Dead flowers

— Дитя моё, как насчёт того, чтобы прогуляться по Руинам? — пока Фриск сидела на крыльце дома, разглядывая вечно чёрное дерево с опавшими листьями, Ториель вышла к ней, как обычно улыбаясь и сложив руки перед собой в замок. — О, хорошая идея, — девушка сразу оживилась, встав со ступеньки и отряхнув шорты от грязи и пыли. — Я так рада, моё дитя. Мне ещё очень многое нужно тебе показать, — с нетерпением залепетала белая леди, ещё шире улыбаясь. Фриск нравилось, когда Ториель так радостно улыбалась, словно ребёнок, который не может дождаться подарка. Как и говорила Ториель, они вышли вглубь Руин, до той части, которую ранее не могла осмотреть Фриск. Женщина крепко держала своё дитя за руку, ведя её по различным комнатам, закоулкам и пазлам. Нередко в этих местах попадались различные странные растения или головоломки, решение которых Ториель быстро показывала, словно знала эти ловушки наизусть. Руины были действительно большими, как и предполагала девочка. Чего стоила только комната с распродажей паучьей выпечки, в которой пауков было больше, чем видела Фриск за все четырнадцать лет своей жизни. Пауки ползали по паутинам, углам, стенам, по потолку и полу. Иногда их длинные мохнатые ножки касались кожи Фриск, из-за чего её сердце чуть ли не уходило в пятки, а в животе и груди тянулось неприятное холодное чувство страха. Эти пауки были по размерам больше своих собратьев с поверхности, поэтому девушка боялась, как бы они не укусили её, или не начали вить паутину на её свитере, откладывая там свои яйца вместе с мёртвыми комарами, вывернувшими свои поломанные лапки и крылья вверх. Неизвестно, откуда они взялись в подземелье, но на этот вопрос голова Фриск отвечать не хотела. Хорошо, что Ториель вовремя заметила полуобморочное состояние своего дитя, и быстро увела её из «камеры пыток» для арахнофобов. Девушка уже думала, что места, хуже той злосчастной комнаты с паучьими пончиками быть не может, но она ошибалась. И пока Ториель проверяла комнату с ловушками в виде ложных кучек листьев, Фриск убедилась в этом. — Моё дитя, спустись, пожалуйста, ко мне, — раздался голос белой леди снизу, куда должны были падать те несчастные, которым повезло попасться в ямы. Повиновавшись, Фриск спустилась по секретной лестнице, спрятанной за множеством чёрных лоз с сухими красными листьями. — Что такое? — спросила девочка, сняв с плеча несколько зацепившихся красных листков. Ториель стояла в конце коридора, повернувшись к дитя спиной. Пока Фриск медленным шагом шла к ней, засмотревшись на красные каменные стены и потолок, она заприметила опять же странные дорожки красных листьев, уложенных вдоль стен. На некоторых листьях пустовали кучки серой пыли, смутно напоминающей пепел. Так же недалеко от этих пепельных горсток и на стенах всё чаще по мере приближения к концу коридора появлялись красные пятна, напоминающие странные рисунки психологов, просящих найти в причудливом узоре хотя бы что-то, что напоминало бы нормальное существо или предмет. — Моё дитя, посмотри, какой тут сюрприз для тебя нашёлся, — медленным дрожащим голосом, словно с предвкушением, проговорила Ториель. Подойдя к ней, Фриск сначала посмотрела на её восхищённое улыбающееся лицо, а потом на то, что она называла сюрпризом. — Я уже думала, что придётся использовать манекен, но ты, моя маленькая моль, идеально подойдёшь в качестве замены ему, — чуть ли не пропела белая леди, подходя к железной клетке, в которой, схватившись лапками за железные прутья и отчаянно махая крылышками, томилось странное существо, отдалённо напоминающее бабочку. Его глаза смотрели на Фриск, рот широко раскрыт, словно в немом крике, а прозрачные поломанные крылышки перестали так сильно биться о стены тесной клетки. — Мне жаль… — тихо прохрипело существо, а из его прикрытых чёрных глаз упало несколько больших капель слёз, с тихим звуком падающих на пол клетки, и там собирающиеся в маленькие лужицы. — Ториель… — не зная, что сказать, и стоит ли вообще говорить, тихо прошептала Фриск. Невольно она положила руку на маленькую тоненькую лапку насекомого, который вздрогнул и затрясся, словно листок на ветру, от этого прикосновения. Его конечность была слишком маленькой, и кажется, легко могла сломаться под ладошкой девочки, которая, стараясь быть аккуратной, поглаживала его и успокаивала. — Тише, малыш. Лицо