***
Во время ланча в столовой чересчур много людей для социофоба Эрика Харпера. Все они громко говорили, вечно что-то роняли, да ещё и смеялись так громко, что любой конь позавидовал бы их «ржачу». Парень не мог сконцентрироваться над книгой, поэтому, прочитав абзац и заметив, что совершенно не вник в смысл, тяжело вздохнул и принялся перечитывать ещё раз. Как назло, он не мог прочувствовать всю атмосферу книги. Нет атмосферы — нет смысла читать дальше, поэтому Харпер захлопнул том и посмотрел на наручные часы. Ещё целых двадцать минут просто так сидеть и ничего не делать. Он мог бы поесть, но есть ничего не хотелось, а силком вталкивать в себя сэндвич не было желания. Вероятность того, что он может упасть в голодный обморок, была чертовски велика. Сколько он там не ел? Два или три дня? Эрик никогда не испытывал к еде такие «пылкие» чувства, как это делает большая половина человечества. Проще говоря, — все живут, чтобы есть. Парень этого категорически не понимал: ну что прекрасного, когда очередной кусок жирного мяса или булки стекает на майонезе по твоей глотке в пищевод? Харпер хотел было достать жвачку с мелиссой и насладиться холодом, распространяющимся по полости его рта, но его резко дернули за плечо и развернули хрупкое тельце. Парень уже привык к таким выходном со стороны Зака Райфмана и его стаи тупых футболистов, так что просто зевнул, как будто так и надо. Громила окинул злым взглядом Эрика, но через пару секунд стал выглядеть дружелюбнее. Задумал что-то, на кофейной гуще не гадай. — Уродец, ты принёс мне доклад по биологии, о котором я тебя просил вчера? — вяло протянул Райфман. — Нет, — краткий и ясный ответ от Эрика, и того уже за шкирку тащат в сторону мужского туалета. Нет, конечно они могли бы и повести в сторону его же шкафчика, но раньше от них не наблюдалось такой любезности. Так что да, это был определённо туалет, как и в прошлые и позапрошлые разы. Двумя словами — как всегда. Затащив в помещение не сопротивляющееся тело парнишки, бугай отбросил того к противоположной стене, словно Эрик ничего и не весил. Хотя, если сравнивать пятьдесят пять и восемьдесят пять килограмм, то да, Харпер весил довольно немного. Эрик больно ударился затылком о холодную плитку и молился всем Богам (хотя и был атеистом), чтобы ему не пробили голову и кровь не хлестала из неё в три ручья. Распластавшись на грязном полу в светлых джинсах, Эрик хмуро посмотрел на кучку футболистов, хихикающих над ним, и просто молча ждал. Как всегда. — Боже, Харпер, ты вроде очень умный, но когда же до тебя дойдёт, что моя домашка, теперь и твоя домашка, — Зак с презрением оглядел парня и медленно начал подходить к тому, показывая, что явно не оставит его в покое. — Боже, Райфман, ты вроде очень тупой, так что я не знаю, как тебе объяснить, что твоя домашка — это твоя домашка, — Эрик конечно же понимал, что лучше прикусить язык и просто все перетерпеть, но язык его — враг его, что ни на есть самый страшный. Лицо футболиста перекосилось от злобы на тихий смех товарищей за спиной, который был адресован явно ему. Зак рванул в сторону полулежащего парня и нанёс удар по солнечному сплетению, отчего Харпер завалился на правый бок, сложившись пополам, и начал судорожно хватать ртом воздух. Тем временем Райфман зарядил ногой по ребрам, и тот зло шикнул, ещё сильнее прижимая колени к груди, в которой так катастрофически мало кислорода. Получая удары по всем частям тела, а в частности по рукам и ногам, Эрик начал понимать, что ещё немного — и он потеряет сознание. Через несколько мгновений он почувствовал, что удары больше не смакуют его тушку, поэтому он аккуратно выглянул из-под сложённых рук, которые были что-то вроде защиты его лица; в ином случае дома проблем не оберёшься, хотя и так их тоже не оберёшься. Зака держали за руки двое таких же громил, как и он, проговаривая что-то вроде того, что ему уже хватит и что, кажется, тот парнишка упал в обморок. Харпер старался не шуметь. Райфман взял у своего «недалекого» друга рюкзак Эрика, хоть второй и не понимал, откуда он здесь взялся, а затем без слов, но с должным