Fake You Out

Им достался непримечательный фургон с дешевыми наклейками и непримечательный водитель с незапоминающимся лицом. Вообще не факт, что лицо это настоящее. У работы много нюансов, особенно, когда работа вне закона. Прощайте, лимузины Артура Тресслера. Вечная вам память, просторные салоны. Джек обмер, когда впервые заглянул внутрь машины: свободное пространство заставлено ящиками, большими и маленькими. Согласно грандиозному плану, "Всадники" должны втиснуться друг в друга и проскользнуть мимо постов. Живыми или мертвыми, они пересекут границу. Их тела будут лежать за коробками, в случае чего. Джек чувствует себя похороненным заживо. Стенам не хватает обивки из атласа, а в целом обстановка вполне замогильная. Лучше не станет ни через пять минут, ни через пять часов. Оказывается, «уверенность» - штука ненадежная. Приличная скорость и ухабистые дороги сближают несближаемое. Именно по этой причине добрую часть времени «Всадники» лежат друг на друге. Самым любвеобильным, как ни странно, оказался Атлас. Мистер «Хэй, личное пространство!» Худосочное тело мотает из стороны в сторону, и предугадать в кого вопьются кровожадные пальцы невозможно. Мерритт настолько облапан, что готов сложить полномочия «чтеца мыслей». Интимных моментов хоть отбавляй. Джек потерял способность краснеть через десять минут совместного валяния. Он вообще перестал сопротивляться. Гравитация одержала безоговорочную победу. Нокаутом. Придется заехать в Лас-Вегас и выйти замуж друг за друга после всего случившегося. Заодно ограбят какое-нибудь казино и отметят счастливое событие. Потом, разумеется, умрут от стыда в самом дорогом и просторном отеле мира. На матрасе из долларов. Шикарно. Даже истерическая радость более чем неуместна в этом храме страданий. Атлас чего доброго найдет способ выкинуть отступника, как самого жизнеспособного участника труппы. Или как самого сумасшедшего. Джек не готов целоваться с асфальтом, так что приходится думать о грустном и гипотетическом. С ними могла ехать Хэнли. Русалка с золотыми волосами. Мисс очарование, нуждающаяся в «персональном штопоре». Шутливая фраза специально включена на бесконечную перемотку. Работает безотказно. Внутренний мазохист Уайлдера лепит из темноты драматичные короткометражки. Визуальный ряд достоин «Оскара» за монтаж и прочее. Джек умеет делать себе больно, когда хочет. Вот невесомая Хэнли оттесняет изящным плечом конкурента. Мерритт, как настоящий джентльмен, придерживает девушку за талию. Ривз не против. Против только Джек. По сценарию у него нет реплик. Еще не хватало разборок в собственной голове. Закрытый показ продолжается. Хэнли поворачивает свою прелестную голову. Она улыбается притихшему мальчишке, просто чтобы позлить. Просто, чтобы знал - конкретно ему ничего не светит. На этом душераздирающем моменте лента обрывается. Нервы, чтоб их. Джек косится на соседские коленки, просто чтобы удостовериться, что те совершенно свободны. Смеяться больше не тянет. Матрасы из долларов посланы далеко надолго. Стыд перебивает ревность на мах. Настоящая Хэнли так бы не поступила. Ей ли не знать, что такое прыгать на цыпочках перед тем, кто тебя в упор не видит. Джек смотрит на часы, светящийся циферблат уверяет, что едут они чуть больше часа. Осталось еще четыре. Страшно подумать, сколько ужасных, неправдоподобных фильмов можно снять за это время. Усилившаяся качка становится знаком свыше - под такое не пофантазируешь. Кляня все на свете, Атлас благородно раздает доселе неприкасаемые запасы карамелек. Конфеты скрашивают досуг, а затем кончаются. Голод, раззадоренный сладким, напоминает о себе все громче. Только чудом какофония голодных китов не перебивает шум двигателя. Джек опасливо поглядывает туда, где теоретически должна быть дверь. Прорваться через груду вещей будет непросто, открыть - еще сложней. Наружные замки не подчиняются липовой магии. Дилан куда надежней волшебства. Он стучит по стене так громко и убедительно, что машина останавливается почти сразу. В этот момент лидер «Всадников» автоматически причисляется к лику святых. Его короткая беседа с водителем обеспечивает команду фонариками и пачкой печенья. Прошлогоднего. Джек отказывается от своей доли в пользу соседа. Мерритт счастлив и обеспокоен одновременно. - Точно не будешь? - Мы с Дэнни пас. Замученный Атлас напоминает античную статую: мраморная кожа и полный печали взгляд. С таким взглядом еда противопоказана. Машина трогается с места. Шутки про Ад актуальны как никогда.

