Пятнадцать минут

Дорогие читатели, я очень надеюсь, что вам понравится это небольшое дополнение к работе. Оно не несет особой смысловой нагрузки, возможно зашкаливает флафф. Приятного прочтения! Пасмурная суббота приветливо постучала в окно мелким градом, пробуждая меня ото сна. Осенняя листва яркими красками покрывала продрогший от дождя асфальт, заставляя философские мысли просачиваться в голову. Медленно подходила к концу третья неделя золотого времени года. Погруженный в глубокий и крепкий сон, Кирилл и не думал просыпаться, вдоволь наслаждаясь заслуженным выходным. Мужчина, несмотря на давние порывы стать учителем физической культуры в родной школе, стал врачом, проводя почти все время на работе. Жизнь втягивалась в режим автомата, дни становились как один похожими на остальные. Не хватало чего-то светлого, кого-то светлого. Назойливый звонок мобильного телефона привлек мое сонное сознание, заставляя с излишним раздражением ударить по прикроватной тумбочке в попытке нащупать трубку. Увенчалось победным крахом — хрупкий бокал с шампанским на донышке полетел на пол, звонко и безвозвратно умирая. — Леш, тише… И возьми ты уже трубку. Кир прохрипел под боком, отворачиваясь от меня, тем самым стягивая довольно жадный кусок одеяла. Осенний прохладный воздух тут же окутал мои ноги и торс, тем самым заставляя волоски на теле встать дыбом. В голове пробежала мысль: «Жаль, что я не мохнатый дворовый пес — было бы теплее, привычнее». Телефон на тумбочке обнаружен не был, зато я отчетливо слышал его трель из кучи одежды, что нашла свое теплое местечко на деревянном полу. Авось, позвонят и перестанут? Черт. Вставать надо. — Это Сева, наверняка… — только и слышу я слова мужа, когда он, откашливаясь, переворачивается на спину, теперь с еле раскрытыми глазами буравя потолок злым и раздраженным взглядом. Сева. Этот точно не отвяжется. Даже если мы умрем, он будет звонить в Ад, или же сам убьет себя. О том, что он попадет именно в лапы Люцифера — сомнений не было. И там беспрерывно будет иметь наш мозг. Бедный Женька, как он только терпит этого ребенка в теле взрослого мужика?.. — Лекс… Кирилл, прочищая горло, тихо проговорил, даже не пытаясь говорить громче нарастающего звука надоевшей мелодии звонка. Надо сменить. А я молчал. Кое-как сев, я зажмурил глаза, стараясь не завалиться обратно на кровать. Почувствовав тихое шуршание за спиной, а затем и легкий, почти невесомый поцелуй в шею, я откинул голову назад, касаясь затылком мужа. Он тут же по привычке запустил свою ладонь в мои волосы, медленно и не спеша поглаживая. — Давай, Леш. Надо. — Заебало. — Мы семья. То, как Жека и Сева стали нашей семьей я и сам не заметил. Наверное, сразу после окончания школы, когда хотя бы трое из нас могли здраво рассуждать, не грызя друг другу глотки. Просто так, от скуки. Женя был мужем Севы, тем самым неформалом, с которым я когда-то застукал парня. История их любви — это совершенно отдельная история, которая перешла на новый уровень, когда на одни тапки в их прихожей стало больше. То, на что мы с Кириллом так и не решались. Срывая свой зевок на недовольный рык, я поднялся на ноги, чувствуя холодный сквозняк, что скользил по полу. Медленно, и я почти уверен, нервируя собеседника на том проводе, я поднял штаны с пола, выуживая из них мобильный телефон. Женя. Странно. Парень редко звонил сам, чаще использовал телефон мужа, если они были вместе. До сих пор удивляюсь, как он сумел оградиться высоким забором от технологий. Чертов псих. Завидую. — Да, Жень?.. — голос оказался очень хриплым, еле слышным после сна и застрявшего сора в горле. — Дядя-я Леша! — пропел тонкий детский голосок на том проводе, заставляя мои губы