Dead flowers

Дыхание сбивается, а сердце на долю секунды замирает, из-за чего в голове на мгновение «ухает». Пунцовые глаза в восхищении широко раскрываются, как и рот девушки, тяжело ловящий воздух. Взгляд устремляется в тёмно-синее небо, переливающееся фиолетовыми и чёрными цветами. Чистое, не опороченное ни единой тучкой, оно усыпано тысячами и сотней тысяч мелких звёздочек — светлячков, собирающихся в кучу разнообразных созвездий и причудливых фигур различных предметов, животных, и даже чудаковатых монстров. Сияющий коготь луны, тонкий и острый, сейчас находится позади человека, со своей неоценённой красотой наблюдая за ней. Отчего-то вспоминается считалочка про месяц с ножиком в кармане. Но это скорее забавно, ведь у месяца нет карманов. Деревья, словно маленькие зрители, подняли свои пушистые чёрные кроны ввысь, укрывая собой редких мелких зверьков и птичек, которых, впрочем, девушка и не увидит, даже если соберёт всю свою решительность, каковой у неё было немало. Подул слабый ветерок, создающий лёгкий шелест, и редкие листья пролетают в воздухе, плавными и быстрыми движениями мчась куда-то дальше. Даже такого слабого дуновения хватает, чтобы человек задрожал, опуская голову и обращая внимание на вход в пещеру, находящуюся слишком близко к вершине огромной горы, которую некоторые люди принимали за вулкан из-за формы и размеров. Глаза снова загораются азартом, и девушка в причудливом синем свитере с двумя розовыми полосками срывается с места и подбегает ближе к входу в пещеру. Внутри непроглядная тьма. Кажется, сделай шаг, и мрак проглотит тебя, жадно облизывая всё твоё тело, словно детский леденец. Но если приглядеться, то можно заметить некоторые очертания лиан, густо растущих по острым выступам на стенах пещеры. А ещё можно заметить слабый серебристый свет, которым светилась звёздочка в центре укрытия. Именно ради этого и пришла девочка. Наполненная решимостью после рассказов о монстрах, что в надежде на спасение каждую ночь отправляют на поверхность маленький сверкающий лучик — символ их надежды, надежды найти человека — ангела, что освободит их. И конечно же эти сказки зажгли внутри добродушной Фриск неугомонный огонёк, перерастающий в пламя одержимости, что не давало ей спать по ночам, когда она мечтательно глядела в мириады серебряных пылинок на небе, представляя их на ощупь тёплыми, согревающими душу, и приносящими умиротворение. Отгоняя холодные стебли страха прочь, девушка входит в пещеру, аккуратно делая шаг за шагом, словно хищник, который боится спугнуть свою жертву. В случае Фриск, её жертвой является серебряный огонёк. Чем ближе она подходила к заветной звёздочке, тем сильнее билось её сердце, а какое-то странное чувство чего-то неожиданного, на подобии ведра холодной воды, или шутки с подушкой-пердушкой заставляло только ускорить шаг. Вот, осталось немного, только руку протяни. Даже улыбка появляется на лице, и слабое хихиканье нарушает ночную тишину, эхом отдаваясь в сводах пещеры. А затем пустота. Внезапная, похлеще того же ведра воды, она словно монстр из детских страшилок набрасывается на Фриск, обдавая её холодом, запуская противные щупальца страха под свитер, под кожу, пробиваясь ко всем органам и заставляя их сжиматься до невозможности. Воздух неожиданно исчезает, и паника так же внезапно берёт верх. Внутри зарождается странное, сильное, дикое первобытное чувство. То чувство, которое жители поверхности сбрасывают на инстинкты, обзывая их «звериными чувствами». Это желание. Желание жить. Страх неизведанного — того, что могло причинить боль, убить, заставить мучиться. И боль наступает. Внезапная, резкая, словно ударившая молния, она прошлась по всему телу. Кости словно лопнули изнутри, как и органы. Голова ужасно болела, хотя слово «болела» будет плохим сравнением. Слёзы против воли девушки выступили на глазах, тело задрожало, принося ещё больше боли, соответственно порождая ещё большие слёзы. Горло смогло выдавить слабый всхлип, который перешёл на хныканье, а затем и на плач. Фриск не просто плакала, она уже ревела, свернувшись клубочком и держась за живот, который нещадно тянул, создавая ужасное ощущение тошноты. Недавно плескавшиеся детским восторгом глаза зажмурились, так как переносить боль с открытыми казалось чем-то нереальным. Пальцы вцепились в свитер, сжимая его в руках и оттягивая, из-за чего даже послышался жалобный треск ни в чём неповинной ткани. Это могло бы и продолжаться, хоть и не долго, если бы не усталый вздох откуда-то из темноты, который девочка не смогла услышать, тяжело дыша и