Ангелы во тьме

— Все будет как раньше? — тихо спросила Тэмми. Она ухватилась за ручку, вздрагивая от очередной воздушной ямы, куда они угодили. — Ты прекрасно знаешь, что все будет по-другому, — спокойно ответил Гай. Не хотелось снова возвращаться к этому разговору, ведь они недавно обсуждали, как будут вести себя в Париже после того, как минуют Швейцарию. У них был четко продуманный план, инструкции, прописанные лондонским штабом, но почему-то раз за разом Тэмми возвращалась к этому разговору. Наверное, от того, что Тэмми видела, как они с Адой прощались. Гай закрыл глаза, вспоминая, как Ада его целовала, обнимала. Не стоило разрешать ей приходить сюда. Ничем хорошим это для них не обернется. Им будет больно вспоминать эти последние минуты, проведенные вместе, и лишь только в редкие моменты это будет согревать их. — Мы же увидимся? — плача спросила она, прижимаясь к нему все сильнее и сильнее. — Не знаю, — честно сознался Гай, ощущая, как Аду душили рыдания. — Я ничего не знаю. В Париже может произойти все что угодно. Сейчас немцы чистят город. Если бы не беременность Тэмми и мое ранение, то вряд ли я был бы здесь. — Ранение? — Она подняла на него лицо, и Гай заметил в голубых глазах беспокойство. — Я не знала. — Я бы и не стал тебя беспокоить всякой чепухой, — отмахнулся Гай. — Куда? — робко спросила она, дотрагиваясь до его щеки. Гай взял ее руку и положил на свою грудь. Не смертельное ранение, но, если не обработать рану вовремя, можно умереть от воспаления. Долго и мучительно страдать от жара. Ада видела такие запущенные раны и знала, как здоровые мужчины в рассвете сил умирали от этого. — Я был на задании, — начал зачем-то рассказывать Гай. — Гестапо подстрелили меня во время погони. Пришлось пожертвовать собой, чтобы не нашли все звенья и всех не казнили. Я потерял много крови и получил воспаление, но один врач помог мне встать на ноги. — Храни его Господь, — прошептала женщина. — Его расстреляли нацисты за то, что тот укрывал партизан у себя дома, — тихо произнес Гай. — Хорошего мало, Ада. Русские отступают, и с каждым днем все дальше и дальше. Мы тоже терпим бедствия. — Я знаю, знаю, — выдохнула она, видя за спиной Гая Тэмми. — Ты снова будешь с ней. — Я не смогу без нее. Мы вместе вляпались в это дерьмо еще в Бельгии и вместе теперь будем его расхлебывать. Прости. — Он поцеловал ее запястья. — За что? — удивилась Ада. — За то, что завел интрижку на войне. Знаешь, когда мы… — Гай запнулся. — Когда я был в тебе, я понял, как мне этого не хватало на самом деле. Мне так не хватало тебя все эти месяцы, и я утешал себя тем, что больше не люблю тебя. Мне так не хотелось чувствовать боль. Не хотелось думать, что ты потеряна для меня, и, возможно, навсегда. — Я буду ждать тебя, — порывисто сказала она. — Я знаю. — Гай поцеловал ее в холодные губы. Не стоит больше стоять на этом холодном вокзале. Ей нужно идти домой. — Прощай… — Нет, не говори «прощай». — Гай отпустил Аду. — До скорой встречи. — До скорой встречи, — повторил Гай. Гай снова поцеловал ее и ушел. Она видела, как Гай зашел в поезд. Видела, как Тэмми что-то сказала ему. Они оба ехали в Кентербери, чтобы потом поехать на континент. Впереди долгие месяцы одиночества. Гай оторвался от своих воспоминаний. Самолет перестало трясти, он стал лететь ровно. Гай взглянул в окно на Францию, простиравшуюся внизу. Сейчас может случиться все что угодно. В любой момент могут появиться самолеты люфтваффе и сбить даже судно, принадлежащее красному кресту. Они приземлись легко и долетели безо всяких потрясений. Тэмми беспокойно посмотрела на Гая: тот снова молчал, предпочитая все носить внутри себя. Она не знала, сможет ли вывести его на откровенный разговор, сможет ли заставить говорить, потому что молчание убивало ее больше всего на свете. Несколько недель они прожили в гостинице. Гай всегда уходил по утрам, много гулял, Тэмми же проводила время в деревне, где не ощущала себя одинокой. Местные жители не боялись немцев и знали, что будут делать, если те придут к ним однажды. Их границы