выражением лица, расстегнул молнию и опрокинул содержимое на пол. — Разноглазый ублюдок, — прошипел Зак и скрылся за дверью вместе с остальными. Эрик хотел было выдохнуть, но из-за боли в рёбрах закашлял, шипя от боли; складывалось ощущение, что сейчас он начнёт плеваться кровью. Хотелось выть от безысходности своего положения, но парень не из слабаков (в психологическом смысле), поэтому с осторожностью мамонта на тонком льду он протянул руку к бортику раковины, хватаясь за него. Привстав, как только позволяло положение его избитого тела, Харпер устремил глаза на свои светлые джинсы, убеждаясь, что уборщице не зря платят деньги. Джинсы были в более-менее чистом состоянии. Приложив относительно здоровую руку к носу, он почувствовал, что оттуда струится кровь; нет, по лицу его вроде не били, но она все равно хлещет. Эрик взял пару салфеток из коробочки на раковине и, намочив их, приложил к ноздре. Постояв так минуты две, Харпер всё же решил взглянуть на себя и оценить полученный ущерб. В отражении зеркала стоял худой для своих шестнадцати лет парень. Он был невысокого роста, волосы светлого оттенка растрёпанны, — парень никогда не красился, это был его натуральный цвет. Губы бледно-розового оттенка, потрескавшиеся и кровоточащие, тонкие, поджатые. Нос слегка вздёрнут вверх в непонятном жесте. Стоило заострить внимание на глазах. Они были достаточно красивой формы, большие и выразительные. В уголках скопились блестящие капельки слез, которые Эрик быстро смахнул тыльной стороной ладони. Темные ресницы, пушистые, длинные, — такие же, как у сотни других. Но была небольшая загвоздка, отличавшая его от остальных учеников школы. Его правый глаз был небесно-голубого цвета, как будто весенним утром, сразу после рассвета, все облака исчезали с небосвода и открывали вид на полотно похожего оттенка; левый же — как летняя трава, которая с утра покрывалась росой, что создавало еще более насыщенный изумрудный. — Это называется гетерохромия, придурок.***
Харпер быстрым шагом направлялся в сторону школьной парковки. Он не хотел снова попасться на глаза к агрессивным футболистам, поэтому, терпя боль во всем теле, постепенно ускорял шаг. Нужно лишь добраться до своей машины, а потом он будет в полнейшей безопасности. От сильного порыва ледяного ветра он сильнее закутался в тёплый вязаный шарф и продолжил искать своё средство передвижения. Чёрная Audi 2013 года выпуска стояла, слегка припорошенная снегом, и покорна ждала своего хозяина. Найдя в кармане ключи, парень нажал на небольшую круглую кнопочку с рисунком открывающегося замка, раздался громкий пищащий звук, оповещая владельца о том, что автомобиль снят с сигнализации и полностью готов к поездке. Эрик забрался в машину, захлопнул дверь и заблокировал её. Облегчённо вздохнув, что вызвало новую порцию болевых ощущений в области рёбер, он скривился и включил печку. Расстегнув молнию на куртке и отбросив мягкий, слегка намокший от растаявшего на нем снега шарф на задние сидение автомобиля, Эрик протянул руку, нажал на пару кнопок и зажмурился. По салону распространялась тихая мелодия гитарных струн. Он тяжело дышал от быстрой ходьбы и боли в теле. Через пару мгновений, Харпер открыл глаза, в которых отражалась невероятная душевная боль, отключил музыку и, заведя мотор, сорвался с места. Слишком много воспоминаний. Слишком.***
После того, как Эрик припарковал свою «ласточку» у небольшого двухэтажного дома, он подхватил свои вещи и скрылся за входной дверью жилища. — Я дома, — после этой фразы не послышалось ничего, кроме звенящей тишины, поэтому он облегчённо вздохнул и принялся снимать свою верхнюю одежду. Чёрная парка с белым искусственным мехом на капюшоне разместилась на одном из четырёх крючков, шарф, который парень держал в руке, — на полке выше, а чёрные, сделанные «под кожу» ботинки, на половой тряпке, чтобы весь снег, что растает на подошве, не стал маленьким озером на линолеуме. Подняв светлый рюкзак с пола, Эрик сложил руки в замок и подул на них, а затем поднялся по лестнице вверх. Оказавшись в коридоре, он прошёл вглубь и повернул направо, оказавшись