Четыре альтмера и одна землянка - 2

Тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь тонкую ткань, закрывающую узорчатые ставни, упал на лицо юного альтмера и заставил его открыть глаза. Айкантар, поняв, что проснулся, рывком сел на кровати, оглядывая просторную комнату. Аромат жасмина всё ещё витал в воздухе, и воспоминание о минувшей ночи всплыло в памяти мгновенно, а вместе с ним и жаркая волна смущения прилила к щекам. Юноша закусил губу и поднялся, закрывая обнажённое тело покрывалом. Ни одного из его хадимов не было ни слышно, ни видно, но он знал, что они где-то поблизости: прислуга Нариманова дворца всегда оставалась незримой и вездесущей. Быстро искупавшись в маленьком бассейне и наскоро одевшись, Айкантар вышел из своих покоев и осторожно постучался в комнаты Анкано. Дверь ему открыл хадим и с молчаливым поклоном посторонился, пропуская внутрь. Чуткое обоняние юноши уловило тонкий аромат незнакомого цветка, явно оставленный прекрасной танцовщицей, но самого хозяина нигде не было. Айкантар не стал задерживаться и быстро вышел. Зайти к Ондолемару в такой ранний час он постеснялся и направился в гости к Альтамиру. Охотник уже проснулся и сосредоточенно облачался в непривычные одежды с помощью слуги. Он приветственно махнул юноше рукой, лишь только тот переступил порог его спальни. Айкантар сделал несколько шагов и остановился в нерешительности. В покоях Альтамира тоже витали незнакомые женские ароматы, лучше всяких слов свидетельствующие о том, что и здесь провела ночь одна из роз Нариманова сада. Щёки Айкантара снова заалели при взгляде на неубранную постель. - Надеюсь, что прошедшая ночь была у тебя такой же волшебной, как и моя, - улыбнулся ему Альтамир. - Я… я не знал, что она придёт, Альти… Немного виноватые глаза юноши заставили охотника улыбнуться ещё шире: - Это называется «личная жизнь», Айки, и у тебя нет никакой необходимости оправдываться ни перед кем из нас. - Даже перед Тони? - А вот ей мы не будем ничего рассказывать, - заговорщицки подмигнул ему Альтамир. – Пойдём. Маро, наверное, уже ждёт нас. - Ты уверен, что ждёт? - Почти. Идём же, не стой столбом. Айкантар, конечно, послушался. Однако, несмотря на простые слова друга, всё равно волновался, с трудом представляя, как он будет сейчас смотреть в глаза лорду. Ондолемар действительно уже не спал и даже успел одеться. В его покоях нашёлся и пропавший утром Анкано. Старшие беседовали с товарищем Мухиным, докладывающим, судя по всему, о своей вчерашней вечерней разведке. Альтмеры сердечно поприветствовали вошедших друзей, ничем не выказывая впечатлений о жаркой ночи, словно всё было как всегда. Отчасти успокоенный привычным приёмом, Айкантар присел на подушки и только сейчас понял, что незнакомых ароматов в комнате лорда нет: только лёгкий шлейф холодноватых цитрусовых благовоний, понравившийся Ондолемару ещё в первый день. Это означало, что роза ушла от него очень рано, либо (скорее всего) никого минувшей ночью в его покоях не было. Айкантар был явно озадачен, но подумать над загадкой не успел: почтительный хадим сообщил о визите Арианта и посмотрел в сторону комнаты прислуги. В ответ лишь слегка колыхнулась шёлковая занавеска, но хозяин мог не сомневаться, что вышколенные слуги уже всё знают, и завтрак будет накрыт в соответствии с числом нежданных гостей. *** Мужское многоголосье Тося услышала сразу, как вошла в прихожую с фонтаном. Кто сейчас в гостях у командира она даже не сомневалась: только скифы могли производить сразу столько шума. Двери открыл, как обычно, Гияс и сразу поспешил в гостиную, дабы возвестить о приходе луноликой ханум. Сопровождавшая Антонину Нагма будто