the marauders.

- Что происходит? С мантии Северуса стекает вода. С рукава Регулуса - кровь. Джон Эйвери понимает, что они все похожи на побитых собак. Перед ними стоит Марго Фоули, ее спина выпрямлена, и пальцы сжаты до хруста. Поодаль от нее стоит Аманда Гринграсс. На ее лицо падает тень, и от этого она кажется опасней, чем есть на самом деле. Похоже на хреновую постановку в аматорском театре. Кажется, и актеры не самые талантливые. Может, им стоило заняться чем-нибудь другим? - Что происходит? Голос у Фоули резкий, металлический. Суженные глаза-ножи, которыми она режет их всех сейчас на части. - Мне еще раз повторить? Она подходит к Северусу. Он отворачивается. Обычно Марго готова каждую часть его лица положить под стекло и закрыть на ключ, но не сегодня. Все вокруг сейчас похоже на сломанный механизм, и особенно Снейп. - Ты не хочешь этого знать, - он говорит это стене, отказываясь смотреть Марго в глаза. В конце концов, ему никогда не нравилось смотреть ей в глаза. - Мне кажется, я лучше знаю, чего я хочу. И жду ответ, - она переводит взгляд на Эйвери. Тот колеблется. У него много причин для колебаний. Больше, чем у других. - Иди спать, Марго. Пожалуйста, - Эйвери уверен, что она не станет его слушать, но попытаться стоило. Стрелки на часах уже перевалили за четвертый час, а всех сегодня ждет тяжелое утро, поэтому он все еще надеется, что она поймет его сейчас. Они ведь знают друг друга уже четырнадцать лет. Она должна его понять. - Где Розье? - Мальсибер скривился так, словно ему только что заехали в солнечное сплетение. Мир рушится, когда тебе задают тот вопрос, которого ты боишься больше всего. - Где Розье, черт возьми? - она говорит это громче, чем нужно. Слишком шумно для четырех утра, так в гостиную может зайти кто-то из младших курсов. Она перешла свою границу контроля. Эйвери тяжело вздыхает. Что тут ответить? Северус поворачивает свое тяжелое лицо, и холодные глаза Марго встречаются с его. Каждый раз когда он смотрит на нее, она знает, что проиграла. У него не глаза, а две черные дыры. В них ничего нет. И сейчас она чувствует, как земля уходит из-под ног. Почему в пустоте всегда находится ответ? Тот отвратительный ответ, который никогда не хочется слышать. Если бы у нее спросили, какие именно чувства у нее вызывает этот человек, она бы сказала — отчаянье. - Марго, - Аманда вышла из тени и осторожно дотронулась до ее руки. - Его нет. Мальсибер плотно сжимает свои губы. Аманда говорит это таким тихим и спокойным голосом, та Аманда, которая сначала бьет, а потом думает, та Аманда, за которую он всегда дрался с Ивэном, та Аманда, единственная, кто имеет сейчас право злиться и плакать. - Где Розье? - Марго отталкивает ее руку и впивается взглядом в Северуса. Эйвери понимает, что было бы логичней - злись она на него. Но она умела злиться только на Снейпа. Она никогда не говорила об этом, и Джон знал, что она не признается в этом даже ему, что, пусть даже без собственного желания, Северус Снейп растоптал ту часть ее сердца, что она была готова отдать ему. Иногда нам отдают вещи, которые совершенно нам не нужны. После этого они всегда были такими друг с другом. - Он мертв, - Северус чеканит каждую букву, и Марго кажется что он выводит их тонкой иглой на ее лице. Аманда закрывает глаза. Теперь отворачивается Эйвери. Он все еще колеблется. Мальсибер срывается с места и идет в сторону комнат, отбивая каждый свой шаг гулким эхом от стен. Регулус на полусогнутых опускается в кресло, размазывая кровь по подлокотнику. Его слишком сильно задело. От взрыва все еще гудит в ушах, и Джон старается сконцентрироваться на происходящем. Ему нельзя, чтобы этот мир вышел из себя. Мальсибер