1
– В жизни у людей заклятых врагов не бывает. – Довольно безрадостно. А кто бывает тогда в реальной жизни? У реальных людей? – Шерлок говорил, не глядя на Джона, внимательно следя за обстановкой за окном. – Друзья. Просто знакомые, которые нравятся или нет. Любовницы, любовники, – осторожно добавил Уотсон. – Унылая картина, как я и сказал. Джон сидел напротив ненормального товарища, с которым его свела жизнь чуть больше суток назад. В кафе у Анжело было уютно, если не считать внутреннее напряжение из-за вовлечённости в расследование серийного убийства, а также того, как в один день изменилась прежняя картина мира Джона Уотсона. Теперь он видел мягкий фиолетовый отсвет вывесок с улицы, столик напротив украшали свечи – цвет пламени, оказывается, был очень интересным. – Джон, эм. Вам следует знать, что я повенчан с работой. Мне приятен ваш интерес, но я не ищу никаких… Доктор вытянул губы, поднял брови, что-то пробормотал под нос. Шерлок, видимо, довольный тем, что всё разрешилось, перенёс внимание на такси снаружи. Оно было привычно чёрным. – А табличка с номерами… что за цвет? – продолжил отмечать новое Уотсон. – Жёлтый. Джон, вы не о том думаете. – Откуда вы название знаете? Детектив только отмахнулся, быстро выложил свои предположения об этом подозрительном кэбе и выбежал на улицу. Мысли о родственных душах и цвете испарились из головы Джона, когда Шерлок чуть ли не перелетел через какую-то машину, а потом рванул за такси, увлекая за собой и доктора.***
Весь оставшийся вечер был насыщен событиями, и, когда они ехали домой, Джон был вымотан до предела. Шерлок выглядел таким же собранным, как и несколько часов назад, будто ничего не произошло. Он даже умудрялся делать какие-то пометки в небольшом блокноте в чёрном переплёте, изредка кидая взгляды на Уотсона. Из-за этого вечера приключений Джону совсем некогда было остаться наедине с мыслями. И только к ночи, один наверху дома 221Б по Бейкер-стрит, он, наконец, решил разобрать ту гору информации, свалившуюся на него за день. Итак, он встретил свою судьбу, пару. Наглую, хамоватую, гениальную родственную душу. Встреча соулмейтов была обычным явлением в жизни людей. Каждый рано или поздно находил человека, который подходил ему идеально. Эта встреча знаменовалась фонтаном красок, заливающим ранее чёрно-белый мир… Ну, по крайней мере, так говорили. Сам Джон сказал бы, скорее, что мир просто обрёл цвет, как будто кто-то щёлкнул включателем. Цвета для него были следствием. Интересным, конечно, но не настолько, как причина – человек. Человек, который за несколько часов заполнил пустоту в душе Уотсона. Человек с такими яркими глазами, невероятно умными, не упускающими ни детали – Джон восхищался его способностями. Смущало одно: Шерлоку, кажется, было всё равно. В кафе он ясно дал понять, что думает о любви, дружбе и прочих «мелких обывательских забавах». Джон не мог сосредоточиться и решить, как себя вести дальше. Всю жизнь он ожидал, что встреча с родственной душой будет немного волшебной, что ли… – Погоня за маньяком, убийство – что может быть волшебнее? – пробормотал он, нахмурившись и перевернувшись в кровати на другой бок. «Ему, может, действительно всё это не нужно?» – меланхолично подумал Уотсон. – «Вот, например, Казимир Малевич во время своей монохромной жизни написал шедевр – Чёрный квадрат. А когда встретил истинную пару, и мир заиграл красками, потерял вдохновение». В семье Джона чувства не обсуждали. В школе у мальчика были друзья, но детские головы не забивались проблемами взрослых взаимоотношений. В колледже Уотсон ушёл в учёбу, а там и до службы недалеко было. Он лишь знал: считалось, что после встречи у истинной пары всё должно пойти как по маслу. Любовь с первого взгляда, невероятное счастье от обретения цветного зрения, понимание и поддержка на все времена. Реальность оказалась другой. «Ладно, допустим, Шерлоку это не нужно. А мне-то? Мне… он нравится. С ним жизнь мгновенно стала ярче. И это вовсе не из-за цветов».***