были надежными, но для красного креста англичан были послабления. Немцы не раз хотели отхватить от пирога, не предназначенного для них. Весной 1940 года участились случаи нарушения воздушных границ Швейцарии. Это было прямое нарушение Венского соглашения, которому больше ста лет, и никто прежде не решался его ослушаться. По мере того как воздушная узурпация продолжалась, швейцарцам пришлось собственноручно защищать свои границы. Поэтому летчики военно-воздушных сил страны сбивали и будут сбивать — если все снова повторится — фашистских истребителей. При этом часть сражений происходила в пределах Франции, куда хитростью выманивали швейцарских бомбардировщиков. Что на самом деле творилось в самой Швейцарии, знали лишь агенты, которых тут было много. Воюющим странам надо было знать, нарушит ли Швейцария в итоге свой нейтралитет или все же нет, сдержит ли обещания, негласно данные другим странам. Тэмми знала: пусть в стране не было войны, но жизнь в ней не сахар, особенно для советских пленных, бежавших из немецкого плена, и немецких евреев. Их жизнь была очень трудной, но, с другой стороны, лучше так, чем находиться в лагере, где с людьми обращались как со скотом. Тэмми боялась возвращаться в Париж. Там все встанет на свои места. Или почти будет так, как прежде. Ей снова придется крутить любовь с Мюнсом, а Гаю — руководить подпольем, подвергая себя опасности. Она никак не могла забыть, что Гай чуть не умер от пули немцев. Наверное, Тэмми просто цеплялась за него, понимала, что без Гая в этом огромном мире она просто пропадет, и отчасти это было именно так. Она не хотела оставаться один на один со своими страхами. Все же, как бы они ни хотели, им все равно пришлось вернуться. Париж совсем не изменился. Такой же шумный в июньский холод, и жизнь в нем не замирала ни на миг. За эти пять недель все могло измениться. Сильвию могли разоблачить, а Хуана — расстрелять за пособничество партизанам. Но Гай знал, что пока все на своих местах и можно о многом не переживать.

***

— Дорогая, я так скучал по тебе. — Мюнс поцеловал Тэмми в щеку, и ту чуть не передернуло, но она сдержалась. — Как ты? Как твой хромой муж? — Он не хромой, — слабо возразила Тэмми. — Он вечно у тебя больной, — напомнил Михаэль. — Он, наверное, и свой супружеский долг не может выполнять. — Прекрати. — Она игриво ударила его по плечу. — Прекрати, он хороший человек и не виноват, что жена ему изменяет. Он все время хотел ей доказать, что лучше Гая. Хорошо, что Михаэль не знал, с кем соперничает, иначе все бы обернулось фатально для них. Тэмми забавляло это ребячество. Какой толк гоняться за призраком и доказывать, у кого больше член? Она этого совсем не понимала, но была согласна играть на самолюбии Михаэля. — Мы можем поехать к тебе? — прошептала она. — Не думаю, что стоит. — Михаэль провел пальцем по ее носу, и Тэмми ощутила, как волоски на теле встали дыбом. На минуту ей показалось, что он что-то подозревает. — Как скажешь, милый. — Прости, Томасин, но это меры предосторожности. Ты была в другой стране. Мы должны проверить тебя. — Она тяжело сглотнула, но не показала, как напугана на самом деле. — Конечно. — Вот и славно. Все проверки длились пару недель. Тэмми старалась вести себя как прежде. Сильвия во многом ей помогала, нося стенограммы французов, побывавших за границей в последнее время. Гай же вообще на время съехал с их квартиры, ночуя вообще неизвестно где и неизвестно с кем. Но они справились со всем, а это означало лишь только одно: они могут действовать как до своего отъезда. Главное только — не попасться на удочку. Гай снова вернулся к ней, и Тэмми радовалась этому, но тот больше не спал с ней. И она не понимала причин, хотя нет, Тэмми все прекрасно понимала. Гай все время думал об Аде. Тэмми полностью сосредоточилась на работе. Она сделала все, чтобы отвести подозрения от себя. Пришлось проводить много времени с Мюнсом и его отвратительными пошлыми дружками, которые то и дело обсуждали женщин и войну. Она улыбалась им, отпускала шуточки, они смеялись вместе с ней и