Пленники забытых троп.

Решив более не оттягивать неизбежное, Урахара вытащил из шкафчика бутыль с недоработанным снадобьем и, быстро осмотрев содержимое аптечки, схватил несколько ампул тонизирующего препарата со шприцами. Увы, горестно подумал ученый, чтобы во время больше походящего на пытку лечения пациент был в сознании, придется израсходовать почти все бодрящие лекарства, что были в его запасах. Нельзя позволять Шухею быть в забытье, даже если его и без того измученный тяжелой травмой организм будет пытаться отключить его сознание, хотя бы таким образом пробуя убежать от невыносимой боли. - Милая, - чувствуя, что от осознания того, что ему сейчас предстоит сотворить с раненым, у него на душе становится нереально паршиво, посмотрел на все еще сидящую в лаборатории Йоруичи Киске. - Если не затруднит, принеси что-нибудь, что сможет послужить нашему пациенту надежным кляпом. Сама понимаешь, он может так громко кричать от боли, что всех соседей на уши поставит, и никакие мои звуковые блоки духовной энергии не помогут. Да и... как бы язык себе не прикусил ненароком, такое тоже может быть. Поежившись, Йоруичи с жалостью глянула на коротавшего уже последние минуты своего бессознательного состояния Хисаги и удалилась из лаборатории. Вернулась расстроенная аристократка с несколькими платками и мотком широкого скотча в руках. Глаза Урахары невольно расширились, когда он увидел, как умело и быстро Шихоин упаковывает Шухея, сначала затолкав ему в рот один из платков, смоченный в чистой воде, потом оперативно залепила его широкой полосой скотча, и тут же следом замотала все это оставшейся парой платков, завязав их так плотно, что, казалось, они буквально срослись с лицом Шухея. - Чего ты так смотришь? - грустно вздохнула она, покосившись на Киске. - Я служила не просто в разведывательном, а в карательном отряде. Не только моим бойцам, но и мне приходилось порой брать силой тех, кто отказывался по-хорошему пройти с нами, а особо крикливым рты приходилось затыкать... Закусив губу, девушка посмотрела на плоды своих трудов и вышла вон, добавив: - Голову я ему не зафиксировала, следи, он от боли головой может начать об кушетку биться. И... зови, если что-то понадобится. Урахара мрачно кивнул, набрал в шприц препарата, призванного привести Шухея в сознание, и, прижав его за подбородок к кушетке так, чтобы голова его была чуть запрокинута, быстрым движением вогнал ему в шею лекарство. *** - Одного не пойму, - размышлял вслух Кенсей по дороге к Урахаре, - как же это Шухей догадался к этому плутяре отправиться, ежели раньше они вроде как знакомы не были? Или... неужто эта хитрая морда всё это время от меня что-то скрывала? Хорошо, что Ренджи Абарай не был дураком. Он был шумливым раздолбаем, любителем продемонстрировать свою силушку и удаль во всей красе, отчаянным смельчаком.... но дураком он отродясь не был, жизнь в Руконгае многому его научила. Конечно, он хоть и шёл с Шухеем в Уэко мертвецки пьяным, но он помнил про то, что Хисаги рассказал ему про одного синигами, который их куда угодно может отправить, ещё до того, как они попали к Булиту. А ещё Ренджи помнил про то, как, рассказывая ему и Рангику в госпитале про то, как судьба занесла его в Академию синигами, Шухей ненароком ляпнул, что не очень-то он сюда и хотел, и лишь безопасность и жизнь в достатке для его родных вынудили его на такой шаг, как поступление, запомнившееся в итоге всем, кто его видел и в нём участие принял так или иначе. Два и два в голове красноволосого сложились очень быстро, и, придав своему лицу выражение, с которым обычно говорят правду, правду, и только кристально чистую правду (читай: бессовестно лгут), Ренджи бодренько протараторил: - Дак мы ж с Шухеичем пошли к лорду, у которого он раньше работал, а тот и говорит, мол, отправлю вас к Урахаре-сану, он вам и поможет... - А-а, - с