Сага о Хэледис

1. — Джон! Покажи ведьму! — Нет! — Ну, хоть одним глазочком… — Отстань, Арья! Говорю же — нельзя! Брат и сестра сидели в богороще возле чардрева, слушали шелест красной листвы и поскрипывание ветвей, покачивающихся на ветру. Это старые духи леса ворчали и перешептывались друг с другом о чем-то своем, неведомом простым смертным. Но у Джона Сноу было о чем поведать богам, поэтому он и рассчитывал прийти сюда одному и спокойно помолиться, но вредная девчонка увязалась за ним и донимала его своим нытьем. — Ну, Джон! Друг ты мне или кто? Обещаю — я никому не проболтаюсь. — Ага, — бастард сделал кислую гримасу. — То же самое ты пообещаешь Брану, а тот — пойдет пугать старух на Кухне. Нет. Знаю я тебя, Воронье Гнездо. — Ах, так? Ну, тогда я скажу матушке, как ты подсматривал за ней, пока та молилась в своей «септёнке», а вы с Робом потом ржали над ней весь день! — Да это было давно! — стушевался Джон. — Тебе-то кто об этом растрепался? Джейн Пуль? — Ну, будет тебе. Братец! Да все уже знают про «ведьму» Сноу беспомощно вздохнул и глазами побитой собаки посмотрел на сестру. — Арья! Ты, что, смерти моей хочешь? Мачеха меня поедом ест. Разве не видишь, как она ищет малейший повод, чтобы выставить меня из Винтерфелла? — Подумаешь! Да скоро батя приедет. Случись что — я сумею тебя отмазать. Юноша усмехнулся и покачал головой. Его забавляло, как Арья использует жаргон деревенщин к месту и не к месту. Похоже, сестренка делала это нарочно, дабы позлить окружающих. Арья презирала общество благородных дам и рыцарей. Ей действовали на нервы их утонченные манеры, высокомерие и снобизм. Сноу ее прекрасно понимал. Арья Старк тоже была, по сути, «отрезанный ломоть» в семье. Подруг из своего окружения у девочки не было, и та предпочитала играть с Браном, и с детьми из семей гвардейцев и челяди. И к нему, бастарду лорда Севера, прикипела душой. А Джон вовсе не возражал. Уж кто-кто, а Сноу не был избалован общением с детьми Старков. Роб стал уже взрослым мужчиной. Как первенец, он наследовал у отца титул Хранителя Севера, и со всей ответственностью и серьезностью готовил себя для этой роли. С Робом особо не поговоришь, разве что строго «по делу» Бран, вообще-то, был молчуном, «себе на уме», маленьким «волком-одиночкой» К Джону тот относился прохладно и настороженно. Рикан — еще слишком мал, а уж про Сансу и вовсе говорить не стоило… Единственным другом он, пожалуй, мог бы назвать Арью — Воронье Гнездо.  — Хорошо, — сдался, наконец, юноша, — я покажу тебе Хэледис, но только через слуховое окно. И вот еще что. Поклянись здесь и сейчас, и, пусть боги засвидетельствуют, что никому ничего не расскажешь. — Клянусь! — И еще. Не называй ее «ведьмой» Нам не нужны лишние пересуды. Их и так, в последнее время, через край. Зима близко. Помни. — Я помню. Я знаю. — Эх, ничего ты не знаешь, Арья из Винтерфелла! Он легонько ткнул сестру в бок и засмеялся. Та шутки не поняла, но тоже рассмеялась. -Джон! Тихо! Слышишь? — девочка неожиданно замерла, и многозначительно подняв указательный палец возле уха, усиленно вслушивалась во что-то. Бастард последовал ее примеру, и тоже замер на месте. Из глухой чащи богорощи доносилось пение. Красивый, звонкий и грассирующий тенор принадлежал сиру Родрику Касселю. Арья широко улыбнулась и заговорщески перемигнулась с братом. — Пошли, глянем, поржем? — предложила она, и, не дожидаясь ответа, побежала в чащу, на звук голоса. Джону стало тоже любопытно. Он встал и последовал за сестрой. Стараясь не выдать своего присутствия, они приблизились на расстояние различимой слышимости, и припали к дереву. Сир Родрик извлекал из арфы необычные и не привычные для слуха аккорды и гармонии. «Зима, холода! Все Великие Дома! Черный Замок, Стена — все как будто изо льда-а!» Джон и Арья в недоумении переглянулись. Они никогда не слышали подобной песни. Тем более, в исполнении почтенного мастера над оружием и наставника северных лордов. Брат и сестра, да и многие в Винтерфелле знали об его увлечении музыкой, но Родрик Кассель стеснялся своего хобби, считая игру на арфе постыдным занятием для мужчины. Затем рыцарь заиграл нечто совершенно для слуха невообразимое. Мелодия сменилась, стала восторженной и гимнообразной. Но, певец, быстро перебирая струны, запел какую-то похабщину. «Богороща! Богороща! Защити меня от тещи, От жены, сварливой суки, От полдюжины детей. Жадной шлюхи из борделя. Пожалейте менестреля! Боги! Спрячьте меня в чаще. Вечность, Север и Стена! Арья зажала рот обеими руками, чтобы не расхохотаться во всеуслышание. Джон схватился за живот и стал кататься по траве, умирая со смеху. Сир Родрик неожиданно смолк. Похоже, тот догадался по шелесту травы и кустов, что его подслушивают. — Эй, кто там? — раздался грозный голос кастеляна замка. — Леди Санса, это вы? Старки вышли из укрытия, все еще трясясь от смеха. Родрик