Любовь зла

      Эйрахнида резко пришла в онлайн вся в конденсате и омывателе. Этот кошмар стоял у неё перед оптикой. Вот она сидит на столь желанном троне Мегатрона, все десептиконы, от вехиконов до свиты бывшего лорда восхищаются ею, называют королевой, у её сервоприводов отряды инсектиконов, прилетевших с Кибертрона специально по её зову. Осталось только смести этих шлаковых автоботов с поверхности этой планеты, затем поставить на коленные сочленения жалкое органическое население этой планетки и истребить, покорить и истребить, как она всегда делала.       Но тут на середину капитанского мостика выходит стройная тёмная фигура с длинными сервоприводами. Один вид этой фигуры вызывает у неё прилив ярости и раздражения. Это Саундвейв. Бывший связист некоторе время изучал паучиху взглядом, затем стал медленно и уверенно подходить. Перед ним, как перед повелителем, расступались десептиконы и инсектиконы, никто не собирался защищать её, мешать ему. Она встаёт с трона, поднимается на паучьих лапках, задаёт вопрос:  — Ты хочешь что-то мне сказать, Саундвейв? Он молча выбрасывает тентакли, фемка уворачивается от удара. Увернулась от одного, от другого, от третьего, четвёртого, но это не вечно. Ей под бок впиваются тентакли, связист пускает ток, её обездвиживает это с первого удара.       Саундвейв подходит, он имеет её собственным коннектором прямо тут, у всех на оптике. Позор, унижение, омыватель из окуляров. Она лежит в луже собственной смазки, порт ноет, как и весь корпус. И тут фем впадает в полнейший ужас, вместо Саундвейва перед ней стоит Тейлгейт, напарник той самой Арси, и эта синяя фемка рядом с ним. Они ничего не делают, просто смотрят на неё, смотрят холодно и безразлично. Она осматривается вокруг, вместо вехиконов и инсектиконов вокруг неё стоят все её жертвы. Все кого она пытала и дезактивировала. И не только они, а вместе с ними те, кому они были дороги. Они все буравят её окулярами, кто-то с осуждением, кто-то с ненавистью, кто-то с жалостью к ней, как к жалкой ничего не понимающей в функционировании твари, а кто-то хуже всех — с безразличием, будто её не существует, будто не было никогда.       Наконец она выходит из оффлайна, из жуткого сна. Никогда она ещё так не радовалась реальности, какой бы она ни была, но это реальность, такая постоянная и настоящая, без призраков прошлого. Хороша одним этим, какой бы мрачной она ни была. Но… что это с ней? Почему было так страшно во сне? Она боится Саундвейва? Боится, что он дезактивирует её? Нет, конечно нет, это просто смешно! Ей омерзительна одна мысль о коннекте с ним, о его издевательствах, но… когда он издевается над ней, его окуляры горят желанием её опустошить, сломать, а она не ломается. Не показывает своего отношения. Он пускается во все тяжкие, насилуя и мучая её, а она лишь смеётся ему в фейсплейт, его самолюбие оказывается в полном шлаке, ухмылка стирается с фейса, он ненавидит её, злится, беснуется, негодует, ей это нравится, нравится разочаровывать его, обманывать и дурачить, ей интересно, как далеко он зайдёт. Они в этом только и зависимы друг от друга, ему хочется подчинит её своей воле, сломать, разбить, а ей взбесить его, опустошить, обломать.       Она его не боится, как и дезактива, она даже ждёт и того и другого, в определённом смысле. Что же пугает в том жутком сновидении? Она боится мести своих жертв и их семьи? Нет, она расправиться с каждым, кто станет ей угрожать. Так чего же? Она помнит это чувство, когда она прикончила свою первую жертву ещё в юности, глядя в окуляры. Она помнит это чувство, не притворной жалости, а настоящего сострадания. Это сострадание в молодые годы мешало ей убивать автоботов, заставляло чувствовать к себе отвращение, и она уничтожила его в себе. Но… Стоило ей увидеть свою первую жертву в этом сне, на заднем плане, за спиной Тейлгейта… И оно вернулось. Это сожаление о содеянном, сострадание к другим трансформерам, желание помочь, искупить вину. Именно это пугало паучиху больше пыток, которые ей могли придумать в каком-нибудь конц-лагере строгого режима. Оно делало её слабой. Это пугало во снах.       Пока фемка прибывала в размышлениях, рядом что-то зажужжало. Вздрогнув всем корпусом, Эйрахнида обернулась.  — Нокаут?!!! Что ты делаешь в этом отсеке?! Это ведь вроде как мой отсек, или нечто в этом роде… И убери циркулярную пилу!  — А ты взгляни на свою броню, — ехидно отозвался мех сладким голосом. Фем оглядела корпус, он был как новенький. Не было никаких болей, да и обожжённый порт не жгло. Видимо он обмазал ей там всё нанитным гелем для восстановления.  — Значит ты ввёл меня в стазис, пока залатывал и вправлял пластины брони… Это чтоб я не сбежала, пока у меня развязаны манипуляторы, верно?  — Какая же ты всё-таки умная и проницательная малышка, — промурлыкал дес, убирая в кейс последний инвентарь. Эйрахнида только громко фыркнула.       Алый мех подошёл к ней, отставил подальше кейс с медицинскими приборами, и, наклонив свой фесплейт к её и взяв за подбородок, проурчал:  — А ты хорошо смотришься с полированной бронёй. Понимаю, почему Саундвейв не дезактивировал тебя, а оставил в качестве трофея и интерфейс-игрушки. Я б тоже не отказался… Когда Эйрахнида готова была уже отстраниться и толкнуть сервоприводом обнаглевшего Нокаута, в углу отсека раздались громкие шаги. Из тени выплыл связист, на его фейсплейте был тёмный экран. Он молча указал медику на дверь.  — Ладно, покидаю ваши владения, драгоценный лейтенант, оставляю наедине с этой интер-фемкой, — усмехнулся мед-кон, взял в манипуляторы кейс и ушёл.       Саундвейв подошёл к Эйрахниде, манипуляторы которой Нокаут заботливо сковал новыми, более лёгкими магнитными захватами, к которым, к тому же, не была припаяна цепь.  — Ну так, что ты планируешь со мной сделать? — ехидно спросила фем. Связист убрал тёмный экран в стыки брони, открывая миловидный фейсплейт.  — Может на сей раз отдашься молча и спокойно, к этому ведь всё равно придёт, как вчера, — мех явно насмехался.  — Мечтай больше, — глухо прошипела паучиха.  — Сейчас я помечтаю, наяву! — сказал связист, присев перед Эйрахнидой и впившись в губы требовательным, жёстким поцелуем.       Эйрахнида пыталась отстраниться, но мех крепко держал её одним манипулятором за затылок, а вторым обхватил поперёк корпуса, за талию. Саундвейв настойчиво просовывал глоссу в вокодер фемки, проводил по дентам, по её собственной глоссе, иногда слегка отрывался, чуть втягивая в вокодер одну из губ и прокусывая до энергона, он целовал её долго и страстно. Ему понравилась вчерашняя реакция на его ласки и имитацию коннекта, к тому же хотелось не просто заставить её ненавидеть себя насильственным путём, а заставить её умолять о коннекте, сломать во всех смыслах, поэтому он решил изменить своим принципам и сконнектить её как подобает.       Фемка сопротивлялась, пытаясь вытолкнуть глоссу меха своей собственной и прикусывая её, но это его лишь раззадоривало. Всё сопротивление паучихи сошло на нет, когда связист провёл пальцами одного манипулятора по её спине, пуская статику, а второго по брюшным пластинам. Корпус фем отвечал на ласки, ведь она давно не коннектилась, а фемки переносят недо-интерфейс хуже мехов. Саундвейв продолжал ласкать её. Он водил манипуляторами по её спине и брюшным пластинам, пуская ток, иногда отрывался, чтобы помассировать её плечевые сегменты, грудную и паховую броню и бампер. Он обвивал её корпус своими тентаклями, посылая из них разряд то в одном, то в другом месте. Особое удовольствие паучиха получала, когда связист массировал датчики около паучьих лапок на спине, когда он проводил пальцами по одной из тонких конечностей, пуская электрические разряды. Мех перешёл от губ фем к её шее, кусая магистрали и проводку, целуя и облизывая чувствительные датчики.       Всё это заставляло Эйрахниду извиваться всем корпусом. Сначала она просто хрипло и прерывисто вентилировала, судорожно набирая воздух в вент-систему, потом перешла на томные вздохи, а затем начала издавать сдавленные стоны, всё громче и громче. Наконец фем не выдержала и открыла паховую броню. Саундвейв сделал тоже самое и потёрся гордо стоящим джампером о мокрый манящий порт. От этого фем взвыла, а затем, перейдя на громкие стоны, стала что-то мямлить, пытаясь выдавить из себя какие-то членораздельные звуки. В итоге ей удалось.  — В-вввоозьммиии! Аргх… В-вооххх… возьм-мми… меняааах!       Мех лишь хрипло провентилировал, развернул паучиху к себе спиной и толкнул, она упала вниз фейсплейтом, располагаясь бампером к связисту. Он, глухо рыча в порыве страсти, стал водить глоссой по проводкам у порта.  — Умоляй! — начал Саундвейв, оторвавшись на секунду. — Скажи «Умоляю! Молю!», скажи это! Фем лишь застонала громче и требовательней. Она не собиралась молить его, тем более об интерфейсе. Нет! Этого не будет!       Тогда Саундвейв начал массировать круговыми движениями её лапки и датчики около них, иногда очерчивая её бока мягкими игривыми поглаживаниями. При этом он наклонился над фемкой, покусывая проводку на затылке и часть броню шлема, проходящей по краю фейса, от скулы к подбородку. Это заставило её выгибаться в спине чуть ли не на пополам, и глухо рычать, сквозь сбившееся с ритма, тяжёлое вентилирование.  — Вв-вуааххх… ахх… в-ввойдии! В-воох… воойдии в… ааах… в м-меенняааа! — стонала фем. Связист ввёл в порт одну из тентаклей, разминая его изнутри, посылая незначительные электрические импульсы, затем резко вытащил её. — Моли! — повторил Саундвейв, взревев, как мотор земной машины. Он и сам был заведён до предела фоном давно не коннектившейся фемки и звуками, которые срывались с её губ.       Вдруг Эйрахнида резко толкнулась своим бампером в бедренные сегменты меха так, что его коннектор прошёлся по текущему аппетитному порту. При этом она рявкнула:  — Возьми! Быстро! Тут связист уже не выдержал. Он резко ввёл в неё свой джампер, сразу и до конца. Из-за обилия смазки вход получился лёгким. Он тут же задвигался внутри в среднем темпе, посылая импульсы в нейтронную систему паучихи. Он ускорял темп коннекта, всё сильнее и сильнее вбиваясь в неё, посылая всё более мощные электрические волны. Фем стонала, переходя на крик, старалась подстроится под этот ритм. Она ощущала, как их искры пульсируют в такт ритму. Наконец Саундвейв запрокинул шлем, горячая и мощная струя смазки выплеснулась из коннектора в порт, заставляя его обладательницу выгнуться и прорычать что-то. Для полноты ощущений не хватало лишь слияния искр, но это было невозможно при заднем коннекте.       Несколько кликов они лежали в полузабытье. Не в оффлайне, а именно в полузабытье, так как искры всё же не соединились. Затем Саундвейв вышел из паучихи, обтёр коннектор и закрыл паховую, тоже сделала и фем, хотя из-за скрученных за спиной манипуляторов вытереть запачканный смазкой порт не получилось. Связист ухмыльнулся, глядя на то, как фемка неуклюже выбирается из лужицы растёкшейся по полу смазки, закрывает броню.  — Я же говорил, лучше тебе сразу отдаться, ты всё равно это делаешь в конечном итоге. Интер-фемочка. Эйрахнида чуть не расплавилась на месте от злости, но её фейсплейт не сменил каменного выражения, будто она и не слышал этих слов.       Заметив это связист подошёл и разблокировал магнитные захваты на её манипуляторах. Она осталась стоять, ничего не предпринимая.  — Даже не попробуешь убить меня, офицер пыток? — спросил мех, его начинало выводить из себя такое пренебрежение. Эйрахнида одарила его взглядом, полным презрения, на её фейсплейте прорисовалась кривая ухмылка, она усмехнулась и тихо, вкрадчиво, почти шепча, произнесла:  — Жалкий мех вроде тебя не то существо, на которое хотелось бы потратить время. Ты пресмыкаешься в ногах своего господина, при всей своей силе! — начавшаяся в относительно спокойном тоне речь паучихи стала отдавать ядовитыми, злорадными нотками. — Ты лишь жалкая молчаливая тень! — продолжала фемка в уничижительном тоне, с каждым кликом всё больше скаля клыкастые денты в издевательской улыбке. — Ты и не функционировал никогда по-настоящему, ты тратил всё своё функционирование на Мегатрона, на войну, на службу! — пзаливалась фем на повышенной громкости, чеканя каждое слово и наслаждаясь моментом своего «триумфа». — В тебе не было даже места на собственную искру, потому что весь твой корпус, весь, вплоть до заветной камеры, был собственностью твоего вождя. Ты… Закончить тираду ей не дал выведенный из себя мех. Связист схватил её пальцами за горло, прижал к стене. Он некоторое время вглядывался своей пылающей оптикой в её испуганные ошарашенные розовые окуляры. Затем он отшвырнул её в дальний угол. Фем ударилась об стену и сползала по ней вниз.       Саундвейв подошёл к паучихе, схватил её манипулятором за одну из лапок.  — Говоришь, не то существо, которое хотелось бы дезактивировать?! Что ж, ты тоже. Но дезактив — не худшая кара, сейчас ты это поймёшь. С этим словами он потянул на себя одну из лапок, медленно оттягивая её всё больше и больше. Наконец конечность с треском оторвалась. Истошные вопли и визги Эйрахниды можно было услышать на другом конце коридора. Саундвейв привык карать за любое преступное или оскорбительное действие сразу, как и Эйрахнида, но если она долго выматывала жертву морально и физически, опустошая её, то связист делал это молча, быстро и больно. Вот и сейчас он выдирал одну за другой паучьи лапки. После того, как она лишиться их, она уже никогда не трансформируется.       Как только связист выдрал последнюю конечность, сработала реакция нейтронной системы, фем вылетела в оффлайн. Саундвейв оглядел визуально уменьшившийся в несколько раз корпус фемки. К счастью эти лапки лишь дополнительные детали, и к ним не подходит крупных магистралей. Когда энергон вытечет, можно будет не беспокоиться о заваривании ран. Не нужно тратить время на мед-помощь.       Связист отвернулся и вышел из отсека. Он ещё не раз навестит её, но это позже.