Арктида. На краю Ойкумены.

      Последующие дни Арктиды проходили достаточно спокойно и однообразно. Она пыталась помогать Ясиму по хозяйству, но тот и сам справлялся без труда. С Гефестионом даарийка виделась редко, он постоянно был занят и отсутствовал вместе с царем, решая важные государственные задачи. Постепенно ей становилось невыносимо скучно. Время сливалось в вереницу однообразных серых будней, особенно после того, как евнух взял шефство над служанками дворца и часть обязанностей переложил на их плечи, отказываясь вообще от какой-либо помощи со стороны Арктиды. Откровенно говоря, даарийку это даже немного обидело, с Ясимом они хоть и не особо ладили, но их споры порядком веселили ее. Из дворца без сопровождения тоже было теперь не выйти, зная, что она может что-нибудь учинить в любой момент, Гефестион приказал двум стражам постоянно следовать за ней. Гимнастика перестала приносить ту радость, что была раньше и Арктида целыми днями просиживала у бассейна в саду, правда, иногда она делала кое-какие записи или зарисовки на помятых листках папируса, но в целом ужасно мучилась от незнания, куда себя деть.       В один из таких дней Гефестион, в перерывах между работой, с любопытством наблюдал за ней. Та бесцельно болтала ногами в воде, строя разные чудные гримасы своему отражению и иногда что-то напевая себе под нос. — Ясим! — позвал он, и евнух незамедлительно возник на пороге. — Да, мой господин. — Разве она больше не помогает тебе? — македонец указал на бездельничающую Арктиду.  — Ох, господин, — простонал тот, — я до сих пор устраняю последствия ее пребывания на кухне. Бактрийские девушки прекрасно справляются и совсем не болтливы, а эта — сущая напасть, — он выглянул в окно, пристально разглядывая даарийку, которая затянула какую-то дурацкую песенку на своем языке. — Если девица мешает своим завыванием, я сейчас же заставлю ее замолчать. — Нет, — рассмеялся Гефестион. В этот раз песня и вправду была отвратной, будто кто-то тянул кота за хвост. — Вели лучше конюху подготовить лошадей и сокола, — отдал распоряжение он, выходя из кабинета.       Когда македонец спустился в сад, Арктиды у бассейна уже не оказалось, обведя взглядом окрестность, он заметил ее болтающуюся на дереве. Зацепившись ногами за толстую ветку, та висела вниз головой, закрыв глаза, словно летучая мышь. Протяжно вздохнув и покачав головой, Гефестион направился к ней. Даарийка делала вид, что не видит его приближения. — В седле держаться умеешь? — спросил македонец, подойдя, зная, что она все равно, прищурившись, наблюдала за ним. — К чему господин спрашивает? — не открывая век, произнесла Арктида, продолжая раскачиваться вперед и назад. — Открой глаза и увидишь. Чуть морщась, она приоткрыла один глаз. — Ты это серьезно?! — с детским восторгом взвизгнула та и туже спрыгнула на землю, видя оседланных лошадей. — У меня другой вопрос, ты дома вела себя также? Сколько тебе лет?! — удивлялся Гефестион, глядя, как она вприпрыжку бежит к скакунам. — Двадцать, и что? — совершенно нешуточно, как само собой разумеющееся, произнесла Арктида. — Твоя родня наверно с облегчением вздохнула, узнав, что ты покинула дом, — не без доли сарказма произнес он. — Это еще почему? — возмутилась даарийка. — Вообще-то, мои родственники очень любили меня и баловали. — Это первое, что бросается в глаза, не считая твоих волос, — с усмешкой прервал он ее. — Хватит надо мной подтрунивать! Здесь просто ужасно скучно, — надув губы протянула Арктида. — Дома всегда были какие-то занятия. Я помогала учителю в палестре ставить опыты и собирала материал. Метион — очень мудрый старик, тебе бы понравился, ругал, правда меня постоянно, как вот он, — мимоходом заметила она, указывая на Ясима. — Не знаю, кто сейчас лазит для него высоко в горы собирать листья и цветы для осеннего гербария?       