***
И опять новый цветок, появившийся совсем рядом с первым, около щеки. — Фриск! — сразу опомнившись после скачка во времени, вскрикнул Флауи, одним прыжком перемахнув с комода на грудь девочки, ещё не отошедшей от недавней смерти. Смерти, которую она обеспечила себе собственными руками, что до сих пор тряслись от фантомной боли. — Ф-флауи… — слабым дрожащим голосом выговорила Фриск, а затем на её глазах снова появились слёзы. — Что случилось? Зачем ты убила себя? — хватаясь листьями за щёки девушки, спрашивает цветок. — Я… Она… Она убила Плакселота из-за меня… — смогла выдавить из себя Фриск, закрывая лицо руками и сдерживая всхлип. — И это всё? Из-за глупого Плакселота?! — опешил Флауи, отпуская лицо подруги. — Фриск, ты просто… — прошипел одноглазый цветочек, сворачивая листья в трубочку, в подобие кулаков. Несколько секунд глядя на человека, он успокоился, несколько раз тяжело вздохнув. — Что ж, по крайней мере, один жалкий монстр остался жив.***
Ториель снова вела Фриск к бедному Плакселоту, чего той не хотелось. На этот раз она решила защитить монстрёнка, из-за чего вывела пушистую леди из себя. Третья смерть от огненного шара, и новый цветок появляется возле уха.***
На следующий раз Фриск решила подчиниться приказу монстрихи. Желая поскорее покончить с этим грязным бездушным делом, она голыми руками душила монстра-бабочку, зажмуривая глаза и роняя новые и новые слёзы. Плакселот долго шептал мольбы, плаксивые извинения, просьбы пощадить. Через некоторое время из его горла исходил лишь противный свистящий хрип, давящий на уши девушки. Умерев, он обратился пылью, оставив после себя серую душу, которая в мгновение ока треснула и рассыпалась на множество кусочков. Снова не выдержав груза вины, в своей комнате Фриск вонзила нож в сердце, несколько раз повернув его. Снова крики Флауи, снова серебряный свет, снова голос призрачной незнакомки, просящий оставаться решительной. И новый цветок.***
В четвёртый раз девушка была полна решимости пощадить Плакселота, но вспомнив первую провальную попытку, забила его палкой, смешивая его прах с землёй. Фриск не хотела вешать грех убийства на Ториель, поэтому ей оставалось лишь молча молить прощения у бедного монстра за несправедливую и болезненную смерть. На этот раз девочка смогла справиться, и не покончила с собой в очередной раз с помощью ножа. Когда Ториель спросила Фриск о её чувствах во время убийства, на глазах дитя навернулись слёзы. Больше Ториель не пыталась обучать Фриск бою.***
Прошло множество уроков, и многие из них были жестокими, но полезными, как не хотелось бы это признавать. Фриск верила, что Ториель искренне волнуется о ней и таким способом пытается защитить её от будущих врагов. Флауи против уроков ничего не имел, поддерживая такой метод и аргументируя это тем, что девушку нужно перевоспитать из плаксы в решительного воина. Хоть звучало это забавно, но на деле Фриск нередко хотелось убить себя в эти моменты. Убивай или будешь убит, используй любую возможность для уничтожения врага, целься в душу монстра, против каждого вида противников есть своя тактика, не пренебрегай психологическим давлением… На каждом уроке Ториель принуждала Фриск практиковаться. На каждом, кроме урока про души. Впервые леди объяснялась на словах, старательно избегая проверки на деле. — Души более чувствительны и уязвимы, нежели тела их владельцев. Каждый монстр может по-разному отреагировать на прикосновение к душе: страх, агрессия, безразличие, эмоциональный всплеск, а некоторые личности… — далее Ториель не договорила, переведя тему на души людей, которые в опасной ситуации могут быть более уязвимыми, чем души монстров, так как вторые лучше других знают каждый секрет и слабость, прячущиеся в магических сгустках, олицетворяющих жизнь существа.***
