***
Утро. Это грёбаное утро. Как я не хотела просыпаться. Как я хотела оказаться в Туле, чтобы забыть всё, что задумала, но, видимо, судьба распорядилась должным образом, поэтому либо сейчас, либо никогда. Я угрюмо поднялась с кровати, осознавая весь пиздец, который мне предстоит на сегодняшнем концерте. Опять немеют руки и ноги, к горлу подступает ком, кружится голова, короче классический набор человека, с низким давлением и гемоглобином. Ладно. Всё. Я собралась. Хватит этого нытья. Меня это бесит. Какого хера я стала себя так вести? Честно? Уже даже подташнивает от собственного присутствия. — Ну и долго ты будешь стоять как вкопанная? Иди в душ, потом сходим по магазинам, перекусим, а далее сразу на концерт. Я не собираюсь тебя долго ждать, поэтому я бы на твоём месте поторопилась. — Саша стояла с зубной щёткой в зубах и опять быстро тараторила, что в таком состоянии я еле-еле разобрала её несуразную речь. — Ага. — прошипела я и направилась будить Лику, чтобы ей тоже не пришлось выслушивать эту болтовню с утра. Погода, как ни странно, была отличная. Это не могло не радовать даже потому, что это единственное, что поднимало мне настроение на данный момент и позволяло отвлечься. Я ходила с подругами по бутикам, где девочки рассматривали витрины, в поисках чего-нибудь для себя, тем временем, я была занята рассматриванием толпы, которая встречалась мне на пути. Наверное, я пыталась найти там Мирона, да. Ведь именно так я представляла нашу первую встречу: непринужденный молодой человек идёт по улицам Питера, где случайно сталкивается зрительным контактом с девушкой, что вдохновенно лицезреет на него (то бишь я). Ну, да-да. Именно такие глупые мечты были у девушки, которая пыталась верить в сказки. В реальности всё бы было по-другому. Как минимум, из всего мною выше написанного, он бы вряд ли смог идти по улицам Питера один. Наверняка, его бы заметили фанаты и суматошно крутились возле него, дабы получить автограф и фото от своего гуру. Ну, что с них взять? Начало концерта было не за горами, поэтому мы с девочками уже решили идти в клуб, в котором будет проходить данное мероприятие. Очередь была вдоль всего здания, к тому же заворачивала за поворот. Эта неконтролируемая толпа людей, которая то и дело пыталась пробраться как можно ближе к входу, просто удивляла своей дикостью. Именно в этот момент я подумала, что серьезно влипла.***
Наконец-то. Мы прибыли в это душное помещение. Заиграла музыка, а потные люди прыгали и тёрлись друг об друга своими телами. Вдохновляющее зрелище для артиста, но когда ты находишься в этой давке — это, вряд ли, самый прекрасный момент в твоей жизни. И вот, вышел Мирон, полный энтузиазма и энергии, которая невольно передавалась всем людям, находящимся в здании. На него было просто приятно смотреть. Я даже забыла, что меня с четырех сторон сжали какие-то люди в два раза выше меня, пытавшиеся пробраться ближе к сцене. Мне это было уже неважно. Главное — это то, что я находилась там же, где и он. По окончанию концерта Мирон был полностью выжат как лимон, но он должен был еще раздать везунчикам автографы, поэтому не спешил уходить со сцены. Я смотрела на всех людей, которые чуть ли не шли по головам, чтобы добыть этот автограф, а я просто стояла в стороне и смотрела на этот адовый кошмар. Поверьте, со стороны это выглядит очень стрёмно. — Давай, иди! — Лика толкнула меня в бок и мило подмигнула. — Ты с ума сошла, и что я скажу? — я возмущенно посмотрела на подруг, которые проталкивали меня через толпу, игнорируя оскорбления, которые летели в нашу сторону. И тут я оказалась прямо перед ним. Этот тупой зрительный контакт. Я опять впадаю в панику. Мирон подает руку, чтобы взять листок, на котором мне расписаться. — Мне… Мне ничего не надо. — пробормотала я, посмотрев в пол, а потом снова на него. — Тогда для чего ты стоишь здесь? — он был явно удивлён моим отказом, поэтому поднял свою бровь, показывая этим явное недоумение в мою сторону, от чего стало очень стыдно. — Можно тебя на пару слов? — быстро проговорила я, закрыв глаза, боясь услышать отрицательный ответ. — Пошли. Давай! Поднимайся! У нас мало времени. — Мирон протянул мне руку. Поверьте, вот