the marauders.

И завершив все дела, не забудь погасить свет. - Эй, Джон, ты спишь? - Розье с силой дернул полог кровати Эйвери, и за ним раздалось бессвязное бормотание, а потом из него высунулась голова Джона. Не особо разбирая, что происходит в темноте, он пытался найти светловолосую макушку Ивэна. - Что тебе нужно? — Хотел поинтересоваться, как твои дела. - А ты не мог это сделать ДО того, как я лег спать? - Эйвери все-таки смог сфокусировать взгляд на голове Розье и теперь чувствовал нарастающее раздражение. Ивэн ничего не ответил, но громко засмеялся. Мальсибер ругнулся на своей кровати, явно недовольный шумом. Они провели в этой комнате почти семь лет, но так и не смогли стать нормальными людьми. У каждого было слишком много странностей, и с каждым годом они лишь увеличивались, заполняя собой все пространство. - Просто ложись спать, Ивэн, - Эйвери не смог сдержать зевок и снова стал устраиваться ко сну. Розье сидел на своей кровати, все еще буравя взглядом спину Джона и раскачиваясь как китайский болванчик. - Эй, Джон, как думаешь, как долго ты проживешь? - Тысячу лет. - Точняк. Я в тебе не сомневался. Надерем им всем задницу на завтрашней вылазке? - Может, просто постараемся не лезть в неприятности? Я бы предпочел, чтобы мы тихо отсиделись в сторонке и спокойно вернулись с замок. -Ну ты и нудный. А как же борьба за наши идеалы? - За идеалы моего папаши, хочешь сказать? Нет, спасибо, я просто стараюсь не умереть. - Тогда сражайся за свои идеалы. - У меня нет идеалов. - Тогда найди их. - Ты перечитал слишком много рыцарских романов, серьезно, ложись спать, - Эйвери задернул за собой полог и отвернулся. Он ненавидел эти разговоры. Он совершенно не хотел быть втянутым в это все, а теперь он еще и ощущал свою ответственность за них всех. - Ты придурок, Розье, - Мальсибер заворочался где-то в темноте, и Ивэн засмеялся. Низкорослый и бледный, Ивэн Розье был самым раздражающим человеком в Хогвартсе, с этим согласится любой. Метр семьдесят роста и сто проблем в придачу. Он относил себя к героическому типу. Флинт как-то спросил у него, что это значит, но получил после этого удар в лицо. Розье всегда лез во все драки. Главной слабостью Ивэна были разговоры о жизни и огонь. Он мог таращиться на горящие свечи по несколько часов, пока они не догорали, расползаясь мягким, неприятным пятном. Он любил говорить, что это похоже на его жизнь. Что именно такой должна быть жизнь. Эйвери списывал это все на юношеский максимализм. Впрочем, он много чего списывал на юношеский максимализм, сам ощущая себя вечно уставшим стариком. Для него Розье был одной большой, вечно шумной проблемой. Но еще, кажется, он все-таки был его другом. С приближением Хэллоуина температура в замке падала все ниже. Начался сезон простуд, и количество чихающих или сморкающихся на один квадратный метр резко возросло. Эйвери и сам чувствовал себя неважно, но пытался не поддаваться общему угнетенному состоянию. В конце-концов, на их факультет вполне хватит и одной Марго Фоули, успевшей заболеть уже во второй раз и смотревшей на окружающих так, словно собиралась их проклясть. Даже Слизнорт стал от нее шарахаться. Все усугублялось еще тем фактом, что Эйвери стало все сложнее уворачиваться от ее вопросов. Ситуация с Пожирателями Смерти становилась все проблематичнее, количество вылазок увеличилось, и все происходящее там… Эйвери лишь нервно сглатывал и пытался переключиться на что-нибудь еще. Любая тема была подходящей. Все что угодно. Только не это. Джон Эйвери вполне мог любить выращивать зеленые растения или петь песни на испанском, но нет, его плечо стискивала рука отца, и у него снова не было никаких вариантов. Он не был уверен, как много людей знает, что происходит. Но Марго все знала. И постоянно требовала от него отчетов. Она была чертовым ходячим безэмоциональным