Не только Фриск училась, но и Ториель, хоть она возможно и не осознавала этого. Дитя всегда старалась быть доброй и показывать эту доброту драконихе, постепенно перенимающей её видение мира, как и некоторые повадки. Однажды, спустя шесть смертей в Руинах, Ториель, сидя на крыльце вместе с Фриск, спросила её: — Моё дитя, что ты будешь делать, если на тебя нападёт монстр? — белая леди с умиротворением наблюдала за тем, как девочка плела венок из недавно выросших фиолетовых цветов, которые они вместе посадили перед домом. Вопрос не удивил девочку, так как Ториель частенько проверяла знания своего дитя. Иногда Фриск задавалась вопросом, почему женщина ещё не разбудила её посреди ночи, выпрашивая правильный ответ. — Хм… Даже не знаю, это зависит от типа монстра, — задумчиво протянула девушка, отвлекаясь от хитроумного вплетения стебелька в косичку из других стеблей. — Представь, что этим монстром будет… скелет, — Ториель улыбнулась, наблюдая за удивлённым лицом дитя, которая странным взглядом уставилась на венок в своих руках. — Скелет? Не верю, что есть такие монстры, — усмехнулась Фриск, вернувшись к почти законченному украшению. — Но всё же? — не унималась монстриха, прищурив светло-зелёные глаза. — Ну… — Фриск положила кучку цветов на колени, поднимая взгляд к вечно безлистному дереву. — Думаю, пощадила бы. Если он нападает, значит, боится, либо расстроен чем-то. Нужно просто поддержать его, показать, что у меня нет плохих намерений, и конфликт разрешится, — девушка улыбнулась на последних словах. Она уверена, что будь рядом с ней в этот момент Флауи, он бы точно ударил себя листком, а потом заодно и Фриск, чтобы выбить дружелюбную дурь о пощаде, милосердии, цене жизни и чувствах окружающих из неё. — Ты такая чудесная и наивная, — хихикнула белая леди, пряча широкую улыбку за лапой. — Мне бы так хотелось, чтобы другие монстры подружились с тобой. Им всего лишь не хватает немного доброты, которая есть в тебе, — улыбка Ториель стала немного грустной, а взгляд меланхолично смотрел куда-то сквозь Фриск. — А что мне мешает выйти из Руин и показаться им? — снова взявшись за дело, спросила красноглазая девочка. От старательности и решимости, вложенных в процесс плетения венка, она высунула язык, прищуривая глаза и тихо пыхтя. Занятая делом, Фриск не заметила искры испуга, промелькнувшей в сине-зелёных глазах. — Ничего не мешает, дитя…***
Прошло два месяца с последней смерти Фриск. Однажды, пока она отдыхала после работы в садике Ториель, Флауи завёл странный разговор: — Фриск, скажи, ты собираешься уходить из Руин? — засмотревшись на свои листья, задал неожиданный вопрос одноглазый цветок. В ответ ему было молчание. — Хм, хорошо, немного изменим вопрос. Ты собираешься выйти из Руин? — С чего такой странный вопрос, Флауи? — приподнявшись на локтях и повернув голову к другу, спросила Фриск, вопросительно подняв бровь. Цветок минуту молчал, что-то шепча и мямля. — Просто… — Флауи тяжело вздохнул, прикрыв глаз. — Если ты захочешь уйти из Руин, или же тебя заставят, я не смогу пойти с тобой, даже если захочу, а я очень хочу тебе помочь, — на одном дыхании выдало растение, от волнения сильнее вжавшись корнями в землю горшка, из которого ещё месяц назад был выселен тот старый цветок. — Почему? — от таких слов Фриск села, нахмурившись. — Там, после Руин, находится Сноудин — снежная часть подземелья. Там слишком холодно, много снега, и куда больше злобных монстров, спрятаться от которых негде. А тут, в Руинах, я могу спокойно жить на поляне, куда ты упала. Возможно, я ошибался насчёт Ториель, и она действительно изменилась, и тебе не придётся бежать от неё как остальным детям, так что не всё так плохо. — А что стало с другими детьми? — задала глупый вопрос девушка, уже заранее зная ответ — ничего хорошего. Банальная ситуация. — Одни умерли быстро, поскользнувшись на снегу и напоровшись на шипы, других медленно протыкали копьями и отдавали на растерзание собакам, но ни один из этих детей не выбрался из этого ада, а их души сломались после того, как здесь проходил последний человек, как и ты пытавшийся подружиться с монстрами. Удивительно, но он смог подружиться действительно со всеми! Идиот. А потом, он убил Короля Азгора, и собирался с его душой уйти из подземелья. Хах, но я ему не позволил, — тон Флауи несколько изменился. — Если монстрам не суждено выбраться из этого прогнившего места, то и людям тоже. Всё справедливо. Хотя, в этом месте понятия справедливости не существует, — Флауи опустил голову, чуть ли не прошептав последние слова. Заметив неловкое молчание со стороны Фриск, цветок выдохнул, снова поднимая голову. — Извини, в этом аду сложно держать эмоции под контролем, при этом не потеряв голову. — Я понимаю, Флауи, — тихо ответила девочка, опустив взгляд к полу.***