в этот момент у меня реально потемнело в глазах, и я чувствовала, что вот-вот упаду в обморок. Поднявшись на сцену, он отвел меня за кулисы, пока его фанатки окрикивали меня, мягко говоря, нецензурной бранью. — Как тебя зовут? — он положил руку мне на плечо, якобы немного разрядив обстановку, чтобы я почувствовала себя более уверенной в его компании. — Меня зовут Таня, и у меня странное предложение, — бубнила я что-то себе под нос, но потом поняла: КАКОГО ХЕРА Я ТВОРЮ? Именно сейчас я могу сказать всё, что угодно и ни капли не пожалеть об этом, потому что мы больше никогда не встретимся, — короче, слабо просто взять и уйти со мной? Просто уйти на ночь, никому не сказав. Ты можешь предупредить ребят, что ты поехал домой, потому что устал или любую другую чепуху, но ты должен просто сейчас встать и уйти. — А как же мои фанаты? Они сейчас ждут, когда я снова выйду на сцену и, возможно, исполню на бис несколько треков. — он говорил уверенно. Эта уверенность была мне знакома. Я всегда была уверенной в себе, но, сука, не с ним. — Просто встать и уйти. — повторила я и попыталась сказать это как можно серьезнее, чтобы показаться хоть каплю убежденной, чем пять минут назад. — Эм… Довольно странное предложение, но я подумаю. Хотя, блять, хули думать? Погнали! — он схватил меня за руку, и мы побежали по лестнице в гримёрную, где находилась вся его команда. Он оставил меня за дверью, чтобы не привлекать излишнее внимание своих друзей. Через минут семь мы уже были на улице. Он вёл меня под руку, старательно скрыв лицо под капюшоном, чтобы не акцентировать на себе внимание. — Ну и куда мы идем? — обрывисто, но всё также твёрдо произнёс он. Я посмотрела в его глаза и поняла, что ответа на вопрос у меня нет. — Нуу, вообще-то, знаешь, я не рассчитывала на такой поворот событий, поэтому мои планы не доходили до этого момента, но мы что-нибудь придумаем. — произнесла я быстро, явно понимая, что у меня не всё под контролем. — Ладно, я покажу тебе одно место, где я раньше любил зависать, но нам нужно будет заглянуть кое-куда. — пробурчал он и еще сильнее схватил меня за руку, усилив шаг. Пиздец. П-и-з-д-е-ц! Просто другого слова, объяснявшую данную ситуацию у меня не было. Я просто шла, пыталась собрать мысли в одну кучу, чтобы не наговорить глупостей, при этом, пытаясь осознать, что происходить в целом, что два года моих пиздостраданий прошли не зря, и я приблизилась к цели. Пока меня охватил омут своих душещипательных мыслей, я поняла, что мы идем в неловкой тишине. Возможно, Мирон задавал мне вопросы, но я их не услышала, потому что была занята своим самоанализом. Через пять минут мы подошли к какому-то жилому зданию, куда забежал Мирон, наказав мне ждать его на улице. « Ну вот, — подумала я, — оставил меня наедине с собой, ну в самый неподходящий момент». Едва я успела прийти в себя, как Мирон выбежал, сняв свой капюшон, продемонстрировав мне бутылку вина (красное, полусладкое, которое я и люблю). — Это для тебя, — пробормотал он, осматривая другие бутылки, которые были у него в руках — а я хочу вкушать вкус лондонского пивчанского. — Весьма неожиданно. — я растеклась в улыбке. Это было настолько мило, что не поддаётся никакому словесному описанию. Пока мы шли и разговаривали обо всём на свете, я не раз ловила на себе его пристальный тяжёлый взгляд, который просто сверлил меня изнутри. Самое главное, что я не понимала: он смотрит так на меня, потому что я себя глупо веду или, потому что что-то во мне нашел? Этот вопрос надолго засел у меня в голове. Мы прошли уже достаточно долго, что я устала, но я могла бы пройти ещё столько же, чтобы никогда не кончался этот вечер. Когда мы начали подходить, я почувствовала на своих глазах его тёплые руки. — Я хочу, чтобы это было как-то необычно, понимаешь? — прошептал он мне на ухо, после чего по моему телу дважды пробежались мурашки. — Как скажешь. — я положила свои руки поверх его, чтобы лишний раз прикоснуться к нему. Хоть я и понимала, что мы зашли в подъезд и начали подниматься по лифту, но я искренне радовалась как ребёнок, когда он говорил, что мы почти добрались. После того, как лифт остановился, он приказал мне уткнуться