испарилась, когда девушка перешагнула порог, а навстречу ей уже шёл улыбающийся Ондолемар. Альтмер осторожно взял её под руку, проводил к накрытому столу и усадил на мягкие подушки между своим местом и тем, где сидел Айкантар. - Доброе утро, - с улыбкой произнесла Тося, - Я, кажется, прервала вашу беседу, - добавила она, оглядывая знакомую компанию скифов. – Не помешала? - Как можно, луноликая? – вскинул брови Ариант. – Такая гостья только украсит нашу встречу. - Тогда расскажите, что я пропустила, - потянулась к выпечке Антонина. - Ты пропустила немного, Тони, - ответил ей Ондолемар, наливая в пиалу чай. – Товарищ Мухин узнал вчера, где находится эльфийское посольство, но его высочество отговаривает нас от поспешного визита. - Почему? – удивилась девушка. - Без рекомендации Наримана, луноликая, вас могут там не принять, - развёл руками царевич. - Даже сородичей не примут? – поднял бровь Анкано. - Даже сородичей, - кивнул Ариант. - Им ведь тоже известно о надвигающейся опасности, - поддержал его Матасий. – И в спокойные дни дивный народ не отличался доверием к жителям иных земель, а теперь, когда настали тревожные времена, и вовсе закрыли своё поместье. - Наше посольство в Мараканде закончилось, - вздохнул Ариант. – Завтра мы отбываем в свои земли, и я приглашаю вас к Нариману на прощальный ужин, а до него – на морскую прогулку. Вы же и города толком не видели. - Морскую? – удивилась Тося. – Здесь принято устраивать такие развлечения? - Нет, не принято, - покачал головой царевич. – Но для нас сделают исключение. - Мы пойдём? – повернулась к Ондолемару девушка. - Пойдём, - улыбнулся эмиссар. – Не сидеть же всё время во дворце. - Да и города мы почти не видели, - поддержал его Альтамир. После завтрака Антонина поспешила в свои покои: и переодеться нужно было, и Девику предупредить, что разговор их душевный ненадолго откладывается. На прогулку с Тосей собралась и Гюльджан, она уже знала о приглашении скифов и о том, что компанию тамриэльцам составит и её неугомонный Ходжа. Девику девушки, конечно, тоже звали с собой, но та отказалась, не объясняя причины. Лишь таинственно улыбнулась, провожая подруг. Пока ехали к порту и осматривали живописные окрестности, Мухин обратил внимание альтмеров на длинную тенистую аллею кипарисов и сказал, что это и есть дорога к эльфийскому посольству, и что заканчивается она у ворот обширного парка, которые сейчас закрыты. Жёлтые плиты известняка гулко звенели под копытами коней и уводили дорогу вниз, к берегу, к сверкающим в лучах солнца тёплым водам. На пути к гавани, конечно, проехали шумный и многолюдный базар. От красок тканей и ковров рябило в глазах, нос не успевал различить смесь ароматов специй и благовоний, а в море голосов различались только крики зазывал: одни приглашали посмотреть на товары, другие же – на какое-нибудь представление уличных артистов. Уже у самого порта путь кавалькаде перекрыла толпа, собравшаяся посмотреть на выступление канатоходцев. Невольно пришлось остановиться и смотреть представление. Глухие удары большого барабана заставили зрителей замолчать, в напряжённой тишине ожидания тревожно зазвенели два бубна, и на натянутом канате появился молодой акробат с шестом в руках. Играючи, словно танцуя, пробежал он немалое расстояние до второй вышки, а ему на смену тут же вышел второй, но шёл не просто: в ногах у него был плоский обруч, который он перекатывал, осторожно продвигаясь по канату. Антонина даже замерла, приложив руку к груди, поскольку никакой страховки у артистов не было: ни лонжи, привязанной к поясу, ни сетки, натянутой внизу – они по-настоящему рисковали жизнью и здоровьем. В третьем номере программы