Мой.

Яркое августовское солнце безжалостно слепит глаза, и Елена жмурится, в сотый раз пожалев, что не надела очки, так неосмотрительно похоронив их где-то на дне одной из вместительных коробок с вещами. Кругом с бешеными глазами носятся такие же сумасшедшие испуганные подростки, как и она сама, точно так же недавно зачисленные в медицинский колледж Уитмор, и отчаянно мечтающие стать врачами. Где-то над головой, видимо, спрятавшись в ветках одного из деревьев, отчаянно кричит ворон, и Елена вздрагивает, поднимая глаза и щурясь, старясь рассмотреть беспокойную птицу. Она подает голос уже не в первый раз, и почему-то Елене кажется, что ворон совершенно не рад такому количеству людей, заполонивших «его» колледж. Становится смешно, и девушка, прикрыв глаза улыбается самой себе и своим таким странным и совершенно ненормальным для девятнадцати лет мыслям. Она сейчас должна думать о другом. О том, где тут кампус, как найти свою комнату, кто будет жить по соседству. Но она почему-то думает о вороне, отчаянно надеясь, что через минуту, когда глаза отдохнут, она все же сумеет его рассмотреть. - Ай! – Елена даже не успевает понять, что произошло, потому что вместо яркого палящего солнца перед глазами неожиданно оказывается серый грязный асфальт, а вместо криков таинственного ворона, откуда-то сверху раздается мат, выкрикиваемый грубоватым, прокуренным басом. - Что..? – голое колено начинает щипать, и девушка морщится, пытаясь понять, что с ней произошло. - Я сказал, глаза разуй, людей не видишь!!! – он кажется ей каким-то огромным, злобным, совершенно не вписывающимся в ту атмосферу, которая царила вокруг всего пару минут назад. Все начинает плыть перед глазами, боль в колене становится с каждой секундой только сильнее, этот ужасный голос над головой все еще что-то орет, ворона больше не слышно, где-то совсем рядом вдруг раздается грохот, почему-то больше всего напоминающий цокот копыт, а Елене на плечи вдруг ложится чья-то огромная очень теплая ладонь. - Ты в порядке?! - девушка неуверенно открывает глаза и моментально утопает в какой-то безумной, совершено несвойственной обыкновенной человеческой радужке синеве, в которую отчаянно хочется окунуться, как в теплое, ласковое, приятно манящее море, - ты в порядке? – он выжидающе смотрит на нее, и Елена, наконец, нервно сглотнув, делает попытку ответить ему. - Д… да… - Что-нибудь болит? – его невероятные синие глаза бешено сияют, бегая из стороны в сторону, как-то даже немного противоестественно выделяясь на очень красивом, белом, как мрамор, лице. - Э… нет… - Елена медленно облизывает губы, а на его собственных губах, пусть на долю секунды, но неожиданно отражается что-то отдаленно напоминающее улыбку Чеширского кота. - Тебе надо в больницу, - он резко становится серьезным и, поднимает глаза на неожиданно притихшего водителя экстра-класса, который пару минут назад сбил Елену с ног своим Rav4, - здесь разрешен проезд только служебного транспорта, - в ярко синих льдинках мгновенно не остается ничего доброго, - а в день заезда студентов, даже им запрещено появляться здесь. Какого черта ты тут забыл на своем гробу? - Слышь, я… - Исчезаешь, - Елене кажется, что она слышит скрип его зубов, - извиняешься перед это милой… как тебя зовут? - Э… Елена. - …Еленой, и исчезаешь. - Извини… - бас тут же становится не таким уверенным и начинает немного отдавать тенором, от чего Елене моментально становится смешно. - А тебе надо в больницу, - огромные, очень крепкие руки, поднимают ее с земли, и почему-то моментально начинает кружиться голова. Она обнимает его мускулистые накаченные плечи, и против воли, опускает голову, из последних сил стараясь удержать глаза открытыми, но получается плохо. Высокая, очень красивая и какая-то слишком уж ухоженная лошадь – последнее, что