Сага о Хэледис

1. Съемная веретенная катушка выпала из ее рук и покатилась по бревенчатому полу. Притаившийся под кроватью котенок выскочил, и яростно вцепился в добычу.  — Чосер! Отдай! Ты же размотаешь нитки! Чо-сер! Хэледис наклонилась и бережно освободила от безжалостных острых коготков катушку с прядильной нитью. Чосер в отместку цапнул женщину за палец, извернулся, и убежал прочь. Вставив катушку в прядильный узел, Наташа собиралась было снова взяться за работу, но вместо этого, она тупо уставилась на собственные руки. Пальцы по-прежнему нервно подергивались, болели, отчего и стали непослушны. Эти пальцы когда-то, далекой- предалекой жизни, помогли найти свое призвание и определили место в мире. В ТОМ мире, где эти пальцы перебирали струны гитары и арфы, касались черно-белых клавиш, рисовали, листали сотни тысяч страниц, и столько же замусолили ручек и карандашей. Ее пальцы умели все: шить, прясть, стирать, готовить, ласкать мужа, расчесывать волосы дочерям. — Что, с тобой, дорогая? — забеспокоилась старая Нэн, заметив гримасу боли на исхудалом лице Хэледис и блестящие от слез глаза. Неожиданно Наташе захотелось подойти и, припав к ногам этой очень пожилой женщины, выплакать все слезы, что у нее еще остались, и во всем признаться. 100-летняя чашница, вынянчившая четыре поколения Старков, умела располагать к себе людей. Даже знатные гости Винтерфелла преклоняли перед ней головы, не столько из уважения к ее почтенному возрасту, а сколько от внутреннего сияния безграничной добродетели, что источала та. Наташа тоже «влюбилась» в старушку Нэн в первого взгляда. Нэн была с ней добра и ласкова, и сейчас, услышав тихий взволнованный голос чашницы, ей меньше всего хотелось очередной раз выдумывать про себя и скрывать истинную причину слез. Но это было необходимо. — Я потеряла сноровку, — шмыгая носом, пытаясь унять слезы, ответила Хэледис, — руки трясутся, все валится. И вообще, похоже, что моя карьера менестреля закончилась. Нэн промолчала, и продолжала вычесывать кудель. Собственно, «нянька северных лордов» всегда была немногословной, особенно, когда разговор затрагивал личные или неприятные темы. И Наташа была благодарная ей за эту, пусть временную, но передышку.Вот именно — временную. Потому что в келью, учтиво постучав в дверь, вошел невысокий, худощавый, черноволосый юноша с печальными серыми глазами. Он вежливо поприветствовал чашницу, и с интересом, и некоторой опаской, разглядывал Наташу. — Я должен проводить Хэледис в башню воронов. Вы свободны, Нэн. Теперь я приставлен к ней. — "Приставлен" к ней? — возмущенно переспросила та, — На такое способна только твоя мачеха, Джон. «Так вот ты какой, цветочек аленькой! — подумала Наташа, когда увидела перед собой знаменитого бастарда Неда Старка, и стала пристально рассматривать его. Естественно, юноша ни сколько не походил на „розовую мечту сопливых девчонок“ — Кита Харрингтона, равно, как и остальные Старки — на актеров, играющих их в сериале. Некоторые из реальных „волков“ ей уже попадались на глаза, во время недолгих прогулок по замку, в сопровождение угрюмой септы Мордейн и стюарда мейстера. Наприер, Санса Старк. Настоящая Санса Наташе не понравилась сразу. Невзирая на внешнюю красоту, у девочки словно не сходили с лица надменное, самодовольное выражение и презрительно-снисходительная улыбка. За ее холодными голубыми глазами прятались слишком ранние для ее возраста цинизм и снобизм по отношению к нижестоящим по социальной лестнице. Заложница Винтерфелла - Хэледис заподозрила, что дочь леди Кейтилин, унаследовала от той не только красоту, но и другие - не самые лучшие качества. Когда же Наташиному взору предстал Джон Сноу, та обнаружила в нем тоже нечто отталкивающее. Но, что именно, понять не могла. С виду - обычный подросток с признаками первой растительности на лице. И пожалуй, будь Наташе сейчас лет так 15, она бы назвала юношу довольно привлекательным, если бы не....