может развалить полшколы, но потом ему станет легче. Гринграсс можно оставить на его ответственность. Когда Фоули наконец-то испортит свои отношения со Снейпом окончательно, она сможет заняться Блэком. Лестрейндж снова остается вдали - Снейп ей ни за что не расскажет правды, а утром вся эта история превратится в обычную трагическую историю про несчастный случай в родовом поместье. Правде нельзя выйти за границы этой комнаты. Эйвери беспокоит только Снейп. Парень, читающий твои мысли, как программу новостей для пятничного показа на ТВ, вызывает недоверие. - Что? - Марго не отводит взгляд, и у Снейпа появляется желание разбить ее голову о стену. - Что слышала. А теперь дай мне пройти в свою комнату. - Мне кажется, мы не закончили наш разговор. - Тебе кажется. - Они завтра скажут, что это несчастный случай? - Конечно. Или ты хочешь, чтобы они сказали, что его, Пожирателя Смерти, убили люди из Ордена? Посмотрел бы я на лицо Дамблдора в этот момент. - Прежде чем ты свалишь, ответь, что ты собираешься сказать Лестрейндж? - Марго смотрит на него снизу вверх таким неприятным, пропитанным ядом взглядом, что Снейп уверен - если бы она могла, она бы убивала этими глазами. Она знала его больное место и знала, как в него бить. - Ничего. Я не друг Розье. Откуда мне было знать про несчастный случай раньше, чем об этом будет оглашено утром в Большом зале? - Сколько еще ты собираешься ей врать? - вопрос повис в воздухе. Все взгляды обратились к Снейпу. На самом деле это и правда всех интересовало. Лили была милой девочкой, но она единственная, кто до сих пор так ничего и не понял. Защищенная с одной стороны братьями, с другой - Снейпом, она оставалась в таком неведении, что вызывало у остальных лишь раздражение. Северус оказывал ей медвежью услугу, отшучиваясь насчет их ночных исчезновений, ран, тайных разговоров и несчастных случаев. Таких вот несчастных случаев как теперь. - Она заслуживает знать правду. - Она заслуживает спокойно спать по ночам. Я не собираюсь втягивать ее во всю эту… грязь. Она - не ты, Фоули. - Эй, может уже хватит? - Джон влез между ними, направляя свою палочку на Снейпа. Ему довольно сильно хотелось шибануть по его самовлюбленному лицу заклятием. Плечи Марго тихо поднимались и опускались, но Эйвери спиной ощущал, что она опустошена до края. - Зато мне не лгут, Снейп, - она говорит это так тихо, что не стой они все рядом, не смогли бы этого услышать. - Ты просто лезешь, куда тебя не просят. - Ты не сможешь лгать ей всю жизнь. - Эйвери все еще держит его под прицелом своей палочки. - Если понадобится, я буду лгать ей всю жизнь. Я защищу ее любой ценой. - Если ты ее так ценишь, то открой ей глаза на то дерьмо, в котором мы все оказались. Иначе однажды это сделает кто-то другой. - Ребята, почему вы так шумите в такую рань? Вы меня разбудили, — Лили зашла в гостиную в помятой ото сна пижаме, с распущенными волосами, потирая глаза. Эйвери с довольно жалкой иронией перекрестился. Марго отвернулась. - Надеюсь, у тебя есть черное платье, Лилиэт, - Аманда Гринграсс потрепала Лили по волосам, назвав ее тем старым прозвищем, которым они все звали ее на младших курсах, когда еще Рабастан учился в школе. И вышла в коридор. Лили перевела озадаченный взгляд на Северуса. Ковер позади него был залит водой, грязью и кровью с раны Регулуса. - Вопросов больше чем ответов, не правда ли? - Эйвери посмотрел на нее, помогая Фоули обрезать рукав мантии Блэка. - Что с Регулусом? - Собака покусала, - младший Блэк кисло улыбнулся. Он не знал, чего ему хотелось сейчас больше - расплакаться или вырвать. Снейп бросил на них мрачный взгляд и повел Лили обратно в спальню для девочек. Марго