Из нужды

Утро рассветное. Влажная дымка тумана Чуть озолочена солнечным тусклым лучом. Семечек россыпь во рту — это горечь дурмана. Каждый из нас для себя может быть палачом. Лёгкая поступь слышна только дикому зверю. Бусины мелкой росы — как осколки зерцал. Девушка шепчет под нос тихо: «верю», «не верю», Сердцем празднично-жёлтым блистая, цветок облетал. Стебель, в гаданье ненужный, отброшен рукою Нежно-жемчужной, что в жизни не знала труда. Созданной лишь хороводы водить за собою Иль на причале махать, провожая суда. Платье легко, иллюзорно пестрит лоскутами, Рваным подолом ласкает изящный изгиб Бёдер и ног бледноватых. Укрыты цветами Ступни, столь крохотные, что любой бы погиб Только от взгляда на них. Красоты бы не вынес. Столь неземной, что у смертных подводят сердца. Ласково дева касается листьев малины, Чуть наклонившись, погладит цветы чабреца. Призрачна рань, эфемерна, тиши нет подобной Боле нигде. Сотни миль омертвелы вокруг. Спустится вниз и примнёт красный гриб несъедобный Лёгкой ногою лимнада. С десяток гадюк, Телом в грязи зазмеившись, шипя и играя, Словно браслеты совьются у девичьих ног. Нимфа — к болоту скорее, душа водяная, Силится снова вернуться в родимый чертог. «Мне бы в тебе утонуть», — слышен плач, горький-горький. Эхом по роще летит, и зловещ он, и гулок, Тины в ладони набрав незаметною горкой, Как и просила она — в нём слегка утонула.