тоже выступал мужчина с шестом, только на его шесте свисали по обе стороны два гимнаста. Не успели зрители выдохнуть, как на канате уже появился тот канатоходец, что выступал первым. На этот раз на его плечах стояла отважная девчушка, она тоже держала в руках шест и улыбалась солнцу. Над небольшой площадью повисла такая тишина, что стал слышен скрип досок на сходнях кораблей. Один раз мужчина слегка пошатнулся, но смог поймать баланс и донёс свою ношу до конца. Весёлая песня зурны возвестила об окончании представления, а к зрителям выбежал голенастый мальчишка с перевёрнутым бубном и пошёл по кругу, собирая звонкие монеты. Скифы, довольные ловкостью акробатов, щедро заплатили им и стали прокладывать путь дальше, осторожно объезжая прохожих. У берега пришлось спешиться и вести коней в поводу до самого пирса, где был пришвартован большой двухмачтовый корабль. - Это «Руммана» - оглянулся на тамриэльцев Ариант. – На ней мы будем возвращаться домой. - До скифских земель можно добраться по морю? – поинтересовалась Тося. - До любых земель можно добраться, - сказал царевич, высматривая на корабле кого-то. – Даже самых далёких. - И до эльфийских? – тут же спросил Анкано. - Да. Ариант отправил на корабль одного из своих воинов, и вскоре к гостям подошёл сухощавый и смуглый мужчина с чёрными, как смоль длинными усами. Его синий тюрбан украшало белое перо цапли. - Мир тебе, Шахин, - слегка склонил голову скиф. - И тебе, царевич, мира и процветания, - поклонился в ответ помощник капитана. – Ты пришёл проверить, готова ли «Руммана» к путешествию? - И за этим тоже, Шахин. Но сегодня я ещё пригласил друзей на морскую прогулку. Садик-паша уже здесь? - О, разве оставит наш капитан свою драгоценную деву*? – улыбнулся мужчина, - Конечно, он уже здесь. Идёмте со мной, а за конями вашими присмотрит Фахим. Капитан Садик-паша вышел навстречу скифам, как только последний пассажир сошёл на борт его корабля. С традиционной восточной вежливостью он поприветствовал Арианта и его новых знакомых и отвёл в свою каюту. Там гостям предложили прохладного шербета и сладостей, пока они ожидали начала прогулки. Матросы быстро провели все необходимые приготовления, и вскоре красавица «Руммана» отчалила от берега. Садик-паша пригласил тамриэльцев и скифов на палубу, теперь можно было не опасаться палящих лучей солнца: раскрытые корабельные паруса давали неплохую тень, да и свежий ветер с моря смягчал жару. Айкантар задержался в каюте, его внимание привлек один очень изящный предмет знакомых очертаний. Он долго рассматривал круглую пластину, испещрённую сеткой, цифрами и ещё какими-то непонятными символами. Помощник капитана заметил его интерес и подошёл ближе. - Это астролябия? – едва повернул голову эльф. - Да, это астролябия, юноша, - улыбнулся Шахин. - Можно посмотреть поближе? - Возьми, - кивнул маракандец, явно довольный интересом гостя. - Она отличается от тех, что делают у нас, - сказал Айкантар, поглаживая стрелки, - с помощью астролябии вы тоже определяете широту? - Не только широту, - покачал головой Шахин. – Можно определить точное время суток, время года и многое другое. - Можно посмотреть, как она работает? – попросил альтмер, не отрывая глаз от прибора. - Идём на палубу, - ответил помощник капитана, забирая у гостя астролябию, - я покажу, как мы делаем расчёты. Альтамир, задержавшийся в дверях, с интересом выслушал их диалог. Блестящая пластина привлекла и его внимание, хотя больше заинтересовал не принцип работы, а изящество и красота прибора. Скорее всего, мастер, что изготовил его, был ювелиром. Пока Айкантар и Альтамир внимали неспешной речи Шахина, их старшие товарищи стояли