Началась череда разнообразных дней. Соседи узнавали друг друга, привыкали, вели быт (обычно это заключалось в том, что Шерлок выгонял Джона за молоком, чтобы тот ему не мешал думать или играть на скрипке. Или всё вместе), расследовали преступления. И ни разу Шерлок не заговаривал о случившемся тогда в Бартсе. Иногда Джону казалось, что с Холмсом ничего и не произошло. Что тот до сих пор видит вокруг только чёрный, белый и оттенки серого. Но подозрения разрушились, когда Шерлок с присущей ему прямолинейностью посоветовал «выкинуть этот ужасный бежевый свитер» в помойку. Джон решил, что, если он будет чаще упоминать в диалоге цвета, Шерлок, наконец, расколется и тоже что-то да ответит. Выдавливая из себя фразы вроде «листья становятся рыжими» или «это варенье такое ядовито-красное», он вскоре добился реакции. – Дорогой Джон, прекратите обстреливать меня всеми ныне известными названиями цветов. Вы купили справочник начинающего колориста? Розы красные, фиалки голубые, я пытаюсь работать, вечером могу сыграть с вами в Cluedo. Довольны? Теперь оставьте меня с вашей клоунадой. Поперхнувшись чаем, доктор машинально перелистнул несколько страниц утренней газеты, но тут же отшвырнул её и вышел из кухни.***
– Джон? – Шерлок выглянул из дверей в спальню. – Спускайтесь вниз… сыграем в Cluedo. – Что? – Уотсон покачал головой, демонстративно включил прикроватную лампу и взялся за книгу. – Cluedo, я обещал утром… – Да что вы? – Я всегда свои обещания сдерживаю. – А вот и неправда. Шерлок отвёл взгляд, не зная, что ответить. Он ожидал, что Джон просто сделает то, что он ему скажет. – Вы третий день обещаете микроволновку отмыть от остатков органических тканей на стенках. И что вы мне тут выдумываете? Зачем вам со мной играть? Вы и так за двоих прекрасно можете, да и последние пару раз вас только расстраивала моя «узколобость» в игре. Пожалуй, я почитаю книгу. Холмс открыл и закрыл рот. Джон устроился с книгой на кровати, выжидающе взглянул на него исподлобья. Шерлок перехватил взгляд и мгновенно опустил глаза, покраснел и ушёл, закрыв дверь. Уотсон выдохнул, отложил книгу, закинул руки за голову и уставился в потолок: – Да-а-а. Сложно с тобой будет. Повалявшись с часик и успев вздремнуть, Джон решил спуститься. Не мешало бы перекусить, да и интересно было, чем теперь занимается Холмс. Тот был в гостиной: забрался с ногами в кресло и спал в неудобной позе. Перед ним на столике лежала неоконченная партия Cluedo с раскиданными по полю фишками и картами. Джон поднял бровь и прошёл в кухню, доставая продукты для омлета из холодильника. Ни на что не надеясь, он в который раз открыл дверцу микроволновки, и… изнутри она блистала! – О боже мой. Шерлок Холмс. Ты помыл чёртову микроволновку! – восхищённо прошептал Уотсон. Приготовив еду, он аккуратно поставил тарелки на столик около кресел, подошёл к спящему Шерлоку и наклонился. Поколебавшись, протянул руку к его волосам и опустил ладонь. Мягкие кудри родственной души. Приятное ощущение. Если подумать, Джон не проявлял ласку ни к кому уже очень давно, а тактильный контакт ограничивался рукопожатиями. Когда он убрал со лба Шерлока прядь волос, детектив распахнул глаза и с ужасом вздохнул. Уотсон отдёрнул руку. – Я был в фазе быстрого сна, – объяснил своё беспокойство Шерлок. – Из такого легко выдернуть, но пробуждение будет внезапным и не очень приятным. Как когда кажется, что ты куда-то идёшь, а потом запинаешься и просыпаешься. Дурацкое чувство… – он замолк и устроился в кресле поудобнее. – Ужин? – Да, – пожал плечами Джон. – Надеюсь, вкусно. – Вкусно, но мало, – заявил детектив, подцепляя желток. – Ну не знаю, мне есть много незачем, я сегодня энергии почти и не тратил. – Ты как всегда, а я думал, головой работал. Знаешь, как много сил отнимает? Нет, откуда тебе… Джон закатил глаза, но отметил, что Шерлок перешёл на более неформальный тон (если к нему применимы такие слова). – Ладно. Извини, – Холмс не мог игнорировать суровый взгляд Уотсона. – Меня иногда... заносит. – Было видно, как трудно ему даётся признание неправоты. Доктор мягко улыбнулся.2
