Пленники забытых троп.

- Что? - ошалело отшатнулся Хисаги, оглядывая всех, кто стоял сейчас перед ним, по очереди и просто отказываясь даже воспринять то, что он сейчас услышал. - Что вы сказали?.. Он вроде бы и слухом сразу всё воспринял, не глухой всё-таки был, и смысл слов Кенсея до него дошёл сразу. А там, где в груди зажгло настолько сильно, будто бы сердце заживо стали раздирать калёными щипцами, там, где, если верить слухам, и жила душа, нечто живое словно не желало верить услышанному, понимая, что, если поверит, то станет не живым и светлым, а тёмным, преисполненным ярости, мрачным, тяжёлым... и окончательно и бесповоротно мёртвым. Роза. Грегори. Мертвы... убиты. Жестоко. Нет, нет, нет, затрясшись от ужаса и чувствуя, к своему великому стыду, что тряску эту спрятать от смотрящих на него с настороженной жалостью друзей и Кенсея с Лизой он уже не может, начал пытаться сам себя уговорить Шухей, этого не может быть, это ошибка какая-то, Мугурума-тайчо, верно, что-то напутал, так ведь? Сейчас он скажет, что всё не так, что всё с Грегори и Розой в порядке, и они, как и прежде, всегда ждут его в их новом доме в Сейрейтее на чашечку чая, кофе, ну или пусть даже на рюмочку или бутылочку чего покрепче... Да ведь? "Твоих родных обнаружили..." - снова загремели гулким набатом в только-только залатанной стараниями Урахары голове Шухея слова капитана девятого отряда, ныне стоявшего и с болью во взоре смотрящего на своего подопечного, ещё пока державшегося, но могущего вот-вот так капитально сорваться, что точно никому не поздоровится. - "жестоко убитыми..." Хисаги начал нервно хватать ртом ставший вдруг невероятно прелым и тяжёлым воздух, и дышать ему стало невыносимо больно. Серые глаза его расширились, и он уже чувствовал, как последние крохи способности владеть собой медленно покидают его, оставляя во всём его сознании лишь давящее осознание того, что случилось самое страшное, что, мать его, произошло именно то, чего Шухей больше всего боялся... Роза и Грегори убиты, их больше нет... Да как так-то?! Кулаки черноволосого парня сжались, и он против воли молча замотал головой, словно пытаясь сказать, мол, нет, я не верю, вы врёте или путаете что-то... - Хисаги, - осторожно посмотрела на отступившего на шаг студента Лиза, видя, что парень уже на грани от срыва. - Ты только держись, я понимаю, это страшно слышать, в это сложно поверить, но капитан Кенсей сказал правду. Твоих родных кто-то пытал, а потом каждому из них перерезали горло. Причём кто-то сделал это с ними прямо в их новом доме, ну, в который мы их с Кенсеем-тайчо направили... Костяшки кулаков Шухея побелели, с такой силой он сжал уже не просто трясшиеся, а начавшие колотиться в приступе крупной дрожи руки. Сам он, опустив голову так, что за растрёпанными чёрными вихрами его серых глаз и видно не стало, побледнел до такой степени, что даже Урахара, выскочивший в зал следом за ним, с опаской начал присматриваться, боясь, как бы чёртов недоработанный препарат не сыграл с ним сейчас какую-нибудь злую шутку в виде сердечного приступа или затяжного обморока. Следом же уже настала очередь отступать на шаг всех, кто был в доме Урахары - внезапно вскинув голову, Хисаги так озверело уставился в никуда взглядом человека, который ничего уже перед собой не видит и не различает, что всем от одного этого стало жутко. От него ждали какой угодно реакции - слёз, паники, крика... но не этого тяжёлого молчания с последующим за этим всплеском давления духовной энергии, которое оказалось настолько сильно и велико, что даже бравый Ренджи притих и поёжился, прижимая к себе Рукию, которая и сама оцепенела от страха, видя, что рассудка во взоре товарища не осталось ни на йоту - одна лишь ярость, взращённая на страшной боли, способной превратить человека в настоящее чудовище. Ну или начисто его сломать. Одна Рангику осталась