она видит, прежде, чем отключается, и дальше в голове уже просто идет какой-то не то фильм, не то сон, в котором она отчаянно пытается найти ответ на невысказанный вопрос, о том, откуда же там, посреди студенческого городка неожиданно взялась лошадь. *** - Вы издеваетесь? – Кэролайн, плечом придерживая телефон, устало закатывает глаза и вопросительно смотрит на Рейну, протягивая ей на выбор огромную и совсем крохотную кружку для кофе. - Большую, - практически, одними губами отзывается девушка и снова опускает глаза в толстую потрепанную книгу, лежащую перед ней на столе. - Ну, я же Вас предупреждала, - длинные непослушные светлые пряди забавными водопадами распадаются по спине, - ну, давайте попробуем хотя бы заменить лилии на пионы. Будет чуть лучше. Да. Да… молоко? – Кэролайн снова скашивает глаза на подругу, и Рейна кивает, улыбнувшись, - нет, это я не Вам! Вам я говорю, что мы заменим цветы, и я прослежу, чтобы от входа убрали этот жуткий надувной лотос. Что? – блондинка хмурится, застыв возле кофе-машины, - потому что то, что это лотос знаете только Вы! По факту, это огромный резиновый надувной член! На что вы приглашаете гостей? Вот и я не знаю! Хорошо… - она корчит недовольную гримасу, - да, хорошо, постараемся. Я же сказала, хорошо! Договорились. Все, я жду Вашего звонка завтра утром. До свидания, - Кэролайн сбрасывает звонок и нервно сжимает телефон в руке, - нет, это просто невозможно! Я устраивала свадьбы с нервными невестами, дни рождения с плачущими детьми, поминки с истерящими родственниками, даже корпоративы с жадными директорами, но творческий вечер семидесятилетней тетки с этим надувным фаллосом у входа – это просто предел!!! - Успокойся, - Рейна переворачивает страницу и заправляет за ухо, выпавшую прядку темных, практически, черных волос, - цветы заменят, фаллос сдуют. - Голову этой идиотке никто не переделает. - Форбс, хватит истерить,- девушка, наконец, сдавшись, захлопывает книгу и поднимает на подругу глаза, - ты справишься. - Естественно, - Кэролайн корчит рожицу и ставит перед Рейной кружку с кофе, - как всегда… Они сидят в гостиной дома Кэролайн, где когда-то еще девчонками играли в Барби, представляя, что это героини очередного сериала, и вот-вот у каждой из них случится та самая великая история любви, которая перевернет все с ног на голову, поднимет высоко над землей и юная чистая, невинная девушка никогда уже не станет прежней. - Этот мудак больше не объявлялся? - Кэр… - Рейна закатывает глаза, делая большой глоток кофе, - прекрати. - Я просто спросила! Блондинка нервно дергает плечами поправляя тонкие шелковые лямочки красивого темно-коричневого бельевого топа, и, медленно проводит пальцем по обложке книги, лежащей на столе, повторяя немного стершийся узор старомодной витиеватой надписи: особенность становления языков сино-тибетской группы в период… дальше разобрать уже ничего нельзя, и Кэролайн прерывисто вздыхает, опускаясь на невысокий деревянный стул, рядом с подругой. Для высококлассного организатора праздников и всевозможных мероприятий профессия востоковед кажется чем-то из рядя вон выходящим, и совершеннейшим образом бесполезным. Но это то, чем всю жизнь мечтала заниматься ее лучшая и, пожалуй, единственная подруга Рейна, которой, (во всяком случае, по мнению Кэролайн), в жизни и так досталось слишком много плохого, чтобы еще и лишать себя радости копаться в особенностях развития какой-то там группы языков в черт его знает, какой период. *** - Вот, проходи! – Викки вздрагивает от неожиданно открывающейся двери и быстро садится на постели, подбирая под себя ноги, - привет, язва, - Деймон весело подмигивает ей, пропуская Елену в небольшую, но очень уютную комнату кампуса и, занося следом ее вещи, - не слышно было, как я стучал, да? - Я