Трофей

Ральфу казалось, все шло неплохо. Может, быть даже хорошо. Его покупки освоились и не доставляли хлопот. Ему уже привычным казалось возвращаться домой и видеть их там. До сих пор такого не происходило. Любой человек, оказавшийся с ним в одной комнате, немедленно опознавался его разумом как опасность. Что-то, с чем стоит постоянно быть настороже. Но рабы будто бы слились с интерьером. Должно быть, и вправду старались. И этим Ральф даже немножко гордился. Выходило, он смог, наконец-то, хоть с кем-то о чем-то договориться. Ужиться. Хотя бы так. В особенности, конечно, это касалось Джойс. Она ни разу не подвела его, и оказалась самой настоящей наградой. Впрочем, Карстен тоже огорчал его не слишком часто. Правда, казалось, что делает он это нарочно. Да, должно быть, так и было. Ральф просто не видел других причин нарушать такие простые и четко оговоренные правила. Наказывать раба ему пришлось еще дважды. Один раз снова совсем слабо, но, что удручало, за тот же проступок. Он заговорил не спросив. И повод-то был пустячный! Ничего не стоило сперва попросить разрешения! Ральф подавал тогда стимуляцию меньше секунды и снова на самом легком режиме, и, видимо, это было ошибкой. На следующий же день Карстен умудрился вернуться с прогулки позже его. И ведь Ральф даже слегка задержался! А был вынужден ждать, пока его раб нагуляется! К тому же, ему пришлось волноваться. Это было странно. Ральф и раньше, конечно же, испытывал нечто подобное, но никогда по отношению к живым людям. Мысленно он просчитывал вероятность за вероятностью, совершенно нелогично прикидывая, что могло бы случиться с его собственностью. Нападение грабителей? Похищение? Несчастный случай? Он множество раз проверил и перепроверил состояние организма Карстена и его местонахождение, и каждый раз только для того, чтобы убедиться, что тот жив, здоров, находится неподалеку и передвигается со скоростью пешехода. Ральф выдержал полчаса и собирался было уже идти за Карстеном, когда тот повернул к дому. В этот раз наказание длилось дольше и было сильнее. Ральф должен был удостовериться, что опасности больше нет. Что Карстен не нарушит больше правил. И, казалось, это подействовало. По крайней мере, вот уже почти неделю тот являлся в его комнату вовремя, а говорить вообще перестал, разве что Ральф обращался лично к нему. И то старался ограничиваться односложными ответами. И это было почти прекрасно. Краткие ответы всегда казались самыми понятными. А еще он был восхитительно теплым, настоящим, живым и дышащим. Он научился не напрягаться под руками Ральфа, научился не ждать от него ничего страшного, когда вставал на колени у его кресла. Хватило всего нескольких часов, чтобы он спокойно опустил голову рядом с бедром хозяина, и даже не вздрогнул от такого приказа. Впрочем, было видно, что он все еще нервничал. Но это казалось Ральфу приемлемым. Он знал, что не сможет получить все, что захочет. Но даже этого было немало. К Карстену ему хотелось возвращаться, а раньше такого никогда не происходило. Разве что в детстве было что-то отдаленно похожее. В таком раннем, что он почти что не помнил. Зато прекрасно помнил, что как тогда, так и сейчас с личным чудом придется расстаться. Строго говоря, его удивляло, что этого не случилось до сих пор. Ральф зарывался пальцами в волосы раба, а потом почти без напряжения отключался от этой реальности, переходя в знакомое виртуальное пространство, чтобы в который раз так и эдак крутить текущий проект. Он не мог сказать точно, в какой момент этого стало вдруг мало. Ему никогда хорошо не работалось в чьем-то присутствии, но сейчас ощущение было иным. Не сразу, но Ральф вдруг понял, что реальность вдруг кажется интереснее. Это было неправильно – тратить время на удовольствие вместо работы. Так говорил его отец. Но другой мужчина, его приятель доктор, говорил, что удовольствие важно. Он старался доказать это