непроизвольно растянуться в улыбке, полной нежности. Все нервы и раздражение, как рукой сняло, уступая теплу, что разливалось в груди. Я обернулся на Кирилла, пытаясь уловить его взгляд. Не вышло. Мой муж жадно пожирал взглядом мое продрогшее тело, а точнее его нижнюю часть. Бесцеремонно, как и когда-то семь лет назад. Время идет, а страсть не гаснет. Годы ее не потушили, чему я стараюсь не дивиться, а просто наслаждаться. — Тая, Солнце, а где папа? На том конце провода послышалось милое детское хихикание, а затем молчание. — Папы спят. — А ты почему так рано встала? — Я хочу братика… — резко, словно удар под дых, выдала малышка, заставляя губы покинуть нежную улыбку, перерастая в дьявольскую усмешку. Веселье. — Малыш, так попроси папу с папой об этом?.. — Я просила. Папа сказал, что ему хватает меня и папы, поэтому он умрет, если мы заведем братика. Поэтому можно я попрошу вас с дядей Кириллом завести мне братика? Я буду за ним ухаживать! Честно-честно! Буду. Папа вчера мне сам сказал у вас спросить… Лицо-камень. Чертов Женя. Знает же, что это больная тема для нашей пары. Без понятия, почему мы до сих пор не завели ребенка, но Кирилл каждый раз просто игнорирует любые мои попытки подтолкнуть его к этому решению. Он все еще теряется в мыслях, а это чувство «гомофобии» никуда не делось. С нами он может быть любым, с мамой, подросшей Светой. А вот тот пыл подростка, которому было наплевать на мнение окружающих — угас. Муж изучал с удивлением и интересом мое лицо и эмоции, что резко приняли минорный жанр. — Тая, детка, разбуди папу… — Он сказал, что четвертует. Я не знаю, что это, но говорил он с очень страшным видом. Не буду. Сам буди. И братика купи, пожалуйста! — Деток не покупают, малышка… — Папа говорит иначе. Деньги же уходят… — Ладно, солнышко. Иди, спи. Мы подумаем. — Я люблю вас, дяди! — крикнула малышка и повесила трубку. Не уверен, пошла ли она спать. Скорее радостно направилась будить Жеку с Севой, несмотря на ужасающее обещания первого. Расскажет, что я согласился. Сева возбудится счастьем, грезя о том, как будет тискать нашего, еще несуществующего, ребенка. — Что случилось? Я хмуро и устало оглядел родные черты мужа, откидывая телефон на стоящий рядом столик, и прошел к нему. На последнем метре я вытянул руки вперед, тут же обхватывая ладонями лицо Кирилла, легко прикусывая его нижнюю губу. Мои глаза были закрыты, но я все равно мог чувствовать его удивленный и ошарашенный взгляд. Рука мужа, накрывшая мое оголенное плечо, будто выражала беспокойство и просьбу объяснить причину столь странного поведения. Я лишь облизнул его верхнюю, покрытую грубой корочкой из-за холодной поры, губу и впился сладким поцелуем, тут же углубляя его. Руки мужа нашли свое место на моих ягодицах, по-хозяйски сжимая. Понимая, что Кирилл не правильно понял мои побуждения, я обхватил одной рукой его подбородок, несильно сдавливая его и разрывая поцелуй. Приоткрытый рот, влажные губы любимого мужа так и манили меня отбросить любые попытки начать серьезный разговор, но встретившись с нежным и полным желания взглядом, я, собравшись, сел на обнаженные колени мужа, с серьезным взглядом всматриваясь в его глаза. — У тебя очень серьезный вид для такой вызывающей позы… Томно и хрипло проговорил Кирилл, возбуждаясь. — Кир. Нам надо поговорить… — Черт. Ты всегда был занудой. Давай сначала сладкое? — Кирилл… — Да?.. — Мне хочется чего-то нового в этой квартире. Кого-то нового и светлого. Хочется, чтобы не чужой ребенок будил меня по утрам, а мой. Наш, Кирилл. Наш с тобой ребенок. — Это невозможно. — Почему?! — взмолился я. — Мы мужики. О «нашем» и речи идти не может. — Блять. Кир, пожалуйста, уйми подонка в своей голове и