явным облегчением выдохнул Кенсей. Похоже, зря он подозревал товарища в том, что он скрывал от него факт своего давнего знакомства с Шухеем. Тут и знакомства-то, видать, не было никакого. А Ренджи отвернулся, задумавшись, что же заставило Урахару скрывать правду от своего, казалось бы, столь близкого товарища, и не рассказывать Кенсею о Шухее. *** Последнее, что Шухей помнил - кувырки в портале, приступы рвоты, смешение реальности и видений, боль в распаханном Ренджи черепе, жутко болезненное приземление черт бы его знал где... и Рангику. Интересно, была Рангику плодом его отравленного ранениями воображениями, или он и правда свалился из портала ей под ноги с раскроенной черепушкой?.. Черт, и почему шею так жжет, словно кто-то под самый ошейник засунул раскаленный металлический штырь и ворочает им, сжигая кожу напрочь, а голову словно по второму разу вскрывают, только теперь не так, как Ренджи - одним ударом, а потихоньку, будто бы скобля кровоточащее мясо наждачкой и попутно ковыряясь чем-то еще?.. И какого черта ни рукой, ни ногой пошевелить не удается?.. Непроизвольно открыв глаза, Шухей с ужасом понял, что он накрепко привязан к какой-то непонятной кушетке, а кто-то, только вот пока до него никак не дойдет, кто, крепко держит его за голову, чуть ли не вдавливая его затылок в изголовье лежака и что-то творя с тем участком черепа, над которым поработал Ренджи с лихими размахиваниями своего дзанпакто. Что человек, лицо которого пока расплывалось бесформенным пятном перед Шухеем, чувствующим себя в заложниках у какого-то вздумавшего его пытать психа, делал с ним - Хисаги не понимал, осознанно ощущая только одно. Что бы с ним там не делали - это было не просто больно, это было так невыносимо, что хотелось орать, надрывая глотку, биться, вырываться и бежать, бежать из этого проклятого места куда подальше, сверкая пятками!. И, не сумев сдержаться, Шухей напряг каждую мышцу своего тела в попытке освободиться и заорал от очередного лишающего рассудка приступа боли, даже не понимая того, что скотч и тряпки у него во рту пропускают лишь сдавленные стоны. Лишь попытавшись вдохнуть поглубже, парень сумел осознать, что какая-то сволочь наглухо заткнула ему рот, причем с помощью мастерски состряпанного кляпа. И тут у Хисаги словно внутри все оборвалось. Вот, спрашивается, куда он угодил, что с ним произошло, как там теперь Ренджи... и что с Казешини?! “Угомонись, дурень. Я сам сначала охренел, когда очухался и тебя тут распластанным на кушетке увидел, но потом понял - это нас так лечат. Так что не хнычь, куколка, скоро прыгать, по ходу будешь, как раньше”, - о небо, Шухей так рад сейчас слышать был свой вздорный и ворчливый клинок, что, даже если тому вздумалось бы сейчас поносить его последними словами, он бы и это принял, как величайший дар судьбы! От радости из-за того, что Казешини где-то рядом, Шухей даже на миг не так остро ощутил эту боль, буквально рвущую его заживо на части, и начал более осмысленно пытаться осмотреться, тараща слезящиеся глаза, судорожно соображая, куда же его занесло. Лечат, сказал Казешини... Лечат. А кто же может его лечить? Шухей еще раз дернулся, поняв уже, что ощущение, будто череп его распиливают, следом как попало штопают, а потом ковыряются длинным острием внутри между швами, никуда не денется, а вот сообразить, где он и в чьих же он руках, не мешает, а тот, кто сейчас издевался над ним (а, нет же, лечил!..), крепче сжал его голову и склонился над ним, явно радуясь тому, что он очнулся: - Шухей, это я, Урахара! Остальное все объясню потом, главное, запомни сейчас одно: держись, и как бы больно ни было, не теряй сознания, ни в коем случае не теряй! Сказать-то легко, даже подумать, что сможешь продержаться, тоже легко... Хисаги даже попытался кивнуть, чего у него не вышло, потому что Урахара очень уж крепко держал его