят. Но мы ведь сейчас говорим о нас. Что мешало ей просто повернуться и уйти. Майев не знала. Она продолжала стоять и слушать, как пленник бесстыдно предается фантазиям о том, что хочет с ней сделать. — И ты будешь отвечать мне на поцелуй. Конечно же, не сразу, нет, сперва ты будешь сохранять свое надменное величие, а потом неожиданно отзовешься. В тебе ведь полно внутреннего огня, который так и просится наружу. — Что за чушь ты несешь? — Думаю, тебе понравится, когда я приласкаю твою грудь. Майев вздрогнула, посмотрела вниз, на доспех. Грудь… Да, кажется, эту часть тела нравится трогать мужчинам. А как она сама отнесется к тому, что руки Иллидана будут жадно мять обнаженную плоть? Да и вообще, отзовется ли тело на прикосновения? Это тело, забывшее, что такое ласка. — Я не думаю, что у тебя вообще хоть что-то получится. — Но нам ведь ничего не мешает попробовать, не так ли? — Иллидан усмехнулся. — Или ты боишься, что тебе слишком понравится? Майев встряхнула головой, избавляясь от наваждения. Она не должна стоять здесь и выслушивать пошлости. Тюремщица решительно развернулась и пошагала прочь, ожидая, что в спину ей что-то скажут, но нет, Иллидан молчал. Хотя наговорил он уже достаточно, чтобы в голове закружились мысли: зачем пленник это сказал, он издевается или это было всерьез? Майев не была девственницей, познать мужчин она успела, однако сейчас это казалось таким далеким. Словно все было не взаправду или вообще не с ней. — И я не собираюсь делать то, о чем он грезит, — зло пробормотала Майев. *** — Я принесла два одеяла. Нам хватит?