подумай здраво. Муж замолчал, а я не оставлял надежды, буравя его умоляющим взглядом. Складка между его глаз дала мне понять, что он все-таки наконец-то всерьез задумался насчет нового члена нашей семьи. Молчание растянулось в вечность, но я все также не решался открыть рот, дабы не спугнуть его с правильной мысли. — Как ты себе это представляешь?.. — Я… — меня тут же заткнули осуждающим взглядом, давая понять, что вопрос был риторическим, и я нагло прервал грядущий монолог. — Мы с тобой нашли всю эту чертовщину уже в старших классах, когда рядом был хоть кто-то. Мы были друг у друга. Ты живешь в России, не в Европе. Не забывай об этом, малыш. Официально ты мне не муж, а я твой милый сожитель, которого ты трахаешь. Просто подумай, каково будет нашему ребенку? Всех людей сейчас подгоняют под то, что однополые браки — это что-то постыдное. Решаясь на это — мы выбираем нашему ребенку не лучшее будущее. Дорогой, я не хочу, чтобы наш сын стал педиком. Я долго смотрел на его губы, пока он говорил, и также не отрывал взгляда, когда он закончил, думая, что он скажет что-то еще. Но нет. Кирилл замолчал, ожидая моего ответа. В его глазах читалось явное желание того, что я отступлю и одумаюсь, но я лишь с силой повалил его на кровать, вдавливая плечи в матрац своими руками. Меня не задели слова о «сожителе» или о том, что мы юридически никем друг другу не являемся. Больше всего меня взбесила его трусость. Я с вызовом смотрел в его раскрывшееся от удивления глаза, пытаясь зрительно передать все те слова, что я не мог выплеснуть наружу. Когда эмоции охватывали меня с головой, я никогда не мог собрать мысли воедино, чтобы доказать собеседнику, что я рассуждаю здраво и могу доказать свою правоту. — Сын, — лишь только обронил я, скользя правой рукой по плечу Кирилла, спускаясь ниже, надавливая пальцами на немного грубую кожу гражданского мужа. Назло задев его соски, я прошелся по ним круговыми движениями большого пальца, заставляя легкий и еле слышный стон вырваться из его уст. Давай, малыш, пойми, что нам это нужно, как свежий воздух. — У него будет будущее, нормальная семья, друзья и возможность передать себя другому поколению. Мы вырастим хорошего мужчину. Ведь нас двое. — Ты не знаешь, о чем говоришь! — А ты не знаешь, от чего отказываешься, малыш… Я прикрыл глаза, устало выдыхая. Ссоры или перепалки с Кириллом всегда высасывали из меня все соки и эмоции. Я, быстро встав с кровати, отвернулся от мужа и в напряженной тишине покинул комнату, направляясь в душ, чтобы отдаться горячим каплям и погрузиться в иллюзию спокойствия. Выключенный свет во всей квартире, тишина. Слишком мужской стиль, все на своих местах. Стены не украшают рисунки умелых детских рук, в прихожей всего две пары домашней обуви. Простояв под душем больше часа, я все-таки выключил воду, обвязал вокруг бедер банное полотенце и вышел из ванной комнаты, наполненной паром в прохладный коридор. Из спальни слышался голос Кирилла, который изредка прерывался речью собеседника на том конце провода. Подойдя ближе, я бесшумно приоткрыл дверь, любуясь спиной мужа, что стоя у окна, держал у уха телефон. Я не видел его эмоций, но голос был спокойным, будто бы не так давно сам мужчина не срывался на крик. — Ужасное имя. Моего сына не будут звать Борисом. Сева, засунь свое мнение себе в задницу и передай мне Женю. Нет, Сева, он будет гетеросексуалом! В груди защемило, а в горле встал ком. Меня будто прибили к полу, лишив дара речи… — Да, Жень. Миф? От Мефистофеля сокращенно? Чудно, не поспоришь. Я? Я ни в чем не уверен. Но это не важно. Думаю, Лексу понравится это имя… — Да, мне очень нравится, — только и проронил я, ощущая, себя самым счастливым человеком.