словно в кипяток засунутую голову, в знак того, что он непременно постарается держаться на плаву, пока идет эта пытка, ну то есть лечение. Тем более, на душе ему стало спокойнее, когда он смог разглядеть знакомую до боли зеленую шляпу в тот миг, когда бывший капитан двенадцатого отряда склонился над ним еще до того, как заговорить с ним. Что бы Урахара с ним ни делал, Шухей знал - этому человеку можно довериться. Да только еще один укол прямо в тот место, куда шарахнул его Абарай, вызвал такую волну адской боли в каждом нерве, начисто стирая последние попытки осознать происходящее и хоть немного держать себя в руках, что, даже будучи крепко связанным, Шухей забился в путах с такой силой, что бедная кушетка не перевернулась лишь потому, что Киске навалился на нее всем телом, дабы удержать раненого от падения вместе с лежаком, к которому он и был привязан. А Хисаги тем временем понял - всё, реальность снова начала искажаться, мешаясь с жуткими галлюцинациями и расплываясь сотней прыгающих вокруг него Киске. Он не понимал, в сознании он или нет, лишь чувствовал время от времени усиливающееся жжение там, где проходила нижняя грань его ошейника, да погружался в оцепенение, вызванное непереносимой болью, настолько глубоко, что даже сил на попытки кричать и биться уже не осталось. Вокруг бегали Ренджи, много, много Ренджи. Одни Ренджи держали в руках отрубленные головы других Ренджи, всё было в крови, и все эти Ренджи наперебой что-то кричали ему. Причём даже отрубленные головы Абараев открывали рты, булькая кровью и что-то неразборчиво хрипя. Потом мимо пролетела стайка бабочек с головами Рукии, за ними засеменили похожие на скорпионов крупные мутанты с головами Кенсея-тайчо... Дальше Хисаги уже и сам запутался, уже переставая понимать, что и кого он видит перед собой, ощущая лишь одно - вырываться и беспомощно мычать в кляп сил уже нет, а за этими глюками как-то не так остро ощущается эта адская боль, она просто становится одним целым с ним. Как ни странно, на фоне всей этой вакханалии брань Казешини Шухей различал отчётливо, цепляясь за голос своего дзанпакто, как за единственную спасительную нить, которая ещё могла удержать его пусть и повисшим на краю пропасти окончательного помутнения рассудка, но всё-таки ещё цепляющимся за эту искажённую реальность. Урахара же, изо всех сил вынуждая своего пациента хотя бы глаза открытыми держать, параллельно вспомнил ещё об одной детали, которую он так старательно скрывал от Кенсея, и которая могла сейчас вскрыться на фоне всей этой истории, ляпни Абарай что-нибудь не то... Дело было вот в чём - благодаря лорду Булиту изобретатель с Шухеем был знаком далеко не один месяц. Сначала их общение ограничивалось визитами Хисаги для того, чтобы через имеющиеся у Киске в изобилии порталы всех мастей тот попал на место дислокации вверенной ему миссии, потом, заметив талант и ловкость молодого охотника, Урахара стал ему поручать добыть те или иные необходимые для его разработок ингредиенты. Причём это могло быть как щупальце какого-нибудь Пустого, так и невероятно редкое растение или минерал, за которыми, как в той старой сказке, нужно было пойти туда не знаю куда... Поиски, добыча (а подчас и откровенное воровство) таких вещей могли быть чреваты для молодого охотника лютой смертью, тяжёлыми ранениями или же тюремным заключением за браконьерство в заповедных местах (у Сообщества Душ тоже были свои редкости, которые оно тщательно оберегало и карало за попытку ими воспользоваться как-то по-иному, кроме как восторженного созерцания). Но Шухей, несмотря на всё это, рисковал, и Киске этот риск ему щедро оплачивал. Урахара не просто так избрал именно Хисаги в роли этакого внештатного контрабандиста - он давно заприметил, что, помимо хорошо развитых боевых навыков, паренёк отличается хорошей долей скрытности и не склонен трепаться