Любовь зла

      Связист вышел из отсека и направился по обыкновению к отcеку своей игрушки. Он хорошо помнил вчерашний коннект, как ни странно, ему с ней понравилось. Понравилось лишний раз помучать её, заставить просить взять её, хотя она так и не сказала заветного слова. «Умоляю!» — вот что хотел мех услышать из уст этой непокорной фем. Он ещё собирался добиться этого, в конце-концов, кроме паучьих лапок у неё есть дополнительная броня, отделение которой не смертельно для трансформеров. Однако ему почему-то не хотелось продолжать физические пытки и истязания. Хотелось заставить её ненавидеть себя, преклоняться перед собой, мучать её морально, ломать её убеждения, но не ломать тело, не причинять такие тяжкие повреждения. Вчера она просто вывела его из себя, поэтому он лишил её дополнительных конечностей и возможности трансформироваться. Но он вряд ли сделал бы это в нормальном расположении духа, просто из желания причинить ей боль.       Саундвейва настораживало ещё кое-что. Когда он увидел Нокаута, тянущего к ней свои похотливые манипуляторы и говорящего сладеньким голосом о своём увлечении ею, у связиста проснулось рвение вонзить в него тентакли, пробив ими корпус насквозь. У него возникло такое странное ощущение, как будто Эйрахнида - его собственность, и никто не имеет на неё прав, кроме него. Даже не ощущение, он был чётко убеждён в том, что эта паучиха - его трофей, его игрушка, он может делать с ней, что захочет, но никто другой не должен тронуть её и пальцем, ведь это его право - мучать и ломать её, издеваться и, если придётся, калечить.  — Саундвейв! — послышался голос лорда сзади. Погружённый в собственные мысли, мех дрогнул всем корпусом, затем медленно обернулся.       Мегатрон стоял посреди коридора, возвышаясь над своим связистом.  — Вы!.. Что-то… Хотите? Мой лорд?.. — выдал Саундвейв нарезку голосов и фраз.  — Я считаю, что ты слишком мягко относишься к предательнице Эйрахниде. Я считаю, что сам должен её наказать за посягательство на моё место и функционирование. Залатай ей все раны, которые имеются, её корпус должен быть цел, чтоб его хватило хотя бы на пять кликов того, что я собираюсь сделать, — говоря последнюю фразу, Мегатрон злобно полыхнул оптикой, развернулся и ушёл. Его шаги ещё долго разносились по коридору, даже когда он скрылся за поворотом. Опять пробудилось это чувство в груди, клокочущие, слово кипящий расплавленный металл. Эйрахнида его и больше ничья! Он не позволит издеваться над ней никому кроме себя, даже если придётся её дезактивировать или… отпустить?

