Мой.

- Мой отец – игрок, - Елена пристально смотрит куда-то в темноту ночной улицы, и Деймон замирает в нерешительности, так и не дойдя до нее оставшиеся пару шагов, - мой биологический отец, - она нервно облизывает губы и усмехается, кажется, через силу, - потому что нормального у меня никогда не было. А еще он ученый. И на этом, наверное, все. Когда у мамы начался роман с отцом Рейны, они с ее первым мужем подали на развод. И он забрал Сибил. Потом мама встретила Джона, только Рейна осталась с ней. А потом родилась я. До какого-то момента я даже не знала о том, что Сибил существует. Мама, практически, не общалась с ней. Она танцовщица. У нее даже есть свое шоу, ты… ты, наверное, видел… она впервые появилась, когда я заканчивала младшую школу. Они помирились с мамой, стали общаться. Какое-то время все даже было нормально. Мы с Рейной радовались тому, что у нас появилась сестра. А потом у нее начался роман с Джоном. Не от большой любви, назло маме. Я не понимала тогда, но… об этом знал весь Мистик-Фолс. Маме стыдно было выйти из дома. Потом Сибил это надоело. И все закончилась. Она снова исчезла, а мы остались. Мама любила Джона. До сих пор любит. Правда, я до сих пор не понимаю, за что. Она простила, но жить с этим, видимо, нелегко… - Елена замолкает на секунду, и осторожно касается холодными ладонями раскаленных, красных от волнения, щек, - Джону предложили поехать в Европу… вроде бы, по работе… Рейне исполнилось восемнадцать лет, и они уехали… - Елена едва заметно усмехается и, наконец, оборачивается к Деймону, - какие благородные люди, правда? Не отправили нас в приют. А потом Рейна ушла. Ее не было год, я жила с Лиз и Кэролайн, но… по-моему, об этом я тебе уже говорила. К счастью, в итоге, она вернулась, и… у нас был кредит за дом, долги мамы и Джона. И он постоянно играл. И постоянно проигрывал. Я не знаю, как Рейна справлялась со всем этим. Сибил могла бы помочь. Если бы захотела. По лицу Елены неожиданно начинают градом катиться слезы, и Деймон, опешив на пару секунд резко бросается к ней. Она уже плачет навзрыд, худенькие плечи дрожат, она хватает своими тонкими холодными пальцами его ладонь и сжимает ее до белых костяшек, потом чуть наклоняет голову и осторожно, очень несмело целует его руку пухлыми, мокрыми от слез губами. - Пожалуйста… - в ее шоколадно-карих глазах столько боли, что Деймону на мгновение становится страшно за нее, - пожалуйста, никогда не предавай меня. - Хорошо… - его голос хрипнет, и почему-то именно сейчас он отчаянно не знает, что делать. - Я серьезно, Деймон, - она продолжает просверливать в нем дыру своим несчастным, тяжелым, испытывающем взглядом, - и не обманывай. Все, что угодно, только не ври. - Хорошо… - Я все понимаю, ты… - она едва заметно улыбается, безуспешно стараясь остановить непослушные слезы, - сейчас ты со мной, но до этого ты был с Энди… с Мередит… с кем-то еще. Нет ничего вечного, я понимаю, просто… просто, если у тебя появится другая, если ты влюбишься, если я надоем тебе, или… скажи мне об этом, ладно? Пожалуйста, просто скажи. Не обманывай меня, Деймон. Пожалуйста. - Не бойся, - он чуть наклоняет голову и ласково целует Елену в волосы, - не обману. *** - Ого, - Джо удивленно смотрит на Мередит, сидящую за столом своего кабинета, - в такую ночь дежурят только самый опытные врачи? - Сказала ты, - Мередит устало усмехается, поднимая глаза, - серьезно, это же ночь нечистой силы. Боюсь, как бы не повылезали призраки бывших… пациентов. - Ну, да. В наркологическом отделении это особенно ценно, - Джо подходит ближе и берет со стола пустую кружку Мередит, - кофе? - Спасибо. После расставания с Деймоном она так и не вышла замуж. Хотя в первый момент ей казалось, что это единственный выход. Но сначала ни один из ее новых мужчин не дотягивал до задранной Деймоном планки, потом внезапно пришло осознание, что она еще отчаянно не готова завести семью. Меньше всего хотелось возвращаться к Клаусу, хотя, наверное, она без проблем