роботом, но это все было дурацкой ложью, которую хотели видеть окружающие. Он знал ее с четырех лет и ручался головой, что не знаком с человеком, более переживающим за других. И от этого всего ему становилось еще хуже. Когда они возвращались в замок поздними ночами, он не мог сбежать. Марго всегда ждала их возвращения, и потом долго он стоял с ней в темноте гостиной, в абсолютной тишине. У него не было никаких ответов, а если и были, их не нужно было озвучивать. Все происходящее становилось куда хуже с каждым днем. Что еще об этом можно сказать? - Я еще отыграюсь, Регулус, - Мальсибер подмигнул младшему Блэку по пути в Большой зал. Их вчерашняя партия в Го оказалась для Байера абсолютно неудачной. Но выиграть у Блэка было почти невозможно, не зря же он считался самым одаренным студентом Хогвартса. - Постарайся уж, - Регулус дружелюбно улыбнулся, но тут же вынужден был скривиться, от того, что Розье схватил его за плечо. - Я тоже хочу с вами сразиться в честном поединке! - Ты и честь - несопоставимые понятия, - к ним подтянулся Флинт, по пути разминая мышцы. Весь его вид говорил о том, что он уже готов к предстоящему матчу по квиддичу. Какая-то девчонка с восхищением посмотрела на него. - Молчал бы, раз слишком тупой для таких игр, - Розье огрызнулся. Честь свою он всегда отстаивал с особым воодушевлением. - Успокойтесь оба, - Эйвери был уверен, что у него поднялась температура, и он принялся думать о том, какой бы предмет сегодня суметь прогулять. Не то чтобы ему очень хотелось пропускать занятия, но он стал сомневаться, что выдержит сегодняшний день, если не поспит хотя бы пару часов. - Как не суди, а Хэллоуин в этом году будет мрачным, - уже в Большом зале Марго с унынием смотрела на смеющихся ребят за райвенкловским столом. - И так тошно, Марго, не начинай, - Эйвери тоже посмотрел на соседний стол, и поймал наглый взгляд тамошней королевы. Староста школы, Диана Селвин, смотрела на него так, словно она уже все знает о его судьбе и теперь может наконец-то посмеяться над его жалкой жизнью. Утро и правда выдалось отвратительным. - Чего это она так смотрит на тебя? - Марго с интересом глянула на Селвин, а потом подлила себе сока в чашку. - Понятия не имею. Может, мой вид портит ей настроение? - Эйвери обеспокоено поправил мантию, вспоминая, что, кажется, утром он заметил, как от недосыпа под его глазами появились очень мрачные синяки, что делало его образ совсем уж депрессивным. -Ты уж будь с ней поосторожней, она вроде как разбивательница сердец, и все такое. Эйвери нервно засмеялся. Девушки явно были последним, о чем он переживал. Марго улыбнулась, посчитав его смех за соглашение с ее советом. Все еще ощущая на себе давление судьбы, он постарался позавтракать, но есть совершенно не хотелось. Сегодня они отправлялись на задание, и ночка предстояла еще та. Он даже стал думать, что завидует Аманде Гринграсс, которая, ни о чем особо не подозревая, сейчас будет долго спорить с Розье, потом отсидит пару уроков в школе, помашет битой на тренировке по Квиддичу, обсудит последние новости с Мальсибером и завалится вечером спать. Счастливая идеальная жизнь. Никаких тебе походов через ночной лес под проливным дождем, никакого запаха гари, никаких мертвых тел. Эйвери передернуло. В каком же дерьме они все оказались. Изначально это все выглядело как неплохой вариант устроиться в жизни. Или как минимум отдалиться от отца. Вот он сидит за широким столом в Малфой-мэноре, и владелец дома, с которым когда-то в детстве Джон и Марго пытались поймать золотых рыбок, исполняющих желания, смотрит на него с некоторым снисхождением. Люциус Малфой теперь вырос. У него гладкие белые волосы, которые он зачесывает назад, и строгий черный воротник на мантии. Теперь он закидывает ногу на ногу и пьет вино, щуря глаза - пытается понять, чего стоит ждать от