Метаболизм

Солдат просыпается от лёгкого удара в бок. Скользкие прикосновения постепенно покидают его руку, оставив после себя только онемение, перерастающее в неприятное покалывание. Джек не удивлен. Ночью он ввалился в свою квартиру, долго закрывая липкими от крови пальцами замок, возможно, даже не закрыл, упал где-то посреди комнаты. Ощущаемые на кровати перемещения замирают – Жнец сидит рядом, скрестив под собой ноги и неторопливо копаясь в раскрытой перед ним аптечке. Сегодня он на странность собран. – У тебя были контакты с Мерси? – без особого интереса спрашивает он, изымая очередной препарат. – Она так собирала… Сложно сказать, хочет ли гость получить ответ. В контейнере уже нет повязок, а пустые упаковки раскиданы по обе стороны от него, топорщась неровными краями от вскрывавших их когтей. Сам Райс скептически рассматривает какие-то ампулы – маска направляется то на этикетку, то в аптечку, он без особого труда достаёт капсулу, сжимая её в широкой ладони, и очередное лекарство летит в кучу. – Нет, – от першения в горле Солдат хрипло шепчет, – это еще со склада. – Просрочено, – раздраженно замечает Жнец. Не особо благоприятное начало, по крайней мере, Джек за последние несколько недель убедился, что в плохом расположении духа Гэбриэл особо не беспокоится о комфорте своего оппонента, проблемы с легкими тому доказательство. Но тот почти мгновенно остывает и, закрыв контейнер, с шорохом плаща поднимается. Проверив визор, Солдат быстро натягивает водолазку – спина полностью перебинтована, и прилегающая ткань только усилила боль. Куртка небрежно накинута на плечи. Дотронувшись рукой до винтовки, которая стоит возле кровати, – взять или оставить? – он выходит на воздух. – Я готов, – Моррисон не оборачивается. Если нужно – сам придет. На балконе все еще прохладно, возможно, для него было бы лучше здесь и остаться. Не без усилия вскарабкавшись по навесу, Джек поудобнее устраивается на крыше, осторожно прислонившись спиной к черепице и раскинув руки в разные стороны. Для снайпера как на ладони. Нужно было взять винтовку. Ждет. Сложнее всего побороть рефлексы – игнорировать обездвиживание, удушение, холод. Наниты не меняют тактики, только сильно ощущается вмешательство в этот процесс: иногда это похоже на захват – резкие движения, выкручивающие мышцы и пронзающие органы – тигр быстро расправляется с тушей оленя, заглатывая лучшие куски, набивая желудок без голода, пока не налетели падальщики; иногда – на симбиоз – как только отпускает, чувствуется успокаивающий голос, приятные поглаживания, восстанавливается зрение, улучшается слух, возвращается контроль над телом, пока Жнец перегоняет кровь через себя и насыщается солнцем – это сложно сравнить с чем-то еще. – «Коготь»? – ему достаточно одного слова, чтобы тот понял все предложение. Солдат заметил, что Райс последнее время приходит все чаще, но негласное перемирие длится все так же недолго, когда от него не остается и следа того человека, которого знал Джек Моррисон. Исчезают все качества – хорошие и плохие, это не важно – и остается лишь разум и что-то доисторическое, примитивное или наоборот. Он не понимает и не хочет понять. «Они прижали, – все же отвечает Габриэль. – Они не знали, но догадывались. Им это нравилось, – Джек ощущает прорастание нанитов под ребрами, – как метод пытки. Поэтому я привык начинать с не жизненно важного. Они не понимали, раскалывались, говорили информацию, а я обгладывал их брюшную полость и мышцы, пока не оставалось сердце, легкие, печень», – Солдату кажется, что Жнец навис над ним, раскрывая здоровую, полную длинных острых зубов пасть, но сверху только летают чайки. Тот даже не удивлен, он и раньше слышал об изощрениях «Когтя», знал хорошие примеры. Сейчас его не интересует подтверждение собственной информации, догадок, чужих источников. Слова. Главное во всем слова и контакт, потому что молчание в подобной ситуации похоже на еще более искусную пытку – один на один с когда-то другом и напарником, а теперь… Иного названия всему он не стал подбирать. От этих воспоминаний остается горьковатый терпкий вкус на языке. – Они тебя нашли? – воспользовавшись паузой, спрашивает Джек. «Мне долго не верилось в… – находящиеся в постоянном движении наниты замирают. Райсу не нравилось, когда его перебивали, а сейчас его предложения были то короткими и ёмкими, то неестественно тянущимися, отчего Моррисону все сложнее было найти обоснованный конец. – Приятное с полезным», – завершает он. Усики складываются в переплетенный орнамент, то ли нежась в утреннем солнце, то ли впитывая тепло с нагревшейся черепицы. Джек давно собирался уехать из Дорадо, рассчитывал, что та неудачная вылазка будет последней. Местные