стоять ближе всех к медленно, но верно срывающемуся в пропасть отчаянного безумия Шухею, думая, что в случае какого-нибудь неожиданного выверта с его стороны она приложит все силы, но постарается его сдержать... Зря она так думала. Внезапно взгляд Шухея, чувствующего, что внутри будто бы с адским грохотом рушится всё то, что он выстраивал годами, как взорвавшаяся под градами вражеских орудий и казавшаяся неприступной крепость разлетается в гору бесформенных каменных обломков, хороня под собой всех в ней живущих, застыл, фокусируясь на голубоглазой синигами с длинными рыжими волосами. В эту минуту он внезапно ощутил стыдливо и стремительно придушенное в зародыше желание грохнуться на колени, вцепиться в неё и реветь взахлёб. Но нет, даже пытаясь заставить себя зацепиться за эту смотрящую на него без страха, но с искренним состраданием и беспокойством девушку, как за последнюю соломинку, что могла бы ещё удержать его на плаву со здравой головой, Шухей внезапно почувствовал, как нутро словно изнутри заживо плавиться начало. Всё, сил сдерживать внутреннего зверя, которого он так старательно в себе давил, больше не было. Роза. Грегори. Убиты. Их пытали. Ран, прости... Издав мало похожий на человеческую речь не то рык, не то гортанный выкрик, вроде тех, какие издают те, кого ножом саданули в самое сердце, Шухей резко рванул вперёд, обогнув только и успевшую вздрогнуть девушку... А в следующую минуту его сжатые до боли в суставах кулаки уже начали выплясывать свою кровавую джигу на лице Кенсея, только и делавшего, что нервно уворачивавшегося от оказавшихся невероятно болезненными ударов Хисаги. - Сука!!! - тяжело дыша, озверевший Шухей начал трясти на удивление не оказывавшего активного сопротивления капитана за грудки и аж затрясся от бешенства, начав выплёвывать ему в лицо всё то, что сейчас раздирало его на части. - Ты... паскуда, ты же обещал, что с ними всё будет в порядке!!! Удар. Ещё удар. Как одними кулаками да начавшей вырываться наружу против его воли просто взрывной реацу Шухей умудрялся это делать, оставалось загадкой. Но левая бровь Кенсея была глубоко и безнадёжно рассечена, нос побагровел, начав приобретать жуткий синюшный оттенок и распух, из-за чего у нервно вздрагивавшего и пока не решавшегося вмешаться Урахары начали возникать справедливые опасения, что, похоже, нос-то его товарищу Шухей начисто переломал, а правый глаз его оказался отбит настолько, что намертво заплыл, превратившись в сплошное чёрное пятно, во глубине которого едва различалась щель глазницы, практически закрытой и залитой под веками свежей кровью. "Так его", - а Казешини, на удивление, сейчас не настолько был объят эмоциями, как потерявший контроль над собой Шухей. Да, он тоже сначала почувствовал, как добрая половина его обагрённого кровью убитых противников внутреннего мира разрушилась напрочь, оставляя за собой лишь мёртвую и беспросветную пустоту. Всё-таки Роза с Грегори и были тем самым стимулом, который заставлял его балбеса двигаться по жизни, купая его в крови врагов. Тем более, они искренне любили балбеса и заботились о нём, как могли. А теперь всё, пропала последняя нить, что держала его дуралея, заставляя того вставать после битв и, зализав раны, мчаться навстречу новым победам... Сейчас Ветер Смерти был единодушен со своим воином, которого он выбрал вопреки завету неба. Он тоже считал, что это Кенсей и его затея утащить Шухея в Готей 13 привели к гибели родных его балбеса. А потому и вовсе был не против, видя, как Хисаги превращает лицо капитана девятого отряда в кровавую кашу, орудуя распухающими на глазах от силы ударов кулаков. Пускай все посмотрят, пускай все увидят, какого зверя они разбудили, зло думал дзанпакто, чувствуя, что и ему как-то страшновато становится. Не зря когда-то он выбрал этого затравленного волчонка, которому после убийства родителей