направо и налево о делах, которые он проворачивает. Время шло, и однажды книга Джимми Летчера, бывшего товарища Хисаги, увидела свет. Когда и Киске заполучил её и прочитал, отметив про себя явный писательский талант присвоившего себе чужие подвиги мальчишки, он обратился к Шухею: - Послушай... Я понимаю, сейчас Летчер обманом выбил себе место в Академии синигами. Может, он даже дотянет до Готея, там смотря как у него с духовной энергией и боевыми навыками, может ли он вообще хоть что-то... Но, как известно, всё тайное становится явным. Шухей, ты же понимаешь, что однажды всё выплывет, и в Готей 13 тобой заинтересуются. Могут пригласить по-хорошему на обучение в Академии синигами, а могут и силой вынудить, потому что будут бояться того, что такой воин, как ты, разгуливает на свободе и командованию Готея не подчиняется... - Да плевать я хотел, - нахмурился тогда Хисаги, закуривая и уверенно посмотрев на своего собеседника. - Меня устраивает та жизнь, которой я живу сейчас, мои родные сыты, живы-здоровы, в безопасности, а теперь ещё и при деле с этой таверной, которую мы смогли открыть с вашей с лордом Булитом помощью. Разве что-то ещё нужно? - Ну... а как же общественное признание, воинская слава? - посмотрел Урахара на Шухея, выпускающего подпрыгивающие в воздухе колечки сигаретного дыма. - Тем более, не удивлюсь, если с твоими талантами ты дорастёшь до офицера... - Гнить в этом царстве жополизов, где аристократы корчат из себя невесть кого, заставляя людей прогибаться перед ними? - хмыкнул Хисаги, пуская порцию дымовых колец вдогонку предыдущим, откидываясь в кресле и заинтересованно наблюдая за тем, как они танцуют в прокуренной комнате, мечась между полом и потолком и растворяясь. - Выплясывать под дудку начальства, которому плевать на тебя, как на человека? Нет уж, дудки. Пустым бошки сносить я и так могу, Казешини в бою есть, чем себя потешить. А в Готей 13 мне точно делать нечего... - Ну не скажи, - перебил парня Киске, потянувшись за чайничком с давно остывшим зелёным чаем. - Не такие уж все в Готей 13 и плохие... - То-то я и гляжу, как с тобой обошлись - выставили тебя вон, как шелудивого пса, даже не дав слова сказать в своё оправдание. Вот она, вся благодарность от Готея тебе за твои труды, смотрю, накормили тебя ею досыта, аж до сих пор никак не доешь, - учёный аж на полуслове осёкся, когда Шухей отрывисто выпалил эти свои слова, приправив их пристальным взглядом, от которого аж нехорошо как-то делалось Урахаре, потому что он понимал - кое в чём молодой, но уже многое повидавший охотник прав. И вот тогда-то Киске Урахара и осознал - не стоит кому-либо говорить о том, что он знаком с настоящим хозяином дзанпакто по имени Казешини, если, конечно, выплывет вся правда... И правда, разумеется, выплыла, о чём учёный во всех подробностях узнал от своего друга Мугурумы Кенсея, слушая его и чувствуя, что его словно на две части рвёт заживо - вроде и не хочется от товарища скрывать, что он в курсе, кто такой Хисаги Шухей и даже знает, как его найти... а при этом помнил он о том, как Шухей относился к синигами и службе в Готей 13, и из уважения к своему компаньону не хотел его выдавать. Долго думал Урахара, но потом решил не вмешиваться в жизнь Шухея, не кроить его судьбу против его воли. Да простит его Кенсей, решил тогда для себя изобретатель, но каждый волен идти той тропой, которую избрал, и вынуждать его менять свой выбор - дело очень неблагодарное. В итоге сложилось так, что во время очередного патруля волею случая Мугурума нашёл Шухея, уговорил его пойти в Академию в обмен на жизнь его родных в безопасности и достатке. А кончилось всё вот как... Мучаясь над всё-таки начавшей подчиняться жуткому лекарству раной в голове привязанного к кушетке Шухея, Урахара поймал себя на том, что они с Хисаги оба сейчас убегают от осознания того, что