« – Я тебя сожгу. Я тебе сердце выжгу. – Из проверенных источников известно, что у меня его нет. – Но мы оба знаем, что это не совсем так». Шерлок стоял в дверном проёме спальни Джона. Он, конечно, не мог знать, какие слова заполняют сейчас сны доктора, заставляя его беспокойно ворочаться. Дедукция тут была бессильна. Холмс присел рядом на простыни. Да, произошедшее в бассейне расшатало нервную систему обоих, только Шерлок в этом, конечно, ни за что бы не признался. Джон упал мёртвым сном, как только вернулся домой. Шерлок, напротив, был на взводе и не мог успокоиться, исходил всю гостиную взад и вперёд. Выглядело так, будто он над чем-то усердно думал. Но на самом деле его голова была пуста – ему просто надо было уняться. Если бы друг не уснул, то, может быть, отвлёк его. Начал писать новую статью в блог, например, и попутно обсуждать вслух… Но он уснул, и в конце концов Холмс просто пришёл посмотреть на него. – Дорогой Джон… – Шерлок приложил ладонь ко лбу доктора, чуть склонил голову. Жара нет. Не заболел. Мучают какие-то образы, засевшие в голове. – Прости меня, – он осторожно прилёг рядом. Тоже ведь устал, но не давал самому себе присесть ни на минуту. – Родственные души… я не могу. Так будет лучше. И в первую очередь – тебе. Шерлок Холмс ещё никого до добра не доводил, – усмехнулся он, шёпотом выговариваясь в темноту. Джон всё ворочался, нахмурившись. Детектив аккуратно подвинулся ближе, провёл пальцами по щеке. Даже глубокой ночью очертания лица Джона были ясно ему видны: то ли чёрно-белая жизнь до того дала умение, то ли так часто всматривался в него, что мог сейчас додумывать. Закрыв глаза и уткнувшись в плечо Уотсону, Шерлок начал засыпать. «Нельзя… – плавала мысль у него в голове. – Немного полежу и уйду». Тепло тела было чем-то совершенно неповторимым. Когда в последний раз Шерлок чувствовал такое? В детстве, когда с Майкрофтом делил кровать? Многие, многие годы – холод простыни и ничего больше. А сейчас был Джон. Который, кстати, потихоньку успокоился и во сне устроился удобнее на кудрявой голове Холмса.***
Джону снился бассейн – он стоял на краю, обвешанный взрывчаткой, сзади кривлялся Мориарти, а Шерлок недоумённо вцепился в пистолет, не зная, как быть. В этом чёрно-белом сне Джон пытался бежать, но расстояние от него до Холмса увеличилось вдруг в несколько раз, а ноги стали будто пластилиновые, передвигать ими было просто невозможно. Джон кричал что-то, не открывая при этом рта – у себя в голове. Он знал, что Шерлок слышит. Но не отвечает. Затем Мориарти выступил со своим «я тебе сердце выжгу», поспорил с детективом насчёт наличия у того этой важной мышцы, а потом… словно кусок событий выпал из повествования, и в своём сне Шерлок лежал на кафельном полу бассейна с Джоном в обнимку. В окно над водой проникал золотистый луч света…***
Утром Шерлок проснулся от того, что его плечо настойчиво теребили. – Ма-а-айкрофт, ещё пять минут, – детектив нахмурил брови, натянул одеяло до подбородка и повернулся на другой бок. Внешний раздражитель никуда не делся. – Что ж ты такой зануда, братец? – Шерлок почесал нос и заявил: – Чтоб ты знал, я обманул тебя и собирался спать дальше как минимум полтора часа. – Шерлок, это я, – голос принадлежал явно не Майкрофту. Холмс моментально раскрыл глаза, моргнул, потому что сначала ожидал, что увидит стены своей детской, потом – что это хотя бы будет его спальня на Бейкер-стрит, но нет, это была кровать Джона Уотсона. Шерлок отбросил одеяло, вскочил на ноги, пошатываясь и поправляя пижаму. Взъерошил волосы пятернёй и, не дав Джону задать каких-либо вопросов, бодро воскликнул, подняв вверх