На десять лет назад

                    Каюсь, это был тот редкий момент, когда я даже не знала, что именно делать. То есть, я понимала, что надо отвести в больничное крыло верещащую от ужаса пуффендуйку. Но при этом надо охранять «место преступления», чтобы тут не натоптали всякие любопытные. Отправиться с девчонкой — оставить Северуса одного, что мне в принципе не хотелось, поскольку только несколько минут назад я своими ушами слышала откуда-то из этого коридора фразу про то, что кто-то хочет кого-то убить, и вот — у нас на стенке висит труп человека и тушка животного. Да и девчонка не нуждается в срочной прямо-таки медицинской помощи. То есть, она напугана, ревет, как невменяемая… Поправка — уже не ревет, а тихо вслипывает, прижавшись ко мне всем телом. Но истерика — это не артериальное кровотечение, когда счет реально на секунды идет. Поэтому я уж лучше останусь тут. Чисто на всякий случай. Ждать. И думать.              Северус все это время был рядом со мной. Да и даже если бы не был — мы оба отлично понимали, что его слова, произнесенные в сердцах, были всего лишь пустым сотрясением воздуха. Разобрался бы он с Филчем куда более цивилизованным образом, то есть сделал бы завхозу четкий выговор, потрепал бы нервы каким-то другим образом, но уж точно не стал расправляться с ним таким образом.              Пугало то, что в его подземной обители, оказывается, стоит «прослушка». До этого дня я считала, что все сказанное в его кабинете останется между нами, и информацию не узнают даже призраки, поскольку от них в кабинете стоит какая-то защита, что они туда и сунуться не смеют. И вот — наличие двух трупов головой вниз на стенке свидетельствует о том, что кто-то подслушал нашу беседу. Как минимум — ту, что состоялась сегодня. А если не только ее? Учитывая, что именно в этом кабинете я не далее, как на прошлое Рождество, подробно рассказывала о себе… Стоит ли рассматривать произошедшее с Филчем как случайное совпадение или… Еще был голос, который никак не выходил из головы. Если бы после того, как я его услышала, не было двух трупов, то я бы выбросила его из головы или сочла бы чьей-то дурацкой шуткой, но…              Тайная комната снова открыта. Тайная комната — что это вообще такое? Если это второе обозначение Выручай-комнаты? И мы с Северусом ее «снова открыли», то есть… Могло ли там, среди залежей вещей, прятаться что-то опасное, и могли ли мы по недосмотру выпустить это «что-то» в коридоры Хогвартса? И при чем тут какой-то Наследник?              Задачка на выеб собственного мозга нарисовалась еще та. С учетом того, что пока что нет официальных результатов вскрытия, информации о предположительных причинах смерти… С учетом того, что я знаю о магическом мире чуть больше, чем ни черта, я даже здравого предположения о том, что убило Филча, выдвинуть не могу. Ну, то есть, в родных Мутных Васюках я бы увидела на теле гематомы, или же след от удавки на шее, или кровь и валяющийся рядом пистолет, или пустую чашку рядом, что дало бы возможность предположить несовместимую с жизнью травму, удушение, смерть от кровопотери и отравление соответственно, а здесь… Ну вот висит на стене человек вниз головой. А у меня нет даже достаточного количества полномочий, чтобы снять его и получить хоть какие-то зацепки от осмотра. Да и будь эти полномочия — я бы все равно ничего не узнала, потому что в этом чертовом магическом мире ко всем известным мне способам убийства добавляется еще масса магических. Из них я знаю только заклятие «авада кедавра», да и то как сказать, знаю…              Из-за произошедшего я себя чувствовала тем, кем и была теперь — беспомощным маленьким ребенком, которого явно собирались втянуть в какую-то опасную игру. Верней, по сути, уже втянули. И все, что мне оставалось — тихо барахтаться по течению и ждать, пока подвернется момент все выяснить и распутать сложный клубок одним рывком за нужную нитку. При этом ниточка должна быть именно той, что распутает, а не запутает все больше. Сложно. Слишком сложно. Можно мне обратно в Мутные Васюки? Нельзя? Ну, я так и думала…              К счастью, долго ждать и рефлексировать мне не пришлось — не прошло и двух минут, как со стороны коридора раздался топот множества ног и за угол к нам прибежал полный преподавательский состав Хогвартса. Возглавлял «шествие» Аластор Грюм собственной персоной. Вот же ж идиоты! Собрали всех мало-мальски грамотных волшебников, способных дать отпор, в одном месте. То есть не факт, что к моменту завершения осмотра тел Филча и его кошки у нас не появится где-нибудь в другом закоулке Хогвартса еще один труп. А может, и несколько. А появятся ли?              