Искушение

НАСТОЯТЕЛЬНО СОВЕТУЮ ВКЛЮЧИТЬ ALYOSHA - TO BE FREE ДО САМОГО КОНЦА ГЛАВЫ!!! ____________________________________________________________________ Наполненный запахом похоти и безумия воздух тяжело поступал в лёгкие, затрудняя и без того давно сбитое и потерянное, давно уже не ровное дыхание двух тел, что сплелись сейчас в едином танце на большой постели. Освещаемый лишь огнями ночного города лофт равнодушно ловил своими стенами рваные стоны немой любви. Любви, о которой не говорили, хоть и чувствовали её в своих сердцах, что сейчас так настойчиво тянулись друг к другу, отстукивая неровный ритм под рёбрами, добавляя нотку дикости в столь интимный донельзя момент. Капелька пота скатилась по телу одинокой мокрой дорожкой, миновала сочную грудь, остановилась на соске и повисла на кончике будто бы в томительном ожидании чего-то большего, чем просто перспективы упасть, соскользнуть отсюда и разбиться об жаркую кожу мужского тела. Джастин, чуть приподнявшись, несдержанно слизал прозрачную капельку, касаясь языком соска, а затем засосал его, вобрал в рот, плотно обхватив губами нежную тонкую кожу груди. Словно хлёсткий удар тока прошёлся по телу Анны, взорвавшись маленькими фейерверками на каждом из нервных окончаний, и она невольно содрогнулась, вздохнула, застонав, сжалась так, что мужчине показалось, будто вспышка на солнце ослепила через закрытые веки его глаза. Сегодня Анна сверху. Сегодня можно всё. Сжимая сильную мужскую плоть своими внутренними мышцами, она доводила его до бешенства, вынуждая в исступлении кусать и засасывать кожу на своём таком ранимом и чувствительном к боли теле. Сегодня оставлять своё клеймо позволено не только ей. Годовщина этих странных отношений. Ровно год вместе. Ровно год с момента первого секса, ровно год извращенному безумию. Сегодня можно всё. Поддавшись животному инстинкту, мужчина утробно рычит, ощущая, как всё его естество, вся эта сумасшедшая натура готовы вот-вот взорваться, когда очередной спазм женского тела плотно сжимает его сильную изнемогающую плоть. Он не любит, когда Анна сверху, не позволяет доминировать ей, властвовать над собой, но сегодня ей можно всё. Девушка тихонько охает, когда, опускаясь в очередной раз на разгорячённый член, чувствует вдруг, как он подался вперёд, проникая в неё ещё глубже, ещё горячее. Ловить каждый стон, каждый взмах ресницами, каждый поцелуй и каждое новое движение обожаемого тела есть высшее наслаждение, если эта страсть уже давно стала гораздо более сильной, нежели просто обычная любовная связь. Сильные руки ложатся на упругий зад, больно сжимая его, стискивая пальцами, приподнимают его и вновь опускают — прямо на себя, устремляясь внутрь обожаемого тела, туда, где так жарко и мокро. Самый обычный секс, но давно ставший таким привычным и успевшим полюбиться. Анна не могла дать ему больше, да мистер Бибер и не просил — ему было достаточно даже этого. Искушённый, привыкший к различным извращениям и некоторой жестокости, мужчина со временем смог приноровиться к скромной и неиспорченной Анне. Именно это и влекло его к ней — с самой первой их встречи, когда девушка только-только пришла устраиваться в его компанию. Они говорили о работе и прочих надлежащих в таких случаях вещах, а мистер Бибер думал лишь о том, как будет владеть ею, хозяйствовать над этим телом, скрытым под официальной одеждой, наматывать светлые волосы на кулак, целовать вкусную шею и кусать манящие губки… Но Анна была занята — он узнал это сразу же, и сей факт премного огорчил его. Он мог бы добиться её ещё тогда, но собственные принципы всегда были важнее личных предпочтений. Мистер Бибер решил подождать, и ждал достаточно долго — почти восемь месяцев, чтобы в один из дней услышать, наконец, что она порвала отношения со