банды практически бездействуют с линчевателем под боком. Он чего-нибудь достиг? Нет. Он только бесцельно теряет время. Стоит ли повторять вопрос? «Маловажно». Другого он и не ждал. *** – Каков выбор? Разложенные перед ним планшеты пренебрежительно пролистываются – карты местности, приметы, фотографии. И все это под чутким взглядом неизвестного в черном обмундировании, сцепившего пальцы в замок. Данные ему не важны. Ему нужен ответ. И эта выжидающая позиция давит на нервы, собирая по капле отсчетом старых часов около стола. Его заинтересовывает один файл. «Джесси Маккри». Напряженно листает дальше, запоминая отчет о разведке – взгляд скользит от строчки к строчке, и когти царапают стекло, пока по бороздам не проходят бирюзовые помехи. Он уже представляет самодовольную улыбку на лице нанимателя, в противоположность раскрепощенно откинувшегося на большом кресле. На самом деле выбора нет. «Допрос». Раздражение накатывает само, подавленное скалит зубы в лабиринте подсознания – он оставляет планшет на столе и уходит. Размеренным тихим шагом, пока надоевшее тиканье не скрылось за автоматической дверью. *** «Если бы она вела к выходу, а не к очередному тупику». *** Спину неприятно припекает, под курткой вовсе отвратительно – достаточно жарко, чтобы ощущать раскаленную крышу даже сквозь одежду. Только фильтры лицевого щитка пропускают чуть охлаждённый воздух – вдох-выдох наедине с собой. Один. Он даже не уследил момент разрыва связи. Как будто ударили по голове, сейчас отдаётся притупленной болью и шумом в ушах. – Что это? – массируя виски все еще плохо слушающимися пальцами, шепчет Джек. – От тебя поступает запрос, – вновь коротко отвечает Жнец. – А я его не отклоняю. Он покачнулся, все его тело немного вздрагивает, грудная клетка вздымается от глубокого вдоха. Ему самому это не нравится, и светлая маска скрывается за капюшоном. Вся его наигранная личность тут же сходит на нет. Остается только грациозная смерть, стаей акул сужающая круг до тех пор, пока наверху не исчезает просвет и не гаснет любая надежда, которая могла бы помешать планам. И впереди только тьма. *** Редкие люминесцентные лампы мерцали, остальную часть помещения скрывала мгла, привычная для ночного хищника, отбивающего ритм последних прерывистых вздохов своих жертв. Спертый воздух и сдерживающий металлический корсет душат часами закинутых в эту комнату людей. Их не сложно сломить. Если бы он был такой же. Обездвиженный, мужчина сидит на коленях. Под тяжелым ошейником мышцы напрягаются в спазме, когда заломленная назад рука шевельнулась – на голой коже поблескивает пот. Культя с демонтированным протезом безжизненно болтается, напоминая о первой не самой лучшей встрече, где не было победителя, а только два потерпевших неудачу. Добро-зло, какая ирония. Он зарывается когтями в чужие слипшиеся волосы, дергает – как бы сделал это раньше – резко и грубо, открывая лицо. Сумасшедший отблеск невозможно прочитать, только смотреть в стеклянные, наполненные болью глаза и дикий оскал. Иной на его месте давно бился в истерике, кричал, скулил, умолял, но это не тот случай. – Райс… – голоса почти нет, только шевелятся губы. Маккри слизывает стекающие изо рта пузырьки крови. – Помнишь, что ты мне говорил? *** «Не строй из себя неукротимого жеребца, Маккри. Любую лошадь можно обуздать». *** Последнее время ночью по городу совсем тихо. Раньше была музыка, яркие огни, люди, а сейчас ничего, могильная тишина «комендантского часа». От этого Солдату все меньше нравилось вылезать из своего дома на мёртвые улицы Дорадо, неслышно перемещаясь в тени и вслушиваясь в редкие голоса и шум машин. Это его последний обход или даже побег из места, которое не хотело его отпускать. Дальше грузовой аэропорт. С континента. Как повезет. Земля вздрогнула – взрыв раздается неподалёку, у станций. Нет, это уже не его забота. Джек без интереса смотрит за угол на зарево пожара, разбегающихся от него людей к гравициклам. Трое. Вооруженные. Они нервно перемещаются по площадке, не прекращая стрельбы по горящему зданию, не смотря на обваливающиеся перекрытия. Черная форма и отсутствие разговоров знакомы Солдату – «Коготь». Длинные тени мелькают по дороге. Четыре. Выстрелы из дробовиков мгновенно смолкают, исчезая в разросшемся дыме вместе с телами. Он достаточно близко – Жнец не двигается, не скидывает оружие. Долгий сосредоточенный взгляд – сорвется. Это Джек видел не раз, как он ставит метку на свою цель, потом нельзя уйти или спрятаться, все равно, что бегать от самонаводящейся с маячком на спине. Глухое рычание это подтверждает. Воздух разрезают крылья-лезвия, раскрываясь на мгновение в дыме и осыпаясь дождем отмерших частиц, как птица отряхивается от