В принципе, если рассуждать по логике и отбросить в сторону все остальное, то преподаватели здесь НИКОГДА не были в состоянии обеспечить должный уровень безопасности для всех учеников. Они часто собирались в одном месте — в большом зале, например. Или же сидели каждый в своем кабинете, при этом в коридорах не было даже банального патруля из каких-нибудь старшеклассников. Замок большой, укромных углов много, а народу, в принципе, слишком мало для того, чтобы никто не оставался в одиночестве хотя бы на пару минут. При желании, парочка опытных магов могут вынести половину замка прежде, чем поднимется тревога. А уж про то, что тут можно прятаться неделями, и говорить нечего.              Девочку у меня забрали. При этом потребовалось в течение минуты разжимать ее пальцы, которыми она вцепилась в мою форму, явно не желая отпускать призрачное ощущение хоть какой-то защиты. Я ее понимаю. Вот так учишься себе спокойно, а в итоге может оказаться, что рядом с тобой могут убить человека — и никто ничего не сможет сделать, чтобы это предотвратить. Как говорится, более жестокого и правдивого знакомства с реальной жизнью для ребенка и представить нельзя.              Само собой разумеется, что нас допросили. Говорил Северус, а я молчала, все время находясь рядом с ним. И когда он рассказывал все Грюму, и тогда, когда на место прибыли вызванные директором авроры. К тому моменту мы уже успели договориться о двух важных вещах, о которых следовало молчать. Первое — о голосе, который почему-то слышала только я, поскольку не факт, что он вообще был, а если меня сочтут сумасшедшей, то это сильно усложнит задачу. Второе — о том, чем именно мы занимались в Выручай-комнате. Ну и, естественно, о всем, что было связано с Томом Реддлом.              Все остальное я выложила как на духу. О том, как попросила Николь и Гермиону сходить со мной в Подземелья. О том, как взорвались вазы, и вышеупомянутый Филч отвел меня в кабинет к Северусу, передав с рук на руки. О том, как мы отправились в Выручай-комнату и, возвращаясь, услышали крик из коридора на третьем этаже.              — Вы всегда ходите по коридорам в чьей-нибудь компании? — неожиданно, как ему казалось, задал провокационный вопрос аврор.              — Конечно, всегда! — заверила его я. — Мы с Николь и Гермионой с самого первого дня вместе, можете у любого спросить. Да и вообще, лично мне всегда было жутко ходить по этим коридорам в одиночку. Знаете, в моей маггловской школе запросто могли подкараулить и побить где-нибудь за углом, здесь, в принципе, то же самое, а на группу из двух-трех человек уже не рискнут нападать.              Больше вопросов, как ни странно, не последовало. Но ужин я пропустила, попав в родную комнату за пару часов до захода солнца. Николь и Гермиона к тому времени уже вернулись из больничного крыла и даже узнали новости. Поэтому ждали только меня. Кстати, Филча и его кошку не убили, а словно парализовали, или как-то так. Ни черта я не поняла о том, что именно с ними сделали, на самом деле. То есть, если человек парализован, то в нашем, обычном мире ему требовалась поддержка жизнедеятельности — искусственная вентиляция легких, внутривенное введение питательных веществ и прочая шняга, а здесь не только полное обездвиживание произошло, но и… Вот словно замер человек на вдохе и ему больше ничего не надо. И в таком состоянии он будет находиться, пока его не расколдуют.              