Спустя неделю после разговора с Флауи, словно какое-то предостережение, Ториель начала меняться в поведении. Или же это Фриск только тогда начала замечать? Началось всё с пирогов, в которых вместо улиток, корицы и ирисок находилась непонятная начинка. Пироги с этим содержимым Ториель уплетала куда охотнее, нежели пироги со сладостями, а в скором времени весь рацион сменился на еду со странным вкусом песка, иногда чего-то солёного и жилистого, а временами и с металлическим привкусом, из-за чего вся надежда Фриск оставалась на паучьи пончики и на редкие находки Флауи. Он не говорил, откуда доставал шоколад и лакричные конфеты, но это не волновало девочку. Затем перемены перешли конкретно на Ториель, на её действия, взгляды, фразы. Чем дальше шло время, тем менее терпеливой она становилась, более грубой и пугающей. Однажды Фриск застала её за убийством монстра. Не обычным убийством, вроде броска огненным шаром, а издевательствами. Девушке ещё долго будет сниться в кошмарах тот взгляд безумца, душащего свою жертву, отрывающего ей конечности, впивающегося клыками в тело, крылья, уши, куда только возможно, а затем с ненасытным упоением наблюдающего за горстками праха на своих руках, с любовной нежностью собирающего его на ладони. После того случая Фриск на два дня заперлась в своей комнате, боясь издать малейший шорох, а Флауи всё это время просто молчал, не желая запугивать бедную ещё больше. Он прекрасно знал причину страха девушки, всё-таки окончательно слепым не был. И именно об этом он пытался толковать Фриск ещё с первого дня их знакомства, но наивная девчушка не слушала его, а теперь с дрожью вжималась в стену, накрывшись пледом.***
Фриск не хотела обижать Ториель, не хотела оставлять её в одиночестве, не хотела предавать, но животный страх перебивал всю решимость. Девушка просто не могла выносить этих хищных взглядов драконихи, направленных на неё с особым вниманием, словно пытающиеся силой мысли содрать с малышки кожу, и оголить свежее мясо со всеми костями и кровью. — Ториель… — подходя к монстрихе, сидевшей в кресле и увлечённо точащей нож, промямлила девочка. В ответ ей была лишь та самая пугающая улыбка и пронзающий холодный взгляд. — Помнишь, я говорила тебе про выход из Руин… — продолжила Фриск, прекрасно замечая помрачневшее выражение лица драконихи, отложившей нож на столик рядом с креслом. — Я думаю, что мне уже нужно идти дальше, — наконец смогла закончить девушка, невольно попятившись назад. — Хах… — на лице Ториель снова натянулась улыбка. — Забавно. Ты хочешь уйти? После всего времени, что мы провели вместе? После того, как я заботилась о тебе? — леди встала с кресла, направляясь к лестнице, ведущей в длинный коридор. Фриск знала, что этот коридор вёл к выходу из Руин. — Ториель… — хотела ещё что-то сказать девушка, но её перебили. — Ты действительно так сильно хочешь уйти? К тем обезумевшим монстрам? К той сумасшедшей рыбине, ввергшей всё подземелье в хаос? К тем, кому был отдан приказ принести твою голову к предательнице-королеве? — Ториель по-прежнему улыбалась, во все глаза уставившись куда-то вперёд, словно увидев там что-то интересное. — Я… — у Фриск были другие причины, не те, которые назвала женщина. — Знаешь, у меня есть для тебя кое-что получше, — Ториель повернулась лицом к девушке. — Докажи, что ты достойна пройти дальше… Докажи, что твоё вкусное мясо сможет утолить мой голод, — в лапе белой монстрихи появился огненный шар, из-за которого тени резко стали контрастировать со светом алого пламени. — Ториель, не нужно… — огненный шар без предупреждения полетел в Фриск, прикрикнувшей от неожиданности и чудом успевшей увернуться. Языки пламени опалили лишь правое плечо и свитер. — Давай же, мой пирог, залезай в печку, — Ториель громко засмеялась из-за своей шутки, кидая новые огненные сгустки, с громкими трескающимися звуками разбивающиеся о стены, а иногда попадающие в Фриск, из-за чего она громко кричала, жмурясь от боли и хватаясь за участки кожи, которые нещадно жгли. — Ториель, пожалуйста, одумайся! — припадая к земле, дабы увернуться от нового огненного шара, кричала Фриск. Дышать давалось с трудом, так как дым от огня быстро заполнил чуть ли не весь коридор, что никак не мешало Ториель, с сумасшедшим увлечением целящейся в своё дитя. Женщина не ответила, кинув новый заряд огня в девочку. Та