считали, что та в доску своя. Обычно за сигаретой и вином можно было поговорить о том, как бушует война на восточном фронте или как они ненавидят евреев и партизан Франции. Это были крупицы информации, самая малость, но этого вполне хватало, чтобы переправлять данные в штаб. У нее было идеальное прикрытие. Любовная связь с нацистом, о которой, кажется, лишь только ленивый в Париже не знал. Тэмми предпочитала не скрывать этого, и все больше и больше проникала в немецкую элиту Парижа. Это отдаляло ее от Гая, но Тэмми утешала себя тем, что пока они живут под одной крышей, все в их жизни будет хорошо. Это была иллюзия ее счастья, но переубеждать себя Тэмми совсем не хотела. — Как твои дела? — Это был конец лета, и Гай впервые за столько месяцев спросил у нее об этом. Тэмми удивленно посмотрела на него. — Как и обычно. — Она скинула себя платье из дорогой французской ткани. Гай заметил фирменный знак Коко Шанель. Он не удивился. — Люди голодают, а ты тут расхаживаешь в таких дорогих шмотках! — Михаэль подарил. Да и вообще, тебе какое дело до этого. — Тэмми подошла к столику, где стояла выпивка. — Ты заиграешься однажды, Тэмми, — предупредил ее Гай. — Пусть так, я согласна. — Тэмми. — Гай подошел к ней, резко взял за руку, прижимая к себе. — Тэмми, послушай, мы зависим друг от друга. И если они докопаются до тебя, то и до меня. — Послушай, Гай, для немцев я своя в доску, — самоуверенно ответила Тэмми. — Немного странно звучит. — Он еще сильней прижал ее к себе. Тэмми дрожала от его прикосновений. Дрожала просто от того, что он рядом. Тэмми бы никогда не подумала, что с ней, феминисткой, такое случится. Он волновал ее, но вряд ли когда-нибудь бы полюбил. В этом сомнений не было. Ада… Вот причина всего, что здесь происходит. Ада… Это имя вызывало в ней самые разные чувства. Тэмми подняла глаза на Гая, заметила, как они странно блестят в полумраке их гостиной. Его руки обвились вокруг ее талии. Она почти не дышала, и когда его губы коснулись ее губ, то с них сорвался легкий стон. Она не сразу поняла, что происходит. Гай нес ее в постель, на которой еще недавно они спали по разным сторонам, даже не смея прикоснуться друг другу. Тэмми потерялась в его объятиях и поцелуях, ведь именно этого она так хотела в последние месяцы. Именно этого. И когда он двигался в ней, она ощущала, как оживает, словно он растопил ее душу. — Когда я один, то всегда стремлюсь не к тем женщинам, — прошептал он, проводя по ее волосам. — Всегда связываюсь с теми, которые оставляют мне только разбитое сердце. — С Адой было так же? — Опрометчиво задавать такие вопросы, но это не имело никакого значения. Тэмми надо было знать. — Вначале все было именно так. — Гай приподнялся на локте. — Я увидел ее на вокзале. Она была такой грустной, а потом мы столкнулись там же, оказались в одном отеле. Так хотелось забыться после Испании. — Потерянная душа. — Ты тоже. Гай не хотел возобновлять отношений с Тэмми, но так уж получилось. Не стал говорить ей, будто все это ошибка. Нет, он считал, что им нужно держаться друг друга в Париже, который принадлежал немцам. Это залог их успеха, и если они пара для всех, то пусть так будет и в жизни. Но все пошло не так гладко, как хотелось. Мюнс очень хотел познакомиться с Гаем, и Тэмми устала уже придумывать всякие отговорки. Гай, поговорив с начальством, решил, что пора бы дать ему желаемое. Пришлось вспомнить все способы маскировки — усы, борода, немного косметики и другой одежды — и можно идти на прием с Тэмми, благо там не будет всей немецкой верхушки, иначе выйдет не очень хорошо. — Это Эрбер, — представила Тэмми, при этом сладко улыбаясь. — Приятно познакомиться, — ответил Гай по-немецки. Он специально плохо говорил, изображая акцент, чтобы никто не понял, что он знал этот язык. Мюнс внимательно смотрел на него, но Гай и виду не подал, что его раздражает этот взгляд. Да, его подозревали, но Гай был невозмутим. — Томасин столько о вас рассказывала, — начал Мюнс, подавая собеседникам хорошего бургундского вина. — Мне просто было интересно, почему