перед белой дверью. Открыв ее, Эрик ужаснулся. Во-первых, окно в комнату было распахнуто, поэтому в помещении было холодно, как на Аляске, а ещё снег, который превратился в неплохую такую лужу на подоконнике. Во-вторых, видимо, очень спеша, он устроил огромный беспорядок: повсюду валялись вещи, будь то осенняя куртка или одинокий дырявый носок, который висел на бра, находившиеся над кроватью, то и дело покачиваясь от дуновения ветра из открытого настежь окна. Издав жалобный стон из-за того, что Эрик хотел плюхнуться на кровать и полежать, успокаивая боль во всём теле, но вместо этого должен убирать весь этот беспорядок, он бросил в сторону свой рюкзак. Собрав все вещи и разложив по своим местам в распахнутом шкафу, Харпер сходил за тряпкой, вытирая остатки от недавнего снега. Когда все было убрано, парень взглянул на свою обитель. Дверь располагалась посередине стены с бежевыми обоями, напротив средних размеров окно, тюль которого теперь полностью закрывал его. Шторы цвета шоколада висели по бокам от окна, бережливо заколотые ниже середины белыми прихватами овально-продолговатой формы. На широком подоконнике располагался чёрный мохнатый плед, на котором красовалось пятно от вытертой лужи и четыре небольшие подушки. Ниже подоконника стоял деревянный чёрный стол. На нем пара горшков с бегониями разных цветов, органайзер с канцтоварами, стопка тетрадок и ноутбук серебристого цвета. Рядом стоял стул на колёсиках. С левой стороны окна была кровать-полуторка с синим постельным бельём и резной деревянной спинкой. С правой стороны книжный шкаф приличных размеров. На большинстве полок-квадратиков стояли тома, на некоторых — мягкие игрушки, разные вещицы вроде большой массивной шкатулки или миниатюрного глобуса. Шкаф был той же фирмы, что стол и кровать. На полу лежал махровый синий ковёр, приятный и мягкий. Эрик подошёл к кровати и присел на краешек, а затем опустил руку под кровать доставая белую гитару фирмы Yamaha. Через несколько мгновений по комнате раздавалась уже знакомая мелодия, которую парень настукивал на уроке английского. Слишком уйдя в «астрал», парень не заметил, как дверь в его комнату распахнулась, и в проёме образовалась фигура высокого парня. Тот облокотился на косяк двери и, сложив руки на груди, ехидно улыбался. — Привет, сестрица, — Эрик вздрогнул и перестал играть, тем самым вызывая у другого смешок. — Ну, принцесска, как дела в школе? — старший начал медленно двигаться в сторону кровати, и Эрик нервно сглотнул. — Чего тебе? — так не стоило делать. Определённо не стоило. Но Эрик Харпер — это Эрик Харпер, и он не исправим. Бен резко подскочил, хватая запястья в свои крепкие руки и заводя их за голову. Гитара соскользнула с джинс и медленно сползла с колен на пол, а затем плюхнулась на пушистый ковёр. Старший забрался коленками на кровать, тем самым обхватывая худые бёдра, склонил своё лицо к бледной коже на шее. Он провёл кончиком носа от начала подбородка до ключиц, вдыхая аромат геля с карамелью. Эрик пытался отбиться или кричать, но тщетные усилия лишь разжигали злой огонь внутри старшего из братьев. Один промах. Всего один.***
Эрик выходил из душа, когда рука брата закрыла ему рот, а вторая обхватила талию, прижимая, для своих лет, к достаточно зрелому телу. Харпер не отбивался, — опять глупые шуточки его братца. Вроде пятнадцать лет, а мозгов так и не прибавилось. Затащив хрупкое тело к себе в «берлогу», парень защёлкнул дверь на замок и развернулся к злому мальчишке. — Бен, что за фокусы, мне ещё уроки дописывать, — парень подбоченился и выжидающе топал ножкой. — Фокусы? Да нет, что ты, поучительный урок биологии, — как-то хищно проговорил подросток и начал медленно надвигаться на думающего Эрика. — Биология? Так у тебя по ней «С» с огромной натяжкой, — хмуро бросил младший, который не понимал эту затянувшуюся шутку. — Мы без теории, а сразу к практике перейдём. — В каком это смысле? Лягушек, что ли, опять притащил? Знай, я не буду на это смотреть, отпусти их быстро, — мальчик представил бедных существ, которым ради эксперимента вскрывают брюхо и рассматривают внутренности, а