насекомого исказилось ужасом, он резко отдёрнул лапку от решётки и одним движением зажался в угол клетки. Такие неожиданные действия заставили Фриск испуганно отшатнуться, и весьма вовремя. Через секунду на то место, где сидела девушка, прилетел сгусток красного огня. Решётка резко треснула, а уцелевшие от огня железные кусочки разлетелись в разные стороны, чудом не задев девочку и с противным звоном царапаясь о стены, а после падая на пол. Сердце Фриск резко подскочило, тело затряслось, а глаза широко раскрылись, взирая на то место, где раньше была клетка. Бедный насекомовидный монстр выжил, закрыв голову дрожащими лапками и отвернувшись к стене, плача в неё и что-то шепча дрожащим голоском. — Достаточно этих соплей, — всегда добрый и нежный голос Ториель словно оброс холодной сталью. Её рука была всё ещё вытянута, а шерсть на ладони из белой превратилась в угольно-чёрную, подтверждая то, что совсем недавно она использовала магию. Раньше Фриск никогда не видела, чтобы монстры пользовались магией, и вообще не знала о их способностях, поэтому она была весьма перепугана таким резким открытием. Заметив на себе шокированный взгляд красных глаз девочки, Ториель снова натянула улыбку, но голос выдавал её необычное состояние: — Встань, моё дитя, и не расстраивай меня, — опустив лапу, приказала женщина. Боясь ослушаться её, Фриск так и сделала. — Правильно, хорошая девочка. Теперь, подойди ко мне, — не снимая с себя своей улыбки, которая в этой ситуации казалась сумасшедшей, продолжила Ториель. Опять же девочка не посмела ослушаться. Ноги дрожали и казались ватными, иногда подкашиваясь, но Фриск упорно под страхом смерти заставляла себя идти к монстрихе. Та положила лапу ей на плечо, развернув её лицом к остаткам клетки, в которых, заливаясь слезами, что-то лепетал монстр. — Моё дитя, прежде я говорила, что в Руинах есть множество монстров, поэтому тебе стоит держаться возле меня. Так вот, я не смогу всегда быть рядом с тобой, и я хочу, чтобы ты научилась защищать себя, и не только, — после этих слов лапа Ториель сильнее сжалась на плече Фриск, заставляя ту прикусить язык от боли. — Так как ко мне в ловушку попался этот милый Плакселот, для начала потренируешься на нём, — Ториель подтолкнула Фриск вперёд, из-за чего она чуть не упала на пол, склонившись перед монстром-бабочкой. — Н-но ведь он не злой, — девушка не понимала, чего от неё хотела белая леди. — Как выберется отсюда, сразу станет таким, поэтому пользуйся случаем, — отчеканила монстриха. В эти слова девушка не верила, да и не хотела. Она недолго стояла над попавшимся в ловушку, дрожа и не зная, что делать. Чёрные глазки уставились на неё, прося не делать монстрёнку больно. — Но что мне делать… — дрожащим голосом выдавила Фриск, в мыслях желая поскорее убежать из этого проклятого места, спрятаться в своей комнате под кровать, и прижать к себе Флауи. И не видеть такую страшную и чужую Ториель, напоминающую тех самых страшных монстров, которых рисовали в сборниках легенд о горе Эббот. — Убей его, — Фриск готова поклясться, что после этих слов на несколько секунд воздух из её лёгких исчез, а сердце остановилось. Руки затряслись ещё больше, если такое вообще возможно. — Ч-что?.. — Убей его, — таким же железным тоном повторила Ториель. Теперь Фриск хотелось плакать, причём громко. Убить? Убить кого-то? Тем более такого беззащитного монстрёнка, просто по жестокой воле судьбы попавшего в эту клетку? Ни за что. Плакселот не заслуживал этого. За что его нужно было убивать? Почему Ториель сказала, что не всегда будет защищать её? С чего она неожиданно стала такой страшной и жестокой? Почему Фриск сразу не почувствовала подвоха в её желании выйти из дома? Слишком много вопросов. Сейчас девочке хотелось убить себя, чтобы отмотать время и предотвратить прогулку по Руинам, из-за которой всё так завернулось. Был бы тут Флауи, он обязательно показал бы Фриск правильный выход из этой ситуации. Но Флауи тут не было. Тут были только Ториель, и перепуганные Фриск и Плакселот, которому предстояло стать жертвой тренировки. — Я н-не хочу… — дрожащим голосом пролепетала девушка, отойдя на несколько шагов от удивлённого насекомого, в глазах которого светилась благодарность вперемешку с облегчением. — Повтори, — и без того страшный тон Ториель стал ещё ниже, становясь мрачным, из-за чего по спине