ближе к носу корабля и осматривали живописные берега тёплого моря. Товарищ Мухин, по обыкновению висел над правым плечом командира и отвечал на вопросы. - Смотри, Маро, - указал в сторону моря Анкано, - там военные корабли. - Я заметил, - кивнул эмиссар, - и на сторожевых башнях стоят воины. - И на берегу, по дороге к порту я видел военный отряд, - нахмурился маг. - Я тоже видел, - вздохнул Ондолемар. - Правители Мараканды уже давно готовятся к войне, товарищ командир, - сказал Мухин. - И это очень заметно, - вздохнул Анкано и с грустью посмотрел на высокие башни Нариманова дворца, с моря казавшиеся ещё более красивыми. Эта сказочно живописная земля, казалось, источала благодать, и разговоры о войне здесь, в краю, где воздух наполнен негой и покоем, казались странными и чуждыми. Капитан отдал несколько коротких команд матросам, и корабль стал разворачиваться: «Руммана» направилась обратно к порту. Ондолемар отошёл к мачте, в тень большого паруса и невольно остановился, услышав голоса Антонины и Гюльджан. Девушки говорили о недавнем путешествии тамриэльцев. - Ариант молод, но уже очень известный в Мараканде воин, - сказала Гюльджан. – И красивый, - добавила она, поправляя покрывало на голове. - Он нравится тебе больше Насреддина? – удивилась Тося. - Нет, - улыбнулась девушка. – Никто для меня не может быть лучше Ходжи, да вразумит его небо. Но зато Арианту понравилась ты, луноликая. - Здесь все почтительны в обращении, - задумчиво произнесла Антонина. – Очень сложно отличить обычную вежливость от симпатии. - Не так уж и сложно, - пожала плечами подруга. – Скифы не настолько велеречивы, как наши маракандцы, - добавила она, посмотрев в сторону свиты царевича, - Ты ведь и самого царя видела? - Видела, - кивнула Тося, - Идантрис – настоящий властитель, исполненный величия. - И такой же красивый, как Ариант? – поинтересовалась Гюльджан. - Когда мужчина не брит, я не могу сказать – красивый он или нет**, - улыбнулась гостья. – Но, конечно, Индантрис очень представительный царь, хотя и одевается скромно. Эмиссар нахмурился и поспешил отойти, пока девушки не заметили его. Получилось, что он подслушал то, что не предназначалось для его ушей и стало немного неловко. *** Прогулка тамриэльцам понравилась: город с моря смотрелся великолепно, и даже жара не испортила общего впечатления. Обратный путь ко дворцу занял намного меньше времени, поскольку наступил полдень и улицы Мараканды почти опустели. Антонина и Гюльджан свернули к женской половине дворца ещё у колоннады и распрощались со своими спутниками до вечера: их Ариант, конечно, тоже пригласил на прощальный ужин к Нариману. Девика уже ожидала подруг в покоях Антонины, настало время историй и неспешных бесед. Рассказ её был похож на ещё одну сказку из «Тысячи и одной ночи». Родилась пери в городе Джаландхар, далёком и прекрасном и носящем имя своего основателя. Отцом её был махараджа Санкар, властитель того Восходного царства. Однажды, будучи в гостях у Наримана, увидел он его внучатую племянницу Лилавати. Девушка была дочерью самого Сурья-Дэва и одной из самых красивых апсар. Пленённый её красотой и талантом Санкар долго не хотел уезжать, но долг правителя заставил его покинуть Мараканду. Вернувшись в свои владения, махараджа, как и положено царю, отправил к Нариману свадебное посольство с богатыми дарами и брачным предложением. Он, конечно, знал, что Наримана не впечатлить богатством и что никогда не отдаст он в жёны ни одной своей внучки никому, какие бы дары ему не присылали. Поэтому, перед тем, как свататься, Санкар заручился согласием самой Лилавати ещё до отъезда в Джаландхар. Когда у махараджа родилась дочь, многие