Вот что только? В печальном взгляде серых глаза Джона проскальзывало что-то нечеловеческое, звериное, волчье.... — Хэледис! Оденьтесь потеплее, в башне прохладно, — любезно предупредил бастард. Наташа из одежды выбрала серую хламиду септы. Грубая материя ей показалась прочнее и теплее, и по весу — значительно легче местного платья, утепленного мехом, с двухслойной юбкой. Накинув, для верности, полушубок с лисьим воротником, женщина вышла из кельи Караульной, и последовала за Джоном. Снаружи чувствовалось приближение холодов. Она невольно поежилась, поглядела на затянутое тяжелыми мрачными тучами, небо, и нужные слова, как-то сами сорвались с ее языка. — Зима близко. — Знаю, - тяжело вздохнув, ответил провожатый. — НИЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ДЖОН СНОУ! — не удержалась Наташа, отчаянно борясь со смехом. Дикий хохот распирал ее сейчас изнутри. И она отвернулась, зажавши обеими руками рот. — Как будто у меня на лице написано, что я — Сноу, — обиженно заворчал юноша за ее спиной. - Прости, я сморозила глупость, — взяла себя в руки Хэледис, осознав, что допустила ошибку, которая могла вообще оказаться для нее последней в ее жизни. Одно дело - ржать над кислой физиономией Кита Харрингтона сидя дома на диване, с попкорном, перед теликом. А другое - насмехаться над незнакомым юношей, ее, по сути, конвоиром, и, который, до кучи еще и вооружен, а меч его - явно не игрушечный. Ко всему прочему, к страху прибавилось еще и чувство вины. „Обидела мальчишку. Ему и так тут несладко приходится. Вон, как рыжая стерва измывается над ним! Стыдно должно быть, Наталья Андреевна!“ 2. — А где остальные? Вы "Одни" будете меня допрашивать? — спросила Хэледис, с интересом рассматривая кабинет мейстера. - Хм. Простите, все никак не могу привыкнуть к вашему произношению, — старик встал из-за стола, подошел к женщине, и, надев очки, стал внимательно всматриваться в ее лицо, словно та была на приеме у врача, — Вы, видимо, путаете местоимение во множественном числе с вежливым обращением. На самом деле все очень просто. В общем языке есть одна согласная, которую трудно услышать и воспроизвести жителю Эссоса. — Мейстеры Лювины! Вы еще и лингвисты? — старик услышал удивленный возглас гостьи, и ее смешной акцент снова его „резанул по ушам“ — Любезная Хэледис! Прошу вас! — дряхлая морщинистая кисть в длинном рукаве легла ей на плечо, — попробуйте в окончании имени собственного, ну, вроде моего, прибавлять звук „ТХ“ Ну, приблизительно так, — МЕЙСТЕР ЛЮВИН-ТХ. Или, уж если вам так трудно, обращайтесь ко мне в единственном числе мужского рода. — Вы позвали меня за этим, уважаемый мейстер? Изучать язык? — раздраженно спросила женщина, и не заметила, что у нее, наконец, стало получаться. Но в ней неожиданно проснулась "Наталья Андреевна", а та терпеть не могла, когда ее учили. Она сама была училкой со стажем. — Нет, конечно, нет. И клянусь Богами, никаких допросов. Я всего лишь хотел пообщаться с вами с глазу на глаз. У вас наверняка накопились некоторые вопросы, касаемо вашего вынужденного положения? — Ах, вот как вы это называете — ВЫНУЖДЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ? Хорошо, тогда в связи с этим вопрос: каков мой нынче статус? Заложница, пленница, обвиняемая? Если последнее —верно, то почему до сих пор мне не предъявлено обвинение, и в чем оно заключается? — Люди Амбера утверждали, что поймали вас на браконьерстве. Но это совершенно нелепое обвинение, поскольку заповедник Пустоши — ничейная земля под протекцией Дома Арренов. — А Мормонт мне сказал, что это спорные территории Амберов и Карстарков. Даже если это так, что мне с того? Какая мне разница, кто из них мне отрубит голову? — Вам не за что отрубать голову, Хэледис! Закон Севера о браконьерстве не распространяется на Долину Аррен. Вас выдали Старкам всего лишь с целью выторговать больший выкуп за сира Олигви.  — Ага, значит, сир Олигви - "бублик", а я, стало быть, "дырка от бублика", за которую Старки не хотят переплачивать? Тогда как же обвинения леди Кейтилин в укрывательстве и помощи преступнику? И почему она в последний момент отказалась проводить очную ставку? — Потому, что сир Мормонт все рассказал миледи в личной беседе... — В ЛИЧНОЙ беседе? И та ему, что, поверила? Но, его, же все равно ждет суд по приезду Неда Старка! Впрочем, мне какая разница? Я — то здесь вообще при чем? Вы меня, конечно, извините, мейстер Лювин, я безгранично благодарна Дому Старков за спасение моей жизни, и, в особенности, вам. И если потребуется, я готова им служить, но я не понимаю, чего они от меня хотят? Я уже все рассказала про себя, откуда я и каким образом познакомилась с сиром Олигви. — Простите, Хэледис, но леди Кейтилин полагает иначе. И я ее понимаю, — старик выдержал многозначительную паузу и взглянул в глаза собеседницы, — В вашей истории очень много белых пятен и нестыковок. — И с этой целью ко мне приставлена охрана? — грубо перебила его женщина. — О, нет, скорее, это ради вашей безопасности, — невозмутимо продолжал Лювин, — Здешний люд крайне подозрительно относится к чужакам. Тем более, когда Зима близко. А в предзимье происходит много странных и очень неприятных вещей. И я считаю, что лучше для вас теперь не покидать стены Винтерфелла, тем более, что у нас всех сложилось ощущение, что идти вам особо некуда. „Ты прав, чертовски прав, мейстер“ — подумала Наташа и опустила глаза — Пожалуй, я скажу начистоту — я вам не верю, Хэледис. Я не знаю, кто вы и откуда, но точно уверен, что не с Юга, как предположил Мормонт. Вы не цыганка, и не дорнийка. Вы не из Вольных городов, как бы вы меня в этом не переубеждали. Вас не могли продать в рабство в несуществующем городе на карте Эссоса. И вы явно не знакомы с законом о менестрелях, изданным еще во времена Безумного Короля. А по сему, ваша легенда о странствующей труппе актеров и музыкантов во главе с вами — не более, чем красивая и приукрашенная история для любовных романов. „Говорил мне командир — учи матчасть — женщине отчего-то на ум пришел старый анекдот, абсолютно не подходящей для воцарившейся в башне атмосферы. Ангел, сидящий на правом плече, убеждал ее рассказать правду мейстеру Лювину. "Кончай выпендриваться, Наташ! Старик — мужик умный, он тебя с того света вытащил. Ему можно доверять. Он умеет держать язык за зубами. А вдруг он поможет тебя выбраться из мира ПЛиО? Он же мейстер, как-никак. Возможно, с помощью какой-нибудь магии тебе удастся это провернуть?" Дьявол, же, на левом плече нашептывал: ‚Даже не вздумай, Хэледис! Старикашка — подневольный, он тут же проболтается рыжей стерве, и у Старков возникнет еще больше вопросов. И отгадай, куда тебя потащат? Либо в дурку, если таковая, конечно, здесь имеется, либо на допрос с пристрастием. И все закончится тем, что благородный Нед приедет и самолично оттяпает мечом твою буйную головушку. Как тебе такая перспектива, а?“ — Но больше всего меня пугает в вас то, что вы знакомы с языком Первых Людей. Я прав, Зимородок? — мейстер вплотную приблизился к ней. „Зимородок“ застыла на месте, открыв рот. — Что ж, сейчас мы это и выясним, — с этими словами старик подошел к двери, и трижды постучал. 