Ангелы во тьме

Ада знала: пока мужа нет в городе, можно делать все что угодно. Она снова ощущала себя той молодой женщиной, которая только начала познавать чувственную сторону жизни, словно сейчас на дворе опять 1939 год. Они с Гаем не знали границ. Все было, как и тогда. Они тайно встречались в парках, музеях, ужинали вместе в небольших ресторанах, и если кто-то и видел их вместе, то говорил, что сейчас вместе работают. Это и было так. Ада боялась сказать это Адриану или той же Элизе, прекрасно зная, что сестра по-прежнему одержима Гаем. Но Элиза вела себя как-то тихо и не путалась у них под ногами, что удивляло Аду. Может, она влюбилась и понимает, что ее будущее с Роббом Дарлингом. Ада хотела в это верить и поэтому успокоилась. Они с Гаем переживали пору расцвета любви, словно у них все только начиналось. Это было восхитительное чувство, ни на что не похожее, хотя они уже переживали это с Гаем. Они, так же как и тогда, неистово отдавались друг другу, изучая, как изменились тела друг друга. Ада находила на коже Гая новые шрамы, и у нее щемило внутри. Она так хотела, чтобы в его жизни никогда не было войн, но этого уже не сотрешь. Гай же отмечал, как ее фигура стала более плавной и мягкой, хотя Ада постоянно жаловалась на мягкие складки на животе, будто из-за этого она быстро ему надоест. Но это было совсем не так. По сути, Гаю было все равно, как она выглядела, главное, что она рядом с ним. Ада привела Кэт к Гаю на следующий день после их встречи. Нельзя тянуть со временем, да и сам Гай не мог ждать. Они договорились встретиться в парке, где никто и никогда бы не заметил, как странно ведет себя пара. Кэт просто стояла в стороне, а потом спряталась за спину матери. Для нее все было непонятным, и игры взрослых ей не хотелось постигать. Ада лишь только улыбалась, пытаясь познакомить отца и дочь. — Она всегда такая стеснительная? — спросил Гай, совсем не понимая, в кого девочка такая. — Временами бывает. Ведет себя как истинная женщина, — прошептала Ада. — Кэт, познакомься с Гаем. Понадобилось пару часов, чтобы Кэт и Гай стали играть вместе. Ада же просто сидела на скамейке, внимательно наблюдая за этими двумя. Только сейчас она поняла, как Кэт безумно похожа на Гая, и только слепой мог и дальше говорить, будто девочка похожа на Адриана. Все это было наглой ложью, но люди всегда привыкли принимать то, что хотели видеть. — Нам не стоит часто общаться, — зачем-то сказал Гай, когда они шли домой к Аде. — Кэт все равно когда-нибудь проболтается. — Не переживай, она еще маленький ребенок и не все понимает. — Ада улыбнулась. — Даже если все узнают… Это уже не имеет никакого значения, Гай. — Он лишит тебя всего, — прошептал Гай. — Может это сделать. Так сказал Джош. — Да, Джош знает, какие у моего мужа связи, и этого точно стоит бояться. — Ада отвела взгляд. — Когда окончится война, я хочу, чтобы мы с тобой уехали отсюда. — Ты хочешь бросить все? — Гай сжал ее руку. — Ты правда этого хочешь? — Да, хочу. — Кэт стала дергать мать за руку, желая поскорее оказаться дома. — Я хочу все оставить. Ради тебя. Уедем в Америку… — Ада, там, конечно, все будет проще, но там неженатые супруги — проблема для всех. Ты не сможешь работать, но зато это смогу делать я… — Его голос надломился. — Я бы очень хотел, чтобы все сложилось немного иначе, но похоже, это лишь мечты. Грезы, которые мы никогда с тобой не сможем осуществить. — Гай… — выдохнула Ада. — Я знаю, что ты скажешь. Знаю, что думаешь по этому поводу, но после всего, что я видел, в чем участвовал, я хочу быть пессимистом. Дай мне думать обо всем плохо, — произнес он, сжимая ее тонкие пальцы. — Гай… — снова выдохнула она. Ада робко дотронулась до его щеки. Она совсем не знала, как помочь ему, как вытравить из него все плохие воспоминания. Ада тяжело вздохнула, понимая, что тут она точно бессильна. Ее столько раз предупреждали, что мужчины, пришедшие с войны, не всегда могут оставить ее позади. — Я справлюсь, — просто сказал Гай. — Все будет хорошо. Кэти… Он присел на корточки, беря дочь за руки. Та сразу же улыбнулась отцу, явно не догадываясь, как они похожи в это время. Ада затаила дыхание, наблюдая за этой картиной. Когда она еще сможет привезти Кэт к Гаю? Ведь завтра уже вернется Адриан, и их маленький рай станет еще меньше. Придется снова прятаться, скрывать все, что происходит между ними. Ада больше не хотела этого. Она устала от лжи. Устала, что ей постоянно приходилось все держать в себе, и, наверное, сразу же, как только по радио объявят об окончании войны, она все расскажет Адриану. Ни минуты не будет молчать, и даже Гай ее не остановит, что бы он по этому поводу ни думал на самом деле. — Кэти… Мы с тобой скоро увидимся… — Когда? — тихо спросила девочка. — Думаю, что скоро. — Гай не знал толком, но хотел верить, что снова увидит дочь. — Я буду ждать, — застенчиво ответила Кэт. — Я тоже. — Пойдем, дорогая, нам пора домой. — Ада взяла дочь за руку. Кэт рано отказалась от колясок. В свои почти два года малышка предпочитала ходить самой, словно так ей было проще познавать мир вокруг. Кэт хотела все делать сама, Грейс постоянно твердила, что юная леди не должна так вести себя. Ада лишь думала, что свекровь просто безнадежно отстала от времени и совсем не представляет, чем сейчас живут и дышат молодые девушки. Ада постоянно с ними общалась. Особенно в госпитале. Одни хотели идти учиться на врача, хотя многие считали это совсем не женским делом. Другие не грезили удачным замужеством, как раньше, считая это неудачной путевкой в беспечную жизнь. Нет, такие, как Элиза, еще остались, и их было очень много, но это не отменяло того, что времена менялись быстрее, чем всем казалось. — Ада, ты должна повлиять на дочь, — постоянно твердила Грейс. — Думаю, она все делает верно. — Ада не собиралась спорить со свекровью, но каждый раз так получалось. — На дворе 1944 год — мир очень сильно изменился с тех пор, как вы были дебютанткой. Грейс всегда обижалась, ведь Ада лишний раз напоминала, что та уже стара и совсем перестала понимать, что происходит вокруг. Она жаловалась сыну, но сейчас Адриан не слышал ее, хотя ему тоже не все методы воспитания жены нравились. У них был негласный договор, что Адриан не вмешивается в то, как Ада воспитывает дочь, а вместо этого Ада продолжает играть роль светской львицы, помогая мужу строить политическую карьеру дальше. Их двоих такое положение вещей вполне устраивало. Хотя порой Аде такой договор казался неравноценным. Она считала, что недостойна того, чтобы сидеть в четырех стенах, и что бы Грейс по этому поводу ни думала, Ада снова занималась прежними делами. — Где ты была? — спросила Грейс. — Мы с Адрианом решили вернуться на день раньше, а дома никого нет. — Я не обязана вас тут сидеть и ждать, — холодно ответила Ада, отдавая дочь Флоренс. — У меня тоже есть дела. — У тебя — дела? — усмехнулась Грейс. — Мне кажется, пора тебе перестать играть в политика и уже подумать о своей семье. — Ох, если вы о той соседкой девчонке, которая строила глазки Адриану, а он ей — тоже, то ничего такого тут нет. Пусть смотрит на других, — равнодушно ответила Ада. Сейчас ее ничто не волновало. Ей было все равно, что у Адриана может появиться новая любовница. Пусть лучше ходит к другим. Ей будет так проще жить. — Вот тут ты сильно ошибаешься, Ада. — Грейс решила, что не стоит продолжать этот разговор. Вечером нужно обязательно поговорить с сыном. Он должен во всем разобраться.