спала… - Викки, - морщится, сильнее натягивая на себя плед и коротко кивает, маячащей в дверях высокой, очень старого, но, при этом, очень красиво одетой девушке со светлым пышным каре, - здравствуй, Энди. - Привет, - блондинка неохотно кивает в ответ, даже не переступая порог комнаты и нетерпеливо смотрит на Деймона, - здесь все? Дей, мы очень опаздываем, правда. - Мы опаздываем, - синие глаза светятся, ласково глядя на Елену, которая неуверенно топчется, посреди комнаты, не зная, что делать дальше, - располагайся и не бойся этого заспанного комочка в пледе. Это Викки, она дружелюбная. Когда не пьяная. - Мистер Сальватор! – Викки недовольно закатывает глаза, а Деймон продолжает улыбаться, насмешливо косясь на нее. - Не обижай мою подружку, Викки. - Деймон! – Энди нетерпеливо переминается с ноги на ногу, и Деймон, тяжело вздохнув, делает шаг к двери. - Не скучайте, девчонки. Как только закрывается дверь «заспанный комочек» моментально сбрасывает с себя плед и подскочив с постели, тут же бросается к Елене. - Ну-ка, давай рассказывай! - Что? – Елена хмурится, неуверенно косясь на свою новую подругу. - Что?! – Викки сверкает глазами, - что?! Как это, что?! Ты первый день в колледже, а твои вещи в комнату приносит сам Деймон! - Сам Деймон? – Елена вопросительны выгибает бровь, - а он кто? - В смысле, кто..? – Викки ошарашено смотрит на соседку, - основной спонсор колледжа. - Кто?! - Ау! - длинные красивые пальцы с очень ярким и замысловатым маникюром щелкают у Елены перед лицом, - чувак, который только что принес твои вещи. Деймон Сальватор. Основной спонсор этого колледжа. Ты учишься по гранду? Стипендию обещали? - Да… - За все платит он, - Викки беззаботно пожимает плечами, - они его фонд. Поэтому, он тут негласный хозяин… всего. А откуда ты его знаешь? - Я его и не знаю, - Елена неуверенно опускает свою сумку на край довольно широкой, аккуратно застеленной кровати, - меня во дворе колледжа сбила машина… несильно. Он отвез меня в больницу… - Елена вдруг начинает слабо улыбаться и Викки удивленно смотрит на нее, - почему-то, когда мы встретились, он был на лошади. - Пф! – девушка невозмутимо вскидывает руки, - это Деймон, привыкай. Он мог быть хоть на единороге. - Он настолько странный? - Он клевый. И веселый. И всегда поможет, если что-то, действительно, надо. Но он почти женат. Так что, не советую влюбляться. - На этой девушка? – Елена неуверенно облизывает губы, - Энди? - Ага, - Викки наливает себе полный стакан воды и залпом выпивает ее, - Энди Стар. Корреспондент местного телеканала. Но кроме этого она руководит большинством компаний Деймона. Они вместе почти четыре года, в мае объявили о помолвке. Красавчик занят… а жаль. *** - Еле уложила Хоуп, - Хейли подходит к Клаусу, сидящему в большом кожаном кресле в своем кабинете, и обнимает его за плечи, - ты грустный? - Просто устал. Глубокие серые глаза пристально смотрят перед собой, и кажется, что где-то перед ними идет какой-то очень долгий и очень тяжелый фильм, досматривать который, уже откровенно нет сил, но и оторваться не получается. Черный полуспортивный пиджак, надетый поверх черной обтягивающей футболки, почему-то кажется не обыкновенной городской одеждой молодого бизнесмена, а каким-то чересчур строгим траурным костюмом, от чего складывается стойкое ощущение, что этот высокий светловолосый мужчина каждую минуту своей жизни неизменно находится на похоронах. - Сегодня звонила Эстер, - Хейли усаживается на подлокотник кресла рядом с мужем и крепче обнимает его, - жаловалась, что ты ее совсем забыл. - Я наберу ей, - Клаус морщится, невольно стараясь чуть отстраниться от Хейли, - завтра… может, послезавтра. Как будет время. - Ник, она твоя мама. - Я помню… - Может, съездим к ней? – Хейли чуть наклоняется и ласково целует его в щеку, - мы уже почти