Четыре альтмера и одна землянка - 2

Айкантар зашёл в свои апартаменты в полном смятении. Слугу заметил, только оглянувшись на звук закрывающихся дверей, тот лишь улыбнулся и с поклоном закрыл створки, покидая своего господина на время отдыха. Юноша глубоко вздохнул, оглядел просторную комнату, едва освещённую масляными лампами, и направился к ночным покоям, как называл их его почтительный хадим. Едва переступив порог, альтмер остановился, ноздри его дрогнули, ощутив тонкий аромат жасмина. Такой же куст рос когда-то в Скайвотче, под окном его комнаты. Айкантар прошёл дальше и снова застыл на месте, увидев за пологом кровати женский силуэт. - Кто здесь? – спросил он, не решаясь подойти. Но в ответ услышал только приглушённый мелодичный смех. Незнакомка осторожно вышла из-за скрывающей её ткани и неслышно подошла ближе, позволяя мягкому свету лампы осветить её лицо. - Латифа? – вскинул брови юноша, сразу узнав первую танцовщицу. - Я, мой юный алем, - ласково улыбнулась пери. Нариман, конечно, знал, кого в этот вечер избрал горящий взор Айкантара и с лёгким сердцем позволил пойти в его покои именно ей. Только трепетная и мягкая Латифа могла сделать всё безупречно: первая ночь любви, проведённая с нею, останется в памяти юноши, как одно из самых красивых и волнующих событий. Она не оставит в сердце ни разочарования, ни печали, ни тоски. Только чистую радость открытия новых граней бытия. Знал волшебник и о выборе Альтамира, отправляя к нему самую пылкую розу своего сада. Пери ожидала иноземного витязя, сидя на шёлковом покрывале кровати с поднятым пологом, нисколько не скрываясь. Заинтригованный словами Наримана и подогреваемый нетерпением эльф не заметил короткого пути и почти вбежал в свои апартаменты. Девушку он нашёл, конечно, сразу, но понять была ли она той, которую он ожидал увидеть, пока не мог: алый чаршаф открывал только лукавые чёрные глаза. Альтамир опустился рядом с таинственной гостьей, с волнением открыл её лицо и широко улыбнулся: - Лейлияр, - едва слышно прошептал он, отпуская невесомую ткань. - Я, мой прекрасный фарис, - улыбнулась в ответ пери и, нежно обняв широкие плечи альтмера, прижалась губами к его губам. Лейлияр хорошо знала тайны мужского тела, и все витязи, все поэты или учёные мужи, кому посчастливилось ей понравиться, забывали в жарких объятиях красавицы обо всём, что беспокоило их разум, тешило гордость и волновало душу. И для Альтамира тоже все миры с их тревогами исчезли в эту волшебную ночь, сейчас существовали только страстные поцелуи и горячие ласки пери, её чарующий голос и дразнящий аромат её кожи. Несмотря на то, что витязь Анкано ни одной из танцовщиц не отдал предпочтения (нравились ему все), характер его Нариман угадал без труда и легко выбрал для него трёх озорных чаровниц, истосковавшихся по играм и давно не привечавших неискушённого гостя. За него чародей не волновался и даже немного завидовал: его собственные новые открытия были в далёком прошлом. Только командир иномирных воинов неожиданно удивил Наримана. Отказаться от его райских дев мог лишь тот, в чьём сердце громко звучала песня любви. Это волшебник знал доподлинно и никогда не уговаривал такого гостя вкусить радостей из его дивного цветника. По дороге в свои покои Ондолемар никого, конечно, уже не встретил. В общем зале неспешно журчал фонтан, отражая золотистый свет масляных ламп, а двери в покои всех друзей были закрыты. Эмиссар сразу отпустил молчаливого хадима: за время службы он уже привык обходиться без прислуги и быстро снял непривычное облачение сам. Однако новой бессонной ночи эльф опасался напрасно: благословлённый словом чародея, уснул он очень скоро, и сон его действительно был спокойным и безмятежным. Впервые за многие годы жизни. Утром, вопреки сложившейся маленькой традиции, первым проснулся Анкано. Проснулся внезапно, будто кто-то легонько толкнул его в плечо. Он открыл глаза и тихо засмеялся, сразу вспомнив вчерашний вечер. Прохладный шёлк подушек и покрывала всё ещё хранил лёгкий аромат незнакомых благовоний шаловливых прелестниц, подаривших ему восхитительную ночь. Да и приятная усталость в теле тоже красноречиво напоминала о том, как давно уже он не был близок с женщиной. Маг улыбнулся, вспоминая каждую розу: их ласки и слова, их голоса и смех, их красоту и лукавые глаза. За всё он был им благодарен, и особенно за безымянность – своих имён пери ему не назвали. И теперь Анкано понимал, почему: наутро прошедшая ночь осталась в памяти как сказочный сладкий сон, лёгкий, радостный и ни к чему не обязывающий. Эльф откинул покрывало и поднялся, оглядывая полумрак комнаты: сквозь лёгкие занавеси на ставнях едва пробивался свет, солнце только готовилось окрасить горизонт первыми лучами, но ранние птахи уже огласили дворцовый сад звонкими песнями. Анкано быстро оделся и вышел на открытую террасу, с наслаждением вдыхая свежие ароматы прохладного утра. В этой тишине, если прикрыть глаза, Мараканда неуловимо напоминала Алинор. Но маг не стал задерживаться на просторном балконе и поспешил к лестнице, ведущей в сад. Проходя мимо покоев Айкантара, он улыбнулся и с лёгкой завистью подумал о том, что и сам был бы рад получить именно такой первый опыт. Не позволяя лишним воспоминаниям нарушить очарование прекрасного утра, альтмер начал спускаться по мраморным ступеням, к поющим в цветущих зарослях птицам. В саду Наримана росли и настоящие розы, очень много роз: и одинокие цветы на высоком стебле, и небольшие кусты и высокие, похожие на деревья, кустарники. Белая песчаная тропинка, плавно огибая благоухающие клумбы, привела Анкано к беседке, увитой диким виноградом и стоявшей недалеко от пруда. Однако подходить к воде альтмер не стал: ещё издали он заметил мелькнувшие за кустами белые женские одежды и замедлил шаги. А теперь и вовсе притаился за густыми зарослями, разглядывая утренний сюрприз. К пруду приближалась незнакомая девушка, и шла очень тихо: ни одна песчинка не скрипнула под лёгким шагом пери, подол белого сари невесомо скользил над узкой тропинкой, не касаясь земли. Девушка оглянулась назад, услышав песню соловья, а после свернула к пруду. Из-под широкого листа раскрывшегося лотоса в ожидании угощения вынырнули, блеснув чешуёй, две серебристые рыбы. Незнакомка присела на порфировый бордюр, ещё не согретый утренними лучами, и бросила несколько зёрен риса своим любимцам. За сто шесть лет своей жизни Анкано видел немало привлекательных женщин, да и здесь, во владениях Наримана, все девушки были необыкновенно красивы, но сейчас он просто не нашёл бы слов для комплиментов. Если боги хотели подарить этому миру совершенную красоту, то это им, несомненно, удалось. Простое, ослепительно белое одеяние незнакомки словно освещало юное лицо с печальными глазами и оттеняло пряди тёмных волос, никак не украшенных. Девушка казалась ему нежной голубкой, случайно залетевшей в сад с яркими райскими птицами. Каждым её жестом можно было любоваться часами: движением бровей, мягкой улыбкой, вытянутой тонкой рукой и зёрнышком риса, слетавшим с точёных пальцев в рот доверчивой рыбе. Солнце поднялось выше, вернув деревьям их сочные цвета, и птичий хор стал громче. Одна птаха бесстрашно подлетела к девушке, выпрашивая угощение, и получив его, сразу упорхнула в густые заросли. Лазурные, как молодая бирюза, глаза незнакомки просияли радостью, заставив улыбнуться и Анкано. Маг осторожно отошёл в тень беседки, опасаясь быть обнаруженным, хотя рассеянная улыбка и замершие над водой пальцы говорили о том, что таинственная обитательница дворца погружена сейчас в свои мысли. Она словно принимала сейчас какое-то решение, подбрасывая питомцам угощение, и никого не замечала, кроме тех, кто сам хотел обратить её внимание на себя. Бросив последнее зёрнышко, девушка поднялась, поправляя ткань одежды и укрывая голову от жарких лучей. Ушла она так же неслышно, как и пришла. Анкано провожал взглядом стройный белый силуэт, пока незнакомка не скрылась за деревьями, и только потом вернулся в свои покои. *** Девика же спешила не к себе, а в гости к Антонии, надеясь, что луноликая уже проснулась и, пока служанки будут облачать её, можно будет поговорить. А пока она просто шла и думала о вчерашнем вечере. Анкано очень бы удивился сейчас её мыслям: славных витязей было четверо, но вспоминала она только одного. Яркий образ мужчины с золотыми глазами снова и снова всплывал перед внутренним взором и заставлял её сердце биться сильнее. В своих ожиданиях Девика не ошиблась: Антонина действительно проснулась рано, и в её покоях уже царило весёлое оживление, вызванное рассказами девушек о минувшей ночи. Ещё вчера Гюльджан поздравила гостью и сказала, что раз витязь отказался от пери, значит, сердце его держит в ладонях женщина. Тося, конечно, очень порадовалась тому, что Ондолемар остался на ночь без сладкого Нариманова угощения, но всё равно не была уверена в