пытаясь привыкнуть к адской боли после падения с немалой высоты. — Ты уже десять минут ревёшь. Неужели люди настолько мягкотелые неженки? Несколько секунд неизвестный голос игнорировался, но затем Фриск затихла, тяжело закряхтев, так как боль в животе заставляла непроизвольно закашлять. — Неужели? Что за драму ты тут развела? Чему только людей на поверхности учат? Другие дети не были такими нытиками. Теперь боль было даже проще терпеть, так как снова появился какой-то интерес. Не тот интерес путешественника, открывшего какое-то великое чудо, наподобие удивительной пещеры, а интерес вперемешку со страхом. Ведь это была гора. А внутри горы дыра. Дыра, падение в которую может лишить жизни. Правда, на Фриск это так и не сработало по какой-то причине. Может, дело в густом ковре из чахлых золотых цветов, которые и золотыми-то не назовёшь? Полянка была создана из огромного количества увядших грязно-жёлтых цветов, примятых и склонивших свои пестики в землю, словно униженные пленники. Невольно это даже начало напоминать горку из маленьких, грязных, ободранных и измученных трупов. Из-за такой ассоциации Фриск передернуло, и она резко перешла в сидячее положение, немного отползая от проклятой поляны. — Ты говорить хоть умеешь, или хныкать только и горазда? Девушка уже подумала, что ей всё-таки почудилось. Она искренне надеялась на это, так как страх встретить что-то ненормальное и пугающее был слишком велик. Похлопав себя по голове, то ли проверяя, что она жива, то ли пытаясь привести себя в чувство, Фриск снова услышала этот раздражённый хриплый голос, на удивление громкий, даже немного напоминающий тон ворчливых старичков из всяких страшных фильмов про пожилых маньяков-извращенцев, пытающих своих жертв странными штуками, предназначению которых нет места в логичности человеческого мира. — Не играйся с чужими эмоциями, — раздражённо, и даже злобно прошипел некто. А перед Фриск из земли в мгновение ока вырос цветок. Большой цветок, с зеленовато-жёлтыми лепестками и огромным зелёным глазом, смотрящим прямо в лицо девушки. Она сразу же вскрикнула и отшатнулась, приняв цветок за жертву жестоких экспериментов по скрещению цветов и человеческих глаз, увеличенных в десять раз. Странно, и даже безумно звучит, но в голове не нашлось идеи получше. — Не гляди на меня так, человек. Оставь свой испуг на потом, когда встретишься с истинными монстрами этого подземелья, — это предложение совсем не обрадовало Фриск, но она всё же поборола испуг и смущение. Да, смущение, так как когда она пыталась посмотреть в единственный глаз цветка, внутри создавалось ощущение, будто она смотрела на что-то личное и… неприличное? Возможно, это человеческие замашки, кто знает? — Э-эм, здравствуй, — немного мямля и чуть ли не проглатывая слова, начала Фриск. Её учили, что лучший путь для того, чтобы подружиться — для начала представиться. И плевать, что это нелогично в данной ситуации. — Как тебя зовут? Хоть цветок и не моргнул, но весь его вид выдавал какое-то отчаяние, наравне с непониманием, мол «серьёзно?». — Ты определённо нечто особенное, — устало пробормотал цветок, немного сгорбившись и прикрыв глаз. — Это не важно, у меня нет имени, — такое заявление чуть ли не ввергло Фриск в шок. — Как так?! А как же… Родители должны давать своим детям имена! Это же жестоко, оставить существо без имени! — засуетилась девушка, гневно сверкая рубиновыми глазами. Эмоциональности ей не занимать. — У меня нет родителей, — как-то слишком спокойно бросил цветок, из-за чего девочка сразу замерла, боясь выдавить даже слово. Она сразу успокоилась, и уставилась на уставшее растение сочувствующим взглядом. — Но, — начал фразу одноглазый цветок, заметив её выражение лица, и предчувствуя новую порцию слёз, — если тебе это так важно, можешь дать мне какую-нибудь кличку. Плевать, — последнее слово цветок бросил, чуть ли не со злобой, которую Фриск интерпретировала по-своему. — Бедный… — протянула Фриск, искренне сочувствуя этому существу, которое, как она поняла, жило в полном одиночестве на этой поляне. Внутри немного взыграл стыд, так как она своим плачем посмела нарушить его печальное одиночество: без родителей, без имени, в яме, где никого нет. — Как насчёт… Флауи? — выдав первое, что пришло на ум, улыбнулась девочка. — Оригинально, — фыркнул цветок, на что человек не обращала внимания, с жадностью ожидая его ответа. — Думаю, сойдёт, — прикрыв единственный глаз, снова фыркнуло растение. Реакция Фриск не заставила себя ждать, в виде радостного писка и хлопанья в ладоши, а также счастливой