даже могла проследить ход его мыслей - сейчас он расскажет ей про письмо от родителей Розье, и про несчастный случай, и про то, что Регулус, например, подрался с Байером, ведь тот совсем себя не контролирует теперь. Еще немного неправды, и Лили будет расстроена, конечно, но совсем не так, как если бы она узнала все таким, каким оно есть. Когда сквозь морозный туман стали видны окрестности замка, студенты уже заполнили Большой зал. За преподавательским столом стояла угнетающая тишина. Дамблдор уже получил письмо от родителей Ивэна Розье. На самом деле Дамблдор получил два письма. Второе письмо было от Аластора Грюма, и его содержание, без сомнений, огорчало Альбуса намного сильнее. Слизнорт, сидящий рядом с ним, выглядел совсем подавленным. Альбус отпил воды из стакана, вспоминая все те дни, когда он снова и снова чувствовал свою бесполезность и беспомощность. Он стал старым, но многое так и не изменилось. О том, что он сейчас находится тут, в Хогвартсе, и должен снова произносить речь, связанную со смертью кого-то из учеников, напоминали только его постаревшие, уставшие руки. - Пора, Альбус, - Минерва слабо кивает, напоминая ему о том, кто он есть. Где-то в глубине сознания он видит образы из своей юности, улыбающихся людей, верящих в него. Это все было сломано. Но он все еще помнит те дни. Ивэн Розье был не первым студентом Хогвартса, из-за которого флаги факультетов заменялись черными тканями. Не ему первому посвящались слова директора. Но все же никто не ожидал, что человек, подобный ему, может умереть. Разумеется, причина его смерти, озвученная сегодня, была ложью. В какой-то мере, знающие правду, могли бы сказать, что он пал как герой. Ну, как минимум он не изменил своим принципам даже в самом конце. Слизеринский стол выглядел опустошенным. Многие были в хороших отношениях в Ивэном, насколько с ним вообще можно было быть в хороших отношениях. Кто-то из младшекурсников плакал. Аманда Гринграсс почти не двигалась, но она и сама не знала, насколько ее еще хватит. Мальсибер даже не спустился на завтрак. Эйвери чувствовал все нарастающее беспокойство. За соседними столами шептались и кидали на них взгляды - от сочувствующих до ненавидящих. Чья-то смерть не могла ничего изменить. За последние годы умерло несколько студентов других факультетов, многие потеряли родителей, и все это было из-за Пожирателей Смерти. Гибель Розье не могла вызвать сочувствия, а многие даже заметили в этом справедливость - они заслужили. Мерзкие слизеринцы. Кто-то кривит губы, ведь от судьбы не уйдешь. Одна из девчонок за слизеринским столом, с которой в последнее время гулял Ивэн, вдруг громко расплакалась. Шепот стал тише, но Эйвери все равно казалось, что их всех сейчас рассматривают под микроскопом. За гриффиндорским столом Сириус Блэк хмурился, иногда поглядывая на Регулуса, куда более бледного, чем обычно. Джеймс Поттер даже не пытался оторваться от наблюдения за поведением Лили Лестрейндж, в результате чего почти не слушал, о чем говорил Дамблдор. Ремус огорченно смотрел то на одного, то на другого, но мешать им не хотел. - Они все узнали еще ночью. - С чего ты взял? - У Лестрейндж лицо заплаканное. Так что она уже знала, когда шла сюда. - Теперь ты похож на сталкера, Сохатый, - Сириус был раздражен, он все пытался убедить себя в том, что ему нет смысла говорить с братом, даже если ему и хотелось. Что бы он мог ему сказать? - Меня больше интересует Эйвери. Он выглядит нервным, может, раздраженным, но в отличие от остальных в нем не чувствуется скорби. Больше похоже на то, что он пытается что-то скрыть, - Ремус перевел взгляд со слизеринского стола в свою тарелку. За те годы, что они