воды. Жнец меняется мгновенно, словно не поспевает за своими мыслями. Он делает рывок, замирает на расстоянии вытянутой руки, обдав волной воздуха, и наклоняется. Глаза в глаза. Что происходит под маской – неизвестно. Слышится прерывистый писк. Бомба. В ушах лишь хлопок и звон, а всем телом под каток. За каждый глоток воздуха приходится бороться с болью, и этот бой не равный, больше напоминающий пытку. Солдат откашливается от бетонной крошки, застрявшей в горле со вздохом, перемешавшейся с кровью и теперь медленно душа. Винтовка за спиной приняла основной удар о камни на себя, но недостаточно – движение отдается болью в позвоночнике. Вот так и остаться. Ощутимая хватка за ворот куртки – его с силой приподнимают. Крик захлебывается в вязкой «смоле», другого сопротивления нет, он даже не может сфокусировать взгляд. Все плывёт и мерцает. «Остановись, оставь». И тот останавливается, осторожно укладывая Джека на ровный пол. Боль постепенно отступает, но это только в покое. Все же он рискует – осторожно поворачивает голову вбок: рядом раскрыто биотическое поле, чуть дальше – кабина пилота. Райс торопливо перебирает выключатели, плавно дергает штурвал на себя, на мгновение бросив колкий взгляд назад. *** Переливающийся рокот раздаётся отчетливее, не от злобы, а от отчаянья. Держатели сильнее стягивают конечности, гудят во мраке напряжением. То и дело проверяя на прочность крепления, он смотрит сквозь непробиваемое стекло – переливы красных глаз маячат в бледном отражении, почти мгновенно они останавливаются на двух агентах. – Вызови Вдову. Она всегда находит с ним общий язык. *** «Со мной – да. С ними – нет». *** В этом неизвестном доме неуютно с самого порога. Знать бы, где они сейчас, но точно не в Мексике. За окном пустынные холодные пейзажи, ветер бьётся о стекло кусочками льда, как посреди тундры, от этого внутри становится зябко, и в помещении до сих пор прохладно. Джек неторопливо жует безвкусную еду, привычную ему, но в непривычной одежде – такой повседневной, обычной. Майка, в которой даже легче дышится, пусть и читаются шрамы на открытой коже. Внимательный взгляд чиркает по спине. И каша застревает комом в горле. – Я никуда не уйду, – говорит Солдат, без особого интереса водя ложкой по тарелке, – даже если захочу. Он практически уверен, что Жнец недовольно хохлится, но не перестает смотреть. Чешуйки шелестят позади – Джек никак не мог понять, зачем тот это делает: то ли сбрасывает отработавших нанитов, то ли прогоняет всё ещё важный для него кислород или это правда какая-то эмоция, которую Гэбриэл не знает, как показать иначе, а, может быть, ему холодно. Глупо, он не может мерзнуть. Надев щиток, Солдат тихими неторопливыми шагами подходит к Жнецу, который уже обычно для себя сидит скрестив ноги, Райс никогда так не делал. Какой в этом смысл? Джек пытается повторить позу, елозя по кожаному дивану. – Ты шумный, – Жнец чуть наклоняется вперед, своеобразно потягиваясь, как ленивый кот утром гнёт спину, царапая дерево. Будь это Гэбриэл, то точно размял шею с легким хрустом. – Они дали два конверта, – внезапно продолжает он. – Им не понравился отказ. Разговоры о «Когте» у него были редкой темой, для них нужна причина. Солдат боится спугнуть его настрой и замирает, только сейчас замечая, как он контрастирует с полностью экипированным призраком. Тот, пользуясь моментом, прижимается к спине, вновь топорща мелкую чешую, раздраженно скребя по ткани. – Подожди, – выдыхает Джек, задрав майку и, когда Жнец отстранился, сняв её. Она всё равно не особо спасала от холода. Касание на лопатке повторяет очертание шрама – осторожное и бережное, словно он до сих пор это помнит – прежде чем наниты вновь льнут к теплу, удобно располагаясь по открытой коже. – Столько времени потрачено, чтобы его так просто пристрелить. Маккри. Моррисон оттаскивал разъярённого командира «Blackwatch» от ученика, именно тогда он произнес эти слова, но с иным смыслом – вызовом. Они друг друга стоили. Каждый из них настаивал на своем, иногда на самом мелком и неважном, словно от их решения будет что-то зависеть. Это оставило хороший отпечаток на репутации Райса и его действиях, «Когтю» такое не стереть. – Второй конверт? – Джек почти уверен в ответе. Поэтому он его не получает. Только если… В тот день Солдат отбивался от агентов «Когтя», и Жнец не нанес последний удар, которого так долго выжидал – дробовики так и остались неразряженными. Он добивал своих подчиненных, проигнорировал задание. Это было точкой невозврата. – Завтра я высажу тебя на Гибралтаре, – бормочет Райс. – Ты получал сообщение от «Overwatch». Там безопаснее. Нарушение в поведении. Первый конверт насильно подводит к черте, второй – сбивает в прошлое.