у него на глазах грозила верная смерть в трюме пиратского корабля на цепи. Теперь пускай эти глупые синигами видят, какой волк крылся в этом казавшемся загнанным зверёнышем мальчишке. "Сильнее, не церемонься", - нервно пнув попавшийся под ноги труп с распоротым животом, Казешини аж чуть на вывалившихся внутренностях не поскользнулся, наградив залитые кровью останки ещё одним озлобленным пинком. - "Из-за того, что этот остолоп поволок твоих родных в Сейрейтей и даже не обеспечил их должной охраны, ты их и потерял! Вспомни, даже в Руконгае с помощью Урахары, когда ты на задания от Булита хаживал, и то всё лучше получалось! Кроме того дня, когда перед поступлением в Академию на них напали какие-то уроды, всё шло, как надо... Да и то, вспомни, мы ж тогда были рядом, мы справились, ты только вспомни, как мы славно их расчленили с тобою..." Казешини мог ничего не говорить, неосознанно подначивая своего воина на продолжение мордобоя. Тот и так всё помнил и всё знал. Белки серых глаз молодого охотника так налились кровью от боли, ярости и гнева, что жуткие багровые жилки теперь пробегали по его очам. Он с такой силой охаживал как-то странно не рисковавшего пока дать ему сдачи Кенсея, что у самого аж руки до самых локтей ломить начало. Но то пламя, что зародилось в области сердца, и теперь наполняло собою каждый нерв, сжигало его до такой степени, что он совсем потерял рассудок, и остановиться уже не мог. Словно кадры дурно смонтированной киноплёнки, перед глазами вставали образы Грегори и Розы, провожавших его на очередное дело, которое могло принести что угодно - победу и неплохую для мотавшегося по всяким гнилым полулегальным подработкам руконгайца награду, или же потерю отважного парнишки, который не побоялся взять на себя всю ответственность за девушку и немолодого оставшегося без ноги мужчину. Пусть по крови семьей они не были, но породнились они так, что Хисаги их такими же близкими считал, как и маму с папой, которых прирезали на его глазах. До того даже доходило, что в своих казавшихся ему несбыточным бредом мечтах Шухей, пока лежал в госпитале при Готей 13, уже рисовал себе то, как Грегори пойдёт на их свадьбу с Рангику в роли отца жениха, а Роза будет выступать как сестрица... Он представлял себе, как приведёт рыжеволосую красавицу, которая, как он уже понял за то время, что она провела с ним и Ренджи, выхаживая их и плюнув на проблемы с учёбой, далеко не та легкомысленная хохотушка, каковой старается прикинуться, как познакомит её с теми, ради кого он и отправился под пяту Готея, плюнув на свои принципы и далеко не самое лучшее отношение к синигами. Он даже был уверен отчего-то - Ран поладила бы с ними и пришлась бы им очень по духу. А потом он всё время одёргивал себя, глядя на то, как она кутается в одеяло, что-то бормоча во сне, на соседней койке, под заливистый храп зовущего Рукию сквозь сон Ренджи, он вспоминал, кто по происхождению и он, и Роза, и Грегори, а кто Рангику, и понимал - никогда аристократка свою судьбу с руконгайцем не свяжет, каких бы высот он ни добился. Нет, он знал уже, что Рангику не делит людей на тех, кто достоин общения с ней, и тех, на кого и смотреть не стоит, ориентируясь на знатность родословной... Но ни один отец не даст дочери даже встречаться с парнем родом из Руконгая. Тем более, когда район, из которого и вырвался Шухей благодаря работе на Булита и Урахару в своё время, написан был у него двумя ни о чём хорошем не говорящими цифрами на его лице в прямом смысле этого слова. Практически дно. И, отвернувшись к стенке, Шухей каждый раз ругал себя под вздохи уставшего от его ночных раздумий Казешини и говорил, что на практике он знавал одно исключение из правил в виде осмелившегося жениться на руконгайке Кучики-тайчо, Ренджи же всё про это рассказал ему. И то, чего это стоило молодому аристократу - одна лишь Рукия