действием, но выходило не очень. Впрочем, доказательства и не требовались. Ральф всегда доверял профессионалам. Отец же в медицине разбирался не слишком. Ровно настолько, чтобы ничего не сломать в хрупком человеческом организме. Непоправимо, по крайней мере. К тому же, это была его награда. Карстена дали ему, а значит, он мог им пользоваться, как бы ни злился на это отец. Мысль была почти пугающей, и он не позволил ей развиться. Вместо этого, он просто вернулся в реальность и сжал плечо сидящего у его кресла мужчины. - Чем ты занимался до войны? – спросил он просто чтобы что-то спросить. Чуть резковато и, должно быть, внезапно для Карстена. – Ты же не всегда был солдатом? - Я делал мебель, хозяин, - ответил он через секундную паузу и заметно напрягся. Напряжение Ральфу не нравилось. Ему хотелось вернуть податливую неподвижность. Машинально он активировал управление контроллером, но тут же остановился в нерешительности. Ему и раньше казалось, что Карстену такое не слишком-то нравится, а когда люди бывали расстроены, разговор никогда не получался. - Какую мебель? – спросил он вместо обездвиживания и, слегка беспомощно, погладил его по плечу. Доктор всегда гладил его, когда хотел, чтобы сам Ральф расслабился. Только это не действовало. Не подействовало и сейчас. – Ты делал ее сам? Карстен вдруг усмехнулся. Распрямился, заглядывая хозяину прямо в глаза. На лице его отражалось изумление. Но не страх, и это было приятно. - Корпусную, - ответил он наконец и пожал плечами. - Не сам. У меня была фабрика. Небольшая, но на жизнь хватало. - Своя фабрика, - будто бы завороженно кивнул ему Ральф и неуверенно улыбнулся. Его посетило странное, хрупкое ощущение, что что-то вдруг складывается. Как будто бы он оттолкнулся от берега, и вода подхватила его, не давая утонуть. Главное было не начать барахтаться в разговоре. Маловероятно, конечно, что это продлилось бы долго. - Ну, строго говоря, - ответил Карстен, и Ральф подобрался, боясь все испортить, - моя и моих младших сестер. Теперь, должно быть, и сыновей. К ним должна была перейти моя доля. - Так у тебя большая семья? – удивился Ральф так искренне, что вызвал новый недоуменный взгляд раба. – Я думал, ты одинокий. Это была ложь. Он так не думал. Только надеялся. Ральф сам не уточнял, но на работе говорили, что внушительную часть «трофеев» уже нашли и выкупили родственники. Кто-то хвастался, что перепродал раба за цену, в десять раз больше рыночной. Кто-то благородно вернул сына и мужа в семью почти за бесценок. Деньги Ральфа не интересовали, но он не хотел отдавать свою награду. Впрочем, оставалась надежда, что у родственников Джойс в принципе не окажется денег, и они не решатся связываться с наверняка криминальными структурами. Законно узнать имена владельцев потерянного родственника было можно разве что только случайно. Но отдать Карстена?! Эта идея вызывала в нем почти непозволительную злость. И испуг. Его же не могут заставить? Ведь так? Никто не отнимет? Ральф отвел взгляд, остро стыдясь собственного эгоизма. Так было нельзя. Нельзя хотеть чего-то настолько сильно. Особенно чего-то лишнего. Карстен не был ему необходим, значит, он был просто игрушкой. Игрушки отвлекают. Они не нужны. Это он тоже усвоил еще в детстве. Ровно через три дня после того, как няня принесла ему откуда-то игрушечного солдатика. Ральф знал и тогда, что удовольствие это запретно, но солдатик был слишком хорош. Новенький, с двигающимися руками и ногами, с двумя сменными наборами вооружения. И такой крохотный, что Ральф подумал, предположил, что, может быть, это не в счет. Что он может себе это позволить. Но он ошибался. Отец нашел игрушку на третий день. Тогда был скандал, и больше ни солдатика, ни няню, он никогда не видел. А ведь сейчас перед ним был целый полковник! Это уж точно было неправильно. И он должен был отдать его, как только его об этом попросят. Так было правильно. А