апсары – подруги Лилавати – и даже боги, посетили дворец и подарили новорожденной свои благословения. Узнав о ребёнке, получившем столько благословений, многие правители соседних царств пожелали породниться с Санкаром и стали приезжать в гости, чтобы увидеть её. - Так рано? – вскинула брови Тося. – Ты же была совсем маленькой. - Они хотели понравиться отцу, - улыбнулась Девика. - Твой отец был готов отдать тебя замуж без твоего согласия? – ещё больше удивилась Антонина. - Нет, конечно, - вздохнула пери. – В нашей стране царевна должна сама выбирать жениха. Этот обычай называется «сваямвара»: царь рассылает приглашение всем правителям, из дома которых хотел бы получить зятя, а потом его дочь выбирает из них того, кто ей понравится или назначает состязание между женихами, если затрудняется с выбором. Провести сваямвару можно только тогда, когда невеста достигнет брачного возраста. - И её проводили? - Нет, - покачала головой Девика. – Отец не стал дожидаться… - Ничего не понимаю, - поставила пиалу на стол Тося, - если есть обычай, почему же его не провели? - Отец не хотел ссориться с соседними царствами. Некоторые махараджи, чьи владения граничили с Джаландхаром, ему очень не нравились: они были злыми царями и скверно обращались, как с членами собственной семьи, так и со своими подданными. - Но ты же могла бы просто выбрать кого-то другого? - Да, могла, - согласилась пери, - но именно мой выбор и оскорбил бы их. Для них это достаточно веская причина, чтобы начать войну. - А если просто не высылать им приглашения? - О, это ещё большее оскорбление, - грустно улыбнулась Девика. – Именно поэтому отец и не стал дожидаться, пока я вырасту и стал искать жениха, когда мне исполнилось пять лет. Санкар охотно принимал всех, кто приезжал к нему гости, придумывал или использовал ситуации, где каждый царь мог проявить свои качества, но так, что правители не могли понять, что царь их испытывает. В итоге самыми желанными женихами стали двое: Шандар – правитель Тинакарама, и Девдан – правитель Тирувиманы. Оба были молоды, красивы и сильны. Санкар провёл для них особое испытание: попросил разрешить три спора между жителями Джаландхара, пришедшими к правителю, как к судье. Шандар, соблюдая все законы царства, судил строго, а Девдан, напротив, был милосерден и назначал самое лёгкое наказание провинившимся. В тот день выбор Санкара определился: он выбрал для дочери доброго Девдана. На следующий день, согласно другому брачному обычаю, Девдан преподнёс отцу невесты двух белоснежных коров для жертвоприношения, а вечером того же дня был совершён свадебный обряд. Так Санкар смог избежать спора между правителями и кровопролитной войны. Ведь Девдан не совершил ничего, что могло бы считаться оскорблением, он просто воспользовался ещё одним обычаем: да, такое сватовство не было в ходу среди царских семейств, но оно было законным. И то, что Санкар принял предложение Девдана, тоже не могло никого обидеть, ведь, кроме него никто больше тогда не сватался. Утром же Девика отправилась в Тирувиману. Для неё были приготовлены самые красивые покои во дворце, у неё были самые изысканные наряды и украшения, лучшие учителя и слуги. Девдан неустанно следил за тем, чтобы Девика ни в чём не нуждалась, и чтобы ничто не огорчало её жизни в его доме. Родители часто навещали дочь и всякий раз убеждались в том, что сделали правильный выбор. Девдан всегда был ласков с Девикой, добр и щедр, относился к ней, как к величайшей драгоценности и терпеливо ждал того времени, когда девочка станет взрослой. Однако надеждам Девдана не суждено было сбыться. Гордого Шандара разгневало как сватовство соперника, так и