Карнавал сомнений

21 июня 2016 года Торонборг, провинция Рагналанд.

      Аэропорт Педерсен совсем перестал справляться с нагрузками. Летом, в разгар отпусков, это особенно ощутимо. Шум, гам, толпы туристов в одинаковых кепках и с именными бейджиками на груди. Везде очереди: в кафешках, у киосков с едой, у прилавков магазинчиков и даже в дорогих бутиках. Найти свободные кресла в зале ожидания — настоящее везение. Молодёжь не заморачивается — садятся прямо на пол, подложив за спину рюкзаки и вытянув ноги. Приходится быть ещё внимательней — с широкой коляской передвижение по терминалу превращается в непростой квест.       И всего два «Тоби Хансен» на весь аэропорт.       Хорошо хоть кондиционеры работают — в этом году вторая половина июня всё больше напоминает пекло. Интересно, во Флёдстене такая же жара? В спешке я даже не уточнила прогноз, по привычке набив чемодан одеждой на все сезоны разом.       — Вполне оправданный риск, — Том кружит рядом, прижимая к уху сотовый и меряя широкими шагами крохотный пятачок свободного пространства. Взад-вперёд. — У министерства бюджет не резиновый. Начинать с нуля — гораздо дороже. И дольше. Ты знаешь, что я прав.       Он как обычно одет с иголочки. Точь-в-точь как Ронан. Это я обливаюсь потом и подыхаю от жары в одном тонюсеньком сарафане, а Том невозмутимо рассекает под палящим солнцем в накрахмаленных рубашках и хоть бы хны. Неужели все галлийцы такие чокнутые?       — Мы можем не успеть, — продолжает внушать он телефону. — Ты можешь не успеть. Я слишком люблю тебя, чтобы… Что? Да, я произнёс это вслух и что с того?       Я отворачиваюсь. Передо мной — ещё человек пять-шесть, уже видна витрина со смёрребродами. Зато позади нас — настоящий кошмар. Хорошо, что мы сообразили выехать пораньше. Торчали бы сейчас до сих пор на досмотре.       — Ну и давка, — Том встаёт рядом, прячет мобильник в карман. Надолго ли? Смотрит на близнецов. — Уморились бедняги.       — Лучше бы в самолёте уморились, — сетую я. — Что ты смеёшься? Я серьёзно. Перелёт с трёхмесячными грудничками — сомнительное удовольствие. А тут ещё народу битком.       Разворачиваю коляску к себе, перевожу взгляд на любимые сопящие моськи. С умилением наблюдаю, как в унисон двигаются в крохотных ротиках разноцветные «пятилистники»: фиолетово-голубой и сине-белый. Смешно — я могу мгновенно отличить двойняшек, но только не две одинаковые соски. Мне вообще сыновья кажутся совершенно непохожими друг на друга. Кристофер всегда серьёзный и постоянно кряхтит, как старый дед. А Мартин — озорная улыбашка. Но со мной согласен только Том. Наверное, потому что он знает малышей с рождения. Остальные вечно их путают.       — По-моему, для первого путешествия они ведут себя восхитительно.       — У тебя будет два с половиной часа, чтобы раскаяться в своих словах, — шутливо угрожаю ему. Видимо, недостаточно шутливо.       — Ты в порядке? — Том пристально смотрит на меня.       Эти его смены настроений сводят меня с ума. Наверное, я никогда к ним не привыкну.       — В моей голове хаос. Теперь более-менее контролируемый, но всё ещё хаос. — Я не собираюсь никого обманывать. В первую очередь — себя. — Надеюсь, что справлюсь. Легко это не будет, знаю.       — Ты справишься.       У него снова звонит сотовый.       — Давай-ка мы подождём тебя где-нибудь там, — Том неопределённо машет рукой в сторону кресел у панорамного окна. — Мне как обычно — двойной со сливками. — Он забирает коляску, снимает её с тормоза, одновременно доставая из кармана мобильник и прижимая его плечом к уху: — Слушаю.       Господи, он вообще когда-нибудь отдыхает? По-моему, Том только во сне не думает о работе. И то не факт. Я бы свихнулась.       Очередь медленно, но верно сокращается.       Мне достаётся улыбчивая понятливая китаянка, и через пару минут я с двумя стаканами, воткнутыми в картонную переноску, устало топаю к Тому и малышам.       — Стеффани?       Не сразу узнаю в окликнувшей меня женщине бывшего ленсмана Флёдстена.       — Бекка? — Она изменилась. Похудела, осунулась, тёмные волосы убраны в хвост и сильнее подчёркивают болезненную бледность. Вместо униформы — потрёпанные джинсы и выгоревшая красная футболка с невнятным чёрно-белым принтом. Только глаза те же всё такие же печальные.       Видимо, на моём лице написаны все мысли и эмоции разом, потому что Бекка слегка, будто извиняясь за внешний вид, кивает мне. Скидывает с плеча дорожную сумку прямо на пол и смущённо одёргивает задравшуюся футболку.       Чтобы сгладить неловкую паузу, выдавливаю из себя максимально любезно:       — Не зря говорят, мир тесен. Ты теперь в Торонборге?       — Проездом.       — Ясно. Как поживаешь?       — Ну… поживаю. Как-то.       От её односложных ответов становится совсем неуютно. В конце концов, это она меня окликнула, но взять и просто уйти я не могу.       — Отлично выглядишь, Стеффани.       — Спасибо.       Озвучить ответный комплимент язык не поворачивается. Чтобы скрыть смущение разворачиваюсь к Тому и призывно машу ему, показывая, что всё в порядке — вряд ли на таком расстоянии он узнает в моём неожиданном собеседнике бывшего ленсмана Флёдстена. Том на миг останавливается, задирает вверх большой палец и возвращается к телефонному разговору, продолжая расхаживать с коляской вдоль окна.       — Это же Том Юль? — Бекка хмурится и переводит на меня удивлённый взгляд.       — Да.       — Вы что, теперь вместе?       — Мы что?.. — Смысл вопроса доходит не сразу. — Нет-нет, — я с улыбкой качаю головой. — Мы… — Объяснять, как так вышло, что квартира Ронана досталась Тому, и мы не просто стали соседями, но и хорошими друзьями, да и всё, что случилось потом — слишком долго. И вряд ли ей интересно. Поэтому я ограничиваюсь короткой версией: — Мы вместе летим во Флёдстен. На годовщину. — Непрошеный комок в горле мешает закончить фразу легко и непринуждённо. Сглатываю, заставляя себя договорить: — На свадьбу моей сестры. А оттуда — в Новую Галлию к…       Последнее Бекка пропускает мимо ушей.       — Эрика снова выходит замуж?       Не знаю, чего в её тоне больше: изумления или сарказма, поэтому невольно улыбаюсь.       — Не Эрика. Дениз. За Лоренсена.       — Вот как, — хмыкает Бекка и расплывается в широкой, вполне искренней улыбке. — За Бьёрна Лоренсена, значит. Твоего близкого друга, — смеётся она. — Насколько близкого, Стеффани?       — Очень близкого. За моего брата, — со смехом подхватываю я. Кажется, с того допроса прошла вечность.       Мы обе молчим.       — Ну что ж… Удачи. Рада была повидаться. — Она поднимает с пола сумку. — Передавай мои наилучшие пожелания. Они заслужили счастье.       — Бекка! — удерживаю её за предплечье, когда она почти поворачивается ко мне спиной, чтобы уйти. — Я же так и не поблагодарила тебя.       — За что? — Бекка непонимающе смотрит на меня через плечо.       — Прости, я должна была сразу позвонить, но я не смогла. В тот момент я не… А потом, когда меня выписали из больницы, ты уже уехала из города, — виновато развожу руками. — В общем, спасибо, что спасла меня. Не знаю, что принято говорить в таких случаях. Но спасибо! Я обязана тебе жизнью.       — Не мне. Ему, — Бекка кивком указывает в сторону Тома. — Его надо благодарить. Я ничего не сделала.       — Неправда. Ты…       — Я даже её не смогла спасти, — перебивает она. — Единственную, кого должна была. Но не сумела. Знаешь, я всё думаю. Могло бы у меня с Микаэлой что-нибудь получиться? По-настоящему. Или она всё равно продолжала бы любить твоего брата?       Молча тереблю болтающееся на груди кольцо. У меня нет ответа, но Бекка его и не ждёт.       — Это был долгий год, Стеффани. Очень долгий. Не повторяй её ошибок.