общались, пусть и отдаленно, они с Джоном хорошо научились считывать друг друга. Ремус был уверен в обоюдности этого, как и в том, что Эйвери сейчас явно не выглядит расстроенным из-за смерти друга. Конечно, это могло быть связано с Пожирателями Смерти. Скорей всего, так и было. Ремус давно смирился с тем, что человек, с которым он довольно часто и вполне приятно общался все эти годы, врядли избежит участи остальных, но что-то ему подсказывало, что это не вся правда. - Какой-то ты слишком проницательный. Они все там что-то скрывают. Зуб даю, что не было там никакого несчастного случая. Небось Розье грохнул кто-нибудь из Ордена. Вот Эйвери теперь и обеспокоен, вдруг кто узнает, что он и его дружки бегают по ночам в масках и режут маглов. - А ты какой-то слишком грубый. Нет, уверен, тут дело в другом. Хотя не стану отрицать, что в твоих словах есть смысл. - Наконец-то признаешь моя правоту, Лунатик, - Сириус наигранно улыбнулся, а потом снова посмотрел в сторону брата. - Бедный Розье, - Анна-Мария Лорейн, шестикурсница, выглядела очень расстроенной. Она всегда за всех беспокоилась, даже если эти люди совсем этого не заслуживали. Марлин считала ее малость глупой. - Скатертью дорожка, - мрачно заметила Мэри МакДональд, явно вспоминая случай с прошлого года, когда Мальсибер с Розье надрались огневиски и решили провести над ней эксперимент с одним из новоизобретенных заклинаний Северуса Снейпа. Ее тогда еле откачали, но те двое все равно выкрутились. Сириус активно закивал головой, поддерживая ее мнение, но она лишь презрительно отвернулась от него. - Все равно он бедный. Похороны должны были быть завтра. В гостиной стояла тяжелая, удушающая тишина. Семикурсники никуда не выходили, кроме Мальсибера, который куда-то ушел еще ночью и до сих пор не вернулся. Аманда поднялась в комнату девочек и закрылась там. Эйвери долго ходил кругами, а после того, как Регулус не выдержал и кинул в него подушкой, вдруг куда-то убежал. Многие девчонки выглядели совсем расстроенными. Лили Лестрейндж, намотав на шею шарф и спрятавшись в дальнем кресле, думала о том, что Ивэна и правда многие любили. Несмотря на невыносимый характер, быструю смену настроения и короткую память, он всем нравился. И даже если его ругали или с ним ссорились, его смерть разбила их всех. Лили чувствовала себя пустой. Словно сосуд, в который забыли налить воды. Как будто в ней ничего не осталось, кроме обгрызенных ногтей и длинного письма от Рабастана, которое она спрятала в нагрудном кармане мантии. Почему все так случилось? Лили ощущала в этом всем какой-то подвох. Словно за длинными и черными ресницами Северуса застряли осколки разбитого Снежной королевой зеркала. И когда он вел ее утром по коридору, сжимая ее плечо, врезаясь в него пальцами, и рассказывал о том, что случилось с Розье, а она никак не могла осознать, что он говорит правду, и это все случилось — дурацкий несчастный случай, и глупого Ивэна, который заполнял своим смехом весь их мир, больше нет. Говорил ли он ей в тот момент настоящую правду? Она верила Северусу, она не могла не верить ему. Но почему же тогда они все смотрели друг на друга так затравленно? Она снова ощущала это тяжелое, темное чувство — ощущение лжи, окружающей ее. Страшная тайна, на которую она так не хотела смотреть. Лили плотно сжала губы, закусила нижнюю, сильно, до крови. И вытерла рукой, смотря на небольшие красные потеки, остающиеся на ладони. Лили всегда казалось, что кровь безвкусна. Все говорили, что она соленая или горькая, но ей она всегда казалось безвкусной. Пустой. Лишенной чего-либо. Сколько крови потеряло тело Ивэна, прежде чем он умер? Она закрыла глаза, но слезы все равно потекли