наверняка могла знать, да её сгоревшая безвременно от тяжёлой болезни сестрица... Вспоминалось Шухею то, как частенько Роза и Грегори поднимались с постелей даже в поздний час или в минуты зарождающегося рассвета, провожая его в дальнюю дорогу, как постоянно они смотрели ему вслед виноватыми взглядами, словно корили себя за то, что все тяготы жизни свалились на него одного, а они живут будто бы у него на шее. Хисаги очень не любил эти их настроения, всегда ворчал на них, когда они рисковали заговаривать об этом и постоянно повторял: - Я сделал свой выбор. Я молодой, здоровый, да ещё и кое-какими боевыми навыками обладаю, и дзанпакто есть. Так почему я должен сидеть, сложа руки? - Ты только не гробь себя, возвращайся живым и здоровым, это самое главное, - всё время говорила ему Роза на дорожку. А не любивший эти долгие прощания парень вечно старался улизнуть на новую миссию так, чтобы родные не увидели его ухода и не вздыхали с грустью, переживая за него. И радовался лишь одному - что Урахаре он о своём очередном уходе сообщить успел, и тот уже подослал неусыпно бдящие в слежке за таверной в Руконгае модифицированные души, готовые в случае нападения моментально разобраться с обидчиками. Естественно, с переездом Розы и Грегори в Сейрейтей Шухей в ночь сборов в Академию позвонил исследователю и сказал, что там уж Кенсей должен справиться с задачей присмотра за его родными, а ему лучше не светить свои изобретения в краю, где ему уж и вовсе не рады, не обнаруживать, так сказать, своих следов... Кулаки черноволосого уже настолько были залиты кровью, что багровые разводы и брызги уже замарали его навеки окольцованные пиратскими браслетами запястья и разлетелись бесформенными пятнами по обнажённым благодаря закатанным рукавам чёрной рубашки рукам аж до самых локтей. Разум его укатился в какие-то дали, то пытаясь залатать дыру в сердце от случившегося воспоминаниями о тех временах, когда дорогие ему до дрожи люди были ещё живы, то мутнея и растворяясь в пелене первобытного, жестокого и тёмного гнева, который служил надёжным прикрытием, намертво заглушающий порыв расплакаться... Он плакал навзрыд, когда резали его родителей. И это не остановило выродков, которые прикончили их на глазах Шухея. Так что проверено - слёзы делу не помогают, мёртвых из могилы поднять не могут. И с тех пор зверевший и вырвавшийся на волю благодаря Казешини Шухей зарёкся плакать. Правда, от свалившегося на его многострадальную голову страшного известия стало так больно, как не было во время похожего на пытку лечения Урахары. Эмоции взяли верх над ним, только вот срыв произошёл совсем не так, как этого ждали настороженно смотрящие на парня до того, как он кинулся с кулаками на Кенсея. Нет, просто поднялось всё то, что так лелеял Казешини, и что Хисаги так старательно в себе давил. Безумие. Чистого рода безумие. Шухей дубасил и дубасил уже даже переставшего прикрываться Кенсея, словно и не видя того, как обагрилось кровью жутко белеющее теперь промеж багровых пятен капитанское хаори. Он не слышал того, как Лиза взывала одуматься, пытаясь докричаться до него, что избиение капитана может быть приравнено к проступку, за который и в тюрьму посадить могут. Он не видел того, что никто не решался подойти к нему, все замерли, словно примёрзшие к своим местам ледяные статуи, даже позу, в которой застыли, не рискуя переменить. Он не осознавал того, как надрывается его глотка в бессвязном рыке, среди которого едва разобрать можно было: "Ты же обещал...". - Да знаю я, знаю, что я виноват! - внезапно оттолкнув от себя Шухея с помощью сильного удара реацу, от которого аж посуда с полок в буфете Урахары посыпалась, звеня бьющимися о пол фарфоровыми и стеклянными осколками, а сам Хисаги оказался впечатан в стену с такой силой, что по ней даже трещины пошли, и мощный блок защитного кидо, наложенный бывшим