На десять лет назад

                    Стук в дверь раздался неожиданно. Условный стук, если быть точней. По крайней мере, кроме Лили никто в Хогвартсе так не стучал. Длинный, короткий, два длинных и тишина. Точно она, больше некому.              — Войдите, — произнес он официальным тоном на случай, если она не одна. И точно — когда дверь открылась, он успел заметить за спиной девочки Аргуса Филча, школьного завхоза.              — Профессор, девчонка сказала, что ей назначена отработка у вас. Вот, привел, пожалуйста… — лицо старика искривилось в подобострастной щербатой гримасе. После чего он буквально втолкнул в помещение девочку.              — Оставьте нас, Филч, — резко произнес Северус. Непонятно почему, но сейчас завхоз вызывал едва ли не звериное желание вцепиться ему зубами в глотку. Может быть, потому, что Лили смотрела на этого человека как волк на добычу, а может, все дело в том, что он до этого довольно бесцеремонно держал девочку за шиворот формы.              — Спасибо, что прикрыл, — буркнула Лили, когда завхоз ушел, а они остались наедине.              — И чем ты заслужила его немилость?              — Я шла к тебе как раз по коридору. Со мной — Николь и Гермиона. В одном из коридоров вокруг нас взорвалось четыре вазы. В общем, девчонок я отправила в больничное крыло со старшекурсницами царапины обрабатывать, а…              — Ну-ка руки покажи, — только сейчас он заметил, что Лили как-то слишком неловко держит за спиной правую ладонь.              Тихий всхлип — и она засучивает рукав мантии.              — Вроде и неглубоко, и неопасно, но, сука, как же обидноооо!!! И почему во всем без суда и следствия обвинили меня?! Какое право этот ублюдок имел хватать меня за шиворот и орать, что он-де управу на меня найдет?!              Вопль девочки на пару секунд его оглушил.              — Извини, — прежним спокойным тоном произнесла она. — В общем, на меня этот сморчок наехал, решив всех собак повесить. Только потому, что меня увести не успели старшие. Верней, я момент пропустила, решила, что раз уж шла по делу к тебе, то надо идти, а тут этот… — девочка снова закусила губу и посмотрела на него исподлобья. Как маленький ребенок, который пришел к взрослому искать справедливости и защиты.              — Ты знаешь, кто на самом деле заколдовал вазы, чтобы они взорвались?              — Либо «начало заговора», либо подружки Чжоу.              — Чжоу, Чжоу… Чжоу Чанг, да? Вроде никакой другой Чжоу у нас нет…              — Ее самой.              — Место ловца не поделили, и она тебе решила таким образом отомстить?              — Может, не она сама, а всякие там защитники. Ну, типа, помнишь, что такая нехорошая рыжая сволочь уложила бедненькую Чжоу в больницу на несколько дней? Вероятно, за нее кто-то отомстил…              Сейчас он заметил, что девочку нешуточно трясет. Пока обрабатывал царапины на руках, это было не так заметно, но сейчас он сосредоточил внимание на психологическом состоянии Лили — и увидел, что с ней творится практически то же самое, что и с ним во время приступов.              — Тише… Тише, спокойно, иди сюда, — усадив ее на стул, он сел на корточки напротив и положил руки ей на плечи. Собирался сказать что-то еще, но она неожиданно подалась вперед и прильнула к нему, содрогаясь всем телом и плача практически беззвучно.              Все заготовленные слова вылетели из головы. Признаться, он слишком редко видел плачущую Лили. Она при нем всего один раз ревела — год назад, в памятное Рождество. Но то, что было тогда, и то, что сейчас… Он представить себе не мог, что могло напугать эту девушку настолько, чтобы довести до такого состояния. Сначала она раскричалась, хотя обычно даже в спорах предпочитала говорить ровным и спокойным голосом. Сейчас вот…              — Знаешь, я когда этот долбаный взрыв… Я же уже подумала, что все, капец котенку и… — с трудом вычленил он две бессвязные, казалось бы, фразы, но именно они позволили понять, что происходит с Лили. — Девчонок только успела на пол дернуть, и… Все как тогда, понимаешь?              Он понимал. По крайней мере, мог представить, что она пережила тогда, во время полицейской операции. И понимал, что рано или поздно та ситуация даст о себе знать. Вот и дала почти два года спустя. А Филч… Ублюдок! Он же видел, в каком она состоянии, не мог не видеть! Это же совсем слепым надо быть, чтобы не заметить, что человека колотит и он двух слов не может связать. Взял и навалился на девочку, которая и ответить ему полноценно не могла. Уж зная Лили, в обычном состоянии она бы быстро двумя словами Филча на место поставила… Например, по поводу физического насилия точно сказала бы что-нибудь, чтобы завхоз в дальнейшем руки по швам держал при разговоре с ней… Урод…              — Я его убью, — тихо произнес Северус. — Его и его чертову кошку. Сначала кошку, потом его. Потом мумифицирую и вывешу головами вниз на всеобщее обозрение в каком-нибудь коридоре. Я никому больше тебя не позволю обидеть, слышишь? Только не плачь, прошу.              — Уже не плачу, — девочка шмыгнула носом и, отстранившись, улыбнулась. — Умыться можно?              — Иди, — он кивнул в сторону раковин, часть которых были уже пустыми, в смысле — без горы грязной лабораторной посуды. — И ты же в курсе, что теперь придется просидеть тут пару часов, потому что все знают: с отработок у меня раньше, чем через полтора часа, уйти не получится.              — Ничего, — послышался шум воды. Пока девочка умывалась, он парой отточенных движений волшебной палочки достал чашки и чайник, вскипятил мгновенно воду и достал «шоколадную заначку». — Тем более, что я как раз к тебе шла. Скажи, тебе доводилось слышать что-нибудь о крестражах?              — Нет.              — Ты говоришь таким тоном, как будто заранее знаешь, что речь пойдет о чем-то плохом.              — С хорошими новостями ты ко мне не приходишь, — тихо произнес он. — Не подумай, что я жалуюсь, но просто у нас все так сложилось, что ты если и спрашиваешь о чем-то, то это наверняка что-то опасное, запрещенное и темномагическое.              — Ну, в общем-то, так и есть… — Лили глубоко вздохнула и принялась пересказывать ему подробности своей переписки с Томом Реддлом.              — И ты решила отправиться в Выручай-комнату, прочитать книгу, которую он тебе посоветовал, да еще и меня в это втянуть, верно?              — Я никого никуда не втягиваю, если ты помнишь. К тебе пришла за советом и… Думаю, если бы это была какая-то специфическая книга вроде тех, что убивают каждого, кто тронет обложку, то ты бы об этом знал.              — Так скажем, я знаю об этой книге. В общих чертах. Не самое подходящее чтение для второкурсницы и вдобавок, Министерством Магии подобная литература вот уже лет сорок как запрещена. Хороший повод ознакомиться с содержимым, не так ли?              — То есть мы полезем в Выручай-комнату, да?              — Я же не могу отпустить тебя туда в одиночку, — вздохнул Северус. — Только после завершения твоей «отработки». Займись пока что чем-нибудь… Вон, книгу почитай.              С учетом того, что у него были в наличие только учебники по зельеварению, выбор литературы для Лили был… небогатым. Впрочем, учитывая специфические интересы Лили — как раз среди его литературы она находила интересное для себя чтение. Именно поэтому последующие пара часов отработки прошли в полной гармонии.              А уже после этого они направились в Выручай-комнату. Довольно странно, но им за все время пути не встретилось не то что хоть кого-то из учеников, но даже завалящего привидения. Впрочем, Северуса это не насторожило, а скорей обрадовало — учитывая, что собирались они заниматься не совсем законной деятельностью.              — Лили, если нас вдруг обнаружат, то…              — То я скажу, что пожаловалась тебе на то, что профессор Локонс — идиот, что он ничему нас не учит, что с таким обучением я не то что от Волан-де-Морта — от гриндилоу не отобьюсь. И что ты предложил мне облюбовать выручай-комнату в качестве места для тренировок. Быстро, просто, безопасно.              — Кстати, это тоже хорошая идея. А Локонс что, правда…              — О, да… Я же тебе самый смак не рассказала-то про нашего профессора. Короче, урок с ним у нас уже был один. Сдвоенный урок, верней сказать. Ну, то есть, на первом уроке еще можно было бы ничем не заниматься, знакомиться друг с другом, слушать его рассказы о том, какой он крутой волшебник. Но на втором уроке он тоже нам ничего преподавать не спешил. Вместо этого вызвал почему-то меня и решил всем на мне продемонстрировать, как он убивал вампира. А я на перемене до этого… Короче, если почитать его книги, то можно понять — убивали всю эту нежить абсолютно разные люди. Иная тактика боя, иные разделы магии, используемой для самообороны…              — Может быть, он просто разносторонне развитый великий маг?              — Я тоже так подумала, но решила все-таки проверить. Поэтому вампира ему сыграла со всей достоверностью. Ну, то есть кинулась резко вперед, типа в горло сейчас вцеплюсь… Я тебе так скажу: будь на моем месте настоящий вампир, хоть самый маленький и завалящий — от Локонса бы только его любимая мантия и осталась. Ну и тогда я окончательно убедилась: брешет он, как дышит. Да и до этого… Были подозрения кое-какие. Наверное, сказывается то, что я до попадания сюда проработала какое-то время в системе, и теперь… Вроде как чувствую людей, которые занимаются похожей деятельностью. Мракоборцев, военных, всяких охотников за нежитью… У этих людей и взгляд другой, и реакция на события совсем другая. Эмоций в них практически нет, по крайней мере, когда дело работы касается. И локоны они завивать по сорок минут не будут, и в зеркало не таращатся каждые три секунды… Короче говоря, ваш Локонс — самовлюбленный нарцисс. Хотя книги его написаны слишком правдоподобно, чтобы быть неправдой. Скорей всего, украл чужие мемуары да издал под своим именем. Натравить бы на него какую-нибудь комиссию, которая вопросами авторского права занимается…              За этим разговором они добрались до нужной стены на восьмом этаже.              — Ну что, кто первый попытается? — уточнила у него Лили.              — Дамы вперед, — чуть усмехнулся Северус. Вряд ли у девочки будут сложности с представлением того, что нужно, ведь Лили как раз таки из тех, кто точно знает, что именно им необходимо.              И точно — не прошло и минуты, как они оказались внутри комнаты, которая была завалена старым хламом, ящиками, коробками и книгами.              — Ничего тут не трогай, — предупредил он девочку. Больше для порядка, поскольку Лили была из тех людей, которые знают, как себя вести в комнате с незнакомыми артефактами. Дождавшись ее кивка, он поднял палочку вверх и произнес:              — Акцио «Тайны найтемнейшего искусства»!              Лили отработанным движением бросилась на пол, закрывая руками голову. Разумная тактика. Была бы. Если бы профессор чуть хуже владел магией.              — В этом нет необходимости, — проникновенно-издевательским тоном произнес он. Лили подняла голову и снизу вверх уставилась на мужчину и на стопку из семи книг, зависшую в воздухе у кончика его палочки.              Заметив, что ни одна из этих книг не летит в сторону ее головы или других не менее уязвимых частей тела, девчонка встала и демонстративно отряхнулась.              — Фух… Все-таки идти вместе с тобой было очень хорошей и разумной идеей.              — Ты сама по себе очень разумная, других идей тебе в голову прийти просто не могло.              После случившегося некоторое время назад очень хотелось сделать или сказать что-то такое, что бы вызвало появление на веснушчатом лице привычной улыбки. И, кажется, похвала была именно тем, что нужно, поскольку остатки прошлого страха испарились с лица девочки, и одну из книг она листала с присущей деловитостью и сосредоточенностью.              Читал и Северус. Прочитанное… Не обрадовало. Зато теперь, кажется, они поняли, почему именно Волан-де-Морт стал практически бессмертным…              — И очень сильно двинутым, — фраза Лили повисла в воздухе. — Уж не знаю, как мне, материалисту до костного мозга, уложить в голове понятие разделения души, но если рассматривать его как расщепление сознания или личности, то бишь как банальную шизофрению… Мда. Слов нет.              — И что в итоге? — наплевав на чистоту мантии, Северус сел на пол, положив одну из запрещенных книг на колени и машинально перелистывая страницы.              — Рассказано там, как эти крестражи уничтожить? — уточнила Лили.              — Яд василиска, адское пламя… Зелий три вида, но каждое из них готовить по полгода, да и ингредиенты по всему миру искать…              — Значит, яд василиска и адское пламя?              — В итоге, да, — он закрыл книгу и отложил в сторону, пристально глядя на Лили. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. С одной стороны — они нашли объяснение могуществу темного лорда. С другой… Что-то коробило, верней — вызывало смутные подозрения…              — Северус… А сколько вообще этих крестражей можно создать?              — Что?              — Я спросила у тебя, сколько вообще крестражей можно создать, и насколько это сложно технически осуществить.              — Если отбросить моральную сторону вопроса вроде «убийство — самое тяжкое преступление из всех, что может совершить человек»…              — Ой, вот только давай без этих фраз доброго дедушки, ладно? — досадливо поморщилась рыжеволосая. — Убить человека, увы, в наше время проще, чем два пальца… Я про то, сколько вообще можно крестражей создать и, главное — что в итоге от личности останется? Что из себя представляет Волан-де-Морт сейчас? Уж не половину человека — это понятно. Четвертую часть? Восьмую? Шестнадцатую, тридцать вторую, шестьдесят четвертую? И главное — чем замещены в итоге в таком… кхм… человеке недостающие части души?              — Какие еще…              — Стакан не бывает наполовину пуст, — мрачно произнесла Лили. — Законы физики, понимаешь ли. Если выльешь половину воды, то на ее месте будет воздух. Что на месте той части души, которую отрезали и спрятали в предмет? Или кто на ее месте?              Северус передернулся. Рассуждения Лили завели их обоих куда-то не туда.              — Куда более важный вопрос сейчас — почему Том Реддл решил рассказать тебе про крестражи, и главное — что теперь делать с полученной информацией?              — Рассказать Грюму? — Лили пожала плечами. — А смысл какой? Ну, то есть, допустим, я ему расскажу сейчас про дневник, он его заберет и уничтожит и… За что и, главное, зачем?              — Только не говори, что собираешься вступить в сговор с Реддлом. Лили, он опасен и непредсказуем. И всегда был таким вне зависимости от того, сколько у него частей души…              Девочка подняла вверх руку.              — Протестую. До сегодняшнего дня все его суждения были на редкость адекватными. И в поступках не наблюдалось отсутствия причинно-следственных связей.              — Ты говоришь, как будто защищаешь его. После всего, что он сделал…              — Сделал-то не он, а то красноглазое чмо, которое за мной весь прошлый год гонялось и, кстати, скоро начнет заново. Ты мне вот что скажи... Дневник — у Люциуса, так? В нем — копия шестнадцатилетнего Волан-де-Морта. Но, внимание, Люциус ничего об этом не знает. Иначе, думаю, он не рискнул бы разбрасываться частями души своего обожаемого Повелителя направо-налево, так? Вопрос — каким образом Волан-де-Морт умудрился возродиться в прошлом и, главное — почему после того, как мы сожгли его тело в конце прошлого учебного года, он не потащился к Люциусу за дневником, м?              — Снова мы упираемся в подозрения… Только подозрения о том, что есть и другие крестражи.              — И есть Том Реддл. Отдельная личность, у которой от Волан-де-Морта только одно детство на двоих. Правда в том, Северус, что я не знаю, что именно делать дальше. С одной стороны — избавившись от Тома Реддла, я буду в безопасности от действий конкретно с его стороны. С другой — пока что у меня нет даже весомого повода для того, чтобы, фактически, взять и убить его. Понимаешь, когда на тебя замахиваются палочкой и «Авада» орут — это одно, а в ситуации, когда тебе ничего плохого не сделали, а только могут сделать… С этой точки зрения мне что теперь — каждого, кто косо взглянул в мою сторону, убивать? Или просто каждого мимо проходящего, ведь не факт, что он не попытается меня замочить минуту спустя…Кроме того, если убьем Тома, то не узнаем о Волан-де-Морте то, что можем узнать.              — Но если ты оставишь Тома, то рано или поздно он потребует, так сказать, физического воплощения. Вопрос времени, когда это произойдет. Что тогда будешь делать и, главное — как отвертишься от обвинений, которые последуют в таком случае? И что с тобой будет, если об этом узнают — об этом ты можешь подумать?              — У меня нет приказа уничтожать крестражи, Северус. К тому же, тот факт, что Том — крестраж, еще доказать надо, поскольку сам он не говорил об этом, а всего лишь предложил мне ознакомиться с содержанием книги. Запрещенной, кстати, так что если я заведу речь о крестражах, может возникнуть вполне закономерный вопрос — откуда двенадцатилетняя девочка знает о запрещенной литературе и где именно с ней ознакомилась. И в итоге… Куда ни кинь, все клин, — Лили встала с пола, отряхнула мантию и протянула руку вперед, привычно предлагая Северусу подняться. Даже несмотря на то, что волшебник каждый раз игнорировал этот жест — у Гладковой он настолько вошел в привычку, что появлялся порой даже без ее осознанного желания.              — Что ты будешь делать в итоге?              — Том Реддл. Поговорю с ним. Дальше… Пока не знаю. Слишком мало у меня информации о том, что именно происходит.              «И слишком высокой будет цена, которую мы все заплатим за ошибку», — мысленно дополнил ее тираду Северус. Сам он был в не меньшей растерянности, чем Лили. И также не мог предложить какой-то стоящий план действий. В принципе, адский огонь он мог наколдовать хоть сейчас и, кстати, проконтролировать его и потушить, когда необходимость в использовании пропадет. Вот только логичные предположения Лили о множестве крестражей Волан-де-Морта делали план избавления от находящегося у них в данный момент дневника вовсе не таким уж правильным. Может ли Том Реддл… Могли ли у него уже в шестнадцать лет быть планы о создании других крестражей? Согласится ли он поделиться информацией об этом и, главное — что запросит в качестве награды? Ответов на эти вопросы у Северуса не было.              