полгода в Новом Орлеане. Тебе еще не надоело? - Я не люблю Мистик-Фолс в это время года, - он тяжело вздыхает и расцепляет руки жены, вынуждая отпустить его, - там мрачно, постоянно идут дожди… конец лета –худшее время в Вирджинии, которое только можно придумать. - Ты сам похож на Мистик-Фолс в конце лета! – Хейли скрипит зубами, встав с кресла и отойдя на пару шагов, - кислый, мрачный… и опять смотришь на этот портрет. Непослушные темные волосы волнами спадают на плечи, лишь с одной стороны чуть приоткрывая красивую длинную шею. Поворот головы не позволяет увидеть лица, а юное, очень красивое, практически идеальное тело, наоборот, почти полностью открыто и передано художником так натурально, что хочется прикоснуться к нему, потому что отчаянно не верится в то, что все эти линии, действительно, реальны лишь на бумаге, и эта обнаженная грудь, живот ноги, не могут чувствовать, не обладают теплом, не способны прикоснуться в ответ, и никогда не изменят своего положения, навсегда оставаясь в не прекращаемом бумажном плену. - Это просто картина, Хейли, - Клаус тяжело вздыхает, резко поднимаясь на ноги, - не более того. Хватит фантазировать. Ладно? - Это не просто картина… - карие глаза пристально смотрят перед собой, и он понимает: она никогда не поверит, - ее ведь ты рисовал, так? - Хейли… - Я спрашиваю, ты?! – она подходит ближе и с омерзением проводит рукой по листу шершавой бумаги, - ты. Я твои картины ни с чем не спутаю. И, что? Ты просто взял и нарисовал какую-то гипотетическую фигуру? Сколько ей..? – на огромных глазах неожиданно появляются слезы, - лет двадцать? - Восемнадцать, - еле слышно отзывается Ник, и Хейли замирает, впервые услышав от него ответ на свой вопрос и внезапно возненавидев себя за это. - Ник, я… - она обнимает себя за плечи немного трясущимися руками и напряженно смотрит на него, пытаясь прочитать хоть что-то на этом хмуром, практически, каменном лице, - я вроде бы не требую ничего невозможного, правда… просто, извини, но я не знаю, как себя вести. Ты таскаешь за собой этот портрет, ночами сидишь, пялясь на него, только, что не разговариваешь с ним, Ник, это невозможно! - Я не изменюсь. - Я и не прошу!!! – Хейли до белых костяшек сжимает кулаки,- я не прошу измениться, просто… просто объясни… что такого особенного в этой… - Картине? - Девушке. - Ничего, - он шумно выдыхает, подходит ближе, обнимает жену и крепко прижимает ее к себе, - это просто модель. Модель на картине. Хорошо? - Да. *** «Не могу дозвониться…» - Елена, с ногами забравшись на постель, и укрывшись теплым мягким одеялом, быстро набирает текст сообщения: «все хорошо, комната уютная, соседка милая. Познакомилась с… одним человеком. Очень захотелось тебе рассказать. Так странно, что тебя нет рядом. Впервые за девятнадцать лет. Но я справлюсь. Привыкну. Честно.». Она снова проводит языком по зубам и, жмурясь, отправляет сообщение. Потом, подумав, снова достает телефон и снова открывает переписку: «Да, передавай всем привет от меня. Вы были правы, когда решили, что не надо меня отвозить. Люблю всех вас :*» Отправив еще одно сообщение, Елена, наконец, прячет телефон под подушку и, уютно укладывается на постели, подложив под щеку ладонь. - Платье есть? – из темноты доносится приглушенный голос Викки. - Что? – Елена удивленно приподнимает голову, - какое платье? Зачем? - Ну, платье. Обязательно черное. Для вечеринки в честь начала учебного года. Она всегда проходит на первой неделе сентября. Так, есть? Или надо купить? Просто, если надо, то лучше ехать завтра, иначе, потом не найдешь. - А… у меня есть. - Сексуальное? - Викки! - Ладно, ладно! – девушка самодовольно хихикает, - можно подумать, я тут самая пошлая. Все приходят на эту вечеринку с одной единственной целью: соблазнить Сальватора. - Я не все. - Ну-ну.