3. В кабинет вошла высокая статная женщина с темно-рыжими волосами в сопровождении двух молодых парней, примерно одного возраста. В одном из них Хэледис признала бастарда Тихого Волка. — Вы знаете, кто я? — властным тоном спросила высокая женщина Наташу — Да, леди Старк, — робко ответила та, и склонила голову. — Вам мейстер Лювин объяснил, в какой непростой ситуации оказалась моя семья? - Да, ваша милость. — И после всего, что мы сделали для вас, Хэледис, или как там вас… Нат-Ша из Асшая? (Грен, чертов трепло!) …- вы по-прежнему что-то скрываете. Извините, но мы вынуждены принять нестандартные меры воздействия… — Вы, что, станете меня пытать? — Наташа испуганно посмотрела на Джона, и, как она уже догадалась - Роба. — Старки не пытают людей, — искренне возмутился Роб, — даже пленных. И вообще, мы остались единственными, кто чтит кодекс ведения войны. — Роб! Перестань! Не пугай ее! Нет никакой войны, и она - не пленница, — Кэти одернула старшего сына, и вновь обратилась к женщине: — Не волнуйтесь, любезная Хэледис, никто из присутствующих не причинит вам вреда. У нас несколько иные методы. Они очень старые, но действенные, да, Джон? Бастард, неуверенно покачал головой.  — Простите, миледи, но я не думаю, что это хорошая идея. — А думать — не твоя привилегия, Джон СНОУ! Сейчас думаю Я, а ТЫ исполняешь мою волю!  — Леди Кейтилин! — голос юноши задрожал. Он был напуган не меньше Хэледис, — это может быть опасно. Для обоих, — и тут же посмотрел на Наташу, которая не понимала, что происходит. — Ты самый сильный из нас, — ответил за мать Молодой Волк, — у тебя получится. — Да что вы, блядь, собираетесь сделать со мной?! — Наташа в панике стала озираться, ища пути к бегству, но Старки и мейстер обступили ее с четырех сторон и медленно окружали ее. — Хэледис вам лучше успокоиться и… расслабиться. Это для вашего же блага, — сказал Джон, и глядел на нее в упор. В его глазах она читала страх, сожаление, стыд, но было что-то еще в его взгляде, едва уловимое и пугающее. То, самое, что она почувствовала, когда впервые увидала юношу. — Держите ее! — услышала она голос Кейтилин Мейстер и Роб с силой обхватили ее руки и ноги. Бастард схватил ее за голову, прижал к себе, и большими пальцами рук чуть надавил на глазные яблоки. Она, конечно же, не увидела, как зрачки Джона закатились вверх, белки изменили цвет с молочно-белого на серый. Тело Сноу забило дрожью, и эта дрожь передавалась Хэледис. Наташа чувствовала, что ее сознание проваливается в какой-то колодец, похожий на калейдоскоп. Мириады разноцветных, невообразимой геометрической формы кристаллов, проносились мимо нее со скоростью света. В ушах у нее оглушительно громко звенело. Она зажмурила глаза, закрыла уши руками и..... …очутилась в лесу, темном и дремучем. Добыча ускользала от нее. Наташа втянула ноздрями холодный сырой воздух. След терялся за чардревом на расстоянии приблизительно пяти больших прыжков. Навострив уши, пригнув морду к земле, Наташа упрямо бежала рысью на еле слышимый запах крови подранка. Добежав до чардрева, она остановилась и осторожно обнюхала дерево, и поняла, что след окончательно потерян. Она оскалилась, зарычала от бессильной злобы, и стала рыть лапой землю… — Наташ, что с тобой? — услышала голос где-то далеко позади себя, — Наташа! Еб твою мать! Макс, вызывай „скорую“! 4. — Хэл! Кто-то тормошил его за плечо. Дрожь прекратилась. Обычное зрение возвращалось к нему. Сквозь все еще затянутые поволокой глаза, Джон разглядел неясные очертания мужского лица. — С тобою все в порядке? Эй! — мужчина приблизил лицо, и защелкал пальцами у него перед носом. — Прошу вас, не прикасайтесь ко мне, — Джон Сноу, наконец-то пришел в себя, и с изумлением обнаружил, что его голос звучит совершенно по-другому. Голос был женский. Он чувствовал, как его "новый" речевой аппарат издает совершенно незнакомые слова, слова чуждого языка, который он, кажется, понимал, и сам мог разговаривать на нем. Мужчина в смешных круглых очках с прозрачными стеклами, очень легко и странно одетый, тупо уставился на Джона. Вид у него был обеспокоенный и напуганный. — Макс! — прокричал мужчина, обращаясь к кому-то наверху, — „скорая“ — отбой! Ну, ты и напугала нас, Натальандевна. В помещении с низкими сводами, похожем на подземелье, вбежал второй — точная копия своего товарища: низенький, смешно одетый, и так же суетливо двигался. — Борь, чего случилось то? — спросил тот, которого первый