палец: – Что ж, работа, работа, работа! Натянуто улыбнувшись, он выбежал за дверь. Джон в это время сидел, подперев подбородок ладонью, и глядя в никуда отсутствующим взглядом. – М-да-а, – протянул он. – Вот это вот сейчас было куда более ненормально, чем то, что он просто устал и вчера задремал рядом. Идиот несчастный. Пока Шерлок громил кухню, Джон решил заняться небольшим исследованием. Он взял ноутбук и ввёл в поиске: «истории о соулмейте». Ему не с кем было поговорить об этом: сестра до сих пор никого не встретила (об этом она ему рассказывала, а вот он факт разноцветного мира всё ещё почему-то скрывал), миссис Хадсон не зря своего мужа отправила на смертную казнь, а больше близких у него и не было. Интернет, впрочем, не сказал ему ничего такого, что он сам бы не успел придумать. У всех всё было (ожидаемо) по-разному. Кто-то встречал пару, и тот же день оканчивался счастливым сексом. Кто-то долго привыкал к человеку и даже считал поначалу, что краски ничего не значат, что отношения могут не сложиться, зато повезёт с другим – вовсе и не соулмейтом. Джон и сам понимал, что им стоило просто привыкать друг к другу. Он прекрасно видел, что Шерлок тянется к нему. Никого больше он не умолял, как ребёнок, отправиться расследовать преступления, никого не ревновал к обществу других людей. Даже то, как бесцеремонно он составил список продуктов, которые должны появляться в холодильнике раз в неделю, и заставил Джона их покупать, говорило лишь о доверии, какой-то особенной опции, которую, наверное, даже Майкрофт не получал. Это было так. Но так же было и то, что внутри у Шерлока явно была какая-то преграда. Скорее даже «блок», который он сам и поставил. Если Холмс был гением логики, то Уотсон хорошо разбирался в чувствах. Шерлок нуждался в нём, Шерлок был нужен ему. Но сближения детектив не хотел. Боялся. – Ладно. Просто нужно время. И ты расскажешь мне о том, какой цвет ты запомнил первым.3
Последующие месяцы имели для Джона одно название: «Иренадлер». Всё для него смешалось в одну тягучую резинку: в деле Этой Женщины он был лишь наблюдателем, а порой и забавной зверушкой для неё же. У этих двоих появилась собственная игра, в которой ему оставалось место на скамье запасных. В один из вечеров, когда Джон смотрел телевизор, Шерлок ворвался в гостиную, плюхнувшись в кресло и скрестив ноги на журнальном столике. Детектив сиял, как начищенный пенни, и Джон уже подозревал, что сейчас будет. «Хитрая улыбка, шарф развязывал на ходу, щёки румяные от попутного ветра – торопился ко мне от своей ненаглядной, дабы поделиться впечатлениями. Но я сейчас уделяю внимание не ему, а фильму, так что стоит ожидать издевательских шуток и оскорблений уровня моего интеллекта». И правда, заметив, что Джон даже не отвернулся от телевизора, а просто помахал рукой, Шерлок тут же активизировался: – Чёрно-белый детектив, Джон? Нуар? Господи, какая скука, предсказуемая линейная чепуха! – Ты не мог бы… я слушаю вообще-то. – Не видел ещё ни одного фильма, в котором не угадал бы концовку через пять минут после начала, – как ни в чём не бывало продолжал Шерлок. Уотсон ощутимо прибавил звук, но детектива уже было не заткнуть: – Единственные фильмы, которые можно смотреть – это документальные. По химии и биологии. Джон выключил звук и повернулся к Холмсу с пожеланием немедленной смерти во взгляде. – О, нет, Джон, ты из тех людей, которые воспринимают оскорбление их любимого кино как оскорбление их же личности? От тебя такого не ожидал. – Послушай, ты, самовлюблённый эгоцентрик. Ты ворвался сюда, чтобы рассказать о том, как тебе всё равно на все эти фильмы и прочие человеческие развлечения. И чтобы отметить то, что твои развлечения, – Джон округлил глаза, – о-о-о, твои-то развлечения – особенные! – Джон поднялся и встал над Шерлоком: – Джон, гляди, какой я особенный Шерлок Холмс, я настолько самодостаточен в своих интеллектуальных играх, что