девочки пробежались мурашки, а тело поневоле передёрнуло, словно из-за холодного ветра. — Я н-не хочу его убивать, — набравшись решимости, смогла выдавить Фриск, поворачиваясь лицом к белой леди. Зря. Взгляд, которым прожгла её разгневанная женщина, был просто неописуем. Решимость так же быстро испарилась, как и появилась, сердце быстрее застучало, а воздух начал казаться каким-то раскалённым, словно в жерле вулкана. — Понятно, моё дитя, — Ториель улыбнулась, медленно подходя к девочке и не отрывая от неё своего взгляда. На мгновение Фриск почудилось, будто аквамариновые глаза драконихи стали ярко-красными, словно кровь. — Тогда, я попробую другой метод, — она погладила девочку по голове, настойчиво растрепав каштановые волосы, словно пытаясь успокоиться. Фриск подумала, что Ториель решила отказаться от такого жестокого метода обучения самообороне. В следующую же секунду в Плакселота прилетел огненный шар, с громким звуком впечатавший его в стену, а затем охвативший всё его тельце. По комнате разносились отчаянные крики, напоминающие стрекотание цикад, от чего Фриск закрыла уши руками, зажмурившись, чтобы не видеть, как быстро плавились крылышки, как чернело тельце насекомого, и как его лапки покрывались копотью, превращаясь в подобие сухой палки. На глазах выступили слёзы, ноги уже не держали девушку, и она упала, прижавшись головой к полу, лишь бы оградить себя ощущениями от этой медленной смерти ни в чём неповинного монстра. Тепло от языков алого пламени ощущалось на макушке головы и руках, обжигая нежную кожу. Спустя пару минут мучения бабочки закончились, огонь резко потух, после чего послышался слабый звук, напоминающий завывание ветра, а за ним наступила тишина. Убрав дрожащие руки от ушей, Фриск медленно подняла голову, испуганным взглядом смотря на то место, где совсем недавно заживо горел Плакселот. Ториель подошла к кучке пыли, оставшейся от сгоревшего монстра, и наступила на неё лапой, смешивая прах с такими же мёртвыми листьями. — Урок первый: убивай или будешь убит. Любое проявление милосердия карается смертью, — пустым взглядом рассматривая землю под своими ногами, проговорила Ториель слова, словно заранее заученный закон. Светло-зелёные глаза оторвались от разглядывания праха, и перешли на шокированную девочку, прижавшую к себе ноги и тихо всхлипывающую. Женщина тихо вздохнула, прикрыв глаза. — Пойдём домой, дитя, — погладив Фриск по голове, улыбнулась монстриха, словно никакой монстр не горел, и приобняла девушку. Словно прорванная дамба, она громко закричала, уткнувшись лицом в грудь драконихи, и до побеления костяшек сжав её платье в руках. Ториель лишь молча поглаживала её по спине, рассматривая почти исчезнувшую горстку серой пыли, напоминающей о смерти Плакселота. — Фриск, я ждал тебя! — Флауи радостно подскочил на месте, чуть не свалившись с комода. Он радостно замахал листьями в нетерпении, собираясь что-то рассказать подруге, но его слова застряли в его несуществующем горле. Фриск тихо села на кровать, пустым взглядом рассматривая пол под ногами и держа в руке кухонный нож, украденный во время ужина. — Фриск?.. — недоумевающе спросил Флауи, замерев на месте. На глазах девочки выступили слёзы, от чего она тихо всхлипнула и медленно поднесла нож к левой руке, задрав рукав свитера. — Фриск, что ты делаешь?! — Флауи подорвался с места, упав с комода и спешно ползя к ногам подруги с помощью корней. Дрожащая детская рука, держащая остро заточенный нож, со всей силы впилась в мясо, украшенное длинными синими венами, продолжило входить дальше, вглубь мягкой кожи, чуть ли не до кости. Когда малые остатки силы не позволили продолжить дело, Фриск, со слезами на глазах, резко дёрнула нож вперёд от себя, чуть ли не отдирая мясо вместе с кожей с руки. Кровь быстрым ручейком стекала с конечности, капая на шорты и впитываясь в ткань. От этого вида девочку затошнило. Проходит минута, две, пять, а слёзы не перестают течь, пока Флауи что-то кричит и трясёт девочку, в страхе пытаясь закрыть рану листьями. Голоса доносятся, словно через вату, перед глазами всё плывёт, темнеет и неожиданно мигает яркими вспышками. Пройденные минуты казались бесконечностью, но сознание всё-таки погружается в долгожданную темноту. На несколько секунд перед глазами засиял свет серебряной звёздочки, а затем он потух.

***

«Оставайся решительной».