Эйвери. Разумеется, Эйвери-старший рекомендовал своего сына. Он же староста - конечно, не школы, ему очень жаль этого - но все-таки он собранный и умеет хорошо выполнять свою работу. Однако, Люциус Малфой достаточно хорошо знает, как Джон ненавидит главу своей семьи. Так что он подходит с другой стороны. - Ты сможешь избавиться от своего отца. - Что? - Совсем избавиться. А для начала ты сможешь выйти из-под его контроля. Ты сможешь получить силу, а сила необходима тебе, если ты хочешь сделать это. Эйвери, конечно, не стал спрашивать о том, как именно, по мнению Люциуса, он должен избавиться от отца. Возможно, тогда он видел все еще в более радужном свете. Но довольно скоро он убедился, что сильно ошибался. Все, кто не так давно вступил в ряды Пожирателей Смерти, считались новичками и какое-то время не получали никаких сложных заданий. Люди вроде Беллатрисы в основном находили их лишь раздражающей помехой. Поэтому в самом начале Эйвери и правда ощущал себя тем, кто нашел верный путь. Рядом были старые друзья, находящиеся тут по разным причинам, но стремящиеся к одному и тому же - ощутить собственную значимость. Доказать, что они могут что-то сделать. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И их мышеловка очень скоро захлопнулась. Сначала они устраивали поджоги. А теперь от них ждут, что они будут убивать. - Хочешь стать свободным, научись и этому, - и Малфой усмехается, хотя кажется, что между ребрами ему вонзили нож. Горечь его улыбки можно использовать как отраву для собак. Эйвери было действительно интересно, что именно привело Малфоя к тому, кем он стал. Он знал своих однокурсников достаточно хорошо, чтобы понимать, что Розье влез в это все из-за своего неуемного желания геройствовать, Мальсибер всегда оставался лишь марионеткой своего отца и оказался тут раньше всех. Хотя его отец явно пожалел об этом, столкнувшись с его, как он любил говорить, мягкотелостью. Снейп оказался здесь, чтобы оправдать надежды Лестрейнджа-старшего, и делал это так же убедительно, как и все остальное, что касалось его места в этом мире. А Блэк был просто хорошим сыном. Если его родители хотели этого, то у него не был причин искать другие варианты. Они были отличными лабораторными крысами. Если не подойдут, их всегда можно скормить змеям. После двух уроков трансфигурации, вызывающих нервное содрогание у всего класса, Эйвери решает пропустить обед (его все равно тошнит от одного вида пищи) и пойти в гостиную. Розье в этот момент как раз спорил с Регулусом, только что встреченным ими в коридоре, о его личной жизни. Розье вообще считал себя человеком, хорошо разбирающемся в отношениях с девушками, хотя большинство девушек, с которыми он встречался, могли бы и сами с этим поспорить. По мнению Ивэна, Регулус совершал огромную ошибку, зацикливаясь на ком-то одном. Весь этот разговор, явно вызывающий у Регулуса сильное неприятие, начался из-за того, что Розье стал свидетелем того момента, как одна девчонка с пятого курса вдруг решила признаться младшему Блэку в своих чувствах. Тот очень долго ничего не говорил, разглядывая свои туфли, а потом выдал, что ничем не может ей помочь. Розье даже опешил от такой глупости. И теперь он пытался наставить его на путь истинный. - Ты упускаешь слишком многое в своей жизни! - Меня все устраивает. - Ты не сможешь прожить всю жизнь, глядя в спину Марго Фоули. Просто относись к этому проще. - Я сказал, что меня все устраивает, - Регулус злился. У Ивэна Розье была потрясающая способность злить всех, с кем он начинал говорить. - Это же просто девчонки. Если она симпатичная и ты ей нравишься, неужели тебе ничего не хочется? - Слушай, Розье, иди куда шел. Неважно, чего мне хочется, когда я смотрю на них, но когда я смотрю на Марго, мне хочется весь этот мир. Обычно мы выбираем то, что дает нам больше, разве нет? - Регулус оттолкнул Ивэна и быстрым шагом направился к лестнице. - Смотрю, тебе сегодня не везет с общением? - Аманда присвистнула, проходя мимо Розье. Но Эйвери знал, что она расстроена. Она всегда ждала от Розье тех качеств, которые он уверенно подавлял в себе. Его мечты о героях обычно заканчивались очередной бесполезной дракой, а та часть, которая касалась великой любви, приобретала у него вид романа на один день. В конце-концов, ему нравилась веселая жизнь, а Аманда понимала, что его нельзя привязать к себе. Эйвери завернул в ближайший поворот, но остановился в конце коридора, чтобы опереться о стену. Голова раскалывалась. Но как бы сильно его не беспокоила эта боль, куда больше его волновало то, как вырваться из ловушки, в которую он попал. И желательно вытащить оттуда и всех остальных. Солнце светило в высокие окна, и из-за температуры свет воспринимался еще более резко, чем всегда. Как-то он спросил у Марго о том, как сбежать из мышеловки. Она сказала лишь, что лучше туда не попадать. Эйвери знал, что она нуждалась в помощи больше, чем казалось. Розье на его вопрос заявил, что если ты попадешься за ногу, то ты просто должен суметь избавиться от ноги, и считай, ты спасен. Очень в его духе. Возможно, не было никаких шансов с самого начала? Он услышал шаги рядом с собой и словно очнулся от глубокого сна. Перед ним стояла Диана Селвин, и в ее светлых волосах все время задерживались солнечные лучи. Такое раздражающее, уверенное лицо. Джон был уверен, что рядом с ней он ощущал себя еще более жалким. - Ты знаешь, как сбежать из мышеловки? - конечно, она должна знать. В школе все считают ее королевой, а у королев должны быть ответы на любые вопросы. - Ага, - она улыбнулась, но больное сознание Эйвери сильно замедляло изображение. Он почему-то стал таращиться на блики на ее плече. Он не болел последние несколько лет, но кажется сейчас все было серьезно. - И как? - земля под ногами начала куда-то уплывать. Точно, он никогда раньше не падал в обморок. Она сказала что-то. Он точно знал, что она сказала. Он и сам знал ответ, верно? Ее светлые волосы почему-то лезли ему в лицо. Она все еще улыбалась, и казалось, что она не перестала бы это делать, даже будь она последним человеком на земле. Но черт возьми, это было похоже на то, что за его спиной только что захлопнулась еще одна мышеловка. И имя ей было - Диана Селвин. А потом его сознание отключилось. Он пришел в себя в больничном крыле. Кажется, он ударился головой, когда падал, но несмотря на это, чувствовал он себя заметно лучше. В него влили еще лекарств, поругали за неосторожность, и отправили отсыпаться. Так что теперь он имел официальную причину на прогул, немного свободного времени, и, возможно, у него появился план. У Ивэна Розье было множество раздражающих черт характера. Во-первых, он всегда говорил то, что думал. Каким бы абсурдным это ни было. Это можно было списать на отсутствие такта или на что-нибудь еще, но в основном людям такое не слишком нравилось. Розье же был уверен, что это высшее проявление честности. Ему ужасно нравились истории про героев и рыцарей, с самого детства он зачитывался ими, представляя себя одним из великих воинов средневековья. По его представлениям, человек всегда должен был открыто выражать свои мысли и никогда не врать. Чуть позже, впрочем, он проникся некоторой богемностью, и к его и так странным представлением о жизни, прибавилась еще любовь к вину и к симпатичным девушкам. В итоге, к семнадцати годам своей жизни, он успел так или иначе испортить жизнь каждому в Хогвартсе. Но даже несмотря на это, по-своему, его все любили. Во-вторых, он был ужасно привязчивым. Даже если казалось, что он ко всему относится слишком несерьезно, он постоянно нуждался в наличии компании. Собственно его вообще было сложно представить в одиночестве. Эйвери как-то пытался, но его воображения хватило только на карикатурную картинку, где маленький и грустный Ивэн сидит в обнимку со своим домашним любимцем - гигантской сколопендрой - и унывает. Но долго думать о домашнем питомце Розье было слишком ужасно для Эйвери, так что он постарался побыстрее выкинуть это из своей головы. В конце-концов, в этом был весь Ивэн. Он всегда был в самом центре любых событий. Вечно сияющий, окруженный шумной толпой, все знали его только таким. В-третьих, казалось, он совсем не дорожит своей жизнью. Несмотря на слабость к земным удовольствиям, все его сознание всегда было направлено на великие цели. Он хотел быть крестоносцем на пути в Иерусалим, он хотел быть храбрым испанцем времен Реконкисты, он хотел стоять на баррикадах во Франции и бороться за лучшую жизнь для своего народа. В целом, его не слишком волновала конечная цель, к которой он мог бы стремиться. Ему просто нравился сам процесс борьбы. Ему хотелось прожить жизнь именно так, быстро и ярко, и погибнуть в битве. Его лучших друзей - Байера Мальсибера и Аманду Гринграсс - это невероятно злило. Розье никак не хотел понять, что некоторые люди дорожили его жизнью куда больше, чем он сам. - Теперь мы в дерьме в прямом смысле этого слова, - Снейп с отвращением осматривал свою мантию, стоя по колено в канализационных отходах. - Пессимизм тебя не спасет, Северус, - Розье, с палочкой наготове, стоял возле выхода из тоннеля. Сегодняшнее задание, как обычно, можно было считать проваленным. - Я бы сказал, что он наоборот излишне оптимистичен, - Эйвери уже представлял лицо Реймонда Нотта, когда он узнает про их очередной провал. Реймонд Нотт был всегда точен как часы, одет по последней моде и казался очень приятной личностью всем, кто его знал, кроме тех, разумеется, кого он убил. Регулус, стоявший рядом с ним, кутался в мантию, его левая рука сильно кровоточила и мешала, как лишний груз. Они бежали через этот грязный тоннель, но сейчас не рисковали наконец-то выйти из него. На улице их все еще могли поджидать орденцы. Где-то среди ближайших кварталов остались остальные Пожиратели. Времени было не так уж и много, а Эйвери все-таки очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Как-то Розье сказал, что в своей жизни уже сделал очень много. И увидел достаточно. - Еще пара стаканчиков вина, ребята, и я могу прощаться с этой жизнью. Все оценили только то, какой же он все-таки придурок. Остальные постоянно жили под гнетом того, что так ничего и не сделали. Ничего не успели. Разве что совершить ошибок. Эйвери на каждой вылазке думал о том, что если его жизнь оборвется сегодня, то эта будет и правда история неудачника. Умереть, как крыса в подворотне. - Эй! - Что это? - Крысы? Их тут целая куча. - Тихо вы. Началась суматоха. Было достаточно темно, но Эйвери заметил, как несколько теней зашли в тоннель. Он выхватил палочку, кто-то наступил ему на ногу. Послышались крики, и тут рядом с его ухом проскочило обезоруживающее заклинание. - Дерьмо, это Орден, - Мальсибер кинулся куда-то вперед. Регулус напрягся. Началось. Ты ведь самый старший, Джон, ты отвечаешь за них. Что-то в таком духе ему говорили снова и снова, и Эйвери чувствовал, как эта ответственность не дает ему нормально дышать. Все эти перепалки напоминали ему театральное представление. Такое глупое театральное представление, с которого очень хочется уйти, но тут же отец, поэтому ему приходится досидеть до конца. Он просто хотел, чтобы однажды он смог уйти с этого представления, просто потому, что ему захотелось. А пока что, он обещал всех вытащить, верно? - Получай, придурок, - Розье кинул заклятием в высокого мужчину, и Аластор Грюм, известный Эйвери по своим провокационным речам в Министерстве Магии, засопел от боли. Ивэн был отличным стрелком, и его противник, тяжело дыша, прижал руку к лицу. Джон подумал, что ему