мне постоянно нужно обращать твоё внимание на себя! – Уотсон распалился. – Скажи честно, Шерлок, у тебя в детстве были какие-то проблемы? Я что – первый человек, который интересуется тобой, и за малейшее моё отклонение от тебя ты издеваешься надо мной? Это не работает так. Ты отталкиваешь человека подобными действиями, понимаешь? Шерлок глядел на него снизу вверх, опустив уголки губ и чуть приоткрыв рот. – Счастливо оставаться. – Джон вышел из гостиной и отправился на улицу, даже не накинув куртку. Ему казалось, что он вскипел, и для остывания понадобится побродить по прохладным улицам. Шерлок же продолжал сидеть в кресле, только теперь обхватив колени руками и уставившись в одну точку, боясь подумать, что это было. Знал бы Джон, как прав оказался в своём язвительном замечании. Шерлок закрыл глаза и погрузился в воспоминания, надёжно спрятанные в глубине памяти. Он хотел бы их удалить, но не мог: опытным путём выяснилось, что забыть что-либо, повторённое несчётное количество раз – невозможно. Нельзя даже забавы ради вычеркнуть, что вот этот зелёный фрукт – яблоко, что дважды два – четыре. У него были знакомые и в школе, и в колледже. Не так много, как у нормальных людей (а то, что он «ненормальный», Шерлок уяснил довольно давно), зато действительно нужные в определённый отрезок времени. Правда, отрезок этот заканчивался весьма быстро. Каждый новый человек в жизни Шерлока, без исключений, говорил эти фразы: «Ты странный» и «Ты такой умный!». Обе бесили его неимоверно. Особенно последняя. Произносившие это словно расписывались в собственной тупости. Их дурацкое восхищение имело под собой негласное продолжение: «Ты такой умный, что я не ровня тебе. Буду смотреть снизу вверх, открыв рот». Такое вызывало у Шерлока физическое отвращение. Да, это и было внимание. От которого Шерлок бежал, как от огня. Был и Скотланд-Ярд с его таким осторожным вниманием, чтобы не спугнуть гения. Это можно было терпеть, но не вызывало ровно никаких чувств. А потом появился Джон. И вот что в нём было особенного – пусть он хоть тысячу раз восклицал «Потрясающе! Невероятно», когда Шерлок проявлял свои способности, но он никогда, никогда не принижал себя. Он отдавал должное уму Холмса и продолжал свою жизнь: выбирал в магазине самое вкусное молоко, спасал людям жизни, заваривал лучший чай, успокаивал одним взглядом. Ну, или иногда раздражал до неимоверности! Но по уважительным, конечно, причинам. Он бы поместил его в палату мер и весов как идеал внимания. Он постоянно желал этого интереса к себе и, как ребёнок, не мог простить, когда Джон проявлял его к чему-нибудь другому. Перемещаясь между воспоминаниями о ранних годах, видя лица, которых давно не было в его жизни, но всё равно занимавшие место на жёстком диске, Шерлок беспокойно водил глазами под закрытыми веками, кончики его пальцев вздрагивали, иногда он жмурился, качая головой, чтобы прогнать образ. А потом услышал шаги Джона и вздрогнул. – Шерлок, ты в порядке? Тот медленно открыл глаза и поднял взгляд. Глаза Джона сейчас были тёмно-синими. Шерлок вскочил, будто его осенила какая-то идея, прошёл мимо непонимающего Уотсона к столику, раскопал залежи газет и бумаг и достал чёрный блокнот. – Да, я в порядке, – и он ушёл в спальню. – Понятно. Какой тут разговор, – пробормотал доктор и устало опёрся о подоконник.***