капитаном двенадцатого отряда, целостности стены совсем не поспособствовал, Кенсей резко выпрямился. Утерев кое-как кровь с разбитого вусмерть лица собственным хаори и чувствуя, что от такого налёта со стороны студента Академии его черепушка на удивление жутко трещит и кружится, Мугурума повернулся к поднимающемуся на ноги и тоже резким движением размазавшего кровь по пострадавшему после поцелуя со стенкой лицу Шухею: - Можешь меня хоть прикончить, я пойму! Я знаю, что обещал твоим родным покой и безопасность, а сам даже об охране не позаботился! Но... откуда ж я мог подумать, что всё настолько хреново, что им с первых же дней проживания в Сейрейтее понадобится охрана?! Шухей дёрнулся было всем телом, шатаясь после того, как приложил его Кенсей, но вздумав опять на него накинуться, но вдруг его плечи крепко обхватили руки, касания которых он в этот миг ну никак не ожидал. Парень вздрогнул, поворачиваясь и цепенея при виде вцепившейся в него мёртвой хваткой и трясущуюся от страха Мацумото. Она тряслась не от того страха, который, возможно, сейчас испытывала та же Момо, увидев, насколько страшен такой спокойный и уверенный в себе Шухей в минуты отчаяния и гнева. Она тряслась от страха из-за того, что сейчас тот наворотит ещё больших бед, из трясины которых ему уже будет не выбраться. А ещё - она не сказала ни слова, но каким-то внутренним чутьём словно окаменевший от того, с каким отчаянием она пыталась его удержать, Шухей уловил: она не осуждает его, она просто боится, как бы он совсем не укатился в дальние дали от столь ужасающей потери. - Шухей, - видя, что неведомым ей самой чудом внутренний зверь Хисаги немного ослабил свою власть над его помутнившимся рассудком, медленно и негромко заговорила Рангику. - Я тебя не сужу, и никого здесь не защищаю... Но ты пойми - даже если ты прибьёшь здесь капитана Кенсея, ты этим своих родных не оживишь. И да... если что, знай - я при любом раскладе на твоей стороне. Тяжело дыша, взмыленный Шухей всё-таки осел, чувствуя, как руки Рангику со спины крепко обвивают его содрогающиеся от невыплаканных слёз плечи, и умолк, даруя наводящие на всех оторопь растерянно-разгневанные взгляды словившего удар в самое сердце человека. Он и рад бы был хоть что-то ответить не побоявшейся броситься к нему в припадке неконтролируемого гнева и пытающейся хоть как-то удержать его на связи с этой реальностью Рангику... но слова застряли в горле раздирающим всё изнутри комком, который шкрябал и намертво перекрывал кислород при попытке хоть что-то произнести. Поэтому Шухей молчал, лишь обхватив окровавленной ладонью скрещённые на его груди запястья Мацумото и рваными, похожими на нервные блуждания конечности паралитика движениями начав их поглаживать в знак благодарности. - А вот я почему-то сразу об этом подумал,- внезапно подал голос Урахара, поняв, что Рангику всё-таки сумела остановить буквально с катушек слетевшего Хисаги. - Каждый раз, когда Хисаги вынужден был оставить свою семью, мои модифицированные души стерегли покой родных Шухея с той поры, как он повстречал лорда Булита и стал работать у него в качестве наёмного охотника... И надо сказать, они отменно справлялись - по их донесениям, попытки нападения на их таверну в Руконгае были, но в итоге нападавшие даже до своей цели не добирались. А у тебя были бойцы, а не полуживые куклы с высоким, но всё-таки неживым интеллектом... Знаешь, когда мне Шухей сказал в ночь перед отъездом в Академию, что теперь его родных поведёшь именно ты, я сначала даже вздохнул с облегчением. Думал, раз теперь Шухей и его родня под твоим крылом, бояться точно нечего... Ан нет, вон оно как вышло. Кенсей, слушая Урахару, только таращил оставшийся не подбитым с подачи Шухея глаз да хапал ртом воздух. Вся та информация, что сейчас свалилась на его голову, окончательно его добила, ему многое предстояло переварить, и внятно он пока свои эмоции сформулировать не мог. Но единственным, что он смог из себя выдавить, оказалось именно то, что среди сказанного его старым другом ударило его сильнее всего: - Так ты... Получается, ты был знаком с Шухеем уже давно, и ни черта мне не рассказал, когда раскрылась история вруна Летчера, и выплыла вся правда об истинном хозяине Казешини?! Ты, скотина, слушал, как я часами трындел тебе про то, как я хочу разыскать пацана и пристроить в Академию, и ни слова мне не сказал?! Да какой ты друг после этого?! - Знаешь, Кенсей, - даже Йоруичи напряглась, таким серьёзным и суровым своего любимого она видела только в минуты крайнего накала страстей. А Киске, даже шляпу свою чуть назад отодвинув, чтобы товарищу чётче был виден его взгляд уверенного в своих словах человека, продолжил: - Я тебе вот что скажу. Не всегда попытка навязать человеку его жизненный путь приводит к хорошему исходу. Благими намерениями вымощена дорога в ад, не слыхал про такое? Шухей мне сразу яснее ясного дал понять, что в Готей он не хочет. Ну я и решил не выдавать парня, его выбор, ему решать, как строить свою жизнь... - Да ты его просто использовал вместе со своим дружком! - взревел Кенсей, побагровев от осознания того, что человек, которого он все эти годы считал своим лучшим другом, так долго скрывал от него то, что для него было очень важно. - Зуб даю, и ты на горбу пацана поездил, припахал его доставать тебе всякую дрянь для твоих экспериментов! - Может, ты и прав, - если Мугурума трясся от бешенства и от осознания того, что несколькими минутами ранее он получил по лицу от студента, который оказался на удивление силён для бойца его уровня, да ещё и разозлился, узнав, что друг не стал сообщать ему про то, что знаком с Шухеем, то Киске, на удивление, держался подчёркнуто спокойно. Хотя его, признаться честно, изнутри колотило ничуть не меньше, чем его разгневанного и расстроенного товарища. - Только вот ты ничем не лучше. Или забыл про то, что рассказывал мне, как ты хочешь пристроить Шухея в Академию, а после её окончания засунуть его к себе в отряд и выдрессировать из него подходящего тебе по всем параметрам лейтенанта, а Лизе дать уже возможность оставить службу и родить тебе ребёнка?.. Неплохо - взял, решил за парня, выкроил из него то, что тебе нужно, а сам вперёд и с песней строить своё личное счастье!.. Ренджи, Рукия, Кира и Хиннамори настороженно притихли, переводя взгляды с одного синигами на другого и понимая, что выплывает нечто совсем неприглядное, то, что лучше было бы никогда не выворачивать изнанкой наружу... - А что в этом плохого? - рявкнул Мугурума. - Я же не в рядовых его держать собирался, я ж его, между прочим, вторым офицером хотел сделать... - Да мало ли чего ты хотел? - вскричал Киске, вскинувшись так, что даже Йоруичи вздрогнула - таким она его давненько не видела, разве что в те тяжёлые времена, когда из-за интрижек Куроцучи исследователя изгнали из Готей 13. - А ты Шухея спросил, чего ОН, в первую очередь, хотел?! Духовная энергия двух сильных синигами своими разрядами и импульсами аж заставила пространство зарябить и задрожать, словно всё вокруг вот-вот должно было обрушиться на головы всех, кто собрался сейчас в доме Урахары. Ребята и Йоруичи напряжённо замерли, думая, что же делать, если между двумя старыми друзьями завяжется ожесточённая схватка. А до этого немудрено было дойти - зная крутой норов Кенсея и его манеру выяснять отношения в бою, можно было этого ожидать. И за всей завязавшейся суматохой никто сразу и не заметил, что Шухея уже минут пять как и след простыл. И Рангику пропала вместе с ним. Спохватились все только тогда, когда из лаборатории Урахары внезапно раздался звон разбиваемой сферы, наподобие той, которую Киске Ренджи и Хисаги с собой в Уэко Мундо давал, в себе хранившей портал для перемещения между мирами...