по щекам. Она вжалась в кресло, пытаясь раствориться тут и сейчас. Исчезнуть из этой затхлой, холодной гостиной, где теперь так тихо, словно они ушли еще глубже под воду. Но если они ушли так далеко под воду, сможет ли она выбраться отсюда теперь? Или ей придется ждать, пока вода не заполнит ее легкие полностью? Ночью шел дождь. Озеро забирало в себя эту воду, поднимаясь и пытаясь выйти из берегов. В подземельях стало совсем холодно. Пледы не помогали, и даже с зажженными каминами спальни оставались промозглыми и отвергающими любую возможность выспаться. Мальсибер сидел в гостиной, обреченно глядя на огонь. Так же, как когда-то давно это делал Розье. Без Ивэна все потеряло смысл. Он смотрел на свои руки, пытаясь понять, зачем они ему; на отражение своего лица в зеркале на стене. Кем он стал теперь, кем он станет теперь. От него словно ничего больше не осталось. Он и не замечал раньше, что Ивэна было так много. Что он был во всем. И теперь, без него, он даже не понимал, как теперь дышать. Закончить школу, пойти работать. Розье закрывал ему глаза, говоря, что он все еще может сделать что-то свое, что-то для себя, что-то важное, что может сделать лишь он. Но теперь его глаза видели все слишком хорошо. Он ничего не может сделать. Его отец все решил за него, и теперь ему остается лишь прожить эту жизнь, выбранную не им. У него изначально не было других вариантов. Он просто все придумал, потому что Ивэн был рядом. Ивэн любил эти сказочные истории, где все всегда хорошо заканчивалось. Мальсибер закрыл голову руками, не зная, что делать дальше. Он совсем этого не знал. Он совсем ничего не знал. На утро дождь закончился. Небо было затянуто низкими, грузными облаками, и воздух казался слишком свежим. На кладбище земля сильно проваливалась под ногами, и все, кто обул туфли, чувствовали себя совершенно некомфортно. Людей было слишком много, Эйвери заметил на противоположной стороне Реймонда Нотта, который пристально наблюдал за ним. Он отвернулся, стараясь не встречаться с ним взглядом. Нотт был самым умным из Пожирателей, в этом Эйвери был уверен. И он вполне мог заподозрить что-то неладное. Ведь действительно, взрыв в тоннеле. Конечно, это были ИРА или террористы, опять эти маглы не могут успокоиться. Но почему они оказались именно в этом тоннеле в тот момент? Конечно, все видели, как Аластор Грюм пустил непростительное в Розье. Но после взрыва от Ивэна осталась лишь часть руки с черной меткой. Как горькая шутка. Осталась та его часть, которую он всегда скрывал. А что, если… Эйвери не знал, насколько умен Нотт и насколько богата его фантазия, чтобы предположить подобный вариант развития событий. Но он не мог отбросить тот вариант, что Нотт мог догадаться. Догадаться о секрете, который появился у Джона Эйвери прошлой ночью. Снова сотни слов. Мать Розье почти без чувств. Отец мрачен как никогда. Эйвери знает, что Розье-старший сильно повздорил с Лестрейнджем-старшим не так давно, и это переросло в довольно громкий скандал. Без сомнений, тот бы с большей радостью находился на его похоронах, а не на похоронах его сына. Эйвери знает, что, хоть это и звучит довольно мерзко, но смерть сына практически спасла его отца от смерти. Ивэн тогда сказал ему, что его старик на самом деле отличный мужик, и совсем не заслуживает смерти. Тем более его мать, с бледной, почти прозрачной кожей и тихим голосом. Или его младшие сестренки. Они все должны продолжать жить, а он, он вполне может умереть. Тем более, если это сможет кому-то помочь. «Так и надо жить, Джон». Лестрейндж собирался подставить его перед их л-о-р-д-о-м и раздавить, как блоху, но теперь, как он сможет это сделать, когда у него у самого