Кассель, огромный как медведь, был примерно ростом с Ходора, только шире в плечах раза в два. Невозможно было представить этого гиганта рядом с таким нежным и чувственным инструментом как арфа. — Джон Сноу? Леди Арья? Вот уж никак не ожидал, что встречу вас здесь, у озера. Сюда обычно никто не приходит. И прошу прощения у юной леди, сии творения не предназначались для ваших прелестных ушек. — Хорошая песенка, сир Кассель! Вы ее сами сочинили? — ехидно улыбаясь, спросила девочка. Наставник смутился, и его лицо налилось краской. — Ну, слова я придумал сам. Хотел написать походную песню для гвардии. А мелодию сочинила Хэледис, и показала как ее играть. При упоминании имени „Хэледис“, лицо Джона омрачилось. Он вспомнил, как подло с ней обошлись он, Роб, и мачеха. Все, что произошло в башне воронов, держалось в строгом секрете, даже от кастеляна замка, а по сему, тот не знал, куда и зачем перевели Хэледис. — Кстати, а где она? Что-то я давно ее нигде не видел. — Хэледис снова захворала, — соврал юноша, — леди Кейтилин приказала поместить ее в крипты по совету мейстера. — В крипты? Что, неужели все так серьезно? — обеспокоился рыцарь — О, нет, что вы! Это не то о чем вы подумали, достопочтимый сир Родрик. — вмешалась Арья, — Видите ли, в подземелье…эээ…есть источник минеральной воды, и его газы, говорят, излечивают многие хвори. Джон Сноу смотрел на сестру с восхищением.  — Правда? Что ж, жаль, — разочарованно произнес кастелян, — Воистину, удивительно любезная женщина — леди Хэледис. Ежели встретите ее, передайте мое почтение.  — Хорошо. Ну, ладно, нам пора. Извините, если помешали вам, Наставник! Пошли, Воронье Гнездо! — бастард положил ладонь на плечо Арьи, и они оба, не спеша, направились не в сторону входа в крипты, как первоначально предполагала девочка, а совсем в другую сторону. 2. Хэледис содержалась в доме Молчаливых Сестер, в одной из пристроек Септы Кейтилин Старк. В последнее время, религия Андалов медленно, но уверенно, расползалась по окрестностям замка и выходила за его пределы. Скорее, связано это было с Предзимьем. Крестьяне, ремесленники, торговцы и трактирщики чувствовали себя беспокойно, словно звери перед лесным пожаром. Они заряжались друг от друга страхом, и, тот передавался остальным обитателям Винтерфелла. С целью удовлетворения возросших потребностей в религии Семерых, Кэти выписала из столицы Хью Эббота, из ордена странствующих септонов, четыре монахини из ордена Молчаливых Сестер, вместе с послушницами. Септа леди Старк обросла шестью новыми башнями, было вырыто два запасных входа в крипты. И, вскоре, здания дополнились для связи друг с другом лестничными балконами, обзавелись своими небольшим постоялым двором, конюшней, кухней и гостиницей. Хэледис, когда воочию узрела это „государство в государстве“ обозвала его „винтерфелльским Ватиканом“ По приказу леди Кейтилин, женщину поместили в исповедальню, под колокольней главной башни, под охраной Молчаливых Сестер и личным контролем септы Мордейн. В обязанности же Джона Сноу теперь входили конвоирование, вооруженная охрана на случай бегства, а так же — выяснение новых подробностей прошлой жизни Хэледис. И это, последнее, смущало Джона больше всего — стать невольным доносчиком ненавистной мачехи. А еще ему было жаль несчастную женщину. Он чувствовал одновременно стыд за что „влез в ее голову“, и страх — от того, что увидел. Войдя в исповедальню, дверь за Джоном заперлась на механический запор. В помещении, не смотря на аскетическую обстановку, было вполне тепло и светло. Хэледис сидела, склонившись за грубо отесанным столом, поджав под себя босые ноги, и, с явным интересом, сосредоточившись, изучала „Семиконечную Звезду“ На облаченную, в серое рубище послушницы, „сестру Печали“, Хэледис невозможно было смотреть без слез. „Да, уж. Септа Мордейн со своими ‚молчуньями‘ потрудилась на славу“ — с горечью констатировал бастард. Левый глаз женщины был залеплен черной крестообразной повязкой и держался на вересковом клее. Указательный и средний пальцы на обеих руках были сцеплены между собой специальным замком. „Это, вероятно, из книги Кузнеца, — догадался Джон, — чтобы она не могла совершать магические пасы, а повязка — для предотвращения сглаза и порчи. Боги! Какое варварство!“ Женщина исхудала настолько, что ее лопатки торчали даже сквозь толстое рубище. Ее тонкие запястья мелко подрагивали, когда она переворачивала очередную страницу святой для потомков Андалов книги. В исповедальне воцарилась мертвая тишина. Хэледис будто не замечала присутствия своего стюарда. Джон вежливо откашлялся. Он никак не мог решить, с чего начать разговор, хотя был почти уверен, что та ему, как всегда, не ответит. После того, что с ней сделали, женщина ушла в себя, и ни с кем не разговаривала. Лишь по ночам, беспокойно ворочаясь во сне, та снова говорила на незнакомых языках. -Леди Хэледис! — начал, было, Джон. — Я не леди, — низким голосом неожиданно ответила та, и поздоровалась. — Привет, лорд Сноу!  — Я не лорд… — смутился юноша. В его понимании „ЛОРД СНОУ“ звучало оскорбительнее, чем „бастард“ -Зачем ты сюда пришел, Джон? Что еще нужно Старкам от меня? Неужели тебе недостаточно того, что ты „прогулялся в моей голове“? Тебе мало увиденного, услышанного? Почему, хотя бы — ты не в состоянии принять простой истины — я не из вашего мира? Тебе слышно, Арья? Или, кто там — Бран? — громко крикнула Хэледис в сторону слухового окна. „Судя по топоту ног на колокольне, женщина попала в точку. Теперь Арья точно решит, что она — ведьма“, — усмехнулся Джон, и даже в тайне обрадовался. Теперь никто их не видит и не слышит» — Я обращаюсь к тебе, бастард Неда Старка! — не унималась Хэледис, — Я, кажется, задала вопрос! — Если вы бы сразу нам сказали… — попытался оправдываться Сноу.  — То — что? Что бы это изменило? — ответила за него она, — думаешь, я бы не оказалась здесь, в компании этих серых ворон? Ты сам себе не веришь, а хочешь, чтобы тебе поверили другие! Подойди-ка сюда. Лорд Сноу! Джон неуверенно сделал шаг вперед, и остановился в нерешительности. Он не мог перебороть инстинктивный страх перед женщиной и чувством вины перед ней. — Подойди, не бойся. Я теперь не кусаюсь, — пальцы Хэледис звякнули металлическими зажимами, — иди. Покажу кое-чего. Она раскрыла «Семиконечную Звезду» на титульной странице, пододвинула двусвечник и строго спросила: — Что ты видишь на развороте? — Карту «Семи Королевств» — А где здесь часть Севера? Где Стена? Где земли Одичалых? — Ну, это же религиозная литература! На карте, в основном, территории Вестероса, где официально исповедуется вера в Семерых — Хорошо! Ты мыслишь в правильном направлении, — тоном наставника молвила Хэледис, — а вот, погляди на отдельные картинки в рамке, вот эти «островки» — что это?  — Да то же самое! Только это часть Западного Эссоса за Узким морем, где расположены септрии и резиденции миссионеров. Я не понимаю, зачем вы это спрашиваете? Вы решили проверить мои знания географии? В ней я разбираюсь так же плохо, как и в религии Андалов. Простите, судырыня, но Старки, и в том числе я — потомки Первых людей, и мы поклоняемся Старым Богам. — Я сейчас не об этом! Я хочу, чтобы ты показал мне то место на карте, откуда, по разным версиям членов твоей семьи, прибыла я, Наташа О, Шэй по прозвищу Хэледис, а так же, известная как Асшайская ведьма и Браавосийский менестрель. — Ты издеваешься надо мной, женщина? Я, что, похож на школяра? — Я тебе не «женщина», а Наталья Андреевна! — Хэледис хлопнула ладонью по столу, — отвечай, Джон Сноу! На секунду юноше показалось, что та сошла с ума. Ее голос стал низким, жестким и властным, как у учителя или.…ведьмы?  — Таких мест нет на этой карте. Нужна большая географическая карта, та, что висит в нашей Библиотеке, — все еще ничего не соображая, пролепетал бастард. — Она пока нам не потребуется, мой любезный юноша. Ладно, хотя бы скажи — ваша планета круглая? — Что, прости, «круглая»? — вопрос явно того обескуражил. На лице Хэледис появилась одновременно гримаса ужаса, разочарования и отчаяния. Женщина хватилась за голову своими полу-обездвиженными руками и завыла громко и страшно, словно волчица на луну. Юноша в страхе попятился к двери. Инстинкт подсказывал ему бежать от этой явно сумасшедшей женщины, но какая-то его часть воспрепятствовала этому. Он вдруг увидел, как ее тело начало содрогаться от рыданий. Он стоял и не знал, что предпринять. 3. — Я люблю тебя, — Джон не выпускал Наташу из своих объятий, — С тех самых пор, когда впервые тебя увидел, — он целовал ее изможденное лицо и гладил ее волосы. Она не слушала его. Ее душа разрывалась на части от нестерпимой боли. В эти минуты, Наташа осознала, что все кончено. Надежды на возвращения нет, да и, в общем-то, и не было никогда. А жить в мире, где ее судьба зависела от того, с каким настроением Джордж Мартин взялся за очередную главу; в мире, где персонажи умирали и исчезали десятками столь же внезапно, как и появлялись, где герои сериала предавались забвению к следующему сезону? Только уже от этого хотелось выть белугой. «А еще этот чертов мальчишка! Нашел время и место для признаний в любви! Идиот! — с ненавистью думала Наташа, и угрюмо глядела на бастарда. Ей захотелось кричать на весь Винтерфелл: „СТАРКИ! ВЫ ВСЕ ИДИОТЫ! ВЫ СКОРО СДОХНИТЕ ИЗ-ЗА СВОЕГО ИДИОТИЗМА! А ТЕ НЕМНОГИЕ, ЧТО ВЫЖИВУТ — ПОЗАВИДУЮТ МЕРТВЫМ!