Шерлок испортил всем Рождество. Шерлок трепал нервы всем уже несколько недель, и Джон был бы рад доставить ему Ирен, перевязанную ленточкой, лишь бы уже успокоился. Было бесполезно говорить с ним, или, упаси боже, пытаться развлечь. Оставалось только слушать заунывные мелодии на скрипке и тихо ненавидеть Эту Женщину за тот разгром, который она внесла в их вполне уютную жизнь. Да, погони за преступниками, да, риск, да трупы – но это было в разы лучше вечно кислого лица детектива и той глухой обороны, в которую он уходил каждый раз… Нет, чтобы зайти, надо сначала выйти. А он и не выходил с каких-то пор. Джон пытался отвлечься свиданиями с разными девушками – наличие соулмейта не отрицало удовольствия от времяпрепровождения с другими, но общение не ладилось. В ресторане ли, в парке ли, в музее – Джон постоянно не мог отделаться от мысли о Шерлоке. Где он сейчас? С ним всё в порядке? Не застрелил кого со скуки? Впрочем, иногда детектив сам обнаруживал себя, врываясь на свидание и портя всё. Иногда девушки уходили по своей инициативе, хотя виновником, в любом случае, был Шерлок Холмс. Последняя так вообще предложила ему пожениться с детективом и не морочить ей голову. «Да я бы с удовольствием!» – чуть не выкрикнул ей в лицо Джон, но вовремя остановился. Тем более, Шерлок был рядом, и позволить тому самодовольно ухмыляться он просто не мог. День после Рождества был тихим. Шерлок никого не доставал – спал, видимо, до двух часов. Джон тоже проснулся не рано, успел подышать свежим воздухом, а когда вернулся в свою комнату, увидел там Холмса. Тот, как ни в чём не бывало, сидел на кровати и рассматривал круглую коробочку, упакованную в фольгу. – Утро доброе. Шерлок посмотрел на него, потом снова опустил взгляд на коробочку в руках. Поднялся с кровати, взмахнул полами халата, чтобы «торжественно» висели сзади и протянул Джону… нечто. Тот поднял брови: – Это что? – Подарок… ещё один. Прости, забыл вчера, подружка твоя с толку сбила. Джон улыбнулся, взял подарок и принялся снимать фольгу. Когда он закончил, лицо его переменилось. Прищурив глаза, он покрутил чуть запотевшую плоскую стеклянную ёмкость в руках: – Это не выглядит безопасным. Внутри этого на чём-то желеобразном желтоватыми буквами было написано: «Джон». – Это же чашка Петри… это, мать его, колонии бактерий. – Джон поджал губы, открыл рот, закрыл его. – Ты написал моё имя… бактериями. Лицо Шерлока сияло. Поднятые брови, улыбка до ушей и глаза, выжидающие похвалы. – Л-ладно, спасибо, Шерлок. Ничего более креативного я ещё в своей жизни не получал. Это не заразно? Ты не против, если я уберу куда подальше? – Нет, что ты. Для выращивания бактерий я использовал твой собственный биологический материал, от этого ты не умрёшь. – Биологический материал? – Джон лихорадочно соображал, когда мог остаться без сознания в присутствии Холмса и дать тому залезть ему в рот с ватной палочкой или куда ещё… – Ну да. Уничтожить это всё равно, конечно, придётся. Хлор ты знаешь, где стоит. Заливай и не жалей. Можешь сфотографировать на память и выложить в свой блог! Джон усмехнулся, покачал головой: – Ты невыносим. Иди сюда, – махнул он рукой. И обнял Шерлока. Тот от неожиданности сначала не знал, куда деть руки, но после аккуратно положил их на спину Джона, проводя ладонью по лопаткам. – Лучший именной подарок, который я когда-либо получал, – усмехнулся Джон. Шерлок улыбнулся, закрыл глаза и задумчиво погладил спину Уотсона большим пальцем правой руки. Отпускать не хотелось. Хотелось быть в таком состоянии всегда – не открывать глаза, чувствовать тепло и запах родного человека. Но объятия уже затягивались, что было явно подозрительно. – Ну, рад, что тебе понравилось. Я пойду? Преступление не ждёт! Джон отстранился: – Преступление? Так быстро? – Рождественские праздники – пик криминальной активности! Джон покачал головой. Когда небо Лондона наполнилось вечерней синевой, они уже были близки к завершению знатной погони. Преступник завёл их в старый район с системой домов, соединённых крышами. Стоя на тёмной лестничной клетке, Шерлок ковырял механизм замка в двери с раскуроченной решёткой на ней. – Он здесь явно не в первый раз, если открыл замок с обратной стороны так скоро… – Дверь захлопнул, чтобы доставить нам хлопот. Посвети сюда. Так. Ещё пять минут усилий, и замок щёлкнул. Дверь была открыта. – Шерлок, пригнись. Потолок в чердачной части был гораздо ниже, чем в остальном доме. Под ногами хрустели битое стекло, перья и