не успела увернуться, получив по левой ноге и истошно закричав, когда пламя начало распространяться по шортам и сапогу. Слёзы, кажется, моментом испарялись из-за жары, воцарившейся в коридоре, а в горле пересохло и першило, словно туда не попадало ни разу капли воды. Кашель чуть не рвал горло, заставляя сильно слезиться и жечь глаза, а так же болеть лёгкие. Перед взором всё плыло и дымилось, а шерсть Ториель потемнела от дыма, сливаясь с окружением. Новый огненный шар пролетает совсем рядом с головой Фриск, отбрасывая на неё жгучие искры, из-за которых на коже появлялись мгновенные покраснения. Было больно, чертовски больно. И страшно. — Мой сладкий пирожок, ты всё ещё хочешь покинуть Руины? — Ториель с силой наступила лапой на грудную клетку Фриск, чуть не ломая хрупкие рёбра, и заставляя её болезненно зажмуриться и снова закашлять. Ситуация до омерзения напоминала первую смерть Плакселота. В руке драконихи опять появилось пламя, которое она собиралась в качестве финального удара кинуть в лицо девочке. — Жаль, что ты не сможешь попробовать вкус своего чудного жареного мясца, моё дитя, — притворно сделав жалобный тон, Ториель разразилась новой волной смеха, обнажая в свете огня острые клыки. Всё бы было так, как и говорила сумасшедшая белая леди, если бы не неожиданно появившиеся лозы, схватившиеся за лапы драконихи, и оттягивающие её назад. Лицо Ториель сразу же перекосило волной гнева, а лапы сжались в кулаки, готовясь вручную отбить от себя того, кто посмел прервать её. — Фриск! — до боли знакомый голос послышался за спиной женщины, и именно это придало почти потерявшей сознание девочке решимости отозваться. — Ф-флауи… — голос до жути напоминал тон старухи, но это сейчас волновало девушку меньше всего. Её маленький цветочный друг спас её от смерти. — Фриск, сейчас же беги, пока я держу её! — отчаянно закричал одноглазый цветок, всеми силами стягивая лозы покрепче вокруг Ториель. Та злобно зарычала, сколдовав в лапе алое пламя. Опомнившись, девушка из последних сил встала, стараясь не подчиняться боли, которая принуждала тело свалиться на пол. Она должна идти, совсем немного осталось до выхода. Вот она, старая дверь, от которой повеяло таким приятным в данной ситуации холодом. Глаза сами собой прикрылись от наслаждения, пока мороз пробирался по обгоревшей коже. А затем крик. Внезапный, напоминающий рёв подстреленного чудовища, крик. Это кричал Флауи, в которого Ториель всё-таки смогла зарядить огнём. От этих страшных звуков на глазах Фриск снова выступили слёзы, она зажмурилась и со всего размаху плечом влетела в дверь, которая с тяжёлым протяжным скрипом открылась, подставляя уставшему телу волну холодного ветра. Оглянувшись назад, перед тем как лозы обвились вокруг двери, Фриск смогла увидеть безумные зелёные глаза Ториель, бегущей вперёд, и чёрные сухие останки Флауи, растоптанные под тяжёлой лапой монстра. А затем дверь с громким глухим звуком закрылась, а лозы сплелись в косичку-узел, не позволяя обезумевшей женщине добраться до своего дитя. Не в силах держаться на ногах, Фриск падает на колени, чувствуя сквозь обгоревшую ткань чёрных чулков холодный снег, покалывающий кожу и добавляющий боли на ожогах, где она покраснела и покрылась пятнами. Несколько минут обдумывая происходящее, девушка осознала, что Флауи умер. Сгорел заживо ради того, чтобы она смогла сбежать из Руин и избежать смерти. И это с её способностью к перерождению. — Глупый Флауи… — всхлипнула Фриск, закрывая лицо руками и утыкаясь лбом в снег. Плевать, что это приносило неприятное жжение. — Из-за меня умер Флауи и сошла с ума Ториель… Я просто монстр, — нашёптывала обвинения в свою сторону девочка, чувствуя ещё большую вину, чем если бы она убила десяток Плакселотов. Фриск не знала, сколько времени она пролежала, уткнувшись головой в снег, но слёзы и усталость после битвы, несмотря на холод Сноудина, заставили её сонно прикрыть глаза, а после почти сразу провалиться в дрёму. Знакомый серебряный свет и поучение от призрачной девочки. И ещё что-то. Что-то, что принесло резкую боль в районе сердца, пронзив его. Душа раскололась надвое и разлетелась на кусочки. Второй раз за несколько минут перед глазами сверкает свет маленькой звёздочки, снова голос и опять слова, напоминающие заклинание.***
«Оставайся решительной».