“ Но вовремя остановилась. Разве те виноваты, что старик Мартин выдумал их такими? Да и не факт, что Старки умрут в этой сюжетной линии. Может, позже, а возможно — никогда. Да, в сущности, ей-то какая разница? Что ей до лордов Севера? С ней — то, что будет? От этих мыслей, Наташа, от нахлынувшей жалости к себе, снова заревела. Джон еще сильней прижался к ней, и, как мог, успокаивал заученными фразами, ибо и ему еще не доводилось утешать плачущих женщин. Он вообще пока с такими не сталкивался в своей жизни. На Севере было не принято открыто выражать эмоции и показывать слабость. Поэтому и растерялся, не зная, какие слова утешения можно подобрать. — Мы что-нибудь придумаем. Пожалуйста, не отчаивайся. Я постараюсь вытащить тебя отсюда. Хэледис, милая! Прошу тебя, не плачь! Единственным зрячим глазом, сквозь пелену слез, Наташа разглядела лицо бастарда, и тут ее настиг врасплох внезапно подкравшийся истерический хохот. Джон вытаращился на ее, подумав, что та спятила окончательно. Хэледис задыхалась, кашляла от смеха, тыча в него сцепленными пальцами. — Бля, пиздец, умора! Ты сейчас….ха-ха-ха-ха.Твое лицо, Джон!.. Как у Кита Харрингтона! Hi, Keat! Ой, не могу….ебите меня семеро!.. Ха-хаха-хахаха! Наташу буквально выворачивало наизнанку от дикого хохота. Джону Сноу ничего не оставалось, как дать ей сильную затрещину. — Ёб., — резко очнулась она, схватилась за левую щеку, ошалело посмотрела на бастарда, и, не успев прочувствовать боль, тут же ощутила, как уже правую щеку ожгло огнем. — А это — за богохульство, — тихо сказал Сноу, но глаза его при этом блестели от подступающих слез. Не прошло и секунды, как Наташа, оправившись от шока, набросилась на него, спившись ногтями в шею. Джон упал со стула, и они оба оказались на каменном полу.  — НИКОГДА! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СУЧОНОК?! НИКОГДА НЕ СМЕЙ БИТЬ АРТИСТА ПО ЛИЦУ! Бастард жадно ловил ртом воздух, но сопротивления не оказывал, и лишь прошептал: „Прости, я не хотел“ Женщина ослабила хватку, но слезать с него не торопилась, прижав его собственным телом к полу. Глаза Хэледис все еще горели злобным, зеленым, словно дикий огонь, цветом. Юноша только диву давался, откуда у несчастной полубезумной Хэледис, столько потерявшей в весе, с почти обездвиженными руками, еще столько осталось сил. — Знаешь, что, лорд Сноу? — голос женщины заметно смягчился, и в нем, как ему показалось, появились заигрывающие интонации — Раз уж ты „побывал“ в моем теле, и, раз уж я лежу сейчас на тебе, то, ты, как честный человек, обязан на мне жениться. Джон снова уставился Хэледис, затем, улыбнулся, и они оба громко рассмеялись. Наталья ласково потрепала его по черноволосой шевелюре: „Вставай, негодный мальчишка! Мы квиты!“ Юноша встал, отряхнулся и покосился на дверь, затем, на слуховое окно. -Странно, — заметил он, — почему так тихо? Здесь шум стоял до потолка. Должен же был кто-нибудь войти! — Ты, так ничего еще не понял, Джон? — с упреком вопросила Хэледис, — Мы оба нужны им как козлы отпущения! Когда мы с тобою сцепились, никто не пришел на помощь, ни тебе, ни мне. Убей я тебя — твоя мачеха скажет мне спасибо, и, тут же отрубит голову. Убей ты — меня, — и отправишься в Ночной Дозор. И, кто, как ты думаешь, за всем этим стоит?  — Нет, я не поверю в это никогда! Это „слишком“ даже для нее. Она не способна ненавидеть меня настолько, чтобы избавиться таким подлым образом. Бастард слукавил. Он знал еще одну важную причину ненависти мачехи, и боялся озвучить ее в страхе, что даже сейчас их могут подслушать. Джон знал об адюльтере леди Кейтилин и Олигви Мормонта. Более того, он даже застукал их вместе. Случилось это полгода назад. Отец устроил пир в честь Мейдж Мормонт, с которой вместе когда-то отбивал Медвежий Остров от очередной атаки Одичалых. Мейдж прибыла в Винтерфелл в сопровождении старших дочерей и племянника Олигви. „Медведи“ слыли заядлыми охотниками, выпивохами и драчунами. Поэтому, Нед Старк, в разгар празднества, предчувствуя затевающуюся ссору между представителями обоих Домов на предмет спора „кто лучше, быстрее, смелее, сильнее“, предложил выехать в Волчий Лес, тем самым дав возможность выпустить пар, и доказать свою доблесть на деле, а не словах, сказанных под влиянием хмеля. Джон Сноу во время охоты находился в самой гуще леса и занимался подранками. По пути назад он набрел на старый охотничий домик. Услышав доносившиеся изнутри „ахи-вздохи“, юноша решил, что там развлекаются бродяги с окрестностей, поэтому, обнажив меч, ворвался в дом. Мачеха сидела верхом на Мормонте, абсолютно голая, с растрепанными волосами, прыгала на нем, и сладострастно мычала. Завидев пасынка, леди Кейтилин, выпучив, и без того, свои огромные синие глаза, истошно закричала: — УБИРАЙСЯ! ВОН ОТСЮДА! Джон оторопело попятился назад, выскочил за дверь, и, что есть сил, побежал прочь. Позже, леди Кейтилин вела себя, как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло. Она была совершенно уверена, что — проболтайся ненавистный бастард Неду — тот ни за что не поверит. А если даже и поверит, то промолчит, и не допустит дипломатического скандала, способного посеять вражду с преданными знаменосцами. С той поры пропасть взаимной неприязни между Кэти и ее пасынком только увеличилась. Джон снова печальным взором оглядел Хэледис. Она еще не подозревала, во что невольно впуталась, и в какую опасную игру ввязалась. „Ничего ты сама не знаешь, Наташа, дочь Эндрю, из Мескау!