трое детей, и он понимает, каково это - потерять хотя бы одного из них. Розье вдруг стал тем героем, которым так хотел быть. Недалеко от них стоит Люциус Малфой вместе со своей женой. Нарцисса такая же белая, как и он, у нее даже ресницы бесцветные. Глаза у нее сейчас на мокром месте, нос покраснел, и она хватается за его руку, как за единственное спасение. Ивэн был ее кузеном, и хоть они не были особо близки, это стало большим ударом для нее. Сам Эйвери смотрит на своего отца, который теперь о чем-то говорит с Ноттом. Он чувствует озноб. Рядом стоит Марго, взгляд которой цепляется за Регулуса, тоже стоящего на той стороне, рядом с Вальбургой Блэк. Вся в черном, шляпка сдвинута на бок, лицо подернуто усталостью. Она оценивает Марго так же, как делала это всегда, сжав губы и сузив глаза - она чует бедность за версту. - Что ты скрываешь, Джон? - Марго все еще смотрит на Регулуса, игнорируя надменный взгляд его матери, но Эйвери чувствует угрозу в ее голосе. Она всегда слишком много знает и слишком быстро обо всем догадывается. Это опасно для нее самой. - Что? - Ты не расстроен. Ты напуган. Может быть. А еще ты ждешь новостей, поэтому ты не спокоен. Но ты не расстроен. Ты выглядишь так, словно ты знаешь что все хорошо. И это заметно. Поэтому будь осторожен. - Я постараюсь. - Все и правда хорошо? - Ты же знаешь, я не могу ответить. - Его и правда больше нет, Джон? - отсутствие Розье даже для Марго оказалось каким-то невозможным событием. Ее мозг все еще отказывался в это верить. - В этой стране его точно больше нет, - Марго не смотрит на него, но краем глаза она все-таки улавливает как он улыбается ей уголком губ. У Джона Эйвери есть секрет. И, кажется, она догадывается какой. Диана Селвин разворачивает магловский шоколадный батончик, ее светлые волосы завязаны в высокий хвост, она уверенно восседает на подоконнике в позе лотоса, упираясь коленками в холодную стену и смотрит на закат. Их комната самая высокая в башне Райвенкло, и отсюда открывается поистине великолепный вид. Диана очень гордится этим видом. Когда она смотрит на подобные великолепные вещи, похожие на победы великих королей, она ощущает, что это все принадлежит ей. Ей и правда многое принадлежало. Самыми богатыми семьями среди волшебников были Селвины и Гринграссы. Связано это было не только с тем, что они были владельцами самых крупных предприятий в стране, а также имели свое влияние и в магловском мире; а в первую очередь с тем, что обе семьи вели подпольные дела. «Похоже на мафию, да?» Отец целует маленькую Диану в лоб, ведь ей так нравятся эти магловские мафиози, в шляпах и костюмах, с сигарами, ножами, и пистолетами. Лайонел Гринграсс был именно таким, поэтому она находила его отличным парнем. Но он был ее соперником, поэтому она точно не была в него влюблена. Она вообще раньше считала, что ни в кого не влюблена. Ей нравилось это чувство собственной независимости. Но теперь ей нравилось быть влюбленной. Это все напоминало какое-то жутко увлекательное кино. Без сомнений, Диана Селвин смотрела на Джона Эйвери как на будущего короля. Он был высоким и темноволосым, и на его голове отлично бы смотрелась корона. Он напоминал ей о том, что в этом мире все еще есть величие. Она гордо расправила плечи, смотря как гигантский кальмар устало пересекает озеро. Сегодня она в полной мере могла ощутить чувство победы. - Диана, ты идешь на ужин? - из-за двери высунулась растрепанная девичья голова. Селвин радушно улыбнулась ей, откусывая от своего батончика, и кивнула. - Еще минут пять. - Окей, - и девчонка скрылась, закрыв за собой дверь. Диана снова осмотрела территорию замка, словно это она была его создателем. Возможно, в