назвал Максом, — Только наушники снимаю — тут ты орешь. Наташ, как ты? — У меня получилось! — улыбнулся "Джон", встал с металлического ящика с пледом, на котором он обнаружил себя после "перемещения". — Ну, да, отличный вышел дубль…- рассеяно отозвался „Борь“ Джон вспомнил, ради чего он здесь оказался и быстро окинул взором „подземелье“ Рядом с ним стояла высокая арфа. Какие-то металлические ящички были хаотично разбросаны по залу, и от них исходили какие жутковатые, похожие на разноцветные змейки, длинные ответвления. У стены из желтого кирпича стояла сложная металлическая конструкция, окруженная черными крупными ящиками. Сноу шарил глазами в поисках выхода. Полагаясь на свой волчий инстинкт, решительным шагом, ощущая непривычную легкость в его "новом" теле, направился к черному зеву узкого проема в стене. — Наташ! Иди отдохни на кушетке. Эта чертова жара реально нас всех убьет, — тот услышал позади голос, но не откликнулся, и, не оборачиваясь, вышел в темный коридор. "Похищенное" варгом Джоном Сноу тело Хэледис, облаченное в темно-зеленое платье с длинной юбкой, вывело его из длинного коридора, вниз по лестнице, в еще одну просторную залу с необычным освещением. Джон не стал выяснять природу источника света. Времени на это не было. „Трапезная“ — решил бастард, завидев небольшую компанию людей за высокими столиками. Похоже, те любили принимать пищу стоя. — О, привет! Ты чего здесь делаешь? — окликнул его какой-то здоровяк, — „отстрелялась“ уже? Молодцон! Присоединишься? Джон схватил его за руку, и потащил подальше от людских глаз. — Хэл, ты чё? — оторопел здоровяк, и беспомощно поплелся за ним. — Нам нужно поговорить. Где здесь главные ворота? — резко спросил Сноу.  — ЧЕГО-О?  — Послушай, у меня мало времени. Что это за место и как оно называется? — Это что, опять твои шуточки? Ты меня разыгрываешь, да? Ты бы еще спросила, какой сейчас год, терминатор хренов! — здоровяк засмеялся, и неожиданно сдался, — Окей, окей. Сейчас 2016 год от Рождества Христова, город Москва, студия ГИТИСа….Мотоцикла у меня нет, поэтому забирай одежду. Мне прямо здесь раздеваться? — того трясло от смеха. В вестибюле люди заметили странное поведение женщины с каменным выражением лица и хохочущего толстяка, которого та буквально силой тащила за руку. — Че, Димка, лажу дал? Начальник решил выпороть? — насмешливо окликнул кто-то Но те как будто не услышали и, пройдя турникет, вышли через парадный. „Забери меня Иной“ — успел вымолвить Сноу голосом Хэледис. Джон глазам своим не верил. Он попал в Валлирию. То, что он увидел, не поддавалось никакому описанию. Воздух был необычный: удушливый, спертый и горячий. Здания — величественны, и высоки на столько, что закрывали небо. Главная площадь почти вся была выстроена из камня, стали и дикого огня на гигантских щитах, расставленных повсюду. Впереди расстилался широченный тракт, и по нему двигались колоннами невообразимые твари, покрытые железными, блестящими и разноцветными панцирями. Толпы одинаково одетых людей шли так, как будто торопились куда-то. Все их движения были слишком суетливы, излишне резки. Люди быстро шагали, наталкиваясь друг на друга, и будто не замечая это, шли дальше. — Ну, чё, мать! Еще не отпустило? — усмехался тот, кого звали „Дим-Ка“ — Этого не может быть, — все еще потрясенный вслух произнес Джон, — Валлирия погибла во время Рока за сто лет до Завоевания Эйгана Первого.  — Наташа! Прекрати! Это уже не смешно! — Дим-Ка! — пришедший в ужас от собственной догадки, спросил бастард с конец обескураженного здоровяка,  — Я имею какое — то отношение к колдовству, магии или алхимии? — О, еще как, Натальандевна! По-крайней мере, с „алхимией“ вы уж точно знакомы… Дальнейшие вопросы были бессмысленны, хотя многое оставалось для Джона Сноу неясным. Он сфокусировал взгляд на одной точке, сконцентрировался, и сознание Джона покинуло Тело Хэледис.