“ — подумал Сноу и горько усмехнулся. 4. Лорда Эддарта Старка, Хранителя Севера, недаром прозвали Тихим Волком еще и по другой причине. Куда бы тот не появлялся, каким бы гостем не был, желанным или же — наоборот; где бы не находился — в стане врагов или друзей, дома или по делам, — он всегда ухитрялся быть как можно менее заметным. Это было отнюдь не проявлением ложной скромности или излишней вежливости, а скорее — одним из свойств его необычной натуры. Так же он поступал и сейчас, вернувшись в свое родовое гнездо, в место, где он родился, где его любили и ждали. Тихо и без предупреждения. И никаких пышных приемов, торжественных церемоний в его честь, звона колоколов, толпы приветствующей челяди. В сопровождении небольшого отряда всадников, глубокой ночью, Нед Старк выехал через Главные ворота, и остановился на постоялом дворе при Большом Чертоге. Пока конюхи распрягали лошадей, он успел обойти окрестности и осмотреться. В лучшие годы, начиная с эпохи Королей Зимы, это место служило для проведения пиров и свадеб, но, по мере приближения Зимы, во времена первых заморозков, снега, и ледяных ветров с севера, Большой чертог оставался заброшенным, плохо освещенным в темное время суток, неухоженным, и медленно превращался в склад для стройматериалов. Лорд Старк планировал через месяц организовать Вече именно здесь, подальше от любопытных глаз „дворни“ и „черни“. Вдали от таверн, харчевен, борделей, и, самое главное, подальше от парадных окон Великого замка. Нед невольно поднял голову, прищурился, и глянул на желтое пятно окна в замке — их с Кэти опочивальни.  — Какие будут распоряжения, милорд? — спросил его старший гвардеец Джори Кассель. — Никаких. Команда „вольно“ для всех. Отдыхайте с дороги, капитан — угрюмо ответил Тихий Волк. — Доложить о вашем прибытии? — Не стоит. Не хочу никого будить, — его голос зазвучал устало и раздраженно. Нед отстегнул от пояса ножны с тяжелым мечом, и, вручив его гвардейцу, секунду поколебавшись, все же спросил его: — Вы не видели, куда направилась леди Мормонт? — Нет, милорд! Но осмелюсь заметить, что в столь поздний час работают только ночная служба в Септе и трактир „Волчье логово“ Несмотря на то, что на улице было темно, Нед готов был поклясться, что на лице Джори Касселя застыла издевательская ухмылка. — Хорошо. Ступайте, капитан, — лорд Старк смерил того долгим и многозначительным взглядом. Ночные бдения в Септе, построенной специально для жены, не интересовали Неда. Равно как и Дэйси Мормонт. Так, что, без вариантов, оставалось „Волчье логово“ Мужчина нахмурился. „До чего же своенравная бабёнка! Нашла отличное место для серьезного разговора — бордель!“ — проворчал про себя Нед, и, неспешным шагом, прихрамывая из-за не затянувшейся раны на ноге, выбирая мало освещенные переулки, как обычно, стараясь быть незаметным, направился в трактир. — Посетителей много? — спросил Нед хозяина. — Только — ваши, милорд. Извольте не беспокоиться, всех цыпочек я распустил по домам. Лорд Старк достал из кармана мешочек с серебром и отсыпал щедрую горсть монет в широкую длань хозяина борделя. — Это тебе за убытки, — сказал Нед. Затем, поразмыслив немного, заглянув в его заспанные глаза, отдал тому весь мешок. — А это за…ну, ты понял. Хозяин понимающе кивнул и проводил Хранителя Севера на второй этаж трактира, в котором размещалась курильня. В помещении было пусто, за исключением одинокой долговязой фигуры в полутьме. Дейси сидела, полуразвалившись на просторном, покрытым волчьими шкурами, диване, широко расставив ноги, обутые в зимние армейские ботфорты, и курила длинную трубку. Молодая женщина была очень высокой и астенически сложенной, что, впрочем, не мешало той носить кольчугу, поверх которого был надет плащ-сюрко с фамильным гербом дома Мормонт. Точный возраст по ее красивому, хотя, и не лишенному грубых черт, лицу, определить было сложно. Ей могло быть 15, 20, 30, а то и 40 лет. Если бы не седые волосы Мейдж, то их с Дейси можно было принять за родных сестер. Старшая дочь была выше, стройнее и красивее матери, однако — менее изящной и благородной, нежели сестра Дейси — Алисанна. Но всех без исключения женщин Медвежьего Острова объединяли грубый нрав, любовь к сквернословию, почти полное отсутствие чувства юмора, и исключительная враждебность к мужскому полу. „Что ж, немудрено, — рассуждал Нед Старк, с удовольствием вглядываясь в лицо Дейси. Медвежий остров веками подвергался набегам Одичалых со Стылого берега, пробиравшихся по замерзшему Ледовому заливу. А так же периодическими атаками быстрых кораблей Железорожденных с Запада. Предки Неда тоже немало потрудились, чтобы окончательно