***

Грейс прошла в кабинет: Адриан занимался бумагами, поэтому не слышал, как мать открыла дверь. Работы в последние дни стало очень много, несмотря на то, что город давно не бомбили, но зато в следующем году ожидались выборы в парламент, а значит, все может сильно измениться. Адриан не любил эту рутинную работу. Просто ненавидел, но пока никто не хотел видеть его в Форин-офисе, а это означало, что и дальше придется заниматься бумажками. Адриан вздохнул, поднимая глаза на мать. Грейс стояла у порога, не решаясь пройти в комнату. — Ты что-то хотела, мама? — недовольно спросил Адриан. — Мне нужно с тобой поговорить, — осторожно начала Грейс. — Об Аде. — Мама, ты опять начинаешь эту тему! — возмутился Адриан. — Мы уже все решили, и уже очень давно. Что ты не пристаешь к ней. — Твоя Ада опять начала устраивать концерты с Клементиной! — выпалила Грейс. Под этой фразой подразумевалось, что Ада и жена премьер-министра снова тесно общаются, ведь после рождения Кэт это случалось крайне редко. — Да, я знаю, — согласился Адриан. — И ничего с этим не могу поделать, как и запретить. Мне кажется, ни ты, ни я не имеем права вмешиваться в ее дела. — По-моему, ты потом пожалеешь об этом. — Грейс вышла из кабинета, хлопнув дверью. Адриан тяжело вздохнул. Господи, как он устал от всего этого. