Фантом

      Полюшка с ненавистью смотрела на чистильщика, который заявился к ней в столь поздний час для того, чтобы забрать её жизнь. Хотя, правильней было бы сказать, что она сама пришла к нему в руки. Если бы она только сегодня задержалась на работе, как делала это регулярно, то смогла бы избежать печальной судьбы. Хотя… Для нее еще не все потеряно, главное как можно дольше тянуть время и дождаться его… Он её последняя надежда…       — Итак, я внимательно слушаю вас, госпожа Полюшка, — хрипло проговорил Фантом, чеканя каждое слово, при этом вертя в руках револьвер, словно намекая на то, что в любой момент может пустить его дело.       — Эксперимент начался пятнадцать лет назад, после прямого приказа Совета Богоизбранных. Его внедрил еще мой предшественник, а я в то время была молодой подающей большие надежды аспиранткой, — женщина говорила медленно, смакуя и растягивая каждое слово, то и дело, прикладываясь к бутылке, хотя пить ликер большими глотками, было до одури мерзко. — В то время мы подбирали материал для работы, нам нужны были люди, годные для эксперимента. Увы, на эту роль подходили не все. Несколько лет мы проводили исследование крови всех жителей Магнолии и близлежащих городов, мы даже готовы были распространить изыскания на весь Фиор, если бы не нашлось достаточно подопытных. Это была сложная и кропотливая работа, в ходе которой за четыре года было найдено достаточного годного материала.       — А точнее живых людей, которых вы подвергали болезненным процедурам, так ведь? Именно их вы называете материалом, — несмотря на внешнее спокойствие Жозе был зол. Его выводило из себя то, как спокойно медик говорит о живых людях, словно о вещах. Но хуже всего было осознание того, что он и сам бы не лучше. Для него все люди были преступниками, расходным материалом, который при необходимости можно убрать.       — Все они согласились на участие в исследовании и подписали соответствующие документы, так что с этой стороны все законно, у вас нет оснований предъявлять мне обвинение этом, — ехидно заметила Полюшка, бросая победный взгляд на Порло. Он сам затеял этот разговор, так что самое время зародить в его душе зерна сомнений и оправдаться.       — Но знали ли они, что их ждет дальше? Или вы обманом, шантажом и угрозами заставили подписать согласие?       — Обман! Шантаж! Угрозы! Какие громкие слова, господин чистильщик! Тот факт, что люди не разбираясь, подписывали документы, не повод обвинять меня в чем-то. Если подопытные были более образованы, что поняли бы на что соглашаются. Так что не стоит во всем винить медиков и ученых, это в корне не верно.       — Допустим. Что было дальше. Вы нашли исходный материал и приступили к работе…       — Да, в первую очередь, было необходимо ввести препараты-катализаторы, чтобы проверить, как они воздействуют на человеческие организмы. В результате этого этапа было отсеяно тридцать семь процентов испытуемых, они оказались бракованным материалом. С остальными мы продолжили работать.       — А точнее клонировать подопытных, несмотря на то, что на территории нашей страны подобные эксперименты над людьми запрещены.       — У нас было на то разрешение Совета Богоизбранных, так вам снова не в чем меня обвинить, господин чистильщик, — Полюшка ликовала, её незавидное положение становилось все более устойчивым. Она знала, что Фантом из принципиальных служителей закона, а это значит, что не пойдет против фактов и доказательств её невиновности, пока что ей удавалось снимать с себя ответственность за содеянное, если так пойдет и дальше, то Порло просто уйдет ни с чем. И только холод и колючая злоба в глазах мужчины все еще пугали высокопоставленную сотрудницу отдела медицинских исследований.       — И над детьми, они тоже разрешили ставить опыты?         — Дети, — Полюшка тяжело вздохнула, эту часть своей работы она ненавидела, но вместе с тем понимала, что в ней есть острая необходимость. Её коллеги двигали прогресс, стремились сделать мир лучше, улучшить людей, чьи слабые тела и не способность мыслить здраво были большой проблемой для правительства. Ради этого можно пойти на жертвы, на большие жертвы…— Они не могут считаться полноценными личностями, фактически на них распространяется согласие на участие в исследованиях исходного материала. С генетической точки зрения, они одни и те же индивиды. Закон не защищает клонов и никак не регулирует то, что можно с ними делать, а что нет. К тому же, они являются собственностью отдела медицинских исследований. Эти дети — не люди!       — Это не так, у них есть сознание, желание, страхи, воспоминания о том, что с ними делали и это никогда не сотрется из их памяти, — Жозе с трудом удалось сохранить холодное и невозмутимое выражение лица. Как же хочется сейчас хорошенько врезать этой женщине, тряхнуть её так, чтобы у нее в мозгу прояснилось и она, наконец, осознала, что же они с коллегами творили. Сейчас смотря на Полюшку, чистильщик понимал, что она не сожалеет о том, что сделала, более того, считает, что все было сделано правильно. Закон тоже так считает… Вот только теперь он поборник справедливости, а не закона.       — Это было необходимо, только так мы могли понять, возможно, ли путем клонирования создать более совершенных людей. Дети получили уникальные способности, немыслимые для людей. Увы, не все они могли контролировать их.       — А потому их жестоко убивали.       — Важно не только физическое, но и психологическое воздействие, мы должны были убедиться в том, что клоны не восприимчивы к стрессам и способны быстро с ними справляться.       — И как, убедились? — перед глазами Порло возник образ Джувии, которая рассказывала ему о том, что с ними делали. Она все воспринимала и понимала, девочка до сих пор боялась людей в белых халатах и точно знала, что её ждало.       — Нет, увы, психически клоны оказались неустойчивы, так что в результате исследования у нас осталось только два экземпляра. Хотя, один из них был более низкого качества.       — И какая же судьба ждала детей?       — Образец «Джувия» подлежала утилизации, а с «Гажилом» мы бы продолжили работать, одновременно начался бы новый забор исходного материала. С теми наработками, которые у нас есть на этот момент, мы бы смогли ускорить процесс клонирования и более эффективно работать с клонами.       — Мне нужны имена.       — Что? Но зачем, все было законно! — во взгляде Полюшки проскользнул испуг.       — Назовите имена всех, кто работал над этим экспериментом, — повторил Фантом, направляя на женщину револьвер. — Не заставляйте меня применять болезненные и неприятные меры к вам. Это не понравится ни вам, ни мне. Просто назовите имена…       — Хорошо, — женщина сжала кулаки от злости и бросила беглый взгляд на часы. Жаль, время не может ускориться… — Шакал, Джиемма, Икаруга, Самуил, Лапоинт, Мэри Хьюз, о Франмалте и Кьеке вы уже знаете. Все эти люди превосходные и талантливые ученые, которым Фиор многим обязан, как впрочем, и мне.       — А еще они жестокие садисты, что получали морально удовлетворение, от страданий детей, — чистильщик поднялся на ноги и безразлично взглянул на Полюшку. — Приговор вынесен. Вы виновны. Наказание — смерть.       — Нет, вы не можете! — глаза женщины расширились от ужаса, а тело начала бить мелкая дрожь. Все было законно, я же объяснила! У вас нет основа…       Прогремел выстрел, заставляя Полюшку умолкнуть навеки. У Фантома не был законных оснований выносить такой суровый приговор, но мужчина не собирался мириться с тем, что законы несовершенны. С этого момента он сам закон, лишь он решает, что правильно, а что нет.