подчинить себе маленький остров и его гордый сильный народ. Пока ‚медведи‘ сражались на юге, их ‚медведицы‘ принимали бой на севере. Одичалые безжалостно убивали их на месте. А если брали в плен, то женщин ожидала такая лютая и медленная смерть, что те предпочитали камнем размозжить череп собственного ребенка, и перерезать себе глотку. Да, он сражались с врагом, неся с младенцев за спиной. Нед с содроганием вспомнил, как видел трупы совсем молоденькой девушки вместе с грудничком. Их обоих пронзили копьем с одного удара. Мужское ‚семя‘ Мормонтов с годами редело и основательно обмельчало, зато ненависть ‚медведиц‘ к мужчинам с материка только росла. Островитянки иногда не доживали даже до возраста согласия. Та, что не была убита или до смерти замучена Одичалыми — была либо изнасилована, либо покалечена Грейджоями. ‚А ведь я давным-давно предлагал Мейдж перенести их родовой замок на материк, и согласился даже на то, чтобы вырубить часть Волчьего леса под постройку‘ — с горечью вспоминал лорд Старк, все еще разглядывая Дейси. — И долго ты будешь стоять, и пялиться на меня? — раздался ее зычный, как у гвардейца, басок, — Сядь лучше, в ногах правды нет. Потолковать пора, с глазу на глаз. — Если ты опять просишь за своего родственника, то спешу тебя огорчить — решение принято, — осадил ее Тихий Волк. — Ты казнишь его? Впрочем, зачем я спрашиваю? Так, или иначе, он — покойник, — равнодушным голосом, выпуская длинную струйку дыма из ноздрей, промолвила женщина, — я, вообще-то, о другом хотела поговорить. О нас, например. — О, боги! Дейси! Прошу, не начинай! Мы же все обсудили… — …но не пришли к общему выводу, — закончила за него она, — я понимаю, почему ты упорствуешь. Ты, старая зануда, верен королю и всегда стоишь на букве закона, но ситуация требует кардинальных решений и, скажем…нестандартного подхода! — Нет! Ты не понимаешь, о чем просишь! — воскликнул Нед. То, что ты предлагаешь, разрушит все, во что мы верим, чему столетиями служим. Мы оскорбим тем самым богов и память наших предков! — Ох, забери меня тьма! Да что ты заладил ‚боги, боги‘? Тоже мне, святоша! — завелась Дейси, и Старк увидел, как на ее остро очерченных скулах заиграли желваки, — Пойми, что речь идет о выживании моего народа! И я имею право говорить от его имени! Ты знаешь, чем я рискую, и какую ответственность беру на себя? Тихий Волк тяжело вздохнул. Она была права. Ее дерзость переходила всякие границы. За одно, лишь, нарушение этикета, во времена его предков — Королей Зимы, Дейси лишилась бы головы. Даже самые преданные вассалы не смели таким тоном разговаривать с сюзереном, и тем паче — предлагать ТАКОЕ. — То, что мы с тобой спим, не дает тебе право решать за свой народ, леди Мормонт! Я еще могу простить твои дерзновенные речи, но то, что ты вытворяешь за спиной матери и сестер, неслыханно! — О, благороднейший лорд Старк! — саркатически протянула она, — ты — друг короля Роберта, и тебе ли не знать, что вся политика Вестероса делается в постели по ‚пьяной лавочке‘? — Да в пекло Вестерос! Я Хранитель Севера, и меня больше волнуют его проблемы! — Вот ты и сам это признал! Так, действуй же, Нед! Сейчас, например, ну, просто, охуенные проблемы у Медвежьего острова! Лорд Старк устало откинулся на спинку дивана. Он находился от Дейси на непочтительно близком расстоянии. Ее дыхание, запах женского пота, табака и вина, запах горелой одежды, как ни странно успокаивали и убаюкивали его. Ее рука легла Неду на грудь. О, Боги! Только не сейчас! — Дейз! Мы трое суток были в пути, — начал было тот. — Как будто тебя это всегда смущало, — и ее пальцы неторопливо стали развязывать шнуровку на его камзоле. 5. Расстегнул до половины камзол, отодвинув края камизы, леди Мормонт припала к правому соску Неда и пальцем гладила остальные…. Да, остальные — пять… Сей уникальный атавизм, как ‚многососковость‘ у Старков передавался по мужской линии от деда — к внуку. Всем было хорошо известно, что предки северных лордов были оборотнями. По прошествии многих лет, потомки частично утратили способность обращаться в зверей телесно, да и варгов среди них заметно поубавилось. Вот природа и оставила Неду, своего рода, напоминание о собственном происхождении. Дейси послюнявила палец и обвела кончиком по ореоле левого соска. Старк охнул и закрыл глаза. -Тебе напомнить вкратце о нынешнем положении моего Дома? — спросила женщина, не переставая ласкать Неда. — Молчи! Знаешь! — ответила за него она, — ‚Мужское семя‘ Мормонтов вырождается, милорд. Моя мать — сильная телом и духом женщина, но чрево ее истощено. Она родила нас, пятерых девчонок, и ни одного мальчика… -Продолжай, — тихо сказал Нед, то ли имея в виду продолжение ласк, то ли — рассказа. Рука Дейси совершила путь от груди, по животу вниз, и остановилась на выпуклости в его штанах. -Мальчики перестали рождаться, — продолжала она, — Не