Даарийка подошла к коням. Рыжий жеребец с белой гривой и хвостом, тут же привлек ее внимание. Арктида уже было потянула к нему руку, чтобы забраться, но заметила на себе весьма странный взгляд Гефестиона. — Пожалуй, я возьму вон ту, — передумала она, указывая на серую в яблоко молодую кобылицу. — А еще, знаешь, у меня были друзья, вот уж с кем, а с ними всегда было весело. Наверно думают сейчас, что я где-нибудь в Элладе, нежусь в теплых волнах на берегу с богатым любовником, — ностальгически вздохнула даарийка. — Полезай уже в седло, — прервал ее размышления Гефестион, стремительно запрыгивая на своего скакуна. Ясим тут же подбежал к нему, сажая на руку сокола. — Ты поедешь с нами, — лукаво улыбнулся он евнуху. — Но, господин, помилуй! — взмолился тот, — ты же знаешь, как я плохо управляюсь с лошадью, — чуть ли не зарыдал он. — Вот и будешь учиться, — беспечно хлопнул его по плечу македонец. — Зачем тебе птица? Мы же едем гулять, — не понимала Арктида. — А кто сказал, что мы едем гулять? — взглянул на нее Гефестион. — Мы отправляемся на охоту. — В горах? — недоумевала даарийка. — За Балхом есть огромная степь с рекой, ты просто еще не видела его с другой стороны, — пояснил он, выезжая за ворота.       Как только они обогнули город, кольцо гор постепенно начало сходить на нет, уступая место бескрайней равнине с полноводной рекой, которая извилистой лентой тянулась с самих скальных вершин и терялась где-то далеко на юге в пустынных песках. Абсолютно иной воздух просторной степи невероятно пьянил. Арктида старалась вдоволь надышаться, после долгого пребывания в запыленном городе. Соколиная охота была для нее в новинку. Даарийка с нескрываемым любопытством поглядывала на птицу, на голове которой красовался причудливый расшитый колпачок. — Охота с ловчими птицами восходит еще к Ассирийскому царству, а позже распространилась в Персии и во всей Малой, и Средней Азии, — пояснил Гефестион, видя ее интерес. — Клобук одет на него, чтобы сокол не беспокоился. Птиц успокаивает темнота, — ответил он, предвидя вопрос Арктиды. — Весьма любопытно. Неужели такая небольшая птичка может кого-то поймать? — не верила даарийка. — Сейчас увидишь, — усмехнулся Гефестион, снимая с птицы клобук.       Сокол беспокойно встрепенулся, некоторое время он удобнее усаживался на руке хозяина, но уже спустя мгновенье с пронзительным кличем взметнулся ввысь и стрелой полетел вперед, что Арктида едва смогла уследить за ним. За добрых четыре стадия птица увидела свою добычу и кинулась ей наперерез. Жертвой оказался заяц, беспечно щиплющий траву. Когда косой заметил хищника, то было уже поздно, попытка спрятаться в колючем кустарнике не увенчалась успехом, и сокол, спикировав с высоты камнем, моментально вонзился в глотку животному. Гефестион тут же пришпорил своего скакуна, направляясь к добыче, Арктида последовала за ним, и лишь Ясим тихонечко плелся на старом пегом мерине, боясь, всякий раз, когда конь взмахивал хвостом, что тот скинет его. — Какой ужас, — чуть поморщилась даарийка, видя растерзанную заячью тушку. — Но зато, какой полет! — с восторгом заметил македонец.       Да, сокол произвел на нее неизгладимое впечатление, такой недосягаемый стремительный и свободный, но лишь в воздухе. Сделав круг, он послушно приземлился на руку хозяина. — Полет и вправду был великолепным, — подтвердила Арктида. — Жаль что эта птица, как и многие здесь живет на привязи, а быть может и у него есть мечты о свободе, когда он летит. И что только его заставляет вернуться? — удрученно вздохнула она. — Привычка, — ответил Гефестион, снова подбрасывая пернатого в воздух. Но на сей раз пике не удалось, другой заяц оказался проворнее и тут же забился в свою норку, едва почуяв неладное. — Здесь невероятно красивое небо, — вдруг заметила Арктида, видя, как Солнце медленно начинает касаться горизонта. — Оно везде красиво, но тут звезды, слившиеся в огромном млечном пути, образуют невероятную сверкающую небесную реку. — Да, в тебе есть задатки поэта, — проговорил Гефестион с любопытством поглядывая в ее сторону. — Снова твои шутки. Я говорю, как чувствую! — возмутилась даарийка. — Если хочешь, скачи вперед. Только не потеряйся. А я пока осведомлюсь как там Ясим, что-то он совсем отстал, — предложил македонец, видя, как евнух весь побелел от страха, вцепившись в конскую гриву.       