Именно поэтому обратно в подвалы они спускались молча. Каждый наверняка думал о своем.              Внезапно Лили замерла, как вкопанная, и схватила Северуса за руку.              — Слышишь? — практически одними губами прошептала она.              — Что? — перешел он на шепот невольно. На слух он никогда не жаловался, но сейчас, как ни прислушивался, не мог уловить никаких посторонних звуков.              — Показалось, видимо, — пробормотала Лили. — Или же это очередной прикол какого-то особо недалекого идиота, — последние четыре слова она произнесла нарочито громко, осматриваясь по сторонам.              — Ты что-то слышала?              — Голос. Что-то вроде «дай мне убить!» Это уже шиза или еще не она? — с интересом уточнила она.              — Если ты будешь продолжать ночами сидеть за книгами, то тебе и не такое чудиться начнет, — чуть хмыкнул Северус.              — Это личный опыт или информация из достоверных источников? — привычно подколола его в ответ Лили. Они уже было принялись спускаться дальше, но в этот момент из того коридора, в который до этого был обращен взгляд рыжеволосой, донесся истошный вопль:              — Помогите!              При звуке этого голоса Лили внезапно побледнела и уставилась на Северуса расширенными от ужаса глазами. Почему-то именно выражение лица девочки заставило его воспринять всерьез вопль из коридора. Конечно, в девяноста девяти случаях из ста вопли в этой школе разносились потому, что кому-то за шиворот засунули слизняка. Но был еще сотый вариант, когда происходило что-то серьезное. Насколько именно — зельевар решил выяснить сейчас. Кинулся по коридору, на ходу доставая палочку. И только после этого обратил внимание, что Лили бежит рядом с ним.              — Не ходи туда!              — Нет уж, дудки — одна я ходить никуда не буду, забыл?              Мысленно он чертыхнулся. Да, с одной стороны — оставить Лили в безопасном месте было хорошей идеей, если там, впереди, действительно что-то страшное. С другой — совсем не факт, что именно в то время, что она окажется в одиночестве, что-то не произойдет уже с ней. Ладно, в случае чего — он взрослый волшебник и у него хватит сил ее защитить. Да и сама она, признаться, далеко не так беззащитна, как другие второкурсники и…              — Что здесь происходит? — привычным ядовитым тоном осведомился он, когда вылетел за угол и не обнаружил ничего, что стоило бы внимания, кроме плачущей девочки в форме Пуффендуя, в ужасе смотрящей куда-то наверх, закрыв лицо руками. Сделав шаг вперед, Северус перевел взгляд наверх и замер. Рядом раздался тихий выдох Лили, которая только сейчас, видимо, сделала то же самое, то есть посмотрела наверх.              «Я его убью. Его и его чертову кошку. Сначала кошку, потом его. Потом мумифицирую и вывешу головами вниз на всеобщее обозрение в каком-нибудь коридоре», — всплыли в голове собственные слова, сказанные всего лишь несколько часов назад.              — Ужас какой, — выдохнула Лили, осторожно поднимая с пола плачущую девочку.              — Я только… Я шла… А тут это… А они… Они… Висяа-а-а-а-аааат!              — Мисс Поттер, будьте любезны проводить мисс Далсон в больничное крыло, — привычным спокойным голосом произнес Северус, так же привычно создавая несколько патронусов. Слишком часто ему пришлось в последнее время это делать. Странно, но сейчас вместо ланей с кончика его палочки слетели совы.              — Нет, — неожиданно тихо произнесла Лили. — Пока сюда не придет кто-то еще, я никуда не уйду. И по коридорам с мелкой в одиночку не пойду, когда тут такое… такое творится…              Северус перевел взгляд на остекленевшие глаза Филча, висящего на стене вниз головой. Можно было спорить с Лили, но он уже знал — лучше этого не делать, поскольку если эта девочка вдруг ни с того ни с сего отказывается подчиняться, значит — у нее есть на то очень веские причины. Веские… Причины.              — Тайная комната снова открыта. Трепещите, враги Наследника, — тихо пробормотала Лили, по-прежнему крепко прижимая к себе первокурсницу с Пуффендуя таким образом, чтобы она не смотрела на стену. И таким образом, чтобы не видела взгляды, которыми обменялись Лили и Северус. Определенно, в этот день начали происходить очень, очень скверные вещи. Радовало лишь то, что на стенке болтается Филч и его кошка, а не он сам. Северус с трудом сдержал кривую ухмылку. Определенно, общение с Гладковой сказывается на его чувстве юмора не самым лучшим образом, делая его еще более черным, чем изначально.