происходит. Шухей, судя по его периодически закатывающимся глазам, совершенно неосознанному блуждающему взору, затихающим с каждым вдохом стонам и слабеющим с каждым рывком конвульсиям, прячется от сводившей его с ума боли за галлюцинациями и бредовыми видениями. А он прячется за воспоминаниями о былом от осознания того, что попросту пытает своего пациента, подвергая его невыносимым мучениям, что ставит, по сути, на живом человеке эксперимент, не зная даже наверняка, сможет ли недоработанный до конца препарат справиться с поставленной перед ним задачей... Но, как ни странно, мучения и пациента, и лекаря оказались не напрасны - приглядевшись, Урахара с радостью обнаружил, что кровавая дыра в черепушке начала затягиваться буквально на глазах, да и взгляд тяжело дышащего Шухея начал становиться с каждым мгновением всё более осмысленным. По прошествии примерно получаса Киске даже не смог сдержать громкого радостного возгласа - от тяжёлого, жуткого ранения, от которого, по идее, лечиться надо было месяц как минимум, и следа не осталось, единственное, что могло бы теперь напомнить Хисаги о том, что не так давно Ренджи Абарай раскроил ему череп своим дзанпакто - оставшийся на коже рубец. Да и тот затерялся в густой чёрной шевелюре озиравшегося парня, и видно его не было, тот теперь разве что нащупать его мог, почёсывая репу в задумчивости или взъерошивая волосы столь свойственным ему жестом, который даже Йоруичи подметила. Почувствовав из зала реацу Кенсея, Лизы, Киры, Рангику, Рукии, Ренджи и Хиннамори, Киске мысленно выругался на все лады, на какие только мог, проклиная своего друга за самонадеянность и чрезмерную уверенность в людях, которых чуть ли не в первый раз видел. Ну вот мало ли, а вдруг кто-то из этих ребят ляпнет где не надо про то, что тайчо девятого отряда Готей 13 водит дружбу с преданным опале синигами?.. Ладно, подумал исследователь, слыша, как шумно и матерно Кенсей выражает своё переживание за состояние здоровье Шухея, уже потихоньку приходящего в себя, жадно прислушивающегося к звукам из-за двери лаборатории и ловящего каждое колебание ставших столь знакомыми ему духовных энергий, надо бы освободить Хисаги, дать ему чистую одежду, да выпустить поскорее отсюда. А то скоро его драгоценная Йоруичи уже не сможет удерживать так и норовящего прорваться в операционную Мугуруму, и тот, неровен час, точно всё тут разнесёт к чёртовой бабушке... Чёрт, внезапно вздрогнул Урахара, освобождая Шухея от пут и глядя на то, как он, фырча и тяжело дыша, сдирает с себя ставший ненавистным ему кляп, а он ведь и знать пока не знает, что взявший его под своё крыло (и, чёрт побери, невольно перечеркнувший этим всю его жизнь) капитан и его друзья ввалились в его дом с очень, очень дурными вестями для пока ничего не ведавшего о том Хисаги. - Не советовал бы тебе так резко вскакивать, - пожурил Урахара Хисаги, едва отвернувшись за комплектом одежды для него и обнаружив того после возвращения уже сидящим на кушетке и словно с недоверием ощупывающего уже абсолютно целую черепушку. - Лекарство с целой кучей побочных эффектов, там и головокружения неожиданные, и приступы рвоты, и... Шухей повёл себя так предсказуемо - молча отмахнулся, натягивая чёрные штаны, и даже не задавшись вопросом, почему вместо гораздо более подходящей ему сейчас по статусу формы студента Академии синигами ему принесли черные штаны, чёрные ботинки и чёрную рубашку. Впрочем, в этом плане Хисаги был настолько непритязателен - не бальное платье с рюшами и воланчиками принесли, и уже неплохо, примерно так он рассуждал. Главное - не в труселях перед капитаном Кенсеем и друзьями показываться, а остальное ерунда. При мысли о перспективе засветиться перед Рангику в одном белье щёки черноволосого аж заалели, и тот лишь усилием воли заставил себя собраться, застегнув пуговицы на рубашке и на какое-то