Пятнадцать минут

— Ты издеваешься? Пара удивленных глаз, что уставилась на меня, вызывала дикий смех. Я понимаю, что сейчас предложил ему невероятно ебанутую идею, но этот взгляд… Я просто не мог сдержать смеха. Живот скрутило, а лицо перекосило. Я даже не знал, что Кир может делать такие гримасы. Надо бы почаще его удивлять… — Идиот. Хватит ржать. Скажи, ты совсем плохой? Сейчас с лица пропало изумление, уступая обычной злобной мине этого парня. Ну вот, обиделся. А я что? Я просто устал прятаться от его матери. Вот и предложил ему раскрыть все карты. И ужин, на который Людмила Арсеньевна пригласила меня как раз кстати. Причина тому — мое редкое посещение квартиры Сабиных. Мол, Кир то и дело пропадает у меня. На интенсивные мотания головой своего сына Людмила внимания не обратила. Смотря мне в глаза, на губах ее была милая улыбка, а в глазах смерть. И как, вы думаете, не согласиться? Неудобно как-то… Сейчас же, сидя в кафе с Кириллом, я понял, что этот ужин мне как раз на руку. Я уже давно думал о том, что прятаться по углам от матери мне надоело. Да и Кир, я уверен, не шибко этому радуется. — Кирилл, сам подумай. Чего тебе волноваться? Мама у тебя адекватная, ко мне относится хорошо, что будет? Боишься, что Света не переживет? На мою шутку о своей сестре Кир никак не отреагировал. Лишь хмуро уставился в окно, насилуя тяжелой рукой стакан с чаем. Знаю, что для него это больная тема. Знаю, чего ему стоило пересилить себя и разобраться в душевной каше. Но не все уходит бесследно. Особенно, когда ты из натурала превращаешься в гея, а большинство твоих друзей продолжают тебя звать в стрип-клубы, даже не подозревая о твоей ориентации. Трудно ему, но ведь может стать легче. Я же знаю, что мать у него хорошая, в какой-то степени продвинутая, да и Киру желает только лучшего. — Кир, черт тебя подери. Будь мужиком! Двоякое чувство поселилось внутри меня. С одной стороны, жалко мне его, с другой, без шуток тут не выходит. Кир тяжело выдохнул, наконец-то переведя на меня взгляд от интересного вида за окном. Ох уж эти его эмоции. Все еще трудно понять, что на уме у этого человека. — Мужиком? Мужиком, Лекс? Я буду… Не отводя от меня взгляда, лукаво проговорил парень. Что у него в мыслях? Я готов на все, лишь бы он согласился. — … Но мужики всегда сверху. Понимаешь, о чем я? По лицу его не скажешь, что Кириллу весело, но глаза… В глазах просто плещется наглость. Переливается за борта, мешаясь с победой. Думает, что поймал меня. Думает, что не уступлю ему в постели? Ха. — По рукам. Теперь мне настало время улыбаться. Сейчас откажется от затеи. Парень нахмурил брови, снова отводя взгляд за окно. Будто там люди с табличками прыгают, подсказывая ему идеи. Ну же, Кир… соображай. Будь мужиком хоть всю жизнь оставшуюся! — Иди к черту. Я все равно протянул ему руку через стол, вдруг одумается. — Сабин, ты, может, поверишь мне? Верил же раньше? — Не бери меня на этот бред. Ты еще скажи, что у пар нет секретов друг от друга. Или то, что жизнь дана, чтобы ею наслаждаться. А я, мол, ее просираю на прятки от самого себя. — Экстрасенс. — На психолога учусь, если ты не забыл. — Забудешь тут. А раньше физруком хотел стать… Смех опять волной накатил на меня. К счастью, моего парня это тоже коснулось. Он засмеялся в первый раз за этот вечер. До этого волновался перед походом на ужин, потом я его предложением своим ошарашил… — Пожалуйста, Кир. Давай попробуем, ладно? Если настроение у нее хорошее будет, то спросим. М? — Хорошо. Я победно протянул ему руку. Радость переполняла. Но тут же подступала тревога. Время волноваться настало для меня. Кирилл доверился мне. Что будет? Как пройдет? Не от меня зависит… Черт. Если она не поймет, я буду виноват. Вот почему я просто не могу отнестись к этому нормально. Алексеев, соберись, тряпка. Кир пожал мою руку, сощурив глаза. Я, воспользовавшись моментом, перегнулся через стол и, притянув его за руку на себя, поцеловал. Всяко правильнее дурацких рукопожатий. Несмотря на свои долгие заторы и сомнения в ориентации, Кирилл ответил. Ответил и сразу же попытался взять верх в поцелуе. И я позволил. Обещал ведь, что отдам ему пост мужика. Грубость, нежность, осторожность. Он может совмещать одновременно все. Как и эмоции. Невероятно. Смешным мне казалось то, что мнение других людей его не волновало. Как сейчас в кафе, к примеру. Он считает, что люди, которых он не считает важными, не смеют указывать ему, как жить. Оно и верно. Поэтому мы спокойно целовались и обнимались, где могли. Надеюсь, что скоро его барьер спадет и при друзьях, родных.