своим молодым человеком. Он решил рискнуть, рискнуть достаточно многим, чтобы сделать непристойное предложение своей сотруднице — и не прогадал. Несмотря ни на что, Анна всё-таки стала его женщиной. Только его, отныне и впредь. Вот уже год он наслаждается этой странной близостью, вот уже год Анна лишь с ним. С ним, под ним, над ним, перед ним — как угодно. Он будет брать её в свой плен, всю без остатка, без права на сопротивление, всю, до последней капли нежности, до последнего глоточка страсти. Вдыхая своё имя, так возбуждающе звучащее из опухших от бесконечных поцелуев губ, мужчина подумал вдруг, что готов положить весь мир к её ногам, лишь бы только Анна осталась с ним навсегда. Она не знает об этом, никогда не узнает о том, что творится в его давно уже неспокойной душе — закрыв в блаженном наслаждении глаза, девушка лишь шумно дышит, выдыхая лишь одно-единственное имя. Джастин… Мокрая от поцелуев грудь часто вздымается туда-сюда, манит к себе желанием вновь прикоснуться, почувствовать головокружительный вкус, и он водит по ней разгорячёнными от желания ладонями, сжимает, щиплет соски, мнёт и снова гладит, смешивая наслаждение с болью, томление и порывы. Искушение. Это невыносимо. Анна явственно чувствует, как мучительно-нетерпеливо пульсирует внутри неё мужская плоть, трясётся от невыносимо-сладкого исступления, жадно берёт в рот его длинные изысканные пальцы, ласкает языком, обхватывает губами, понимая, что эта горячая волна, накрывающая с головой и сметающая последние остатки самообладания и здравого смысла, станет последним ярким мигом перед очередным финальным началом — и кончает. Кончает прямо на нём, бьётся в судорогах, выгибаясь в спине, откидываясь назад так, чтобы светлые волосы коснулись мужских ног — так невыносимо долго, словно до солнца и назад — и обратно, возвращаясь в исходное положение, чтобы встретиться своими затуманенными от полученной эйфории серыми с полными неудовлетворённого желания карими. Закруженный в вихре чужой похоти воздух не даёт лёгким возможности насытиться глотком прохладного кислорода, и Анна дышит часто-часто, словно желая поймать волну прохлады. Осторожно, с едва слышным придыханием опускается девушка, ложится своей грудью на широкую мужскую грудь, чувствуя, как руки любимого мужчины бережно обнимают ослабевшее тело, гладят спину, касаются шёлка светлых волос. Подушечки пальцев проводят плавную линию вдоль лопаток, устремляясь вниз, к стройной талии, приятно щекоча взмокшую от перенесённого возбуждения кожу — он ещё не получил свою разрядку, ему нужно ещё немного, ещё чуть-чуть, самую-самую малость… Так не хочется сейчас двигаться, менять столь удобное положение расслабившегося тела, но было бы невежливо оставлять мистера Бибера неудовлетворённым, а потому Анна смиренно ложится рядом, на розовую простыню, ощущая спиной приятную прохладу ткани, такую необходимую сейчас для того, чтобы хотя бы немного остудить весь пыл неугасаемых чувств. Бесшумно склонившись над лежащей под ним девушкой, Джастин трепетно коснулся любимых губ, целуя. Тёмный пурпур смешался с ярко-жёлтым, сливочно-белым, зелёным и фиолетовым — необычайное сочетание красок, сливающееся между собой каждый раз, когда он целовал её вот так — особенно, чувственно, проникновенно. Анна не знала, почему это происходило, не знала, почему именно эти цвета возникали в сознании, но так было всегда, каждый раз, когда они сливались в поцелуе. Калейдоскоп эмоций никогда не складывал одинаковых ощущений, но вызывал всегда одинаковые, устойчивые образы. — Так хорошо… — тихим, едва уловимым шёпотом, ласкающим слух. — Я знаю, — вторит ей мужской голос, и Анна улыбается, мурлычет, качая головой. Долгожданная прохлада наполняет просторный лофт, разгоняя душный воздух, когда мистер