ему в плечо. Я спокойно повиновалась, почувствовав его руки на своей талии. Мирон резко приподнял меня и схватил на руки, уткнувшись носом в мой лоб, чтобы я не пыталась повернуть голову. — Ну, вот мы и пришли! — он аккуратно опустил меня. Я открыла глаза. Было очень темно, но я понимала, что я нахожусь на крыше многоэтажки. Посмотрев на небо, я не могла отвести глаз от такого количества звёзд. Город был освещен яркими фонарями и вывесками, которые пестрили вдали и красиво переливались. — Тут, правда, очень красиво. — как можно тише сказала я, чтобы удержать умиротворение между нами. — Присядь. — Мирон снял с себя кофту и постелил на пол. Я послушно села, до сих пор не понимая, что Мирон Фёдоров может быть так любезен с девушкой, которую едва знает. Он сел рядом со мной так, что я чувствовала его тёплое дыхание около себя. Он открыл мне бутылку вина, и мы продолжили наш разговор « ни о чем»: — Знаешь, так круто, что ты меня вытащила, правда. Я уже давно отвык от такой непринужденной и спонтанной жизни. У меня все запланировано на месяц вперед, я даже спать не всегда успеваю. — он говорил это с такой интонацией, будто я была его подругой всю жизнь, будто мне можно доверить всё. — Я рада, что ты не считаешь меня сумасшедшей. — я громко засмеялась, но потом резко замолчала, понимая, что своим звонким смехом испортила всю романтику. — Нет-нет, продолжай, у тебя заражающий смех. — он мило улыбнулся и коснулся моей щеки. От неожиданности я дрогнула, и он убрал руку. — Возьми меня за руку. Мне страшно в темноте. — всё это время я смотрела в пол. Я всегда смотрела в пол, когда боялась услышать отказа, но этот день был явно моим. Он ничего не ответил. Я услышала медленное движение его руки в поисках моей, после чего почувствовала его крепкую кисть, которая просто накрыла обе моей руки. Знаете, нет ничего лучше, чем просто сидеть с человеком и говорить с ним по душам, изредка прикасаясь друг к другу и встречаясь глазами. Это не сравниться ни с каким страстным сексом, ни с какой похотью и пошлостью во всех проявлениях. Это платоническое взаимоотношение между людьми, наверное, самое искреннее, что может быть между ними в целом. Мы говорили о многом: о том, как мы постепенно становились личностями, о том, как портится современное поколение, и падает умственный коэффициент в стране, но больше всего меня задел разговор о чувствах. Ведь правду говорят, что если мужчина что-то, действительно, чувствует к девушке, то он найдет ее где угодно. Неважно, где она живет, знает ли он ее местонахождение, фамилию, номер, друзей и т.д. Он просто найдет её, вот и всё. Это настолько простая теория, что каждый уважающий себя мужчина этому не возразит, но мало кто сделает именно так из-за своего внутреннего эго. — А ты когда-нибудь обжигался? — я посмотрела ему в глаза, пытаясь точно понять его взгляд, пытаясь точно понять: соврет мне он или нет? — Все мы обжигались. — он смотрел томно, не отводя от меня глаз. Одно время мне казалось, что он хотел меня в тот момент поцеловать, но я не придала этому никакое значение. После этого тяжелого вопроса мы замолчали, и я начала понимать, что вот этим просто не может закончиться наша ночь. Он ждал от меня большего, чем просто разговор по душам, я это знала. Как только я об этом подумала, его рука медленно полезла мне под кофту. Рефлекторно убрав его руку, я отодвинулась. — Мирон, я не твоя фанатка, знаешь? Я не полезу к тебе в постель в первую ночь знакомства, как бы ты мне ни нравился, и как бы я тебя ни хотела, пойми. — я посмотрела на него, ожидая увидеть понимающий взгляд, но я не увидела ничего. Это был пустой взгляд. Точно такой же, какой у меня возникает к любому чужому человеку, который случайно посмотрел на меня. Немного помедлив, я продолжила: — Если ты согласился пойти сюда со мной только ради секса, то я уйду, хорошо? — я стоя смотрела на него, в ожидании отрицательного ответа, но последовало только молчание. — Ладно, я поняла. Спасибо, за то, что хотя бы не соврал. Я была о тебе лучшего мнения, прости. Мне лучше уйти, — из глаз побежали слезы, а щеки пробило на неловкий румянец, — только не приезжай в Тулу, пожалуйста, тебя там не ждут…