Два раза Арктиде предлагать не пришлось. Она тут же пришпорила лошадь и та понесла ее вдаль по зеленой степной траве. Только ветер свистел в ушах. Закрыв глаза, даарийка представляла себя тем самым соколом, стремительно летящим вдаль. Невероятное ощущение полета охватило ее целиком.       Вдоволь накатавшись, Арктида повернула обратно к своим спутникам. Ясим, действительно, не на шутку страшился ездить верхом, но Гефестион упорно обучал его всему, что было необходимо. Тут же, конечно, не обошлось без колких фраз с ее стороны в адрес евнуха. Арктиде нравилось подначивать мальчишку. Терпению македонца оставалось только позавидовать, когда на всю округу посыпались взаимные «обмены любезностями». И все-таки этот день стал самым веселым и интересным из всех, что она провела в заточении горной крепости. — У тебя очень красивый конь. Как его имя? — поинтересовалась даарийка на обратном пути. Жеребец и впрямь был хорош собой. По блестящей шкуре и пушистой гриве сразу было видно, что хозяин любил своего скакуна. — Это Аэглис — Лучезарный, хотя я зову его Всполох, подарок Александра, — с легкой улыбкой произнес он, гладя шею животного. Арктида снова отметила про себя, насколько он ценит все то, что преподносит ему этот человек. — Но ты еще не видела царского Буцефала, вот тот, действительно, конь-коней, — с гордостью ответил Гефестион. — Бычьеголовый? — удивляясь, переспросила Арктида. — Да, — кивнул тот, — скакун достойный самих богов. Александр очень привязан к нему, и упаси небеса тех, кто замыслит сделать зверю худо. Когда мы воевали в прикаспийских землях Персии, местные варвары, уксии, похитили коня. За свою жизнь, что знаком с ним, большего гнева я не видел. Александр пригрозил истребить весь народ, если Буцефала не вернут, и те устрашились. Конь был возвращен хозяину в целости и сохранности. А царь на радостях даже заплатил похитителям выкуп, — рассказал он ей.       Арктида была впечатлена этой историей, насколько ярое сердце имел Александр и, конечно, захотела увидеть Буцефала. Обратный путь они проделали в молчании, каждый думал о чем-то своем, но эта тишина никак не напрягала, а напротив давала ощущение спокойствия. Заведя лошадей в стойло, Гефестион поманил Арктиду за собой, показывая отдельно отведенное место для царского жеребца.       Буцефал поистине был великолепен, огромный вороной конь с роскошной гривой и хвостом. Александр явно берег его и в битвы брал очень редко, потому что на лоснящейся шерсти животного не было видно ни единого рубца от меча или стрелы. — Он чудесен, — даарийка с неподдельно детским восторгом смотрела на него, а затем подошла, протягивая руку к морде. — Осторожно, — взял ее за запястье Гефестион, — Буцефал не признает никого кроме Александра.       Арктида обернулась, бросая лукавый взгляд и, положив свою ладонь сверху его, переплела пальцы и протянула их руки к коню. Буцефал нервно захрапел, принюхиваясь, но все же стерпел прикосновение и легкое поглаживание по своему широкому, с белой отметиной, лбу. — Ко всем можно найти подход, — улыбнулась она, покидая конюшню.       Наутро даарийка как обычно сидела в саду, плескаясь ногами в бассейне, как рядом вдруг с глухим звуком упала кипа бумаг. Она медленно перевела свой взгляд снизу вверх. Гефестион стоял чуть позади и с усмешкой смотрел на нее. — Что это? — Чтобы ты не скучала, — ответил он. Арктида в недоумении развернула несколько папирусов. — Доверишь мне государственные документы? — Доверю разобраться с ними, помниться ты быстро считаешь. — И на основании чего ты мне доверяешь? — не совсем понимала она его. — На основании моего личного секретаря, — с легкой улыбкой произнес Гефестион. — За несколько дней справишься?       Арктида была крайне удивлена подобным повышением своего статуса и не успела даже что-либо возразить, как македонец продолжил: — Кстати, можешь брать Всполоха, когда захочешь кататься, ему тоже полезно пробежаться рысцой по полю, только не учини какой-нибудь беды и возвращайся к закату, — произнес он, удаляясь.       Она еще некоторое время удивленно смотрела ему вслед, прежде чем с головой погрузиться в работу.