Бибер, встав с постели, включил кондиционер. Он вновь вернулся к своей женщине — такой до невозможности красивый, полностью обнажённый, с загадочной улыбкой на лице. По-прежнему не удовлетворён, но обычного секса сейчас навряд ли будет достаточно, и потому в мужских руках Анна замечает небольшую круглую тарелку, полную отборной клубники. Взгляд переместился в сторону, ища баллончик со сливками, но их попросту нет. Этой ночью даже такая банальность, как клубника в постели, будет не такой, как принято считать, особенной. Его плоть всё ещё напряжена, и девушка решает, что можно позволить себе немного шалостей в такую замечательную ночь. Приняв удобное положение, она дожидается, когда мистер Бибер вплотную подойдёт к постели, и, игриво улыбаясь, берёт его уже несколько холодную, но твёрдую плоть, обхватывая её своей ладонью. Мокрый язык касается головки члена, проводит по уздечке, возвращается к отверстию, устремляясь кончиком внутрь, и мужчина, несдержанно застонав, охает, прикрывая глаза. Несколько сочных ягод падает с тарелки на постель и пол, застеленный серым ковролином. Он не любит — Анна помнит это, но порой позволяет себе побаловаться. Трудно удержаться от любимой эротической игры, если тебя ждёт горячее наказание в виде жёсткого секса. Осторожно поставив тарелку на край постели, мужчина кладёт руку на затылок Анны, одобряя её действия, и она, осмелев, продолжает. Вторая рука уже ласкает мошонку, играет с ней пальчиками, в то время как первая движется в такт с её ртом, не выпускающим головку. Анна чувствует вкус своего тела на его члене, и это так приятно возбуждает, что девушка постепенно начинает ощущать, как снова становится мокрой. Запах мужского тела кружит голову — она помнит его наизусть, каждую нотку, каждую составляющую этого неповторимого букета. Лёгкое надавливание на макушку — ему хочется большего, гораздо большего, и Анна, на секунду остановившись, делает вдох носом и вбирает его член полностью в себя, делая глубокий горловой минет. Рвотный рефлекс давно побеждён — она специально тренировалась дома, чтобы в такие редкие моменты ничто не мешало ей ублажать любимого мужчину. Ощущая сильную пульсацию, девушка ещё плотнее сжимает губы вокруг его сильной плоти, стараясь не причинить нечаянной боли зубами. Ей нравится это, нравится, когда он вот так грязно трахает её рот, больно дёргая за волосы и двигая её головой навстречу своему телу. Характерное причмокивание слышится каждый раз, когда член полностью оказывается снаружи, чтобы уже в следующую секунду вновь оказаться внутри. Немного отстранившись, Анна снова начинает свои игры — покусывая родинки на члене, она облизывает его, берёт в рот и снова сосёт головку, лаская её своим шаловливым язычком, проводит им вдоль, по всей длине, лижет кожу вокруг, у основания, и возвращается обратно, проникает кончиком языка в отверстие, чуть надавливая. Возбуждение волнами, одна за другой, накатывают на всё естество мужчины, который, закатив глаза от умопомрачительного наслаждения, чуть откинул голову назад, рвано дыша. Настоящее безумие. Она безумна в своих желаниях. Они безумны в их исполнениях. Он прекрасен в своей страсти. Сразу две руки плавно ложатся на напрягшийся мужской торс, проводят по коже взад и вперёд, вверх и вниз, лаская, принося дополнительное наслаждение. Так чертовски приятно, что мистер Бибер, не выдержав этой сладкой пытки, кончает, не позволяя вынуть свой член из её рта, и Анне не остаётся ничего другого, кроме как послушно проглотить это. Она не любит — он знает это, и потому сейчас наказание за эту шалость выбирает именно такое. И теперь уже наступает его очередь чувствовать, как по телу маленькими капельками, скользя по коже, оставляют мокрые дорожки прозрачные капельки пота, которые тут же