том, что отказался он из-за неё. На праздничном балу альтмер познакомился не с одной девушкой, и среди них вполне могла оказаться та, в чьих ладонях и было его сердце. Но высказывать свои сомнения не спешила, тем более, что пришла Девика и сразу отвлекла её неожиданной просьбой – рассказать что-нибудь об Анкано. - Ах, наша маленькая богиня, кажется, собирается закончить свою аскезу, - прокомментировала её просьбу Гюльджан. - Маленькая богиня? – переспросила с улыбкой Тося. - Так переводится моё имя, дорогая, - пояснила девушка, усаживаясь рядом, - Так ты расскажешь нам о витязе с медовыми глазами? - Да-да, луноликая, расскажи, - почти пропела Сальма, расчёсывая её волосы, - нам тоже интересно послушать о том, кто оседлал минувшей ночью трёх кобылиц. - Похоже, сестрица, что ты и сама уже немало узнала, - засмеялась Девика, - И это мы, несомненно, запомним. - Тебе понравился Анкано? – повернулась к ней Тося. - Его солнечный взгляд растопил снег моих одежд, - склонила голову девушка, - Но я не знаю, стоит ли снимать их. - Хорошо, Девика, - улыбнулась гостья, - что ты хочешь знать? - Первое, что я хочу знать – женат ли этот прекрасный фарис и сколько у него жён? - Ни одной нет, - улыбнулась Антонина, - И, насколько мне известно, он ещё не был женат. - Почему? – удивлённо вскинула брови Девика. - Этого я не знаю, - покачала головой Тося, - Мы, конечно, друзья, но такие вещи не обсуждали. - А что ты знаешь о его семье? - Я знаю, что он очень знатного рода. Родители его уже умерли, из семьи остался только дядя, брат его матери. - Это печально, - вздохнула девушка, - А каких богов он почитает? - О вере мы с ним тоже не вели бесед, но весь его народ почитает более всех бога Солнца, думаю, что и он тоже. - Это хорошая новость, для нашей солнечной пери, - заметила Латифа, присаживаясь с сандалиями у ног гостьи, - почтение к одному божеству очень важно. - Ты тоже пери? – удивилась Тося, подставляя ступню служанке. - Наполовину, - мягко улыбнулась Девика, - Моя мать – пери, а отец – человек. - А можно мне ещё спросить? - Конечно, Антония. Что ты хочешь знать? - Ты носишь белое сари… - Это долгая история, - вздохнула Девика, - а тебе скоро уже идти на встречу к своим витязям. Как вернёшься, узнаешь и эту историю. - Хорошо, - кивнула Тося, поднимаясь с подушек, - Но неужели ты совсем не ревнуешь к тому, что этой ночью с Анкано было три розы? - Ах, луноликая, - рассмеялась красавица, - если пери того не желает, мужчина не влюбится в неё. А розы – это просто развлечение и уход за телом. Сердца они не потревожат. - Мне трудно такое понять, - покачала головой Антонина, - Не знаю, что бы я сейчас чувствовала, если бы Маро всё же выбрал кого-то. - Может быть, позже поймёшь, луноликая, - заметила Сальма, - А может быть, этого и не понадобится. - Может быть, - согласилась гостья, - Но, мне действительно пора. - Мы подождём тебя, луноликая, - заверила её Гюльджан, подводя к двери, - А проводит тебя сегодня моя хадима Нагма. Не будем смущать твоих витязей. *** Доброго вам дня, разлюбезная моя Ядвига Михеевна! Во первых строках своего письма спешу сообщить вам, что наш интернациональный отряд до славной Мараканды добрался благополучно. Не обошлось, конечно, в пути без маленьких заминок, но теперь живём мы во дворце Наримана, откуда вам и пишу. Встретили нас очень хорошо, можно сказать, с почётом. Но особенности привечания гостей в Восходных царствах оказали нежелательное воздействие на дисциплину в нашем воинском подразделении. Пока я выполнял поручение в маленькой разведывательной экспедиции, три бойца поддались соблазну и беспечно пренебрегли оздоровительным сном в прошедшую ночь. И только товарищ командир проявил партийную стойкость, сознательность и ответственность. Однако к завтраку бойцы вышли без опоздания, чем командира своего порадовали, и порицания его избежали. Потому как на утренний чай пожаловал к нам в гости царевич со всей свитою и был бы неприятный конфуз, если бы обнаружилась плохая боеготовность у наших воинов. Но всё обошлось. Так что сидим мы сейчас в тенёчке, у тихого фонтана, кушаем шербет и халву и ни об чём не вздыхаем. Разве только как об вас, драгоценная моя Ядвига Михеевна! Однако мнится мне, что нарушение дисциплины в отряде было провокацией самого Наримана, чтобы расположить товарищей с братского Нирна к сотрудничеству. На сём пока закончу своё послание. С жарким приветом из Мараканды, ваш красноармеец Мухин.