***

      Эйрахнида возвращалась в онлайн долго и мучительно. Оптика никак не хотела фокусироваться, временами вообще переставала функционировать, корпус, истекавший энергоном, почти не мог двигаться от пронзавшей его боли. Краски дополнительной брони почти полностью померкли, подсветка горела очень тускло, постоянно мигая от перепадов напряжения в корпусе, отделение такой важной детали, как дополнительные конечности, явно не сказалось на состоянии здоровья паучихи хорошо. Придя, наконец, в себя, фемка с трудом, кряхтя каждым суставом и тяжело вентилируя, приняла сидячее положение. В принципе её корпус, если не считать большую потерю энергона, был невредим, но вот… Паучьи лапки… Эйрахнида взглянула на восемь конечностей, валявшихся в углу, и взвыла от отчаянья и боли, заливаясь омывателем и переходя на крик.       Дело было даже не в боли, которую она перетерпела, когда от её корпуса отделяли эти конечности, вырывая с каждой из них часть нейтронной сети в виде проводки, и не в способности трансформироваться. Паучьи конечности для аракноида, вроде неё, это как крылья для сикера, они - всё функционирование. Они несут много важных функций, от трансформации и стабилизации напряжения, до энергообмена и ориентации в пространстве. Лишаясь такой важной детали, кибер-паук мог просто не выжить, даже не из-за неспособности передвигаться как раньше, а из-за нарушения некоторых процессов внутри самого корпуса. И он отнял у неё это. Он своего добился. Теперь она действительно не станет сдерживать свою ярость и ненависть, когда снова встретит его, когда он снова придёт сюда…       Дверь в отсек открылась, на входе показался тонкий изящный силуэт с манипуляторами-крыльями. Окуляры Эйрахниды расширились, искра странно запульсировала, такое ощущение, что она сжималась до размеров атома, а затем разносилась, занимая собой всю камеру, если не корпус, с каждым сжатием это происходило быстрее, переходя в быстрое биение, похожее по ритму на барабанную дробь. Фем никак не могла объяснить этот странный трепет, это чувство в искре, подобное взрывной волне. Саундвейв подошёл к фемке, она через силу поднялась на сервоприводы, скрючившись от боли всем корпусом. Мех не убрал экран с фейсплейта, он просто сказал нарезкой из искажённых голосов:  — Можешь?.. Идти! Ты свободна… Эйрахнида чуть не выпала обратно в оффлайн от этих слов. «Как свободна? Почему? Зачем это ему?.. Почему сейчас? Он что… Оторвал мне дополнительные конечности, лишил всего и теперь решил просто выкинуть, даже не дезактивировать? Вот просто выкинуть! И ВСЁ?!!» — Завертелись в процессоре фем вопросы, на которые у неё не было ответов. Он даже не интересовался, добился он своего или нет, возненавидела ли она его так люто, как он хотел, сломалась ли морально, он просто решил выкинуть её с корабля, даже не марать манипуляторы зря в её энергоне! И это… задевало её?! Её задевало пренебрежение с его стороны?       Паучиха подняла окуляры на тёмный экран на фейсе связиста. Некоторое время они стояли молча. Затем она попросила едва слышно, хриплым голосом:  — Саундвейв, сними маску, я прошу тебя. Мех на несколько секунд опешил, но затем всё-таки убрал экран в стыки брони, взглянув на неё на удивление понимающей и печальной оптикой, будто ему самому было жаль всего, что он с ней сделал. Эйрахнида спросила, прерывистым голосом, тяжело вентилируя, будто готова была залиться омывателем:  — Почему ты меня отпускаешь? Саундвейв молча отвёл взгляд. Эйрахнида продолжала спрашивать, повышая голос, переходя на крики, будто спрашивала у пустоты, не надеясь получить ответ:  — Зачем ты всё это делал? Ты не мог просто дезактивировать?! Ты хотел сломать меня? Чтобы я ненавидела тебя?! Чтоб я!.. Я… — омыватель тёк по щекам сам, не повинуясь воле фемки. — Дезактивируй… Меня… Просто дезактивируй… Мне всё равно не выжить на воле теперь, — попросила она едва слышным шёпотом.       Саундвейв смотрел на вымученную, униженную, выжженную изнутри фем. Неужели он своего добился? Неужели сломал её? Неужели эти жалкие восемь конечностей имели больше эффекта, чем все эти изнасилования и унижения, бывшие ранее, или всё просто имеет накопительный эффект? Похоже на то. Вот только… Почему тогда это не приносит ожидаемого триумфа и торжества?! Что это за странные пульсации, фоном исходящие от искры Эйрахниды, и почему его собственная искра на них отвечает?!! Он смотрел на неё, и это желание укрыть её от всей вселенной только возрастало, чтоб никто не дотронулся кроме него, и не важно, с какими целями! Связист взял фемку за плечевой сегмент и притянул к себе, прижал к груди давая вылить омыватель и успокоиться, затем взял за подбородок и поднял так, чтобы их окуляры встретились.  — Сдел-ллааай, — прошептала она сквозь омыватель. — Просто дезактивируй! Дезактивируй меня!  — Сначала скажи мне!.. Скажи, почему ты так реагировала на всё? Почему держалась и не срывалась на меня? Разве тебе не противен был тот коннект? Разве тебе всё это время не было больно, разве не было унизительно всё это терпеть?  — Видимо я просто совсем чокнутая! Мне нравиться жёстко, мне нравиться больно, мне нравиться!.. — она говорила это с горящими окулярами и безумной усмешкой на фейсе.  — Тебе так нравилось меня доводить? Нравился коннект? — спросил мех. Фемка кивнула, сдерживая истерический смех, рвущийся из воколайзера. Саундвейв поднёс острый край крыла-манипулятора к важным магистралям полубезумной фем, вглядываясь в её оптику. Та еле заметно кивнула.  — Но сначала и ты мне скажи! Почему ты не хотел дезактивировать меня? Хотел просто выкинуть и оставить ржаветь?!  — Я просто не хотел… Не хотел твоего дезактива, — тихо сказал связист после недолгой паузы. Паучиха закрыла окуляры, мех точным движением манипулятора вскрыл магистрали.       Обезжизненный корпус фемки упал в манипуляторы Саундвейва.  — Я не мог, потому что никогда не хотел твоего дезактива. Потому что ты моя и только, потому что нужна мне живая, — прошептал мех на аудиосенсор померкшего корпуса. Капля омывателя сама скатилась по фейсплейту, он опустил Эйрахниду на пол, погладил манипулятором по шлему, в последний раз взглянув в обезжизненные окуляры, пару нанокликов назад горевшие розовым цветом.