время заняв себя закатыванием её рукавов - привычка владельца дзанпакто, серпы которого были изогнуты таким образом, что, рискни Хисаги надеть хоть что-то с длинным рукавом, кусаригамы тут же цеплялись за ткань, нещадно разрывая её в клочья во время исполнения боевых манёвров. Короче, привычка Хисаги Шухея. - Ты же меня не убьёшь, если я скажу тебе, что лекарство, которое причинило тебе столько мучений, на человеке я использовал впервые? - нервно пошутил Урахара, плюнув на всё и закурив прямо в лаборатории. - Очень польщён, это же такая честь - быть твоим подопытным образцом, - серые глаза Шухея сверкнули ответной усмешкой. Но, посерьёзнев, он добавил: - Да плевать мне на всё это. Ты только что сделал невозможное - поставил меня на ноги так быстро, как, я уверен, Унохане-тайчо и не снилось бы... Так что я у тебя в долгу, спасибо тебе за всё. - Думаю, ты помнишь, что при Кенсее не стоит выдавать того, что ранее мы были знакомы? - пристально глянул Урахара на уже стоявшего на пороге операционной с Казешини в руках Шухея. - Скажешь, если что, будто бы тебя просто лорд Булит ко мне направил, так и добрались... Главное, чтобы господин Абарай не изволил ничего лишнего ляпнуть. - Не думаю, что Ренджи настолько дурак, - осторожно понадеялся Шухей. - Он, конечно, иногда немного кое в чём перебарщивает, но тупостью точно не отличается. Урахара аж нервно засмеялся над тем, как крайне деликатно Хисаги назвал манеру Ренджи то полигон разнести во время поступления, то общагу разгромить во время нападения аристократов, то голову своему же товарищу пробить, войдя в раж при раскрытии дзанпакто. - Шухей, - окликнул он парня, уже готового выйти к тем, кто пришёл к нему, внезапно помрачнев. - Я тебе сам ничего говорить не буду, пусть лучше Кенсей тебе скажет. Но готовься - тебя ждут очень дурные вести... - В смысле? - Хисаги насторожился, резко развернувшись. Пока он даже предположить не мог, что имеет в виду внезапно воззрившийся на него с вызывающим приступ поднимающейся из самого нутра паники сочувствием исследователь. Урахара ничего не ответил, и Шухей, пробормотав порцию благодарностей за спасение своей скромной персоны, быстро вышел из лаборатории, чувствуя, что его аж мутить от поднимающегося в нём нервоза начинает. Когда, застав компанию своих друзей в сборе, да ещё и с капитаном Кенсеем и его лейтенантом Лизой Ядомару, Хисаги увидел всех облачёнными в чёрное, причём не в форму синигами, а в обычную, гражданскую, чёрную одежду, он почувствовал, что сердце словно невидимая ледяная рука сдавила и начала безостановочно жать, заставляя комок жил в груди биться всё сильнее и сильнее. Да и то, как вместо шумного приветствия, обнимашек, дружеского ворчания и шутливых подзатыльников за необдуманный побег его встретили гробовым молчанием, на хорошие мысли совсем не наводило. - Э-э... а почему все в чёрном? - осторожно окинул смотрящих на него с той же самой вызывающей по-волчьи звериную тоску жалостью, с какой не так давно на него взирал Урахара в лаборатории, ребят Шухей уже преисполненным открытого нервоза взглядом. Он даже попытался неуклюже пошутить: - Рановато вы меня хоронить собрались, я, как видите, живее всех живых... - То, что ты в порядке, мы видим... и очень, клянусь, очень этому рады! Но..., - первой заговорила Рангику. И, о чёрт, голос побледневшей лицом девушки дрожал, а в голубых глазах её стояли слёзы, что совсем вывело Шухея из равновесия. Он шагнул было к ней, плюнув на всё, думая, что в её доме случилась какая-то беда, собираясь обнять (и пофиг, кто и что подумает, кажется, не до того уже сейчас) и хоть как-то успокоить, как вдруг Кенсей подхватил то, на чём Рангику прервалась, и отрывисто выпалил: - Шухей, в общем... Пока вы с Абараем пропадали в Уэко Мундо, сегодня утром твоих родных обнаружили в их новом доме в Сейрейтее жестоко убитыми...