С одной стороны — радовало, что последствия обратимы. С другой — совершенно не радует, что непонятна суть происходящего. Понятно, что Филча и его кошку кто-то заколдовал. Но зачем и, главное — как именно? Даже опытные авроры, прибывшие из Министерства, не смогли понять, что именно произошло. Выходит, заклятие было каким-то малоизученным и редким. А значит — еще неизвестно, какие будут от него последствия. Наверное, это одна из многих причин, по которым Грюм заявил, что расколдуют Филча и его кошку только ближе к лету, когда созреют мандрагоры, из сока которых и можно приготовить зелье, снимающее странное оцепенение. Аврор чего-то опасается — это было понятно. Ведь при желании можно было бы расколдовать кошку и завхоза прямо сейчас. Мандрагоры-то не редкое растение в магическом мире, и сока этого можно хоть сейчас купить канистру в Косом переулке.              Пока эти размышления крутились в моей голове, ими же делилась со мной Гермиона. Николь по своей привычке тихо сидела на кровати, явно о чем-то думая, но при этом не стремясь поделиться мыслями.              — А ты что скажешь? — практика показывала, что девочку стоит выслушать, потому что если она молчит — это вовсе не значит, что ей совсем уж нечего сказать.              — Следующая — Чжоу. Возможно — Драко, ведь в прошлом вы часто ссорились. Пока мы рядом с тобой, ничего ни тебе, ни нам не грозит — тому, кто хотел подставить тебя сегодня, не нужны были лишние свидетели. Наверное, именно поэтому взорвались вазы. А еще это поссорило тебя с Филчем. Я это к тому, что… Но зная твой характер — как-то ожидаемо было, что ты как-нибудь отомстишь.              — Николь, я не верю, что Лили могла бы сделать что-то подобное! — пылко воскликнула Гермиона.              — Мы знаем, что нет. Тем более, с ней все время был профессор Снегг. Но если бы она была одна и не было той девочки с Пуффендуя, которая пришла в коридор раньше, то что бы все подумали?              — Ничего хорошего, — мрачно произнесла я.              — Мы должны все время быть вместе. Тогда ничего не будет грозить ни нам с Гермионой, ни тебе.              — А еще мы должны подробней узнать о Тайной Комнате, — принялась доказывать Гермиона. Постойте, она сказала «подробней»? Только не говорите мне, что… Ну да, учитывая ее любовь к чтению…              — У меня нет сейчас этой книги, и я ее читала давно, поэтому могу не вспомнить дословно, что там говорилось. Но суть вот в чем: основатели Хогвартса были вовсе не так едины, как могло показаться на первый взгляд. Салазар Слизерин, например, считал, что знания о магии должны передаваться только из поколения в поколение и не выходить за пределы магического сообщества. То есть, такие как я и Николь… Собственно, из-за Салазара Слизерина нас и называют «грязнокровками», — девочка чуть нахмурилась. — По легенде, Салазар Слизерин не нашел поддержки у других Основателей и тогда покинул Хогвартс, но перед этим оставил в замке какое-то чудовище, которое должно когда-нибудь выйти наружу и очистить школу от… от таких, как мы.              — Тайная комната снова открыта. Трепещите, враги Наследника, — пробормотала себе под нос я.              Снова открыта. СНОВА! Выходит, что какое-то время назад ее уже открывали и была проведена так называемая «чистка рядов». Вопрос в том, кто именно открывал и… Допустим, Салазар Слизерин был помешан на чистоте крови. Значит ли это, что открыть Тайную Комнату может любой чистокровный волшебник? Нет, скорей всего нет. Ведь так слишком вероятна утечка информации — вспомнить ту же семью Уизли, которая к магглам относится очень положительно, а значит — при наличии знаний о тайной комнате уже давно бы поделилась ими с миром, дабы избавить Хогвартс от проклятия. Но если не просто чистокровный, то... Может, просто посвященный? Что мешало влиятельному древнему волшебнику организовать какой-то круг приближенных из доверенных учеников, которые были посвящены в загадку тайной комнаты? Знания могли передаваться из поколения в поколение, устно или с помощью записей. Почему тогда Комнату не открыли раньше? Может быть, когда ее открыли в тот самый, первый раз, Ужас, оставленный Салазаром, был уничтожен, а сейчас мы просто имеем дело с подражателем? В полицейской практике часто встречались ситуации, когда преступники или просто ненормальные подражали своим кумирам. Учитывая, что Слизерин — фигура популярная, а идея чистоты крови, вопреки ее бредовости, до сих пор очень сильна в некоторых семействах, то… Можно считать это уликой против Малфоя. Косвенной уликой, которую не примет в рассмотрение ни один уважающий себя следователь.              