женщина столько месяцев держится за мужчину. — Мы поженились еще до войны, — сказал небрежно Гай. — У нас просто духовная связь, а секс каждый может находить там, где ему удобно. Мюнс на это улыбнулся. Впрочем, он так и думал, что муж Тэмми окажется тем еще чудиком. — Всегда считал таких мужчин глупцами. — Мюнс похлопал Гая по плечу. — Но ты мне определенно нравишься. — Вы мне тоже, — ответил Гай. — Моя жена стала самой красивой благодаря вам. — Мне это ничего не стоит. — Михаэль почему-то засмеялся. — Я рад. — Гай отпил вина, ощущая в глубине души триумф. Знал бы Мюнс всю подоплеку. Хорошо, что Тэмми до этой встречи хорошенько его напоила, и немец мало что замечал сейчас. Потом они говорили о многом. Гай позволял Мюнсу говорить, разбрасываться нужной информацией. В эти часы он считал его полным ничтожеством. Неудивительно, что в итоге Элиза сбежала от него, даже глазом не моргнула и нисколько не пожалела, судя по всему. Мюнс был ничтожен как мужчина, и жаль, что его начальство этого не замечало. Но он относился к чистокровным немцам и зарекомендовал себя, в то время как фашисты боролись за власть всеми доступными им методами. — Надеюсь, мы еще поболтаем. — Мюнс снова фамильярно похлопал Гая по спине. — Выпьем, найдем тебе любовницу, чтобы не держал при себе Тэмми. — Разве вы не женаты? — Гай посмотрел на Мюнса. — Думаю, что был. — Гай прекрасно знал, что Элиза аннулировала брак, а в Германии могли его расторгнуть, потому что жена была англичанкой — врагом. — Все понятно. — Гай не стал всего объяснять, иначе многое бы его выдало, а лишнее волнение сейчас ни к чему. — Всего хорошего, друг. — От этого обращения Гая чуть не передернуло. — И тебе того же. — Тэмми, ты со мной? — Мюнс еле держался на ногах. — Нет. — Она поцеловала его и помогла добраться до машины. — Прости, но мне пора. Гай только дома смог рассмеяться, когда отклеивал усы и бороду. Как же ничтожен был Мюнс, но это вовсе не означало, что не опасен для всех. Неудивительно, что Тэмми так легко соблазнила его и втерлась в доверие. — Мне показалось, что еще чуть-чуть — и он все мне выложит про Элизу. — Гай сел в кресло, поправляя полы махрового халата. — Для него это позор, — отметила Тэмми. — Даже мне он половины не рассказывал. — Очень жаль, — отозвался Гай. — Хотя нас с тобой не должно волновать, что там на самом деле творится с Элизой. — Да, это точно. — Тэмми села на подлокотник. Гай поймал ее веселый взгляд. Теплая улыбка согревала его. — Важнее всего, что он опять готовит чистки. — Думаю, этого не стоит особо бояться. — Гай сжал ее ладонь. — Я смогу всех предупредить, чтобы они были осторожными. Им действительно стоило проявлять осторожность. Через несколько недель после этого странного ужина немцы арестовали несколько партизан и публично расстреляли их в назидание всем остальным, которые осмелились восстать против остального города. Если бы не помощь Сильвии, жертв стало бы куда больше. На данный момент они отделались малой кровью. Гай так и не узнал, на кого работает Сильвия. Он предпочитал ее подозревать, потому что считал, будто та способна на обман, раз однажды изменила ему. Думал, что она двойной агент, но каждый раз Сильвия доказывала ему, что это отнюдь не так. — Послушай меня, Гай Данбар, — как-то сказала Сильвия. — Если бы я работала на немцев, я бы первым тебя сдала. Все, что было между нами, уже в далеком прошлом. В том далеком тридцать третьем. Так что оставь все позади и живи уже настоящим. — Я вообще-то и живу настоящим, — отмахнулся Гай, давая ей понять: разговор окончен. — Нет, Гай, ты как раз и не живешь. — Она грустно улыбнулась. — Сейчас город кишит немцами, и нам с тобой просто некогда выяснять отношения, кто и что сделал когда-то в прошлом. — Сильвия… Я давно простил тебя, если ты об этом. — Гай тоже устал от этой борьбы, но почему-то не мог наступить на горло своей гордости. — Я тоже простила тебя и не держу зла, что ты бросил меня. — Она нежно обняла его. — А теперь пойдем обедать. Нам, вроде как немецким парижанам, можно собираться компаниями.