благосклонное решение махараджа. И тогда правитель Тинакарама задумал злодейство, а помогла ему в том одна из жён отца Девдана – Тийамалар. Если бы не Девдан, родившийся на два месяца раньше, царём стал бы её сын Джохар. Тийамалар стала помогать Шандару и сообщала ему обо всех случаях, когда Девдан покидал дворец, и однажды во время охоты молодой правитель Тирувиманы был убит. Сурья-Дэв не простил Шандара и наказал его смертью за то злодеяние. Однако по закону Девика стала вдовой, и тогда Тийамалар стала требовать, чтобы она, согласно закону, взошла на погребальный костёр мужа. Ещё царица предлагала отдать Девику замуж за её сына, если родители девушки не желают смерти дочери. Но Санкар решил трудный вопрос иначе: от смерти Девику уберегло то, что тогда она была ещё ребёнком, а от нового замужества то, что по тому же закону ей не обязательно было идти в огонь, она могла теперь надеть белое сари и жить в затворничестве, соблюдая траур***. Известие о тех печальных событиях быстро достигли Мараканды, и к родителям Девики приехал Нариман. Без долгих разговоров он предложил отдать правнучку на его попечение. И отец, и мать, конечно, не хотели расставания, но предложение чародея было наилучшим решением: несоблюдение царевной законов было недопустимо, в Мараканде же царили другие законы, там их дочь, когда вырастет, могла снова выйти замуж, а в их собственном государстве исчезновение Девики быстро успокоило бы подданных. Вот так пери и оказалась здесь и осталась жить у Наримана. Здесь же продолжалось её обучение, здесь появились подруги, но белое сари Девика не снимала, её печаль о смерти Девдана была слишком сильной. - Ты любила его? – тихо спросила Тося. - До вчерашнего дня я так и думала, пока не увидела фариса с золотыми глазами, - вздохнула пери. – Но теперь я знаю, что любила Девдана, как друга, как брата или даже отца. - Что же ты будешь делать теперь? - Сегодня я буду петь, - улыбнулась Девика, - и танцевать. - Как вчера танцевали наши проказницы? – подняла бровь Антонина. - О нет, я училась ещё и другому искусству, - покачала головой девушка. - Ты говорила, что если пери того не желает, мужчина не влюбится в неё, - задумчиво произнесла Тося. – Это значит, что пери может по желанию влюбить в себя кого-то? - Может, - согласилась Девика. – Но я не буду этого делать. - Почему? Ты не хочешь, чтобы Анкано в тебя влюбился? - Хочу, - вздохнула пери. – Только мне не нужна любовь, вызванная чарами. Пусть всё будет, как будет. Я буду пользоваться только тем, что умею, как простая женщина. - Наконец-то и мужские глаза увидят твой танец, - улыбнулась Латифа. - А мужские уши услышат твой сладкий голос, - поддержала её Сальма. - Угу, а наши красавицы снова будут подсматривать за этими глазами и ушами, - усмехнулась Тося. - О, это тоже непременно будет, луноликая, - засмеялась Гюльджан. – Им осталось только дождаться ужина. - И предупредить Наримана, - взволнованно поправила одежду Девика. *** Зал, где Нариман принимал гостей, снова изменился. Альтмеры входили в него уже в предвкушении и с любопытством оглядывали преобразившееся помещение. Айкантар и Альтамир, устраиваясь на коврах у накрытого стола, широко улыбнулись: кажется, тут снова намечались танцы. Эмиссар не разделял их весёлого настроения, ведь сегодня на приёме будет Антонина, и поэтому жаркие танцы роз Наримана казались ему неуместными в присутствии девушки. Анкано ничего не высказал по поводу преображения зала и, кажется, пребывал мыслями где-то очень далеко. Тося пришла к волшебнику в компании Гюльджан. Ондолемар поднялся им навстречу и проводил подруг к мягким диванным подушкам. Антонина всё ещё пребывала под