могла бы это сделать. Они уже не общались тогда, Мередит знала лишь, что у него после нее появилась какая-то еще одна большая любовь. Не было ревности. Не было обиды. Она с радостью приняла новость о том, что бывший парень ею больше не бредет. На деле эта сладкая мысль оказалась неправдой, и даже новая любовь, которой он долгие триста шестьдесят пять дней исправно доламывал, и без того исковерканную, жизнь, была не более, чем очередной попыткой воскресить их былые чувства. Мередит не верила, что Клаус когда-то любил ее. Откровенно говоря, в его любовь к Рейне она тоже не верила, однако, искренне считала, что это совершенно не ее дело. Так же, как и его брак с молодой, наивной и, на ее взгляд, очень несчастной Хейли Маршал, Мередит тоже не воспринимала всерьез. Хейли была лишь следующей в списке его кареглазых и темноволосых пассий. Оставался открытым лишь вопрос о том, какие чувства на этот раз пытался победить этот человек: первые, к Мередит, или уже вторые, новые, к Рейне, которую он когда-то едва не убил. Джо варит кофе, молча ставит перед Мередит кружку, молча садится напротив, и так, в тишине, проходит, наверное, около получаса. В больнице спокойно. В последнее время это стало редкостью, и обе они с блаженством наслаждаются этими минутами, когда нигде никому не становится плохо, никого не привозят на скорой, никто не пытается покончить с собой из-за несчастной любви. Иногда Мередит казалось, что в ее отделении большинство пациентов переживают именно несчастную любовь. Неважно, кто, мужчины или женщины, все они попадали сюда, не рассчитав силы, в отчаянных попытках хоть как-то заглушить свою боль. Реже встречались подростки, которые по глупости и незнанию старались с помощью самых банальных, но от того еще более отвратительных, спайсов облегчить свои переживания от навалившихся проблем с родителями. Спайсы оказались хуже всего. Мода на них внезапно стала настоящим бедствием. Дошло до того, что однажды, на одной из лекций в колледже, Мередит в сердцах сказала студентам, что, по ее мнению, если употреблять, то лучше уж употреблять героин. Эта фразу моментально растащили на цитаты, и, в конечном счете, она стоила девушке очень и очень большого количества нервных клеток, потому что, спустя пару дней после той злополучной лекции, эти слова с экрана телевизора озвучила ее бывшая подруга Энди Стар, любезно уточнив, кому принадлежит этот креатив. Если бы не адвокаты семьи Сальваторов, недовольные родители «несчастных» студентов затаскали бы Мередит по судам. Тогда все прошло более-менее гладко, историю быстро забыли, но поступок невесты своего бывшего парня, Мередит запомнила надолго, если не сказать, навсегда. *** - Все в порядке? – Деймон спускается по лестнице и неуверенно заглядывает на кухню, где Рейна в полном одиночестве ест свой именинный торт. - Ага… - огромные карие глаза смотрят куда-то в пустоту, и она застывает, сосредоточенно облизывая ложку, - я вырвала ей клок волос, а она долбанула меня по больному колену. Я не зря сказала, что принять твою семью намного проще, - Рейна переводит взгляд на Деймона, и тот неожиданно понимает, что не может оторвать от нее глаз, - вы образованные, богатые. И, я уверена, не деретесь на семейных праздниках. - Всякое бывает… - Да, брось ты, - она усмехается, а глаза почему-то становятся еще более грустными и какими-то совершенно пустыми, - мы, наверное, кажемся тебе животными в зоопарке. - Не говори так, - он подходит ближе и опускается на стул возле ее. - Это не плохо, нет, - Рейна отчаянно трясет головой и отправляет в рот еще одну ложку торта, - просто ты не привык видеть такое. - Я руковожу фондом, который занимается проблемами подростков, - Деймон протягивает руку и осторожно трогает тоненький серебряный браслетик у нее на запястье. - Вот именно, - Рейна вздрагивает, резко отпрянув в сторону, и пристально смотрит в его бездонные синие глаза на кипельно белом лице, - руководишь. Все, что ты видишь - это отчеты, сводки. В