Сказав девчонкам, что хочу отоспаться после пережитого, я забралась на кровать и задернула полог. Это было негласное правило нашего общежития — задернутый полог равнялся закрытым дверям комнаты, которые нельзя открывать без разрешения владельца. Учитывая, что девочки у себя дома привыкли жить одни в комнате, да и я все-таки нуждалась периодически в уединении — правило в нашей комнате прижилось, и даже не так давно присоединившийся Драко свято ему следовал.              Не прошло и минуты, как мне на колени заползла моя змея, сжимающая в пасти дневник Тома Реддла.              «Снова привет», — написала я.              «Ты вернулась. Значит ли это, что ты еще не читала книгу, о которой я тебе говорил?»              «Читала», — коротко написала я.              «И?»              «И что это меняет?» — вывела я четкие, ровные буквы.              «Я — крестраж».              «Я уже поняла».              «Крестраж того, кого в твое время называют Волан-де-Мортом».              «Анаграмму я расшифровала больше месяца назад».              Страницы очистились, все записи, сделанные за последние пару минут, пропали бесследно. Так часто происходило, когда Том был чем-то… кхм… Взволнован.              «Ты меня не убьешь», — это не было вопросом. Уже утверждением.              «Ты говоришь так, будто хочешь умереть».              «Я пятьдесят с лишним лет просидел в заточении. И до тебя никто не додумался мне давать для чтения книги».              «Я могу узнать немного об этом «заточении»? Не сочти бестактной, но я теперь абсолютно не понимаю, как… раньше мне тебя было проще считать кем-то вроде шляпы Гриффиндора».              «Я — отдельно, дневник — отдельно. Телом я не обладаю, но сохранен не только мой разум и знания, но и эмоциональная составляющая, если ты об этом».              «То есть, ты — отдельная личность, но по каким-то причинам лишенная тела».              «Именно. Почему ты говоришь «отдельная»?»              «Потому что я хочу точно знать, что с одним красноглазым ублюдищем ты не имеешь ничего общего».              «Если не считать общими шестнадцать лет жизни одной на двоих, то нет — между нами нет ничего общего».              «Этого слишком мало для того, чтобы утверждать, что дальнейшее развитие твоей личности пойдет в том же направлении, что и его в свое время. Признай: та часть души, которая осталась жить реальной жизнью, в итоге слетела с катушек и превратилась в неадекватного урода».              «Думаю, что от моего признания уже ничего не зависит. Послушай — тогда, в шестнадцать лет, мне казалось, что идея создать, как ты говоришь, «точку сохранения» — лучший способ добиться физического бессмертия. Факт разделения личности и своего нынешнего состояния я не учел. Если бы знал о таком дерьме, в котором придется оказаться, заранее, то ни за что не стал бы создавать крестражи».              «Крестражи?» — переспросила я.              «Не надо со мной играть, Лили. Мы похожи больше, чем ты можешь себе представить. В том плане, что аналитические способности у меня развиты едва ли хуже твоих. Ты подозреваешь, что могут быть другие крестражи. Я, в свою очередь, знаю о том, какие предметы собирался сделать ими, а значит — могу дать тебе наводку на них».              «Не за просто так, естественно».              «Умная девочка. Я хочу обратно, в мир живых. И хочу избавиться от того, кто меня сюда заточил».              Очень похоже, что у части души Волан-де-Морта развился комплекс обиженного ребенка, когда брата или сестру родители любят больше (в данном случае — любят больше другую часть души, которой позволили жить нормально, а самого Тома заточили в крестраж).              «Как я могу быть уверена в том, что ты не…»              «Не стану твоим врагом? О, никак. Ты не хуже меня знаешь, насколько переменчив этот мир. И не хуже меня знаешь, что герои, любящие показательную браваду, в этом мире долго не живут. Я буду помогать тебе… По крайней мере, до тех пор, пока это не несет прямой угрозы моей жизни».              «И что нужно для того, чтобы тебя вернуть?»              «Жизнь».              «В смысле, жертва?»              «Да, забрать жизненную силу другого человека и отдать ее мне».              «Каким образом это можно сделать?» — принялась выведывать я.              «Либо прямое направление, либо же длительное взаимодействие со мной».              «То есть, ты мог бы забрать мою жизнь для того, чтобы жить самому».              «Мог бы попытаться. Но я не дурак, Лили. Тебя охраняют взрослые опытные маги, которые заметили бы сразу, пойди что-то не так. Вдобавок, ты мне нравишься. Твой образ мыслей, твои предпочтения, твоя мораль — мне это все знакомо, понимаешь? И мне нравятся люди, которые обладают теми же убеждениями, что и я».              «Взаимно. Полагаю, что при подходящем случае я смогу тебя перевести в привычный формат. Просто так убивать не в моих правилах, уж прости, но с учетом того, что желающие меня убить лезут без очереди со всех углов…»              «Ты говоришь так, будто что-то произошло».              «Тайная комната снова открыта. Трепещите, враги Наследника», — написала я в дневнике слова со стены.              «Мерлиновы подштанники, только этого не хватало!»              «Стоп. Ты знаешь о Тайной Комнате?»              «Я открыл тайную комнату пятьдесят лет назад. Случайной жертвой стала Миртл Уоррен. И возникло одно обстоятельство, в связи с которым я не могу тебе рассказать сейчас, как открыть тайную комнату и что за чудовище сидит в ней. Если совсем коротко — то меня от гибели спасло родство с Салазаром Слизерином. Но для того, чтобы я никому не смог ничего рассказать, с меня взяли непреложный обет».              «Дерьмо!» — подумав, я добавила еще три восклицательных знака. Следом — еще пять.              «Кстати, ты не читала книгу под редакцией Раджелия Эльмора? Интересно написано о всяких тварях. Мне особенно сто тридцать восьмая страница понравилась, советую ознакомиться», — вдруг ни с того ни с сего появилась надпись.              «Спасибо, Том», — я улыбнулась.              Непреложные обеты, клятвы… Это все херня. Если есть желание что-то сделать, то их можно обойти, найти лазейку. Ставлю свою рыжую косу на то, что на нужной странице в этой книге будет описание монстра, который прячется в тайной комнате. Ну а зная о том, что именно сидит где-то в Хогвартсе, можно будет с ним бороться.              — Николь, Гермиона? — я вылезла из-под балдахина, становясь на пол босыми ногами. — Вы не сходите со мной в библиотеку?              Гермиона в библиотеку ходить любила. Николь… Николь просто нравилось тусоваться вместе с нами, даже несмотря на преследующие меня неприятности. Именно поэтому, не откладывая в долгий ящик поход за информацией, мы собрались и отправились в обитель мадам Пинс.              Пока Гермиона и Николь собирались, я снова залезла под балдахин и написала Тому:              «Если ты — половина души, а другую половину потом еще раз делили пополам и ту половину пополам, чтобы создавать крестражи, то…»              «Возможно, что в Волан-де-Морте только шестьдесят четвертая или сто двадцать восьмая часть нашей когда-то целой души».              «Это семь крестражей? Нет, я знала о том, что такое юношеский максимализм, но не подозревала, что он может достигнуть таких размеров…»              «Посмотрим, какой ты дури натворишь, когда подрастешь».              «Крестражи я теперь точно делать не буду, — я чуть усмехнулась. — Но задумывалась о покупке мотоцикла, это считается?»              Появилась улыбающаяся рожица. После этого Том снова написал.              «Я вот тут подумал… Не будет ничего плохого, если ты захватишь зеркало и будешь заглядывать за угол с его помощью».              Кстати, дельный совет. Когда по школе шляется неизвестно что и среди бела дня убивает людей… ладно, пока что еще не убивает, а только ввергает в странное оцепенение. В такие моменты совет смотреть в зеркало из-за угла лишним не будет. Озвучив его девочкам, разумеется, от своего имени, я получила одобрительное согласие, после чего мы, вооружившись зеркалами, отправились в библиотеку. До отбоя было еще четыре часа, на улице не темнело… но почему-то все равно было как-то… Жутковато.