Афера

2 глава. После случившегося кошмара, было решено, как ни странно остаться в лесу. Оказывается, многие уродцы сбежали из этого «цирка» и разбрелись, скорее всего, по округе. Была вероятность того, что если мы выйдем по темноте на тракт, то можем угодить во вторую западню. Да, это могло случиться, поскольку те сбежавшие вполне могли бы привести своих дружков, дабы взять второй раунд. К тому же ночью никто не спал, а охранникам нужны силы, чтобы в случае чего защищать нас снова. Мы решили остаться в тени леса до обеда, а потом выдвинуться в путь. Да, прибудем мы поздно ночью, но это лучшее, что мы можем предпринять. Согласен, решение принято в стиле трусости, но я не забываю о том факте, что с нами едут ещё и женщины. Они слабые, их нужно защищать всеми силами и такое решение прежде всего сохранит им их жизни. Мы развели множество костров и за одним из таких расселись все «верхние листочки чайного куста». Сёстры, родители… Аарон. Этот мужик вызывал во мне противоречивые чувства. Признаю сразу, что завидую. Это глупо отрицать, он реально хороший воин, стойкий и отважный. Я почти такой же, только хитрый, наглый и самую чуточку легкомысленный. На его фоне я кажусь неопытным школьником. Это выбешивает, поскольку у отца тоже есть глаза. Его одобрение для меня всё. По началу я хотел стать кем-то сильным и могучим в укор ему. Чтобы он видел, что сделал со мной. Со временем это желание преобразовалось в жажду признания. Хотел, чтобы родитель уважал меня, чтобы гордился сыном, который у него вырос…, а тут этот рукастый чуть меня не придушил, а перед этим не выпотрошил. Стыдно, как и любому другому мужику. Поэтому и чувства у меня противоречивые. Молчание длилось долго. Две сестры, которые раньше никогда не были близки, крепко держались друг за друга, приткнулись, как бездомные кошки на морозе. Отец с разбитой бровью глядел на огонь и частенько отлучался, чтобы переговорить с караульными. Я видел, что он еле держится, чтобы не начать головы своим выжившим охранникам сносить. Это их ошибка. Не подняли вовремя тревогу и вот к чему это привело. Ряды нашей охраны «исхудали», хорошо, что Аарон пришёл не один. Боюсь себе представить, чтобы случилось, если бы не он.  — Мам, всё нормально, — наконец подал я голос, поскольку женщина уже больше двадцати минут прижимает мою голову к своей груди. Странно, что я раньше не заговорил? Да мне самому это было нужно. Я так давно… меня давно не жалели. Просто так, как это есть на самом деле. Не скупое похлопывание по плечу, а именно трепетные и любящие объятья дорогой в мире женщины. К тому же, когда тебя душат, то последующий час ты крайне рассеян и задумчив. Вот и позволял, а теперь хотелось спать.  — Нет, не нормально! — сильнее сдавила она мою голову, — Я тебя чуть не потеряла… Она поцеловала меня в мою лохматую голову. Я это знал и сам. На сестёр и отца смотреть не хотелось.  — Да нормально всё было бы, — попытался я высвободиться, — Я, конечно, не мастер, но победу бы выбил… Замолчал сам, натолкнувшись на взгляд карих глаз Аарона. Не чёрные у него гляделки, а в той темноте я был готов всё, что угодно поставить, что вместо глаз у этого перца были тёмные провалы. Встретил бы его при других обстоятельствах — обошёл бы седьмой дорогой. И взгляд был прямой. Он знал, что это было не так. Он бы меня грохнул. Я это знаю, и он знает. А мама нет.  — А всё из-за твоей службы! — зашипела женщина, — Я тебя вижу три-четыре раза в год! И если бы ты был вместе с нами на приёмах и мероприятиях, то с Аароном был бы знаком и такой ситуации не возникло бы! Часто мы видимся. Трёх-четырёх раз достаточно, чтобы не скучать друг по другу. Я в этом был уверен и мать лишь изредка намекала мне на то, что я редко бываю дома. Но что я мог поделать? Служба есть служба, это моё и отказываться от этого я не собирался тогда, не собираюсь и сейчас.  — Возникло — не возникло, — нахмурился я, силясь выпрямиться, — Какая разница, раз всё уже случилось? Я живой, ты жива, две моих пришибленных сестрицы уцелели! Мы все живы и здоровы, успокойся, мам. Удалось сесть нормально, но это было опрометчивым поступком. Заболела спина, на которую меня кинули, печёнка ноет, да и лицо кое-где побаливает. Хорошо мне досталось…  — Сам ты пришибленный, — заворчала Мария, игнорируя всем своим видом Аарона, который сидел неподалёку от неё, — И мама права, ты нас бросил. О, это она зря затеяла.  — Следи за языком, — осадил её отец, — И я всё ещё не забыл, как ты попыталась смыться, когда ещё ничего не началось. Да быть того не может! Эта идиотка сбежать собралась? Ночью-то?! Зато Анна сидела, опустив низко голову. Она знала и раз не сказала, то либо помогала Марии, либо просто прикрывала её. Белобрысая сваливает и чтобы не начался скандал отец будет вынужден отдать другую свою дочь. Эти две… они ругаются и цапаются, как и все сёстры, но есть в них то, чего нет во многих других: она обе могут забыть о своих обидах, чтобы работать вместе. Их цель взаимовытекающая друг из друга. Одна смоется и не выйдет за того, кого не любит, вторая выйдет за того, кто ей нравится. Вот же…  — Не здесь, — вдруг спокойно и холодно выдала мама, — Хоть мы и станем совсем скоро одной большой семьёй, но пока этого не случилось выяснение отношений и перетряхивание нашего грязного белья оставим на потом. Что не говорите, а мать у меня самая мудрая женщина. Я захотел в туалет. Попытался подняться.  — Куда? — эта мудрая женщина оказалась ещё и обладательницей хорошей реакции, которая схватила меня за рубашку на спине и усадила обратно на покрывало, — Покажи плечо. Ой, этот порез. Тут же скуксился. Предплечье уже не болело, поскольку его не трогали, но если маман начнёт сейчас врачевать… будет больно. Нет, я понимаю, что делать что-то надо, но… не она должна это делать. Не умеет — это мягко сказано. Она слишком… педантична. Пока до кости мне рану не протрёт — не угомонится. Я по опыту знаю, все царапины затирались травами и мазями так, будто у меня там перелом открытый, а не ссадина небольшая. Возможно, она так проявляет свою заботу, но не сейчас. Я даже был бы готов это потерпеть, если бы не было посторонних. Стонать тут, как тёлка не разродившаяся? Увольте.  — Всё нормально, там маленький порез, всё уже затянулось, — тут же взглянул я на женщину, незаметно пытаясь забирать из её рук мою рубашку. Она вцепилась в неё, как белка в орех. А этот упрямый и где-то предостерегающий взгляд не сулил мне ничего хорошего.  — Я промою рану и перевяжу тебе руку, — спокойно выдала она. Нет. Это будет долго и больно! Нахрен! Я и так сегодня прохватил славно, не хватало ещё одного испытания.  — Не нужно, я здоров, — серьёзно подал я голос, — Сегодня вечером покажусь лекарю и всё будет хорошо. Та смотрела на меня таким взглядом, будто я её предать собрался. Вот как с ней общаться?! Я понимаю, что она моя мать, но я не имею права ей возражать! Вот поэтому я и не живу дома! Она из меня маменькиного сынка сделает за полгода! Только пройдёт свадьба и я вновь смоюсь. Пошло всё в задницу.  — Отойдём, — меня по здоровому плечу хлопнул отец и поднялся. Злость сменилась непониманием и я выполнил указания второго родителя. Мы отошли от костра подальше, да и вообще зашли за близрастущее дерево, чтобы нас видимо было не видно. Я напрягся, поскольку если отец отозвал меня, то тема серьёзная. Неужели на нас не случайно напали? Или будет продолжение?  — Что случилось? — вопросил я почти сразу. Тот выглядел потрёпанно, но общее впечатление всё равно оставалось положительным. Он — взрослый мужчина, глава нашего Дома. Глава семьи. Достойный всех этих званий.  — Не перечь матери, — тут же выдал он и я мгновенно взъершился. Да вашу ж мать! Тем других нет, что ли?!  — Папа, она же сейчас мне кожу вместе с костями выдерет! — зашипел я громко, — Ты знаешь какая она…  — Знаю, — перебил он меня и глянул так, что я в миг растерял весь свой пыл, — А ты знаешь, как она истерила, когда тебя уволокли в другую палатку? Мы все сидели связанные в одном месте, девочки тряслись от страха, а Терра переживала за тебя. Я знал, что ты мужик уже взрослый и сам можешь постоять за тебя, а она… она тебя очень любит…  — Я понимаю, — попытался я вклинится в этот странный водопад эмоциональных слов, но вновь потерпел фиаско.  — И если понимаешь, то позволь ей помочь! Она винит меня в том, что тебя никогда не бывает дома, и она обвинила меня в произошедшем. Дай ей возможность успокоиться, позволь ей помочь тебе, потерпи. Я открыл рот и тут же его закрыл, поджав досадливо губы. Чёрт! Это нечестно! Злость вновь уступила место сожалению и раскаянию. Она ведь меня любит, я единственный сын и меня чуть на её глазах не прирезал будущий муж её же дочери. Ей больше, чем тяжело. Вот из-за таких ситуация мне не нравится быть дома. Всегда случается какая-нибудь хрень и меня вынуждают выбирать: служба или семья. И, разумеется, через пару недель, когда я намылюсь свалить, то будет очередной скандал. Меня обвинят в нелюбви и чёрствости, все расстроятся и переругаются. А потом мы помиримся и всё будет продолжаться снова и снова, и снова. Вернувшись к костру, я обнаружил значимую перемену. Сёстры поменялись местами, и теперь краснеющая и робеющая Анна сидела поближе к Аарону. Хотелось закатить глаза, но не время. Сел к матери, которая делала вид, что кружка с чаем занимает всё её внимание. Обиделась, конечно же.  — Эй, — я пихнул её больным плечом и пожалел об этом, хоть и виду не подал, — Твоё предложение в силе? Та не сразу обратила на меня своё внимание. Весь её вид говорил о том, что она делает мне одолжение. Как она каждый раз может так держаться? И ведь обижается как грамотно и элегантно… как папа её заполучил вообще?  — Что, решил, что материнские руки справятся лучше, чем кривые пальцы какого-нибудь молоденького прощелыги, который только и умеет, что занозы у детей доставать? — задала она вопрос.  — Да. На Аарона даже смотреть не хотел. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что он обо мне думает. Выгляжу я, как самый натуральный сосунок безропотный. Ну и пусть, не мне с ним под венец идти, да и не мне с ним жить. В лицо знаю и уже хорошо! А маму обижать и вправду нельзя. Мать несколько долгих секунд как-то надменно смотрела в мои глаза, а потом… её серо-зелёные очи наполнились пониманием и какой-то благодарностью. Злилась, я это понял и мы нашли общий язык.  — Я принесу горячей воды, а ты сними рубашку, — сказала она, поднимаясь. Расстегнул оставшиеся пуговицы на грязной и кое-где уже порванной рубашки и кое-как снял её. Предплечье не позволяло воссоздавать подобные телодвижение, но через боль пришлось. Наткнулся на взгляд отца. Тот мне кивнул. Я всё понял. Благодарит, что я иду на такую жертву… мне не сложно. Если это успокоит маму, то буду терпеть.  — А когда мой толстый братец, который королевство продал бы за пирожное, стал атлетом? Никак сделку с Дьяволом заключил? — слегка ехидно сказала Мария. Отошла уже. И вместо страха на её лице проступила старая ирония. Ей бы только повод дать, чтобы поизмываться над кем-нибудь. А в детстве было ещё хуже. Мы дрались с ней каждый Божий день и лет до пятнадцати она меня побеждала, поскольку повторюсь, особой силой не отличался. Я давил на неё массой тела, но эта девчонка была изворотливой и я всё равно проигрывал старшей сестре. Зато сейчас всё круто поменялось. Мы не дети, но такие баталии не так-то просто забыть. И причину я знаю. Я никогда рубашку не снимал. Повода не было. Никогда. Отец меня тоже не видел. В одежде видно, что я похудел и постройнел, но что там под тканью — сложный вопрос. Жирочек, который принял нужную форму, мышцы или кости? Тычь пальцем в небо.  — И её условием было то, что я заложу твою мордашку, — скривил я губы. Та прищурилась. Ругаться с ней я не хотел, но она настаивает.  — Чего ты врёшь? — сморщила она нос, — Небось голодал, чтобы такое тело получить? Два пальца в рот? Сучка.  — А что это у тебя на лбу? — тут же нахмурился и прищурился, — Пятно какое-то? Боже, Мария, это прыщ! Ты как замуж с этим собралась выходить?! Я ещё и пальцем ткнул в неё. Несколько секунд она неверующе кривила губы, а когда я начал пристально пялиться на её лоб, то испугалась.  — Что у меня на лбу?! — зашипела она, повернувшись к Анне. Та всегда была на моей стороне. Она и её шпыняла, но если они обе распланировали побег, то я правильно всё понял. Они обе уже повзрослели и сумели преодолеть недопонимание между ними ради общей цели. Молодцы, девочки.  — Это кошмар, — вдруг шёпотом сказала Анна и прикрыла даже для красочности рот ладошкой, — Если Аарон это увидит… Я еле сдержал смех, но улыбка вылезла. Сёстры, не сёстры, а если дело касается мужика, то тут каждый за себя. Вот же… Анна. Мария тут же начала вытягивать из косы волосы, чтобы спрятать за ними лоб. Потом вскочила и куда-то побежала. По-моему, к матери. Глянул на довольную Анну. Наша семейка неисправимая.  — Карен, — покачал головой отец. Я довольно ухмыльнулся. Уел. Сделал её! Даже не подрались, а я уже одержал победу! Аарон тут быть явно не хотел. Упорно делал вид сначала, что слушает тихие переговоры его людей, сидящих почти рядом с нами, а под конец так вообще прикрыл глаза рукой и так замер. Понял с кем связывается. Ладно хоть меня частенько не будет, а эти две кикиморы — сестрички повиснут на нём, пока, конечно же Анна не выйдет замуж. Они разъедутся и ведеться станут реже, а пока… годик, другой надо потерпеть, братан. Может, мы и сможем подружиться? А почему нет? Он нереально крутой воин, нам есть о чём поговорить, к тому ж мы породнимся скоро, он должен быть тоже «за». Пришла мать. Началось всё сносно и я терпел осторожные прикосновения, но потом… я окончательно убедил всех присутствующих в том, что я остался всё тем же бабой-слюнтяем, что и был всегда! Ну, реально больно! Причём боль не ослепляющая, а терпимая, но она тянущая, нудная и непрекращающаяся! Она тёрла мою порез со всех углов, накладывала мазь и втирала её! Господи, спасибо, что она шить не собралась! Порез видимо такой ровный был, что её всё устроило. Ну, я слегка преувеличил, разумеется. Не ныл, не хныкал и не ревел, просто шипел, кусал губы и дёргал нервно ногой. Был стойким, но не достаточно. Множество раз замечал, как Аарон смотрит на меня. Не презрительно - уже хорошо, но было что-то ещё. Знаете, некое любопытство. Такое чувство, будто ему было интересно выдержу ли я это родительскую пытку. Разглядывал меня всего и что самое главное: не отводил взгляд, когда понимал, что я всё вижу. Ему не было стыдно за своё поведение, он просто смотрел на меня, видимо потому, что делать было больше нечего. Но я тоже оглядывал его. Хорошо сложен. Тёмная одежда ему шла, будто сшита была не только под внешность, а и под стойкий и непоколебимый характер. Хороший камзол. Куда я его ранил? Оглядел и понял. По рёбрам. Еле заметны, торчащие нитки из-под руки. Ну и красная трещинка на носу. Смотрю и восхваляюсь. Такую рожу подпортил. Ничего такой, не урод. И Мария, кажется, вовсе ослепла, поскольку он как раз-таки и достоин её. Высокий, широкоплечий, держит себя в идеальной форме, а ещё он молчалив. Это вообще ценнее ценного. Пытка прекратилась через полчаса. Тогда мы и разошлись. Вроде нового нападения не планируется, поэтому можно и поспать. В обед, как и планировалось мы продолжили путь. При дневном свете даже девочки возмужали и чуть ли первыми в карету не сиганули. Мой конь уцелел. Давно я с ним, пару лет точно уже. И я рад, что его не задело, поэтому вскочил я в седло резво.  — Тебе лучше сесть к остальным в карету, — ко мне подъехал сам Аарон. В смысле к своей семье? Я уж лучше пешком пойду, чем к ним. Косые взгляды и откровенные разговоры, которых будет никак не избежать? Нет, ни за какие деньги… и потом, почему он командует?  — Почему? — задал я прямой вопрос. При свете солнца Аарон оказался вполне себе обычным мужчиной. Серьёзный, правда через чур, но это допустимо. Ну и глаза у него карие, даже светло-карие, я бы сказал. Небось у меня тогда в глазах всё плыло, вот и привиделось.  — На вас напали, и ты был в плену. Тебе нельзя вольно ездить по дороге. Чтобы защитить тебя и не отвлекаться от твоих родных, вам лучше быть вместе, чтобы мои люди сконцентрировались на охране одной кареты, — пояснил он в том же тоне, — Поэтому слезай с лошади. Я уважаю командный тон. Но только тогда, когда он принадлежит моему командиру или вышестоящему руководству. Мне он никто. Да, наследник королевского престола, но мы с ним никак не связаны, он вроде «белый воротничок» на сколько я знаю. Занимается… как же это, «экономическими преступлениями»? С армией он и близко не валяется. Да, дерётся он, как дух самой Войны, но это лишь умение его тела, не более. И свои права, как такого же наследника своего рода я тоже прекрасно знаю.  — Во-первых, спасибо за твою опеку, но я в ней не нуждаюсь. Во-вторых, только круглые идиоты нападут на столь охраняемую карету во второй раз среди бела дня. Ну и в-третьих, я сейчас не в том настроении, чтобы спорить с тобой и припираться, но я скажу лишь то, что в карету я не сяду по десятку причин, — внимательно посмотрел я на него, — Но я тебя услышал, ты прав и я обещаю ехать рядом с каретой. Тот смотрел на меня без смены настроения. Ни удивления, ни злости, ничего.  — Ты ищешь со мной ссоры? — вопросил он, когда я уже развернул коня в нужном направлении.  — Нет, — чуть изогнул я бровь, наматывая вожжи на руку, — И я не пытаюсь показать тебе свой характер или принизить тебя перед твоими людьми. Я просто не поеду со своей семьёй в одной карете. Несколько секунд и мужчина кивнул, оторвав от меня свой взгляд. Он пришпорил своего коня и поскакал вперёд. Этот разговор должен был случится. Хорошо, что рано, а не поздно, пока мы не успели наболтать друг другу лишнего. На самом деле дорога прошла более, чем хорошо. Даже намёка на опасность не было. Мы спокойно приехали в центр Рамании, нашего светлого государства. Тут так суетливо… странно. Я отвык от этого. Нет, среди солдат суеты более, чем достаточно, но это другое. Все мечутся, иногда в нос забивается вонь сточных канав, какой-то тухлятины и гари. Частенько встречались бедняки, которые просили милостыню в ободранной, обгаженной одежде, многие женщины, подростки и ребятишки издевались над ними и кидались камнями, или плевались… это выглядело гадко и мерзко. Я научен тому, чтобы не замечать этого. Моё лицо дороже жизни сотни таких отбросов. Душа шевелится и протестует, но я не могу так просто слезть с лошади и повести всех этих людей сначала в харчевню, а потом в баню. По ряду причин. Поэтому я, как все, делаю вид, что ничего этого не замечаю. Поэтому я и живу глуши. Там поменьше презрения и всей этой гнили, которая сочится из всех горожан. Домом назвать хоромы семьи Тэррион я не мог. Замок, маленький дворец… что-то громадное и неприступное. Я был в этом городе раньше, но к замку близко не подходил. Со стороны любовался шпилями и витражными окнами на последних этажах и всё. Зато теперь я насладился. Покрутил головой, оценил ровный газон, ходящих строем парней в форме, которые нагнали на меня какую-то ностальгию, огромный сад, до которого мы так и не доехали, но увиденное всё равно проняло и меня. На пороге своего «дома» нас встречал сам Грэм Тэррион. В белой рубашке и простых брюках. По-домашнему, я бы сказал. Неправильно, но лично мне так проще, меньше официальности. Моя семейка выгрузилась давно, я стоял чуть в стороне, задумавшись о далёком и прекрасном. Когда Грэм начал спускаться, то я всё же подошёл к матери. Встал рядом.  — Я рад, что все вы живы, — тут же начал серьёзно мужчина, — Виновники будут наказаны и мне остаётся лишь выразить свои сожаления по этому поводу. Но на удачу, что мы обо всём узнали и сумели предотвратить непоправимое. Я его помнил. Давно видел и то мельком. Я мелкий совсем был. С тех пор он изменился. В тёмных волосах появилось много седины, лицо окутала некрупная сетка морщин, но глаза остались всё тем же топлёным молочным шоколадом. Это я помню, наши служанки так говорили, и я почему-то запомнил.  — Я только на это и рассчитывал, — сдержанно кивнул мой отец, — И я рад тебя видеть, Грэм. Правитель протянул руку и папа крепко пожал её. В этот момент к нам присоединился Аарон. Где он был? Не следил, не знаю. Но сейчас мы, как на параде принимали благодарности от руководства за хорошо спетую строевую песню. Согласен, выглядит так себе, но так это и есть. И напряжённости между нашими отцами не было, но в воздухе витало какое-то… не то дурное предчувствие, не то недоверие.  — А вот и моя невестка, — улыбнулся Грэм сдержанно, переключив своё внимание на Марию, — По-прежнему, хороша. Та чуть склонила голову и присела в скромном реверансе. Чего это с ней? Какая-то потерянная, задумчивая. Неужели переживает из-за предстоящей свадьбы?  — А это моя младшая дочь Анна и сын Карен, — повернулся к нам отец. Мужчина подарил улыбку краснеющей и пугливой сестричке, которая крепко держалась за мамину руку, а потом переключил своё внимание на меня. Его глаза даже чуть округлились.  — Карен? — правитель даже шаг сделал ко мне, а его удивлённый тон вызвал во мне только сдержанную улыбку, — Я тебя совсем не узнал… думал, девочкам хорошенького охранника приставили, а ты трескаешь в карете печенье. Все мои сдержанно посмеялись. Да, я прослыл тем ещё обжорой, особенно моей страстью было сладкое… убить был готов за плюшку.  — Оно закончилось, — кивнул я и принял протянутую руку, — Рад наконец-то пожать вам руку лично. Я не боялся, не чувствовал даже волнения. Хотя это наш правитель. Мама… у них давненько любовный треугольник и я просто знаю, что ничего нам не будет. Не от Грэма. Из-за матери. Так нельзя, это низко — пользоваться слабостью другого человека, но такова жизнь. И моего уважения это никак не умоляет. Он отличный правитель.  — Это взаимно, молодой человек, — благодушно отозвался он, — С моим сыном ты, наверное, успел познакомится? Короткий взгляд на Аарона, который следил за нами всё это время.  — Успел, — кивнул я, — Благодаря ему мы и здесь. Я не подлизывался, просто сказал то, что должно. Мы его не отблагодарили, ну, я уж точно. Хоть так выкажу свою благодарность.  — Об этом мы ещё поговорим, а пока милости прошу. Прибыли мы вечером, не поздним, но всё же. Для нас устроили ужин, но… я не хотел на него идти. Надо было ложиться спать — у меня режим, да и есть в такое время мне нельзя, но… пришлось. За столом я, как и многие, ощущал себя лишним. Отец с правителем обсуждали дела. Первые десять минут были потрачены на обсуждение происшествия, тут они должное отдали, а дальше… дела-дела-дела. Поставки, деньги, услуги, которые нужно было выбить с того или иного Дома и всё в таком роде. Я, человек, далёкий от политики. Я военный человек. Служу, чтобы защищать своё королевство. Это мой дом, моя родина и я жизнь за всё это отдам, но обдумывать, как бы лучше «насадить на крючок» того или иного человека мне не нравилось. Девочки были совсем далеки от этого, поэтому молча кушали, глядя в свои тарелки. Досидел до конца. Множество раз порывался встать и уйти под каким-нибудь предлогом, чтобы просто лечь спать. Даже еда в горло не лезла. С дороги хотелось отдохнуть на нормальной кровати, принять ванну, а потом уже и обсуждать подобное. «Надо валить отсюда» — размышлял я, отжимаясь в своих покоях. Пот застилал глаза, но я уверенно продолжал насиловать своё тело, чтобы хоть чем-то заняться. Всё внимание было сконцентрировано на свадьбе. Надо же было продумать платье невесты, меню, да и вся церемония нуждалась в строгом контроле моей матери. Все женщины были заняты именно этим. Отцы наши в это время скрывались в кабинете. А я… ни туда, ни сюда. Слишком молод, чтобы сидеть с отцом и правителем за столом и слишком мужчина, чтобы участвовать в бабской хренотени. И что же я делал днями? Бегал по саду, прогуливался по городу, слонялся по замку, шарился по галереям, подкатывал к служанкам. Один раз перепало, но это был единственный случай, как оказалось, у них тут с этим строго и им запрещено совращать гостей. Я подумал, что чушь всё это полная, но во второй раз та миленькая брюнетка мне отказала. Почему? Может, нельзя трахать уборщиц в чужом доме? Если они сами этим не занимаются, то другой причины я не видел. Поэтому ходил в город, где ублажали меня женщины… кхм… худшего качества, но в их защиту скажу, что своё дело они знали. Неделя! Я скоро помру здесь! Уехать я не мог, сестра же замуж выходит, но и оставаться здесь было пыткой. Я уже даже подумывал над тем, чтобы уехать сейчас куда-нибудь и приехать в день свадьбы. Они тут и три месяца копаться могут! Но даты нет. Всё у них видите ли сложно! Напялила любое платье, поклялась перед всеми, обменялись кольцами и всё! Пригрозил бы ей, что если через год не увижу племянницу, то будет она мне по гроб жизни обязана, ибо это святое! И всё. Напились бы и разъехались. Ей же нужно с мужем отношения налаживать, да и Анну увозить поскорее необходимо, а то она привыкнет к этому дому и что потом с ней делать? Будет реветь днями и ночами. Жалко ведь… в общем чушь полнейшая! И что я решил? Да, хотел обзавестись другом. Аарон мужик знатный, темы для разговоров есть и я хотел с ним… ну, не подружиться, а хотя бы потренироваться. Показал бы мне места, куда он ходит за дамами… Да, чёрт возьми, я искал себе развлечение! Он работает, я знаю, поскольку он с нами не обедает и не завтракает никогда, но быть может я смогу ему помочь? Пусть хоть поручит мне что-то, чтобы наши отношения устаканились. Мы ведь реально породнимся, надо же с чего-то начинать. Под вечер я припёрся к его кабинету. У него есть свой кабинет. Ему тридцати нет. И уже свой кабинет! У меня комната-то своя недавно появилась… ладно-ладно, я просто завидую. Либо он такой же наглый засранец, как Мария и они прямо идеально подходят друг другу, либо… он ещё более лучший руководитель, чем я предполагал. Постучал.  — Да? — дверь открыл взрослый мужчина со смешными, чуть торчащими в стороны усами.  — Хотел бы поговорить с Аароном, — прямо сказал я.  — По поводу? — тут же вопросил он. «Хочу по бабам с ним сходить» — крутилось на языке.  — Без повода, — глядя ему прямо в глаза, пояснил я, — Он тут? Тот смерил меня недоверчивым взглядом.  — Подожди здесь. И он закрыл дверь у меня перед носом! Это его секретарь, что ли?! Делать нечего, стою, жду.  — Проходи, — открыл дверь усатый. Я вошёл. Тёмный кабинет у него какой-то. Под самый потолок полки с книгами и какими-то свитками. По центру громадный стол из тёмно-красного дерева, стул и пара кресел рядышком. И всё. Может, это архив какой? Этот усач точно библиотекарь! Этими усами только пыль с полок и стряхивать! Блин, надо было вслух сказать, весело бы было… или нет? Аарон сидел за столом и что-то писал. Он ещё и в красной рубашке был. Он специально её под цвет стола надел?! Или так совпало? Боже, я уже с ума схожу от безделья!  — Привет, — поздоровался я, проходя к столу. Усатый и чуть пузатый, как оказалось, дядя отошёл к дальнему стеллажу и начал там рыться. Ну, хоть над душой не стоит.  — Здравствуй, — не отрываясь от своего дела, выдал он, — Чего хотел? Я чуть приосанился.  — Хотел предложить свою помощь, — прямо сказал я. Тот молчал. Я таращился на его голову. Мне пришлось ждать, пока этот… пока ещё уважаемый мною мужчина, поставит размашистую подпись, отложит перо и наконец-то обратит на меня своё внимание. Карие глаза смотрели на меня со смесью усталости и равнодушия. Наверное, работает много… я вовремя!  — Не нуждаюсь, — произнёс Аарон, кладя руку на подлокотник. Тут я напрягся. Это равнодушие… будто я прибавки к зарплате пришёл просить. И то в таком бы случае я получил бы любезность или нечто сопереживающее. «Денег нет, но как-нибудь в другой раз обязательно!» — сочувствующе и заискивающе. Нет, согласен, он не обязан проявлять какое-то сострадание ко мне, но я ведь по-нормальному пришёл.  — Нет, меня не нужно посвящать в твои планы, — догадался я и попытался вернуть всё в мирное русло, — Просто… я мог бы помочь тебе с письмами, какими-нибудь не очень секретными бумагами или… к примеру, потренировать твоих солдат, ну, новеньких. Я бы хотел с тобой как-то наладить общение… потом могли бы сходить в город, выпить, узнать друг друга получше, ты же просто женишься на моей сестре, и я хотел бы знать, что ты за человек. Я был искренним. Редко такое со мной происходит. Просто Аарон… он тот, на кого стоит ровняться. Я чуть от его руки не умер, и я мог бы его ненавидеть или восхищаться. А я счастлив был бы провести с ним время, так как вы думаете я к нему отношусь? И разумеется, хочу учится у него. Рукопашный бой — моё больное место и я думаю, что он — лучший «лекарь». Видится мы будем не так часто, но всё же. Наши отцы будут вместе воротить дела и волей не волей мы будем встречаться. И я взрослый человек, понимаю это и иду самостоятельно на встречу.  — Не заинтересован, — с тем же выражением лица сказал мужчина. Ноль эмоций. Просто смотрит на меня, да как на предмет интерьера! Ни сожаления, ни раздражения — ничего! Он непробиваем, что ли?  — Аарон, я тебе ничего не сделал, — решил я говорить совсем на чистоту, — У нас возникло недопонимание, но мы его утрясли. Я просто хочу наладить с тобой отношения, не более. Он даже позу не изменил. Как смотрел на меня чуть свысока, так и смотрит. Ни брови не гнёт, ни ухмыляется, ни хмурится… он живой человек вообще? Я ему по бабам предлагаю сходить, а он смотрит на меня, как корова, жующая свою жвачку. Лениво и равнодушно, мол, тявкаешь там что-то и тявкай дальше. Разумеется, это начало меня бесить и злить.  — Сколько раз мне нужно сказать «не заинтересован», чтобы ты покинул мой кабинет? — вот тут он чуть приподнял брови, вопрошая. Пару раз хлопнул глазами, осознавая. Высокомерный кусок дерьма. Сидит и смотрит на меня… да как на попрошайку какого-то! Я к нему по-человечески, со всей душой, а он на хрен меня посылает?! Нет, я понимаю, что он не обязан был делиться со мной работой, но объяснить нормально нельзя было? Обязательно строить из себя брезгливого сноба? И да, разочарование так и пропитало моё тело, и я даже ухмыльнулся. Я таких встречал и раньше, сидят там в кабинетах, строят из себя крутых командиров, а на деле «пф». С этим не так, он в принципе, может так себя вести, как сволочь, но я… болезненно воспринимаю отказы. Сам по себе гордый и мне многого стоило прийти сюда. Впервые так захотелось учиться и общаться с кем-то, кто лучше тебя. Подумал, что друг в семье будет не лишним… больше этого делать не буду.  — Ни одного, — улыбнулся я, хотя глаза мои говорили много чего нецензурного, — Я тебя понял.  — Наконец-то. — на этот раз он мне кивнул. Я едко усмехнулся и направился к двери. Это был первый и последний раз, когда я так унижался. Обида душила меня от силы часа два. А чего я ожидал? Ну, понимания и отзывчивости — это мой косяк. Меня отшили и я всё понял. К нему больше не обращусь, будем просто здороваться на крупных мероприятиях и всё. Ему так проще, значит и я смогу. Нет и нет. И верите, я даже обрадовался. Долго голову ломал, по поводу произошедшего той ночью. Чуть не умер, естественно, задумался о жизни. Наверное, захотелось сделать всё, чтобы подобного больше не повторилось и кто, как не мой несостоявшийся убийца мог меня научить? Он ещё и зять, и отец моей будущей племянницы или племянника. Поймал бы в один капкан сразу десяток зайцев. Но не судьба. А раз такое дело, то я смиренно подожду свадьбу, переживу её и поеду на восток, там, где я и служу. Четыре дня на лошади до моего дома, а отсюда с дней пять-шесть примерно. Если не очень спешить, конечно. Так что выдвинусь в путь, а там братья по оружию, байки у костра и вечные солдатские розыгрыши. Мне этого не хватает. На скорость одеваться-раздеваться, бегать, отжиматься и подтягиваться. Это моя жизнь. А всё это… не моё. Вечером следующего дня меня наградили. Пришла Триша, та самая брюнеточка-служанка. Под предлогом уборки комнаты, разумеется. Я кинул пробный камень, мол, потереть мне спинку и всё такое и что вы думаете? Согласилась! Чуть ли сама меня в ванную не потащила! Ох, я и отыгрался… обожаю доступных женщин.  — Ты такой сильный, — водя пальцем по моей груди, заговорила девушка тихо, — И от тебя приятно пахнет. Я задумчиво поглаживал её голову, вороша шёлковые волосы. Вымотался. И сейчас мне хотелось просто лежать и думать. Медленно и не о чём серьёзном. Покои у меня интересные. Почему-то жёлтые. Ну, не всё-всё солнечное. Шторы жёлтые, пуфик, кресло и покрывало на кровати тоже. Мебель из светло-коричневого дерева, а это своеобразный намёк на… жёлтое, точно! Почему именно этот цвет?  — Ты тоже, — чуть забывшись, буркнул я, не слушая девушку, — Ты тоже… Она вдруг поднялась и… села. О, эта грудь. Небольшая, но приятная на ощупь. Она вся такая миниатюрная была, ниже меня на целую голову.  — Можно я тебе что-нибудь заплету? — спросила она, глядя на мою голову. Я улыбнулся. Чего?  — Зачем? — не понял я.  — Ну, просто у тебя волосы такие… красивые. Мужчины — блондины редкость, — захлопала она глазками и прикусила нижнюю губу, — Пожалуйста-пожалуйста…  — Только оставь мне что-нибудь, а то меня семья не узнает, — фыркнул я и стянул заколку с волос. Следующие двадцать минут мы провели в тишине. Триша плела косички какие-то, а я дремал и наслаждался тем, что её сосок иногда трётся о мою щёку. Мелочь, а приятно. Раздался стук в дверь. Девушка в тот же миг спрыгнула с кровати, будто нашкодившая кошка со стола. Она присела у тумбочки.  — Если это кто-то из хозяев, то меня выгонят! — зашептала она напугано, — Не выдавай меня! Я растерялся. Девчонка была перепугана. Видимо с правилами у них здесь всё сурово. Но стукачеством я никогда не занимался и заниматься не собираюсь, тем более это девушка. Поднялся. Стянул покрывало и обернул им бёдра.  — Я пришёл поговорить. Открыв дверь, я узрел… Аарона. Вот те на… сразу проснулась неприязнь. И что он пришёл сделать? Поговорить? Ну, вперёд.  — Я весь во внимании, — кивнул я где-то чуть издевательски. Мужчина стоял, засунув руки в карманы. Белая свободная рубашка и тёмные брюки. И откуда же он такой? Наверное, с какого-то закрытого секретного и очень важного заседания. Именно так. А ещё он так на мою голову иногда взгляд переводил… забыл, что там Триша наплела. Выгляжу, как идиот и по взгляду этого мужчины я убедился в этом окончательно.  — Я могу войти? — серьёзно спросил он после минутной паузы. Вообще, я знал, что я должен был его пригласить. Обычно так делают нормальные люди, но начал эту херню не я. И чтобы он там мне не хотел сказать, пусть в жопу идёт.  — Вообще-то нет, — я чуть нахмурился и поправил покрывало на бёдрах, — Я не один. Держать эту тряпку было неудобно, и я уже не мог дождаться, когда захлопну эту дверь перед его носом. Спать так-то пора.  — Я уже видел голых женщин, переживу это, — настоял Аарон. Теперь я уже не хотел его пускать не из-за обиды, а из чувства долга! Ни хрена подобного! Тришу жалко, вылетит же с работы, поскольку этот сноб заложит её ко всем чертям. Хрень эта не кончится. Пришлось выходить в коридор самому. Аарон был… удивлён. Да быть того не может? Он умеет это делать? Не только высокомерно смотреть?  — Чего ты хотел? — серьёзно спросил я, прикрывая дверь за собой. Мужик тут видимо я один, поскольку засранец этот уступать не хотел. А если ломится внутрь, значит разговор приватный. Коридор пуст, время позднее, спать всем пора! Наверное, мой посылающий и требовательный взгляд его не пронимал.  — Завтра утром я отправляюсь в город, мне нужен человек, который будет меня сопровождать. И уставился на меня. Я изогнул брови и сдержал пакостную усмешку. Пришёл просить меня?! А ему никто не говорил, что нельзя гадить там, где ешь? И дня не прошло, как он ко мне обратился! Стоп. Это бред, у него полно солдат…, а какая разница? Мне плевать какая там у него причина, я с ним никуда не поеду. И я даже не чувствовал раскаяния. Не было уже того желания брататься с этим уродом.  — Не заинтересован, — скопировал я его тупой и прямой взгляд. Тот… на какую-то секунду прищурился. Вспомнил, да? Он не дурак, просто кретин.  — Тогда спокойной ночи, — кивнул он сдержанно. Развернулся и потопал по коридору.  — Наконец-то! — вздохнул я нарочно громко. Миссия была выполнена и засыпал я со сладкой улыбкой на лице. Прямо в дерьмицо его окунул. Хорошо так! После завтрака отец отозвал меня в сад. Мы отошли подальше и уселись под персиковым деревом. А тут… романтично. Вот куда надо служанок-то водить! Их тут ещё много…, а я один.  — Ты молодец, — начал папа, глядя на меня чуть осуждающим взглядом, — И ты горделивый глупец. Похвалил и поругал. Многообещающее начало. Я облокотился на спинку лавочки и внимательно уставился на родителя. Ну и что я натворил?  — Спасибо и… спасибо? — фыркнул я. Тот выглядел… серьёзно. Что случилось-то?  — Я горжусь тем, что ты сам пошёл к Аарону и захотел с ним завязать хорошие отношения — это у тебя от меня, но, когда он тебе отказал и пришёл потом с извинениями… посылать его ты не должен был. И это у тебя от твоей гордой мамочки. Пришлось устало закатить глаза, а потом отдёрнуть себя. Не позволял себе раньше и сейчас не стоит. Отец не виноват. И вообще… откуда он знает?  — Папа, я пришёл к нему, можно сказать, с протянутой рукой, а он вместо того, чтобы пожать её, просто высморкался и харкнул в неё, — решил я пояснить, — И когда этот надменный засранец пришёл ко мне с мнимым предложением работы, которую он хотел даровать мне, то я просто отказался. Никого я не оскорблял и уж тем более не посылал. Отец нахмурился.  — Он не извинялся? — вопросил он.  — Кто? — усмехнулся я, — Он просто сказал, что едет завтра в город и всё. Я отказался, и он ушёл. У нас разговор был не больше двух минут. Отец задумался.  — Я всё улажу, но ты не должен больше выделываться и если он предложит тебе мир, то ты обязан принять его, — тут же взглянул он на меня, — Понял меня? Теперь задумался я. Чего это происходит?  — А не расскажешь ли ты мне, откуда тебе это всё вообще известно? — изогнул я вопросительно брови.  — От Грэма, — ответил он. Я удивился.  — Аарон настукачил папочке, что я отверг его предложение?! — злость выплеснулась наружу. Вот же мерзость!  — Угомонись, — тут же осадил меня отец, — Всё было не так.  — А как? — тише задал я вопрос. Понял, что мы не дома и орать тут нельзя, особенно когда оскорбляешь сына правителя. Но я ничего не могу поделать, если он ишак тупоголовый.  — Грэм, когда узнал, что Аарон отверг твоё предложение о дружбе, вынудил его прийти к тебе с просьбой о совместной поездке, — огорошил меня родитель, — А теперь упрямишься ты. То есть он не сам пришёл…? Ну, конечно. Слишком уж он крут, чтобы просить какого-то сопляка, как я о помощи. Родители… Грэм тоже понял, что сближаться нужно всем нам и мой поступок… будто первый доброволец на публичную порку. Страшно, но все ждали именно меня. А я его на хрен послал… так он же заслужил!  — Так чего ты хотел? Чтобы я ему руки целовать начал, раз он снизошёл до общения со мной? — не понял я, — Он меня послал, и я всё понял. С таким человеком я не сумею наладить общение, он гнилой, отец.  — Да всё правильно ты сделал, — вдруг отмахнулся мужчина, — Просто на будущее: не будь обиженной бабой. Нахмурился и вздохнул. Я был прав: это нужно всем. Только теперь всё будет не добровольно и ненатурально. Почему Аарон вообще послал меня так? Не мог сказать, что занят? Я бы понял, пришёл бы через день. Делов-то. Но нет, он нарочно меня отшил!  — А Грэм откуда узнал? — вспомнив, поинтересовался я.  — Советник Аарона рассказал, — пожал плечом мужчина, — Грэм сыну взбучку хорошую устроил… и он дословно пересказал ваш диалог. Я бы ему ещё в рожу дал, но… ты молодец, правильно сделал, что промолчал. Похвала от отца — это как мёд для голодного медведя. Приятно и мало. Хочется ещё… ладно, в этом году хватит. Я знал, что поступаю правильно! Боже, да из меня отличный мужик вырастет. В смысле, я уже, конечно же, просто… не такой зрелый ещё. Полдня бегал от матери по замку. Та узнала про наши «контры» с местным принцем и решила… об этом поговорить. Я, естественно, этого не хотел. Ничего не изменится, если я изолью душу, но покажу себя со слабой стороны. Сплетничать? Грязью этого поганца поливать? Зачем? Я же не девчонка какая-то, чтобы обиду таить, просто я понял. Что? Да мало ли, просто осознал, что этот человек не моего поле ягода. Не сойдёмся мы и общение у нас не заладится. Вечером случилось нечто странное. Отец позвал меня на ужин. Ну, вроде бы обычное дело, но только, когда я вошёл в небольшую, видимо семейную, столовую, то увидел лишь Грэма с сыном. Моих сестричек не было, также, как и матери. Хотя… удивление тут же исчезло. Это же женщины, прихорашиваются небось.