только в Доме Мормонт, но и на всем острове, понимаешь? Ее пальцы, несмотря на сломанные или отсутствующие ногти, невзирая на мозоли, ссадины и огрубевшую кожу от частого фехтования и тяжелой работы, все же оставались длинными и изящными. И пальцы эти сейчас ловко справлялись со шнуровкой на кожаных штанах Хранителя Севера. — Дипломатические браки не спасут нашего положения, и, это, отчасти, благодаря тебе, и твоему дружку, Роберту Баратеону. — Это почему? — Нед привстал и бросил негодующий взгляд на Дейси. -А потому, дорогой милорд, что, когда вы оба делили власть и земли после мятежа, вы забыли про один малюсенький остров, такой жалкий, совсем незаметный. Конечно, у вас были дела поважнее, чем нищие Мормонты. — Да как ты смеешь! После всего того, что мы, Старки, для вас сделали?! — Нед схватил женщину за руку и грубо притянул к себе. В его серых глазах мелькнули искорки ярости. — Я не отрицаю этого, Тихий Волк! — не сдавалась Дейси, — твоя военная поддержка бесценна, равно как и то, с каким бесстрашием ‚медведи‘ сражаются под знаменами Старков. Мы честно выполняем свой долг, и теперь, мы снова просим о помощи! — Я говорил с Мейдж, но та упрямо не желает переносить фамильное гнездо в наши вотчины. Дейси обняла своего сюзерена за голову, прижала к груди и стала щедро осыпать короткими, нежными поцелуями его лицо и волосы. — Миленький мой! Хороший! Глупенький старый волчок! — в эти мгновения она совершенно не походила на истинную ‚леди Медвежьего острова‘. Но ее внезапный приступ нежности показался Неду искренним, и холодное сердце его неумолимо таяло. — Моя мать, — продолжала Дейси, — предлагала тебе тоже самое, что и я. Но ты не слушал ее и настоял на своем. Ты обещал, что вы с королем измените закон о ‚Домонаследии‘ и отмените, в пекло, когнатическую примогенитуру. — Но это невозможно, Дейз, — тихо возразил Нед, ласково проведя ладонью по ее щеке, — это может затронуть основной закон о ‚Трононаследии‘ Ведь существует, же, эдикт Севера, разрешающий женщинам вставать во главе Дома. — Лютоволк тебя задери! Ты вообще слышишь меня, Эддарт Старк?! К твоему сведению, Нед, женщина не может сама себя трахнуть, или родить от лесного духа! С этих слов, рука леди Мормонт залезла сюзерену в штаны, и, нащупав его член, взяла его за основание, и стала легонько поглаживать вдоль ствола. — Джорах и Олигви были последней надеждой Медвежьего острова, дабы влить свежую кровь в наш угасающий род. Но расстояние между их головами и твоим мечом неизбежно сокращается. — Как будто я в этом виноват! — обиженно возразил лорд Старк, — Ты меня, конечно, извини, но мужики Дома Мормонт, за исключением, пожалуй, твоего достопочтимого дядюшки, сплошь — бабники и дуэлянты. А я — всего лишь выполняю свой долг.  — Дядя Джиор? — усмехнувшись, переспросила женщина, — О, Нед! Ты еще не знаешь причины, по которой тот ‚облачился в черное‘, и, поверь мне, лучше тебе об этом не знать. Она запустила руку поглубже и теперь нежно трогала его яички. Дейси склонилась над его пахом и повела носом. Резкий мускусный запах немытого тела привлекал и возбуждал ее. Почувствовав, как восстает его мужское естество, леди Мормонт стала спешно стаскивать с него штаны. Запах усилился, и это завело ее еще больше. Внезапно Дейси почувствовала тесноту своих одежд и тяжесть кольчуги. Сопя от возбуждения, женщина торопливо разоблачалась. Оставшись в льняной нательной рубашке до колен, она встала во весь рост, возвышаясь над полулежащим Хранителем Севера. Нед заворожено смотрел на высоченную как скала леди Медвежьего острова, на ее стройную фигуру, точеные благородные скулы на лице, распущенные, средней длины, темные волосы, и, возможно только теперь, осознал, насколько эта женщина (Нет — девушка!), прекрасна. Она наклонилась к нему и горячо поцеловала в губы. Теперь мужчина тоже почуял природный запах, исходивший от ее подмышек, ложбинки между грудей, и низа живота. Они, будто лесные хищники во время брачных игр, жадно обнюхивали друг друга, и сходили с ума от одуряющего запаха желания. Нед приподнялся и одним рывком разорвал на Дейси ее нательную рубашку до бедер. Он припал к ее обнаженной, маленькой, как у девочки-подростка, груди, тыкался и терся об нее носом, словно волк, играясь со своей добычей. Девушка слегка отстранилась от мужчины, и жадно прильнула к его соскам, пальцами обеих рук перебирали остальные, точно балуясь на незнакомом музыкальном инструменте. Левой рукой она снова завладела его восставшим членом. Он был среднего размера, но довольно — толстым в обхвате. Его пунцовая головка блестела от обильно выделяемого секрета. Она лизнула головку его члена и попробовала секрет на вкус, но ничего не ощутила. Тогда Дейси плотно обхватила ее губами, проводя языком по венчику и уздечке, чувствуя как пульсирует его плоть во рту. Нед тяжело вздыхал, его ладонь машинально гладила