улыбки, из-за чего Флауи смотрел на неё с неким удивлением. Как давно в этом мире кто-то улыбался? Радовался? Искренне, не той улыбкой, коей сумасшедший одаривает свою будущую жертву. Может, это было даже не в этом мире? В какой-нибудь вселенной, где все события пошли по другому пути, и монстры не начали искать утешение в безумстве и человеческой крови? Где человек не убил короля, а его место не занял какой-то бездушный монстр, который привёл всё подземелье к хаосу? И все могли бы жить мирно, на поверхности. И возможно, некогда безымянный цветок был бы кем-то. Но кем-то же он был до своего пробуждения? Он знал это, чувствовал. — Тебя-то хоть как звать, недоразумение? — не выдерживая наплыва эмоций человека, да и своих далеко не позитивных мыслей, задал вопрос недавно получивший имя. — О, — удивилась Фриск, немного покраснев и мысленно отругав себя за такую нетактичность. — Моё имя Фриск. Рада знакомству, — она протянула ладошку, видимо, надеясь на рукопожатие. Цветок удивлённо уставился на хрупкую девичью ручку, словно это было нечто необычное, вроде манны небесной, но всё же протянул в ответ потрёпанный, тёмно-зелёный, с шероховатой поверхностью лист. — Взаимно, — пробурчал цветок, но всё-таки, по какой-то причине, решил запомнить своё новое имя, которое ему даровал этот странный добродушный человек. Неожиданно, цветок вздрогнул и вытянулся на всю длину, которая была не малой, доставая головы Фриск, пока она сидела на коленях. Флауи обернулся, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, что странно в обоих случаях, так как у него нет ни ушей, ни носа. И сейчас девушка осознаёт, что рта у него так же нет, и это немного пугает, ведь всё лицо состояло только из одного большого глаза, чуть ли не пронизывающего своим взглядом насквозь. Цветок беспокойно ёрзает, затем застывает, что-то обдумывая, и шипит, снова повернувшись к человеку. — Тебе лучше спрятаться, — командует говорящее растение. — Зачем? — наивно недоумевает Фриск, словно забыв про недавно произнесённые слова насчёт «истинных монстров подземелья». — Ты хочешь, чтобы твои кишки намотали по всей этой поляне, словно гирлянды? — скептически подметил Флауи, прикрыв глаз, и совсем не находя чего-то странного в своих словах. Девочка вздрогнула, прижав руку к животу, будто цветок уже собирался привести свои слова в исполнение. Но так же внезапно накативший страх прервал резкий глухой топот. Флауи снова обернулся. — Человек? — неожиданно раздался тихий, хриплый, почти рычащий голос, из-за которого идея слиться с «поляной из трупов» стала более заманчивой, чем была сразу после падения. — О нет, — испуганно выдохнул цветочек. — Оу… Человеческое дитя… Мои извинения, если я напугала тебя, — прохрипел женский голос, а из тени вышла весьма милая на вид белая монстриха, пушистая, пускай шерсть и была запачкана и потрёпана, в некоторых местах путаясь колтунами. Одета она была в длинное фиолетовое платье с белыми свободными рукавами, по какой-то причине разорванное в районе груди. Её пушистые большие лапы потянулись к Фриск, и легли на плечи, из-за чего та ощутила себя слегка странно, так как лапы легко закрывали плечи, и с такой же лёгкостью бы могли сжать горло девушки. Она не знает, к чему у неё такие мысли, поэтому старается отбросить их. — Маленькое, бедное, моё невинное дитя. Упало в страшное подземелье, одинокое, не знает что делать. Маленькое, маленькое дитя... У меня есть идея — следуй за мной. Я отведу тебя к себе домой и дам еды. Ты наверняка проголодалась, — немного торопливо сказала женщина, улыбнувшись. Несмотря на то, что некоторые люди могли бы посчитать её навязчивой, в голове Фриск проходит мысль, что эта монстр весьма добра. Девочка улыбается в ответ, а в аквамариновых глазах драконихи плещется радость, и она берёт человека за руку, с особой, любовной нежностью держа её, возможно даже череcчур крепко, но Фриск это не беспокоит. Она оглядывается назад и видит только напряжённый взгляд Флауи, молча наблюдающего, как белый монстр и девушка уходят с поляны. И что-то в этом взгляде не нравится ей, но она старается отбросить мрачные мысли и снова смотрит на добрую женщину, которая молча смотрела вперёд, проводя дитя через огромную старую арку, опасные, хитро продуманные пазлы, смертельные шипы, длинные коридоры, усыпанные сухими красными листьями, которые когда-то висели на чёрных, словно подгорелых ветках, кое-где закрепившихся на тёмно-фиолетовых стенах, так же сияющих в некоторых местах странной копотью… И всё это время с милой мордочки проводницы не сходила улыбка.