основном, счета. Ты молодец, бесспорно, тут речи нет. Ты помогаешь, ты даешь им деньги, возможность учиться. Но не считай себе Мессией, пожалуйста, не ты за уши тащишь этих подростков из грязи. На тебя работают психологи? Социологи? Педагоги? - Да… - его голос хрипнет, он, не отрываясь, следит за каждым его словом и жестом, - конечно. - Вот они герои! - Рейна нервно усмехается, резко поднимаясь на ноги, делает шаг в сторону и замирает, стиснув зубы от боли, снова прострелившей колено, - ай..! - Осторожнее! – за секунду Деймон оказывается рядом, подхватывает ее за плечи и помогает опереться о стол, - а то упадешь… Его голос уже совершенно не похож на человеческий. Он то ли хрипит, то ли рычит, не моргая глядя на нее, а Рейне вдруг резко становится непозволительно жарко. Кажется, что вокруг внезапно вскипает сам воздух, и эти, разогретые до ста градусов, частички кислорода становятся теперь, практически, материальны. - Не надо мне помогать, - тяжело дыша она отступает на шаг, практически, силой заставляя себя оторвать взгляд от его невозможных, чуть припухших, ровно очерченных губ, - потому что в следующий раз тебя не окажется рядом, и я упаду. - Не упадешь… я окажусь рядом… - он продолжает хрипеть, и почему-то это вдруг начинает действовать ей на нервы. - Серьезно?! – если бы не ночь и спящая Елена, она бы расхохоталась на весь дом, - ты серьезно, Деймон?! Ты уедешь назад в свой Уитмор, или еще там куда. Продолжишь подписывать многомиллионные контракты, спасать сотни детей по всему миру и говорить благодарственные речи на официальных приемах! - Ты… - он медленно облизывает губы, стараясь выровнять дыхание, - ты этому как будто не рада. - Честно? – она сверкает глазами, - мне наплевать. - Ты врешь, - он очень спокойно смотрит на нее, а она лишь тихо усмехается в ответ. - Вру. Но это ничего не изменит. На какое-то время повисает молчание. Каждый смотрит в свою сторону и думает о своем. Он о Рейне. О ее словах. О том, насколько ее мнение оказалось отличным от мнения ее сестры. И правда, с чего он взял, что достоит этого заманчивого звания героя? Он ведь, на самом деле, всего лишь просто дает деньги. А она думает о сестре. О том, что она так не похожа на нее саму и, наверное, заслуживает жизни с таким, как Деймон. Заслуживает красивый дом, дорогую одежду. Елена всегда мечтала об этом, уж она знает. И, скорее всего, она намного лучше впишется в эту «элитную» жизнь, чем смогла бы вписаться Рейна, если бы… если бы ей только кто-нибудь ее предложил. - Тебе холодно..? – она вздрагивает от его голоса, совсем близко, над самым ухом, - почему ты дрожишь..? По ее телу, и правда, одна за одной проходят волны дрожи, и кажется, что еще секунда, и у нее окончательно откажут ноги, она упадет на пол, и намного лучше будет, если он, вопреки здравому смыслу, не бросится ее спасать. - Не надо… - она жалобно смотрит на него, отчаянно вдыхая сладкий манящий аромат его духов и тела, - пожалуйста, не надо… На какое-то время повисает молчание. Они стоят совсем рядом, недопустимо близко, между их губами всего лишь какие-то жалкие пару сантиметров, которые разделяют их, и кажется, что это пространство вот-вот заполнится сверкающими электрическими разрядами. Наверное, впервые в жизни она так отчетливо понимает смысл слова «напряжение», а дурманящие голубые глаза вдруг становятся синими как морская глубина, манящими, пугающими, скрывающими в себе тысячу разных тайн. Этот синий граничит с черным, так же, как и добродетель Деймона сейчас непозволительно близко граничит со всей греховностью на Земле. - Я хотел сделать тебе подарок, - неожиданно он убирает руку с ее талии и резко отходит на шаг, - завтра мы с Еленой уезжаем. Поэтому решил подарить сейчас. Он достает из кармана маленькую кожаную коробочку, протягивает ее ей, резко снимает крышку, и Рейна замирает, пристально глядя на очень красивый серебряный кулон, лежащий на белом бархате. *** - Викки, я тебя люблю, ты знаешь, - Аларик пристально