впечатлением от рассказа Девики и только когда эмиссар уселся рядом, заметила, что у него нет бороды. - Ты стал выглядеть моложе, Маро, - невольно улыбнулась она. - Это плохо? – поднял бровь альтмер. - Нет, - покачала головой Тося, - тебе очень идёт. - Спасибо, - кивнул эльф, протягивая ей блюдо со сладостями. – Кажется, ты подружилась с невестой Ходжи. - Да, Гюльджан – очень милая девушка, - положила себе в тарелку халву с орехами Антонина. - В самом деле? – слегка удивился Ондолемар, вспомнив первую встречу у дворца Наримана. - Тогда Гюльджан была сильно расстроена, - снова улыбнулась Тося. – И её можно понять: два года она вообще ничего не знала о своём женихе. - Я помню, - поднял голову эмиссар: в зале появились скифы. – Но у неё было странное выражение радости при его появлении. С приходом Арианта и его свиты застолье заметно оживилось. Царевич сидел рядом с Нариманом и что-то негромко обсуждал. По обрывкам фраз, долетавших до ушей тамриэльцев, можно было понять, что говорят они снова о предстоящей войне и о размещении скифских воинов на землях Мараканды. Не забывал чародей и о своих иномирных гостях, но разговаривал с ним только Ондолемар. Эмиссар не упустил возможности и попросил Наримана о рекомендательном письме для визита в эльфийское посольство. Как только слуги принесли новые блюда, волшебник объявил о маленьком сюрпризе, который приготовила для них Девика. Нариман был очень удивлён и безмерно рад, услышав о желании воспитанницы – петь сегодня для гостей. Он и сам ещё не слышал её песен, но знал от служанки о чарующем голосе хозяйки. Девика впервые, за всё время, пока жила у прадедушки, решилась снять одеяние вдовы. Девушка долго и тщательно подбирала наряд и украшения: они должны быть красивы, но не должны мешать танцу, не должны чрезмерно звенеть, чтобы голос её был ясно слышен. В назначенный час она уже стояла за лёгким пологом и ждала, когда Нариман позовёт её и представит своим гостям. После сказочной ночи в жарких объятиях волшебных дев, эльфы были заинтригованы: чем ещё может удивить их этот лукавый маг, и затихли в ожидании. Мелодичный звон ножных браслетов заставил их повернуть головы к небольшой арке, откуда выплыла незнакомка, одетая в шелка лазурного цвета и опустилась на узорчатые мягкие ковры. Первые звуки её голоса заставили замолчать всех птиц, что жили во дворце Наримана. Девушка медленно откинула воздушную вуаль с лица и улыбнулась гостям. Уловить, где начало, а где конец в её движениях было невозможно, настолько гармонично и плавно они вплетались в каждое слово её песни. Девика по очереди присаживалась рядом с каждым гостем, одаривая его волшебством взгляда, жеста и мелодии. Последним, к кому она приблизилась, был златоглазый фарис, и ему достались особые узоры чарующей песни пери. Анкано сразу узнал таинственную незнакомку, занимавшую его мысли целый день. Стоило ей снять лёгкое покрывало и открыть лицо, уже невозможно было оторвать взгляда от её глаз и рук, говоривших на прекрасном, но непонятном языке. Когда же Девика опустилась рядом и стала петь для него, маг просто замер, опасаясь разрушить таинство дивного танца неосторожным вздохом. Анкано не понимал ни слова в этой песне, но бирюзовые глаза были так близко, а неожиданно ласковый взгляд лучился теплом и радостью встречи. Когда пери поднялась и легко закружилась посредине зала, завершая танец, ему показалось, что вокруг стало темнее, а весь свет сосредоточен там, где звучит нежный и высокий голос Девики. Закончился танец-песня так же, как и начался: вуаль закрыла лицо танцовщицы, а сама она, легко поднялась и удалилась, оставив за собой на прощание аромат неизвестного цветка.