Любовь зла

      Эйрахнида шла по коридору «Немезиды», и тут, откуда ни возьмись, выплыл связист. Кибер-паучиха насторожилась, она сделала пару неуверенных шагов по направлению к Саундвейву, он не шевельнулся.  — Что тебе нужно?! — злобно спросила фем. В ответ раздалось стрекотание Лазербика за спиной. На фемку посыпались выстрелы. Она рухнула к ногам синего меха, как тогда, когда он побил её у всех на оптике.  — Я выкину твой полуживой процессор твоей же птичке на съедение! — взбесилась Эйрахнида, поднявшись и кинувшись на связиста. Тут прямо под грудные пластины фемки врезались тентакли Саундвейва. Он с лёгкостью поднял её над полом и пустил ток. Разряд был достаточно мощным, чтобы причинить боль и обездвижить, но достаточно слабым, чтобы не дать провалиться в оффлайн. Так Саундвейв долго бил её током, удерживаясь на этой тонкой грани, постепенно увеличивая напряжение, перегружая нейросеть, сжигая соединения, заставляя страдать. Когда ей казалось, что корпус сейчас расклеится по линиям сварки, когда до оффлайна не хватало одного мощного удара, он отпустил её, перестал посылать электрические импульсы.       Когда фемка грохнулась на пол к его сервоприводам, он дал ей полежать так пару кликов, дожидаясь, пока она сбросит часть напряжения через статику, подошёл, вдавил сервоприводом в пол до сбоя вентиляционной системы, стал пинать и топтать, временами используя тентакли, как плети, распарывая металл, а потом обвил тентакли вокруг её корпуса и, подняв, швырнул в стену, от удара шлемом об неё Эйрахнида провалилась в оффлайн. Она не пыталась даже кричать, когда тентакли связиста обвивали её, знала, что это бесполезно, ведь Саундвейв ничего не делает без одобрения Мегатрона, а значит, это был приказ о ликвидации, и никто на корабле не стал бы помогать. Да и сил выдавливать звуки из вокалайзера после такого мощного электрошока не было.       Очнулась Эйрахнида уже в его отсеке. Её манипуляторы были скручены за спиной так, что шарниры суставов на плечевых сегментах едва не сходились вместе. Запястья сдавливали тяжёлые оковы, к которым была прикована цепь, удерживавшая паучиху от побега, весь корпус ныл, все пластины дополнительной брони были капитально помяты и еле удерживались на месте. Сам корпус был изрыт сотнями ссадин и вмятин, о том, как ныли и скрипели при каждом движении плечевые суставы лучше умолчать. Она не помнила, сколько провела в этом месте, там ведь было так темно, что даже максимально настроенная оптика не могла рассмотреть ничего. По собственным ощущениям Эйрахнида провела там около двух земных суток. Самым неприятным было то, что она не имела возможности слить переработку и масло.       Вот дверь отсека открылась, стройный длинный и изящный силуэт беспилотника тенью проник внутрь, после дверь вновь закрылась и оказалась заблокирована. «Саундвейв!» — с ненавистью подумала Эйрахнида. Тем временем связист активировал несколько световых излучателей, голубовато-белый свет был тусклым, словно сквозь пробоины в корабле пробивался лунный свет, но и такого освещения хватало, чтобы временно расфокусировать оптику паучихи. Фемка злилась от одного вида Саундвейва, однако ей было интересно наблюдать за ним и его действиями, интересно, что он собирается делать. Это любопытство, сочетающееся с полным отсутствием страха, было свойственно только ей из всех приближённых Мегатрона, ей, отвечающей за пытки, допросы и дезактивацию пленных.       Связист подошёл к ней.  — Какого шлака ты меня сюда притащил?! За?.. — начала было Эйрахнида, изо всех сил выдавливая из посаженного вокалайзера звуки. Договорить разъярённой фемке не дали. Саундвейв присел на одно коленное сочленение, схватил её одним манипулятором за шлем, а вторым за челюсть, с силой потянул в разные стороны, раскрывая вокодер паучихи. Эйрахнида забилась и закряхтела от неожиданности и неприятных ощущений. И тут она почувствовала в своём вокодере металлическое кольцо, не позволявшее ей его закрыть. Вокруг шлема обвились две цепи, идущие от кольца, смыкающиеся замком на затылке. «Копия какого-то приспособления органиков! Хм… Умно. Вот только зачем?» — пронеслись в процессоре мысли и догадки.       Саундвейв тем временем огладил манипуляторами свой стройный корпус, забираясь пальцами в стыки брони, пуская электрические разряды, будто заводя себя. Эйрахнида с любопытством и долей презрения наблюдала за этим «самоконнектом». Связист, не обращая на паучиху никакого внимания, стал поглаживать свои шарниры в суставах и броню на бедренных сегментах, затем перешёл к паховой броне, разминая её круговыми массирующими движениями. Затем по отсеку разнёсся на редкость приятный и мелодичный голос меха - такому мог бы позавидовать сам Нокаут:  — Хочешь, чтоб я снял это приспособление с тебя - поработай глоссой! С этими словами он открыл паховую броню, активированный коннектор тут же гордо встал, демонстрируя свою длину и фиолетовую подсветку среди оборотов проводки. Мех огладил чувствительные датчики под коннектором и надавил на них. Эйрахнида только сейчас заметила, что на неё смотрят два красных окуляра. На Саундвейве не было тёмного экрана.       