остужает прохладный воздух остывающего лофта. Звуки ночного города не могут нарушить вновь образовавшуюся тишину, в которой слышно лишь хриплое дыхание — сюда проникает лишь неяркий свет уличных фонарей, магазинных неоновых вывесок и автомобильных фар. — Неугомонная, — устало шепчет мистер Бибер, ослабляя ладонь и выпуская волосы из цепкой хватки. Слегка нагнувшись, он подхватывает тарелку со спелыми ягодами, про которую уже почти успел забыть, ставит её у изголовья кровати на стеклянный столик и в изнеможении опускается на постель рядом с Анной. — Обожаю делать это, — улыбается она, но эти слова заставляют мужчину напрячься. Приподнявшись на локте, он серьёзно смотрит на женское лицо, пытаясь понять, разглядеть в полумраке её эмоции, и задаёт волнующий вопрос: — Всегда? Анна хмурится, качает головой и кусает опухшую губу, понимая, что именно имеет в виду Джастин. — Только с тобой, — честно отвечает девушка, придвигаясь ближе и целуя его в скулу. — Правда. У него нет поводов не верить ей. Вслушиваясь в безмятежную тишину, они долго лежат на постели, переплетя вместе пальцы рук. Ещё накануне Анна скромно предложила отметить этот день. Мистер Бибер поначалу не ответил, но позже лично посетил её кабинет, сказав, что согласен. Девушка по-прежнему работала в его фирме, и такое положение дел устраивало всех. Страстные бессонные ночи компенсировались несколькими часами отдыха в тайной комнатке большого кабинета мистера Бибера, где они оба могли спокойно поспать на небольшом диванчике прямо посреди рабочего дня. Анна даже принесла туда свою одежду — более удобную для отдыха, нежели строгий офисный дресс-код. Мужчина самолично заехал за ней вечером, чтобы отвезти в ресторан. Прекрасный ужин был скрашен живой музыкой, которую очень любила Анна. Они немного погуляли по набережной после этого, а затем поехали в лофт, чтобы продолжить этот замечательный вечер в объятьях друг друга. — Поверить не могу, что ты со мной так долго, — доносится до слуха успевшей задремать Анны, и девушка счастливо улыбается, открывая глаза. — А я до сих пор не могу поверить, что весь этот год провела именно с тобой, — отвечает она, даря ему ещё один короткий поцелуй — на этот раз в уголок чётко очерченных губ, которые за этот год побывали во всех местах её тела.  — Иди ко мне, — тихонько шепчет он, притягивая её к себе, и девушка послушно прижимается к нему, зная, что самое интересное ждёт их впереди — всю эту долгую удивительную ночь. Уложив её на спину, мужчина снова оказывается сверху, и целует, целует, целует — сначала любимые губы, затем подбородок, кусая его, засасывая, спускается ниже, к нежной коже шеи, вызывая щекотку своим дыханием и миллиарды крошечных мурашек, разбегающихся по телу в точках соприкосновения. Что мешает им признаться в своей любви сейчас? Мистер Бибер не позволяет ей принять душ, не отпускает от себя. Лёжа на постели, Анна внимательно следит за каждым новым движением своего мужчины, который уже взял одну довольно большую ягодку с тарелки. Поднеся её к лицу, он жадно вдохнул запах сочной мякоти, а затем протянул клубнику Анне, немым жестом указывая, что делать, и она послушно откусила кусочек, продолжая наблюдать. Калейдоскоп закрутился по новой, добавляя в свои яркие образы новый вкус. Мужские губы на секунду дрогнули, когда он наблюдал за тем как Анна откусывает кусочек сочной мякоти, а затем пальцы, держащие клубнику, двинулись ниже по её телу, оставляя на коже слабый красный след от ягодного сока. По щеке, скуле, вдоль шеи, по ключице, до самой груди — медленно ползёт по коже вкусная ягодка, дорожку от которой тут же слизывает влажный мужской язык, от прикосновений которого Анна и сама начинает течь едва ли не сильнее надкушенной ею же клубники. Нарочито медленно водит мужчина ягодой по груди, надавливает на уже успевший затвердеть от нарастающего возбуждения сосок, проводит вокруг, по ареоле, заставляя содрогнуться и напрячь мышцы живота — сначала одна, затем уже и вторая грудь подвергаются этой странной пытке необъяснимых, но великолепно приятных ощущений. Пурпур перед глазами сменяется вспышками фиолетового с мелкими вкраплениями зелёного, когда место клубники занимают мужские губы. Контрасты искушения сводят с ума своей запретной вседозволенностью. Анна судорожно дышит, чувствуя, как ползёт ещё ниже красный плод, растекаясь собственным соком по оголённой коже, которая передаёт каждое ощущение настолько остро, словно её совсем нет на теле. Дорожка сока мелкими капельками устремляется во впадинку пупка, ненадолго заполняя её собой, чтобы быть немедленно выпитой мужчиной, который, проведя языком вдоль живота Анны, запускает туда свой язык, вылизывая клубничный сок, играя с её пирсингом. Девушка судорожно дышит, беспорядочно цепляясь за волосы мистера Бибера, выгибается в спине, вскрикивая от удовольствия. Слишком невероятные ощущения, которые очень сложно пережить в столь напряжённый момент, и мужчина понимает это, останавливается на пару секунд, чтобы дать своей любимой возможность хоть немного прийти в себя. Ему так нравится доводить её до исступления, что он готов пожертвовать многим только ради того, чтобы продолжать наслаждаться этим беспомощным безумством обожаемого тела. Анна уже знает, что случится дальше, и потому закрывает глаза в предвкушении, но ничего не происходит — вместо того, чтобы двинуться дальше, туда, вниз, где уже всё женское естество замерло в ожидании, мистер Бибер подносит оставшийся кусочек клубники к своему рту и, высунув язык, пробует, лижет её, даже не представляя, насколько сексуально выглядит он сейчас со стороны. Наблюдая за происходящим, девушка уже представляет, что способен вытворить с ней его язык, какое наслаждение способен он принести. Томительный поцелуй имеет вкус клубники и собственного тела — немного непривычно, но странные ощущения быстро сменяются жаркой страстью губ. Проворный язык ласкает нёбо, проникая глубже, проводит по зубам, и Анна едва сдерживает стоны. Невозможно молчать, когда начинаешь сходить с ума. Лежать неподвижно было просто пыткой, и потому она кладёт свои руки на спину мужчины, водя по ней ладонями, лаская. Серые, с лёгкой поволокой тумана глаза с любовью смотрят на красивое лицо мужчины, изучают, запечатывают образ в память. Потянувшись к столику, мистер Бибер берёт очередную ягодку, которая гораздо крупнее предыдущей, и продолжение не заставляет себя ждать. Судорожный вздох разбивается вдребезги, падая на постель прохладными лепестками свежего воздуха, когда клубника достигает лобка, надавливая на розоватую кожу. Слишком невыносимо, слишком горячо. Вдох за вдохом, всё ниже, всё приятнее… Красный плод нажимает на клитор, скользит по влажным от смазки складочкам, заставляя тело трепетать под умелыми ласками мужчины, и Анна непроизвольно сводит ноги вместе, но он не позволяет. Не нужно останавливаться, не нужно прерывать, ведь ему хочется большего. — Джастин, — еле слышно шепчет Анна, задыхаясь от нежности, охватившей всю её сущность, но он не слышит, не слушает. Очередной, ещё более жадный поцелуй, вытесняет остатки разума за пределы мышления, и мужчина делает новое движение. Анна выгибается дугой, царапая широкую спину и кусая его губы, когда клубника начинает медленно оказываться в ней. Рваный всхлип лишь усиливает желание продолжать, и мистер Бибер, вытащив ягоду, вновь проникает ею в Анну, внимательно наблюдая за каждым движением. Стон за стоном, ещё и ещё, в неё и обратно. Тело конвульсивно отвечает на каждое проникновение, и кажется, будто расплавленная лава течёт по