еще повезет, если его лицо останется целым, после любимого коктейля из заклинаний, разработанного Розье для подобных случаев - когда на тебя нападают из-за угла, или в темноте, и ты находишь это очень низким поступком. Правда, по мнению Эйвери, эти заклинания тоже были не не самым честным методом, но с кем он собирался спорить. Главное, чтобы помогало. Крысы, которых было и правда очень много, и ноги, постоянно увязающие в неясной жиже, закрывающей собой пол тоннеля, сильно тормозили передвижение. Потеряв часть скорости, даже Розье уже не был таким удачливым. Эйвери пересекся с ним взглядом - все в порядке, эй! - но тут же был откинут назад кем-то из Ордена. Рыжие волосы, хитрый взгляд, явно один из Пруэттов. Если бы на Эйвери сейчас не было маски, то они бы, наверное, даже могли обсудить те самопишущие перья, что Эйвери как-то выменял у них на сочинение по трансфигурации. Но тут помещение пересек зеленый луч, что-то с шумом упало, и стало вдруг слишком тихо. Джон попытался подняться с колен, но тут заметил возле выхода из тоннеля Аластора Грюма, с кровавым пятном на месте левого глаза и диким ужасом на лице. Он, не мигая, смотрел куда-то в сторону, чуть правее от Эйвери. И Джон тоже посмотрел туда. Он познакомился с Ивэном Розье, когда ему было пять, и он был жутко нескладным, долговязым мальчишкой, в жутко жаркой для лета мантии, в отличие от сияющего Ивэна, одетого в легкий хлопчатый костюм. - Мой лучший друг - Байер Мальсибер. Кажется, это было первое, что он ему сказал. А потом Мальсибер с ним подрался. Он так долго сопротивлялся этой навязанной дружбе и всегда отнекивался, говоря, что слушать Розье - себе дороже. Но Эйвери был уверен, что Байер тоже считает его своим лучшим другом. Тело Ивэна Розье с шумом упало в вязкое месиво. Маска мягко соскользнула с его лица, открывая его бледные, четко очерченные черты. Светлые волосы запачкались грязью, но на губах все еще играла довольная улыбка. - Ты знаешь, как сбежать из мышеловки? - Ага. - И как? В ответ Диана Селвин улыбается. - Ты должен умереть. Тишина вдруг закончилась, словно у нее был какой-то свой порог. И стало невыносимо громко. Мальсибер кинулся в сторону Грюма, но орденцы трансгрессировали. Без сомнений они видели лицо Розье. Они видели, что убили мальчишку. ОН видел, что убил мальчишку. Эйвери попытался подняться, но это оказалось сложнее, чем казалось. Кажется, он подвернул правую ногу, когда упал. Он увидел, как Регулуса стошнило. По его лбу градом тек пот. Времени было слишком мало. Стены затрещали, и помещение заполнилось каким-то звенящим звуком. Надо бежать. Сейчас. Эйвери заставил себя подняться и, схватив Мальсибера за локоть, потащил его к выходу из тоннеля. Снейп понял все без слов и повел Регулуса к выходу. Мальсибер пытался кинуться к телу Розье, но Джон ударил его в живот. - Хочешь присоединится к нему? Этот тоннель сейчас взорвется. - Это же Ивэн, Джон, что ты говоришь? - он смотрел на Эйвери каким-то безумным, пустым взглядом. Джон с силой стиснул его руку, пытаясь спрятать свои эмоции как можно глубже. Похоронить их в себе. Сейчас он должен был спасти тех, кто жив. Сейчас он даже понял ту горечь, с которой всегда говорил Малфой. Они не успели уйти далеко, поэтому взрыв тоннеля поглотил и так слабое сознание Эйвери, забирая его в пустоту. Кажется, откуда-то все же пришли Нотт, и Малфой, и Лестрейндж, и скоро все последствия произошедшего станут механизмами, двигающими будущее. Эйвери уже ни в чем не был уверен, но он слышал, как Диана Селвин шепчет ему на ухо: - Ты знаешь как сбежать из мышеловки? Ты должен умереть. Ты должен сделать вид, что ты умер. И тогда у тебя будет только один шанс, когда мышеловка опять откроется, только одна возможность, чтобы сбежать. Даже если ты будешь ранен, даже если ты будешь истекать кровью. Ты должен будешь сбежать.