Фем ошарашено наблюдала за ним. В процессоре вертелись вопросы: «Почему он оставил меня в живых? Почему он решил это сделать? Почему разговаривает со мной настоящим голосом? Почему открыл мне фейсплейт? Он что, действительно сделает это со мной?».       Задать все эти вопросы Эйрахниде не удалось. Она не могла разговаривать из-за вконец охрипшего вокалайзера и кольца, которое впихнули ей в вокодер. Саундвейв подошёл к ней и, крепко взяв фем за «рога» на голове, насадил вокодером на коннектор. Он ввёл его резко, обдирая краями глоссу. Сначала Эйрахнида всеми силами пыталась вытолкнуть инородное тело из вокодера, отплёвывалась, выталкивала глоссой, всё любопытство отступило на задний план, сейчас она готова была сжать денты так сильно, что металлическое кольцо схлопнулось бы под их напором, отщипывая коннектор. Такой ненависти к кому-то она не питала с тех пор, как жалкий органический питомец Арси взорвал её корабль, да и тогда это была лишь жалкая до невозможности тень того, что она испытывала сейчас. Ненависть к этому проклятому меху мешалась с отвращением к нему же, с чувством унижения, которое едва не заставляло паучиху лить омыватель.       Связист продолжал вводить коннектор глубже, рывками, причиняя боль, заставляя вент-систему сбиваться с ритма, мешая вентиляционному процессу. Наконец, войдя целиком, Саундвейв задвигался внутри вперёд-назад, доставляя Эйрахниде новую порцию неприязни и дискомфорта. Ещё некоторе время посопротивлявшись, Эйрахнида поняла, что такими темпами ей раздерут глоссу и могут даже порвать губы у вокодера. Она перестала выталкивать коннектор, вместо этого она начала проводить по нему вымазанной в собственном энергоне глоссой в такт движениям. Ей не хотелось прогибаться под Саундвейва и его желания, но ещё меньше ей хотелось показывать ему, что её задевают как физически, так и психологически подобные действия. Поэтому фемка стоически терпела, пока мех вдалбливался в её вокодер своим коннектором.       Наконец связист, до сих пор лишь чуть хрипло и прерывисто вентилировавший систему, запрокинул шлем и громко застонал. В энергоприёмник Эйрахниды волной выплеснулась смазка из коннектора. Она затопила его, тут же пришла куча запросов на очистку топливных баков, дабы с отработкой выплеснуть и чужеродную жидкость. Как только Саундвейв извлёк коннектор, фем опустила шлем, исторгая из себя эту дрянь и громко рыча в знак отвращения и озлобленности. Наклон, даже такой незначительный, принёс адскую боль в корпусе, особенно в районе плечевых сегментов. Как только Эйрахнида отплевалась и более-менее восстановила ритм хрипящей вентиляционной системы, Саундвейв неторопливо произнёс, изогнув при этом надлинзовый щиток:  — А может быть повторим, ещё раз пять-семь? Фемка взглянула на него сначала с недоверием и испугом, затем с клокочущей яростью в окулярах, засветившихся втрое ярче, чем ранее. Связист лишь громко усмехнулся, вводя свой коннектор в вокодер вновь, с новой силой.       К счастью для фемки, до "пяти-семи" раз не дошло, Саундвейва хватило лишь на два раза, не считая первого. Но зато каждый новый вход становился глубже, дольше, сильнее. С каждым разом Саундвейв всё больше и активней насаживал шлем фемки на коннектор, заставляя её дрожать всем ноющим корпусом, рычать от злости, как она ни старалась, а скрыть эмоции всё же не могла. Когда связист наконец закрыл паховую броню, водрузил на прежнее место тёмный экран и покинул отсек, потушив свет и так и не сказав ей ничего нового, Эйрахнида исторгла из себя поток недоработки, удаляя остатки смазки. Отплевавшись, фемка попробовала подняться на сервоприводы, но острая боль в повреждённом коленном суставе заставила её вновь грохнуться на пол и взвыть.       Она сама не знала, от чего выла: то ли от унижения и позора, перенесённых только что, то ли от боли, которую ей никогда не приходилось терпеть в таком количестве и разнообразии сразу, то ли от осознания собственной беспомощности, которое ей не приходилось испытывать пока ни разу за всё функционирование. Из окуляров сам собой потёк омыватель. Эйрахнида, жёсткая убийца, мастер изощрённых пыток, та, для кого дезактив и разделывание корпусов - развлечение, ревела как глупый маленький фемлинг. Такого унижения она не испытывала за всё функционирование, она не оставит этого так!