гравий. Трубы нависали над головами, и в некоторых местах приходилось беречься. – Там окно. Скорее! Вылезая из маленького окошка, прежде заколоченного, но теперь наскоро раскрытого попавшейся под руку железкой, Джон слышал грохот кровли. – Как он собрался уйти от нас на крыше? – Джон взялся обеими руками за оконную раму, подтянулся и выставил ноги наружу. Затем вылез полностью и подал руку Шерлоку. – Джон, ты не знаешь эту систему. По ней можно добраться до следующего перекрёстка и уйти на боковую улицу. Всё это – не спускаясь на землю. Джон оглянулся и сглотнул: крыша была двускатная, ограждения на краю выломаны то тут, то там. Высота впечатляла. Но раздумывать не было времени: жуткий грохот был слышен где-то слева, преступник оторвался, и надо было его догонять. – Видишь эти стыки на листах? Старайся ступать на них, чтобы не издавать шум. Нам не нужны помехи, надо слышать, где этот тип. Джон последовал совету и широкими шагами двинулся за Шерлоком. Крыша поворачивала направо, и там же начинался другой дом. В темноте что-то шевельнулось и блеснуло. – Это он! Туда, живо! – Шерлок потянул его в сторону следующей крыши, уже плоской и покрытой гудроном. Между ними было немаленькое расстояние. Джон бросил взгляд на друга и разбежался. Приземлился он мягко и почти бесшумно – покрытие помогало. Но также и заглушало шаги преступника. – Ну и где он? Свет из окон во дворе едва ли доходил до крыши. Над ними нависали ветви деревьев, выросших прямо там, наверху. Светлым пятном колыхалась рабочая сетка на сооружении невдалеке. – Там. Видишь эту ткань? Заброшенное здание стоит прямо рядом с этим домом. Дальше – снова железное покрытие, мы бы услышали его шаги. Он залез именно туда, больше некуда. – Шерлок быстро подбежал к заколоченным окнам, Джон поспешил к нему. Детектив на секунду остановился: при ближайшем рассмотрении между двумя домами было весомое расстояние (как этот тип его преодолел?), да и видимого входа не было (не успел же он забраться туда и заколотить окна изнутри?). Это короткое замешательство чуть не стоило ему жизни. Тот, кого они преследовали, обвёл Шерлока вокруг пальца – вышел из тени деревьев, молниеносно толкнул Холмса, стоящего на краю, и ринулся бежать – грохот кровли заставил жильцов выглянуть в окна. А Джон успел схватить Шерлока за пальто. И полететь с ним вниз.***
Скрежет поломанных досок. Джон приоткрыл глаза и увидел над собой засвеченное фонарями лондонское небо сквозь неровную дыру в потолке. Где-то рядом зашевелился Шерлок. – Шерлок, ты в порядке? – Да. – Он сел в груде ломаных прогнивших досок, на мгновение прикоснулся к голове, затем схватил Джона за руки и заглянул в глаза: – Ты как? – Относительно нормально. Чертовски повезло, что под нами была эта пристройка. Кто же знал… – Он знал. – Что? – Джон, вставай. – Холмс поднялся и протянул руку Уотсону. – Тебе не показалось странным, что он столкнул меня в том месте, где, ему было известно, я точно спасусь? Он ведь знаком с этой системой домов, вырос рядом. Крыша пристройки, которую мы проломили, спасла нас. Джону не хотелось размышлять. Всё же старые доски – не лучший компрессионный материал, и не сказать, что они смягчили падение. Хотелось лишь закончить сногсшибательный праздник дома под одеялом. Скорее. – Ему надо было показаться, а затем напугать нас и исчезнуть. Мне кажется, он связан с… – Только не говори… – Мориарти. – Знаешь, – Джон засунул руки в карманы и внимательно смотрел под ноги, – мне показалось, что Мориарти занимается чем-то более грандиозным, чем догонялки по крышам. – Мои бездомные – тоже обычные люди на первый взгляд. Джон посмотрел на Шерлока. Тот чеканил шаг: – В этом деле есть не один намёк на Джеймса Мориарти. Преступник – лишь деталь. Я думаю, впереди меня ожидает ещё несколько прямых встреч… – Холмс не договорил. – Я надеялся, он оставил нас в покое, – тяжело вздохнул Джон, нахмурившись. – Никогда.