чем-то она все еще не выросла, но ей нравилось быть такой. Ей не хотелось становится взрослой, обычной, заваленной работой и ответственностью. На ней и так было много ответственности. Ее слишком занятый взрослый старший брат, с которым она вечно ругалась, вел все чистенькие и официальные дела. А Диана помогала отцу с подпольем. Их семья занималась этим уже много лет, например, во времена тирании Гриндевальда они устраивали все сделки между сторонами, занимались делами беженцев, помогая людям иммигрировать в Великобританию, поставляли оружие как своим, так и врагам. Они не поддерживали ни одну из сторон. Их волновали только деньги. Но благодаря Селвинам многие волшебники смогли спастись. У Гринграссов был подобный бизнес, но будучи конкурентами они часто оказывались по разные стороны баррикад. С началом деятельности Волан-де-Морта количество работы у них прибавилось. Множество волшебников бежало из Англии, а они знали, как устроить побег так, чтобы этих людей потом не нашли. Пропавшие без вести. Убитые со всей своей семьей. Некоторая часть этих сюжетов из Пророка касалась на самом деле заказчиков Селвинов или семьи Гринграсс. Деньги и власть были главными двигателями этого мира, Диана хорошо понимала это. Но мир не был таким уж прогнившим, как считали многие. Ее отец часто помогал людям, у которых совершенно не было денег. Просто помогал. В отличие от многих. Диана обожала это все: эти холодные подвальные помещения, золотые рамы картин, звон монет, заключение сделок. Ей нравилась работа ее отца. Нравилось, как люди плакали, когда понимали, что они смогли спастись. Нравилось даже то, что случались неудачи. Что кто-то погибал. Это резало ее сознание, это загоняло холодный воздух в ее легкие. Но в эти моменты она невероятно отчетливо понимала, что жива. Что жива и что должна стать намного лучше и сильнее, чтобы в следующий раз не допустить подобного. - Надеюсь, ты быстро научишься писать правой рукой, дурак Розье. В конце концов, надо же тебе было оказаться левшой, - она прошептала эта так тихо, словно ветерок ворвался в комнату. Сейчас, конечно, он уже был на полпути в Америку, с прооперированной левой рукой, напичканный обезболивающими и наверняка с сигаретой в зубах. Ему было лишь шестнадцать, и он, наверное, думал о своей ранней смерти, и плачущих родителях, и о Мальсибере, разбивающем руки в кровь. - Обещайте, что скажите Джону, что он должен забрать мою сколопендру себе и заботиться о ней. Она ведь его так любит, - Диана Селвин смеется, представляя ужас на лице Эйвери, когда он это услышит. За эти пару дней она вдруг хорошо узнала этих двоих. И это не могло не радовать ее. Но она была удивлена выдержкой Розье, хилого с виду паренька, который был готов лишиться руки и, сломав свою палочку, сбежать на другой континент. Он стал парнем, что умер для всех, кто был ему дорог. Он знал, что так спасет свою семью. Он знал, что он не сможет уберечь их от всего, конечно, но сейчас он спасет их. И может, отец одумается теперь и больше не будет лезть во все эти грязные дела. Ивэн Розье был абсолютным идеалистом, и она не совсем понимала, идиот он или просто слишком классный для этого мира. Но ей так понравилось это все. Розье как рыцарь наших дней, и Эйвери как изгнанный король. Ее сердце все никак не могло перестать биться, когда она думала об этом. - Я посажу тебя на трон, Джон Эйвери. Я точно это сделаю. Она вскакивает с подоконника, открывает настежь дверь и, не сумев сдержать смех, выбегает из башни в тихие вечерние коридоры Хогвартса. Диана Селвин считается среди студентов настоящей королевой - умной, доброй, красивой. Но мало кто знает, что скрывается под этой маской.