***

Джек готов целовать руки тому, кто додумался прихватить снотворное. И сломать бы эти руки за то, что тянули до последнего. Мерритт оправдывается, что совсем забыл и вообще это не его. Всем наплевать, особенно наплевать Дэнни. Бледность сменилось синевой, а синева - болотной зеленью. Дилан безбоязненно гладит сгорбленную спину. Дилан немножко ненавидит «Око». Джек менее радикален, он хочет только одного: напиться и забыться. Ни с тем, ни с другим проблем нет. Горькая пилюля мужественно разжевана, забытье вот-вот прибудет. Пускай разгружают, как хотят, садисты. Довели. МакКинни старательно разглаживает ткань брюк, укладывает пиджак на колени. Дилан, устраивает возле себя что-то наподобие кровати. В расход идут массивные колонки и прочее оборудование. Атлас смотрит на импровизированное лежбище голодными глазами. - Гребаное совершенство. Вердикт вынесен искренне, так что Дилан позволяет себе улыбку. Инцидент с подбитым глазом исчерпан. Нельзя злиться на того, кто собирается страховать его бессознательное тело от падения. Нельзя не влюбиться еще больше в того, кто жертвует сначала своими кровными транквилизаторами, а потом одеждой. Уайлдер слишком вымотан, чтобы полноценно заснуть. Сознание приятно дрейфует из снов в реальность. Так что Джек не сразу понимает, что машина остановилась. Для него сон не кончился - невозможное возможно. Дрема спадает окончательно, только когда Джек понимает, что его собираются нести на руках. - Я сам. - Не самкай мне тут. Командовать Мерритт умел не хуже Дилана, а иногда и лучше. Но Джек рожден портить моменты. «Совесть» надавала «Любви» пощечин и скрылась в неизвестном направлении. При всей браваде, Мерритт уже не мальчик, а Джек не балерина, живущая на салатиках. Одна загвоздка: вырваться получится, лишь оставив изрядный кусок бедра и парочку ребер.В который раз моральная сторона проиграла физической. - Утихни и получай удовольствие. Джек послушно утих. С получением удовольствия дела обстояли сложней. Старшее поколение решило поиграть в салочки. В очень усложненные салочки. Что ни говори, а дополнительные тела замедляют бег. Джек без зазрения совести снимает с обоих «игроков» рыцарские звания. Через десять минут стало ясно, что МакКинни может претендовать только на утешительный приз в виде огромного «Ничего». - Мы продули этому выскочке. - В чистую. - Надеюсь, они набредут на какой-нибудь капкан. Несмешное пожелание, но Джек смеется. Злой Мерритт очарователен, тем более, когда злится на Дилана. - Я сейчас отпущу. - Отпускай. Шантажист из низшей лиги. Но даже у дилетантов есть тузы в рукаве. Туз Мерритта крыл все и вся. - Это я краду твои черничные кексы. Смех обрывается. На правом плече Джека приземляется дьявол, на левое - Сатана. Оба голосуют за какую-нибудь непристойность. Чтобы у негодяя челюсть отпала, а заодно желание красть чужие десерты. - Джек. Не молчи. Они были вкусными. Что я должен был делать? Игнорировать? - Десять штук! Десять! - Я был голоден. И их было двенадцать… Очень легко творить непристойности, когда тебя несет на руках похититель черничных кексов. Двенадцати черничных кексов.