венам вместо привычной крови — настолько жарко становится от новых ощущений. Могла ли она когда-нибудь предположить, что подобные ласки будут присутствовать в их отношениях? Могла ли она вообще предположить, что ей будет настолько приятно, когда он будет заставлять её приблизиться к оргазму, используя всего лишь клубнику? Воздух дрожит, наполняясь новыми запахами — запахом женского тела пополам с ароматом клубники, но мистер Бибер недолго продолжает испытывать её. Он всё ещё голоден, всё ещё нуждается в разрядке. Сдавленная мякоть покидает женское лоно, устремляясь к лицу Анны, но в последнее мгновенье мужчина перехватывает её, снова пробуя на вкус. Ему нравится это, нравится познавать её тело, и теперь он будет знать, какой вкус имеет клубника, побывавшая в Анне. Рубиновый красный поглощает в себе сливочно-белый, когда мистер Бибер даёт и ей испробовать этот эротический вкус собственного тела. Безумный мужчина, безумный секс. Миг за мигом — по капельке, по вздоху, и сладостное чувство безграничности охватывает обоих, когда, наконец, он по-хозяйски входит в неё — немного несдержанно, торопливо, но до великолепия приятно. Наполненность сменяется опустошением — и наоборот, когда он начинает двигаться в ней, прижимаясь мокрым от желания телом к ней, такой распахнутой и уже давно млеющей от блаженства. Мужские пальцы переплетаются с тонкими женскими, руки ползут вверх по простыне, сминая ткань, комкая. Ей хорошо, так хорошо, что хочется кричать, но губы жаждут поцелуя, он не заставляет себя ждать. Шумное дыхание не даёт насладиться им в полной мере, но Анне достаточно и этого. Хочется глубже, сильнее, жёстче, и она обнимает его талию ногами, прижимает к себе — чтобы до последней грани, до тысячи звёзд и галактик — в неё. Мужская плоть пульсирует сильнее, когда он, выйдя из лона, начинает водить своим членом по клитору, надавливая, заставляя ознобу прошибить всё тело холодными мурашками, разбавив сильный жар. Ему нравится это, нравится смотреть, как Анна, закусив верхнюю губу, двигает тазом навстречу, ловя каждое новое прикосновение, нравится видеть, как реагирует она на эти ласки, нравится тереться своей плотью об её мокрую плоть, нравится трахать её вот так, когда она уже готова на всё, лишь бы только он снова заполнил её собой без остатка. И он не может удержаться, проникает в неё снова и снова, опять и опять, касаясь своей кожей её, сливаясь воедино. Ровно год, как он владеет ею, и это действительно много значит для него. Для них обоих. Нет сил больше терпеть, нет сил, чтобы остановиться, но ему хочется ещё, и мужчина ускоряется, хватает её за бёдра, переворачивается на спину, усаживая на себя и продолжая двигаться — быстрее, жёстче. Горячая ладонь ложится сначала на шею, сдавливая и затрудняя дыхание — мистеру Биберу нравится некоторая грубость, нравится доставлять немного боли, а затем скользит по мокрому телу вниз, сжимает эту упругую чёртову грудь, что так призывно двигается в такт их движению, приподнимается и целует её снова. Глубокий стон нарушает идиллию нестабильной тишины, и Анна кладёт свои ладони на мужской торс, проводя ими вниз, по груди, прессу и животу, а затем возвращаясь обратно, наверх, к широким плечам. Мистер Бибер обожает её ласки — она знает, и оттого улыбается, когда он, наклонив голову, целует её руку. Градус накала увеличивается вдвое, втрое, вчетверо, когда мужчина, несдержанно рыкнув, хватает в кулак светлые волосы, оттягивая их назад, заставляя Анну выгнуться, целует её в живот… и сотрясается в сильнейшем экстазе, глухо стонет, прикрывая глаза и запрокидывая голову — всегда, бесчисленное множество раз, кончая вместе с девушкой, которая, не в силах справиться с невообразимыми эмоциями, плачет от полученного наслаждения, прижавшись к нему.