***

— Мальчики! А я уже думала, что вы не явитесь. Думала, оставите бедную маму съедать индейку одну. Нежный и радостный голос Людмилы Арсеньевы встретил нас с порога, а с ним и сама женщина в фартуке и полотенцем в руках. Запахи тут же начали играть с моим терпением и слюноотделением. Готовит Людмила изумительно, как и любая мама. Такая привычная, правильная и образцовая мама. — Джентльмены не позволили бы вам этого сделать. Я прошел в квартиру, целуя руку Людмилы. Женщина звонко засмеялась, а когда я отстранился, хлопнула в ладоши. Маленькая Света с большой игрушкой, кажется, даже больше ее самой, выглядывала из кухни. Огромный заяц, которого мы подарили ей на день рождения, девчонке очень даже приглянулся, не выпускает его из рук. Игрушка, которая до этого была белая, теперь приняла серый цвет, так как малявка везде её таскает. Перецеловав нас во все щеки, мать хлопотно осмотрелась и, смахнув пыль с одной из полок, пошла на кухню. — Руки мыть и за стол! Все готово! Пройдя вдвоем в ванную комнату, я умоляюще уставился на парня. В его глазах читалась нерешительность, боязнь. Включив кран с водой, я шепотом проговорил ему, чтобы нас не услышали. — Давай, мужик. Действуем. Посмотри на нее. Она прекраснее и радостнее быть не может. Получив сомнительный кивок, я потрепал Кирилла за голову и, поцеловав в макушку, вышел из ванной. Через несколько секунд за мной вышел и сам парень. На кухне были расставлены пять тарелок. На четырех из них лежали салаты и уже нарезанная индейка, а на пятой морковка. Ясно. Понятно. Кролик тоже с нами. — Как и всегда, очень аппетитно выглядит. — Меньше трепа, больше дела! Женщина опять засмеялась, указывая на стол. После двухминутного скрипа стульями, мы готовы были приступить к ужину. Ну, Людмила была готова, Светик тоже, про кролика молчу, а вот Кир был до жути молчалив. Боюсь, с такой миной он нас с головой выдаст. Будто на расстрел ведут, честное слово. Первые полчаса мы клацали столовыми приборами, цокали бокалами с виноградным соком. Ну, сок он для мелкой. А для нас вино. Мама повеселела еще больше, хотя казалось, что больше некуда. Да и сам парень уже перестал думать о возможном плане суицида. Прекрасный шанс для разговора… Давай, Кир, не облажайся. — Что ж, мальчики. Расскажите что-нибудь интересное? Вообще шикарно. Осталось всего лишь решиться… — Ма-а-ам… — протянул Кир немного напряженно. Я не нашел рук парня под столом, поэтому, схватив его за ногу, крепко сжал. И не понятно, кто сейчас пытается не нервничать… — Что, сынок? — запивая индейку очередным глотком вина, поинтересовалась мама. А вот это зря… — Я гей. Ну, я же говорил. Мама, не выдержав такой необычной новости, поперхнулась. Жаль кролика, красивый был. Женщина закашлялась, поэтому пришлось похлопать ее по спине и даже чуть погладить, чтобы успокоить. — Сына, ты у меня всегда был… резким. Медленно, все еще подкашливая, проговорила Людмила. Глаза были полными слез от кашля, а сама она махала кистями перед лицом. Странная женщина. — Ма-а-ам… — опять протянул Кирилл. — Да, я уже поняла, что ты у меня ненормальный, — выдохнув, проговорила Людмила Арсеньева. Я совсем не могу понять, о чем она сейчас думает. Кухонный нож у нее под рукой. Страшно. — А ты, Лешенька? Тоже по мальчикам? Очередь кашлять настала для меня. Совместно с этим действием я кивал. Успокоившись, утвердительно проговорил. — Да. И я. — Значит, вы вместе? Не скажешь по вам. Интересно… Женщина надула нижнюю губу, показывая неподдельное удивление. Шок. Что на моем лице, что на лице парня. Все? Прошло? Что это ее «интересно» значит? — Ма, а что значит гей? Это когда два дяди спят вместе? А у меня будет братик? Света-а-а!.. — Братика у тебя не будет… — строго смотря на девочку, проговорила мать. Потом перевела взгляд на Кира, на меня. Лицо смягчилось, с сердца отлегло. —…будет племянник.