правила были единственным известным ему ориентиром. Но ведь его ему дали! Мысль пошла на новый виток все того же круга, и Ральф поспешил отогнать пустые переживания. - Тогда почему же, - будто в воду прыгнув, спросил он, - со мной до сих пор никто не связался? Многих из вас уже выкупили и забрали домой. Я все ждал, когда мне позвонят. А потом решил, что у тебя никого нет. Карстен моргнул, глядя на него так, будто Ральф заговорил вдруг на непонятном для него языке. Ошарашенно и недоверчиво. А потом по лицу его будто бы прошла короткая судорога, и он рассмеялся. Ральф никогда до этого не слышал, как Карстен смеется, и сейчас подумал, что хотел бы слышать такое почаще. Вот только, он был уверен, что прямо сейчас это совершенно неуместно. Что тут веселого? - Потому, - ответил раб, чуть успокоившись, - что не захотели. Фабрику они любят куда больше, чем меня. Ведь логично? Это было совсем, совершенно не логично. Ральф не мог себе представить, как можно не захотеть вернуть Карстена себе. Но все равно он поймал себя на незаконнорожденной подленькой радости. Если они не хотят, то Ральф в этом точно не виноват. - Я бы захотел тебя вернуть, - честно ответил он, все еще беспокоясь. – Но у меня никогда не было фабрики. Не могу сравнивать. - Ну, тебе не придется, - снова ухмыльнулся Карстен и отвернулся. Положил голову на подлокотник. Так близко и просто, что Ральф едва не забылся окончательно, когда волосы раба пощекотали его запястье. - Хозяин, - негромко напомнил он, касаясь его макушки. - Хозяин, - кивнул тот так, будто вдруг перестал бояться совсем. И это заставляло тревожиться. – Можно спросить? - Конечно, - Ральфу казалось, что разговор длится уже слишком долго, и становится совсем непонятным. Действовать приходилось почти наугад. Но останавливаться не хотелось. - Тебе правда хочется всех этих расшаркиваний? Кто захочет с тобой разговаривать, если нужно обдумывать каждое слово? Ральф помолчал недоуменно. Сам он всегда обдумывал каждое слово, и сейчас не понимал, в чем тут проблема. - Но так ведь положено, - наконец, сформулировал он свое недоумение. – Такое правило. - Но ты ведь хозяин! – четко, будто полному идиоту, сообщил ему Карстен, больше не усмехаясь. – Придумай свои. Эти слова будто бы ударили прямо под сердце. Он уже слышал такое раньше. От человека, который был вот так же близко. И тоже позволял к себе прикасаться. Ральф поверил тогда, и ему почти не соврали. Нарушать правила было больно и страшновато. Зато потом можно было остаться на время рядом и говорить, спрашивать о чем угодно. Могло статься, что и сейчас его не обманывали. - Но тогда, - проговорил он медленно и потянул Карстена за плечо, заставляя приподняться и обернуться к себе, - ты будешь просто говорить, когда захочешь? И о чем захочешь? - Тебя это пугает? – было видно, что раб тоже мало что понимал из их разговора, но явно все еще пытался. - Я хотел бы, - снова честно ответил ему хозяин, и в голосе его прозвучала откровенная тоска. Он даже сам удивился. – Но мне непонятно, как это будет устроено. А если ты заговоришь, когда я буду работать? Это меня отвлечет. От работы нельзя отвлекаться. - А я что, по-твоему, идиот?! – возмутился Карстен, и, вот странно, от его возмущения стало вдруг легче. Как будто вот-вот все станет понятно. – Не соображу, когда нужно заткнуться? - Нууу, - протянул Ральф, совсем не уверенный в своих словах. – Хорошо. Давай попробуем. Говори, когда хочешь. Но правильно обращаться не забывай. А теперь вставай и перебирайся в постель. Внутри у него все взбудораженно подрагивало. За последние месяцы это был самый долгий разговор, что у него был. Ральф вообще не был уверен, что сможет сейчас заставить себя дотронуться до кого-то. Даже обездвиженного и безопасного. Все это явно было для него слишком. Но на сегодня он и без того нарушил слишком уж много правил, и хотя бы этот ритуал собирался довести до конца.