смотрит на девушку, - но у меня сегодня выходной, я не буду принимать у тебя работу. - Ну, мистер Зальцман! – Викки перегораживает ему дорогу, не давая возможности уйти, - Вы же профессор! У Вас не может быть выходных! Тем более, когда Ваша неидеальная, но и не безнадежная студентка… - Викки, побойся Бога..! – Рик обреченно закатывает глаза, - тебя не смущает то, что ты стоишь на моем участке?! На газоне?! То, что я в тапочках тебя не наводит ни на какую мысль?! - Ну, мистер Зальцман! – девушка делает несчастные глаза а-ля кот из «Шрека», и Аларик сдается. - Ладно, давай сюда свою работу… посмотрю ее вечером… - Викки начинает торжествующе прыгать на месте, - вечером! – Рик сверкает глазами, - и это совершенно не значит, что надо пытаться дозвониться до меня, чтобы узнать результаты, и, уж тем более, припираться сюда! - Мистер Зальцман! – лицо Викки моментально становится оскорбленным, - Вы же меня знаете! - Вот именно, - он тяжело вздыхает, неохотно забирая толстую синюю папку из ее рук, - знаю… В одном Викки права. Слово «выходной» для Рика давно стало просто словом. Если он не был занят на лекциях, то либо встречался со своими студентами, пишущими диссертацию для того, чтобы получить степень, либо работал в научном центре, либо ездил по делам семьи или фонда. Он помогал Джо в больнице, Джузеппе в офисе, Деймону во вновь открытых им школах или в подшефных детских домах. И теперь, с грохотом опустив папку Викки на свой захламленный письменный стол, Рик быстро принимает душ, одевается и едет в дом обожаемого родственника. Ему открывает Елена и, пискнув что-то невразумительное, прячется за шторой, стараясь прикрыть голые ноги, которые выглядывают из-под полу расстегнутой рубашки Деймона. - Я так понял, вы давно вернулись? – Рик хитро улыбается, пожимая протянутую ему руку, и Деймон хохочет, самодовольно наблюдая за тем, как Елена краснеет, сидя в своей засаде за шторой. Они довозят Елену до кампуса, и едут по делам, окунувшись в которые Деймон сразу же становится совершенно другим: деловым, серьезным, неожиданно взрослым. Мало кто из домашних привык к нему такому. Для них Деймон был все еще маленьким, слабым, нуждающимся в помощи и защите. Того, что маленький голубоглазый мальчик превратился во взрослого синеглазого мужчину, почему-то никто из них не заметил. Лица сменяют одно другое, и Рик уже путается в них, продолжая внимательно следить за Деймоном, который, словно бы, знает все и обо всех. Рик сбивается со счета, которая уже это встреча, но, когда, выйдя от очередного директора очередного детского центра, они, наконец, садятся в машину, ему отчаянно кажется, что он не спал не меньше десяти лет. - Все, - Деймон шумно выдыхает, опуская руки на руль, - поехали, я довезу тебя до твоей машины. - А сам? – Рик хмурится отчаянно надеясь, что парень не соберется ни на какую очередную встречу, на которую ему придется тащиться за ним. - У меня дела. - Что-то важное? – трудно объяснить, почему, но Рик напрягается, - поехать с тобой? - Нет, - Деймон слабо улыбается, едва заметно качая головой, - все в норме, отдыхай. - Уверен? - Как никогда. *** Рейна вздрагивает от стука в дверь, недовольно закатывает глаза, и, поставив на край маленького журнального столика коробочку с китайской едой, поднимается на ноги и идет открывать. У нее нет ни малейшего сомнения в том, что это пришла Кэролайн. Та самая, которой она не раз говорила, что двенадцать ночи по кабельному каналу идет повтор сериала «Остаться в живых», единственного, который Рейна смотрит, или когда-либо смотрела. Почему-то подруга, честно досмотревшая ровно до того же момента, что и в первый раз, а именно до убийства ее любимого персонажа в середине первого сезона, теперь с упорством маньяка приходит, пишет или звонит именно в то время, когда серия идет по телевизору. И это оказывается чуть ли ни единственной из всех ее черт, которая… Рейна распахивает дверь и замирает, напряженно глядя перед собой. - Зачем ты приехал?