девушку по волосам, будто бы задавая нужный ритм. Дейси задержала дыхание, вобрав в себя член до корня, и усердно принялась за работу, задействовав почти все мышцы ротовой полости. Окунувшегося в расслабленное блаженство, лорда Старка, однако, не покидало чувство недосказанности между ними. Это было обоюдное препятствие, через которое они не могли переступить, не наступив на горло собственной гордости и предубеждениям. С недомолвок, в сущности, и началась их грешная связь. Дейси несколько отличалась от своих сестер тем, что умела, когда необходимо, быть гибкой и дипломатичной. В отличие от Мейдж, та избегала жесткой прямоты своих слов, но делала это в какой-то своеобразной форме: полу-шутками и полунамеками, но, всегда, серьезным тоном. И Дейси, и Мейдж преследовала одна и та же утопическая идея. Они вздумали породнить Волков и Медведей по боковой ветви. То есть через бастардов. Что, в свое время, попытались провернуть Таргариены, наплодив ‚блэкфайров‘ Женщины посчитали, что самые юные наследники Винтерфелла, Бран и Рикан, по мере взросления, откажут в родстве Мормонтам, поэтому решили, что лучше всего для этой цели подойдет Джон Сноу. Но Нед, по какой-то причине, известной, похоже, лишь ему одному, долго и упорно отказывался от предложения ‚медведиц‘ После бегства Джораха Мормонта, и ухода на Стену его отца, Джиора, женщины предприняли последнюю отчаянную попытку добиться своего, благославив на эту миссию Дейси. Однако случилось непредвиденное. Соблазнивши самого Хранителя Севера, та оказалась не в состоянии зачать от него ребенка. Неоднократно доказав свою доблесть в бою, Дейси получила рыцарский титул, замок на материке со всеми полагающимися привилегиями, максимально сблизилась с Недом Старком, фактически став его главным военным советником, но все оказалось напрасным. Если не хуже. Дейси влюбилась в своего лорда. Те быстрые и страстные ‚случки‘ во время походов она воспринимала уже не как долг перед Островом, а как подтверждение своей ‚желанности‘ и взаимной любви. Мейдж Мормонт спохватилась слишком поздно. ‚Старая медведица‘ искала случая ‚подложить‘ дочь под Роба Старка, но тщетно — та втрескалась в сюзерена по уши… — Тихий волк! Ты чего такой тихий? — озадаченно спросила Дейси, выпустив изо рта его член, — я что-то не так делаю? Нед поднял голову, заглянул в черную пропасть ее глаз, и смог лишь ответить одно. — Я хочу тебя, сейчас же! — Воля ваша, милорд! — Дэйси спустила разорванную рубашку с бедер, обнажив по-девичьи худосочные бедра и длинные тонкие голени. Обширная растительность на ее лобке, и запах, доносившийся оттуда, сводили Старка с ума. Он еле сдерживался, чтобы не повалить девушку на спину, подмять под себя, и вылизать ее там, всю досуха, зарываясь носом как можно глубже в ее нутро, с жадностью вдыхая запах, и всасывая ртом ее соки. Дейси насадила себя на его торчащий колом член, и сжала его мышцами вагины. Наконец- то она сумела вытащить из его горла сдавленный стон! Выбрав приятный для обоих ритм и амплитуду, леди Мормонт активно заработала тазом, извлекая из лорда Старка, все новые вздохи и стоны. Черные густые волосы на ее лобке и вьющиеся рыжеватые — на его — были мокрыми от ее обильно сочащейся смазки. Дейси провела рукой по его мошонке, и по напрягшимся тугим яичкам, поняла, что финал приближается. — Э, нет, дружочек, так не пойдет, — девушка резко вскочила с набухшего, готового взорваться фонтаном семени, члена, пододвинулась ближе к лицу Старка, и уперлась своей мокрой киской прямо ему в рот. Нед высунул язык, раздвигая черные заросли и разыскивал кончиком ее клитор, нежно облизывая и посасывая ее взбухшие слизкие и солоноватые на вкус срамные губки. Дейси запрокинула голову и мычала от наслаждения. За эти несколько минут блаженства, что доставлял ей язык мужчины, она успела кончить несколько раз, но ей было все мало. Вдруг Нед зарычал под ней, грубо перевернул ее через себя и очутился сверху. Словно нож в масло, он одним рывком вошел в нее, и задвигался быстрыми и резкими толчками. Леди Мормонт как можно шире развела бедра, вытянув длинные ноги, и, скрещивая их на спине Старка, старалась как можно глубже вобрать в себя его разгоряченную плоть. Дейси пыталась не думать о личном удовольствии, она жаждала видеть и чувствовать от начала до конца, как кончает ее возлюбленный, как его тело напрягается в предоргазменной горячке, и затем — сводит судорогой. Но приближающиеся спазмы собственного оргазма настигли ее раньше, чем горячие струи семени Хранителя Севера успели оросить ее лоно. Нед по инерции дернулся еще несколько раз, выдавливая из себя последние капли спермы, и тяжело дыша от усталости, откинулся навзничь. Дейси потрогала себя между ног и ощутила, как вязкая густая жидкость медленно вытекает из ее измученной мужской атакой вагины. Чрево леди Медвежьего Острова не принимало семя Старков.