затем поморщился, пока другой шёл прямо на него. — Какой же ты идиот, — парень навис над Эриком, ухмыляясь. Чёртова разница в росте. — Ты издеваешься? Приволок меня сюда, ещё и обзываешься? Я пошёл, — Эрик хотел было обойти брата, но тот схватил его за руку. — Отпусти меня! — прошипел младший, пытаясь выбраться из цепких лап. — Сядь, — властно прошептал Бен и подтолкнул брата в сторону кровати. Эрик почувствовал внутренней стороной колен край и все же сел. Бен подошёл к тумбочке, открывая верхний ящик. Когда тот достал чёрную тетрадь, у младшего глаза на лоб чуть не полезли. — Откуда это у тебя? — вспылил тот, безрезультатно пытаясь допрыгнуть до своего дневника. Оттолкнув Эрика от себя на кровать, парень открыл вещь на нужной странице и принялся читать. — « Сегодня я впервые посмотрел на парня не как на друга, а как… на человека, который больше, чем друг. Чёрт, я знаю, что это странно, но эта мысль не даёт мне покоя! Я думаю об этом уже второй день и боюсь смотреть на Винса, понимаю, что мысли читать он не умеет, но всё же… Мне так стыдно перед ним — впервые со мной кто-то соизволил поговорить и даже пригласить на прогулку, а я, кажется, влюбился. Он действительно очень хороший, такой добрый и отзывчивый, наверное, это те качества, что привлекают меня в нём. Да я по самые уши в него втрескался…», — брат читал всё это с должной интонацией, поэтому Эрик сидел красный как рак. — Отдай, пожалуйста, — в глазах заблестели слезы, а в горле застрял ком. Старший бросил предмет на пол и повалил брата на кровать. — Ты чего творишь? — мальчишка безрезультатно барахтался на кровати, пытаясь выбраться из-под нависающего тела. Эрик надеялся, что это просто неудавшаяся шутка, но уверенный взгляд братца и вполне себе обдуманные действия его напрягали. Хотя нет, правильней будет сказать, что откровенно пугали. — Так мой брат, оказывается, сестрица? — парень усмехнулся, а затем обхватил тонкие запястья. — Слезь с меня! Чего ты добиваешься? — Эрик совершенно ничего не понимал. Что ему нужно? Он смотрел на лицо старшего брата, думая, в чём же он провинился. Что сделал не так? — Тебя, я добиваюсь тебя, — мальчишка как-то отрешённо посмотрел на него, переваривая сказанные слова. Парень начал медленно наклонять голову, явно не для братского поцелуя в лоб, поэтому Эрик с новой силой начал барахтаться под сильным телом. — Отвали от меня! Я сказал — отцепись! — Бен уже не слушал его, он провёл влажным языком по нижней сухой губе брата, а затем сомкнул зубы на ней, кусая. Проскользнув языком между губ в рот, он провёл по его зубам, чувствуя жжение от недавней мятной пасты на своём языке. Харпер в долгу не остался и стиснул зубы, прикусывая другому язык, чувствуя металлический привкус. Старший отскочил, хватаясь руками за рот и вмиг свирепея. По губам стекала мелким ручейком кровь, которую тот быстро стёр рукавом. Господи, отвяжись от меня, чего тебе нужно, отвалиотвалиотвали. — Тварь, — Бен явно не собирался сдаваться, поэтому собирался на ещё одну попытку, которая должна была завершиться явно не поцелуем. — Мальчики, вы здесь? — послышался приглушённый голос матери, — Вы чего закрылись? Мне нужно вещи в стирку забрать. Бен? — ручка двери крутилась, но не открывалась. Эрик, воспользовавшись положением, пулей вскочил с кровати, поднимая дневник, а затем бросился к двери. Поворачивая защёлку, он открыл ее и столкнулся с матерью, поднимая на нее заплаканные глаза. Обогнув хрупкую фигуру, младший забежал в свою комнату, закрывая дверь на замок и скатываясь вниз по ней на ковёр. — Что это с ним? — спрашивает мягкий голос за дверь. — Да так, ничего особенного.***
Сводный брат начал медленно расстёгивать пуговицы красной в чёрную клетку рубашки, пока Эрик пытался сообразить, что же делать. Руки были заведены за спину, все карты явно не на его стороне, — он был ниже Бена, не обладал силой и не мог просто взять и двинуть по лицу. Он мог только пытаться пинать все, до чего достанет, царапать руки и скулить от того, что касались свежих ушибов. Было больно. Было адски больно и противно, хотелось умереть, хотелось убить Бена, хотелось просто не быть тем, кем Эрик был. Бен стащил с себя майку и прищурился. В глазах испуганного потрепанного парня отражались лишь две эмоции — ненависть и страх. Ненависть к его действиям, страх к сводному брату. Эрик отбивался, вертел головой, кусался и кричал сквозь стиснутые зубы. — Сколько можно сопротивляться, расслабься и получай удовольствие, — Бен перехватил его руки в одну свою, а второй поймал его подбородок и заставил смотреть на себя. Эрик закрыл глаза и оскалился. Решающий рывок руками. Бесполезно. Бен слишком сильный, но Эрик слишком упрямый, поэтому он не прекращал бороться. Он вырывался, но сильная боль от недавних побоев не давала действовать в полную силу, хотя даже вся его сила тут бы не помогла. Харпер слишком слабый. — Бен, Эрик, мы дома, — послышался мужской грубый голос и копошение внизу. Старший разочарованно вздохнул и неохотно слез с кровати. — Завтра продолжим, разноглазка, — подмигнул Бен и натягивая майку, скрылся за дверью, оставляя парня тяжело дышать и благодарить всех Богов на свете. Мерзкомерзкомерзко.***
За ужином в горло Харпера не лезло ничего, поэтому он просто смотрел в свою тарелку и ковырял вилкой горошек. Все сидели молча, лишь стук приборов о тарелки раздавался в небольшой кухне. Эрик много думал обо всем, что произошло за день — учеба, о которой необходимо было печься, синяки и боль о всему телу. А еще унижение. Много унижения. Рука сводного братца опустилась на его коленку, неторопливо поглаживая её под столом. Апельсиновый сок, который Эрик только что отхлебнул из стакана, застрял где-то посреди горла. С испуганным выражением лица парень посмотрел на рядом сидящего Бена, а тот спокойно поедал содержимое тарелки. Запихнув за считанные секунды весь ужин себе в рот, попутно запивая всё соком, парень со скорость гепарда встал из-за стола. Мать и отчим посмотрели на него с недоумением. Эрик поблагодарил всех за вкусный ужин и понёсся к себе в комнату, забывая про пульсирующую боль во всём теле. Так и не услышав, что через неделю родители уезжают в командировку.***
На следующий день парень раньше всех ушёл из дома, лишь бы только с родственниками не видеться. Поэтому сейчас сидел в классе по истории совершенно один. Он сосредоточенно читал свой доклад, отвлекаясь лишь на то, чтобы взглянуть на часы. В коридоре послышался звук шагов, Эрик не обратил на это ни малейшего внимания. Он был так увлечён чтением своего творения, что ему было абсолютно всё равно, что творится вокруг него. Шаги были всё ближе и ближе. Через пару мгновений в дверном проёме показалась чёрная макушка, явно принадлежавшая парню. — Эм, здесь кабинет истории десятых классов? — приятный голос вырвал Харпера из мира истории, да так, что все листы из рук посыпались. — Криворукий, — заключил незнакомец. Эрик фыркнул и сел на корточки. — Да, это кабинет истории десятых классов, — неохотно пробурчал парень, собирая листы. Через несколько секунд в поле зрения показались чужие руки, которые помогали собирать листы. Сложив все в стопочку, Эрик встал, всё так же смотря в пол. — Держи, руки-крюки, — усмехнулся темноволосый парень, протягивая листы. Эрик поднял свои глаза на помощника, оглядев его вмиг меняющиеся лицо. Усмехающееся выражение превратилось в очень удивлённое, было такое ощущение, что ещё чуть-чуть и он откроет рот. — Спасибо, — Харпер был явно смущён, — опять залипают на его глаза. Забрав из рук листы, он сел на место. А другой только отошёл от увиденного. — О, я кстати новенький, Алекс Роджерсон, — он протянул руку, всё заглядывая в его глаза. — Эрик Харпер, — рукопожатие принято, и парень лишь на секунду посмотрел на нового знакомого. Высокий рост. Спортивное телосложение, конечно, у него не горы мышц, но сто процентов есть пресс. Чёрные торчащие во все стороны волосы. Выразительные глаза насыщенного серого цвета. Родинка над правой бровью. Пухлые, здорового розоватого оттенка губы. И идеальный по всем параметрам нос. — Что делаешь? — блондин недоуменно повёл бровью, когда Алекс сел рядом, выхватил листы и начал читать содержимое. Да, этот день будет очень насыщенным.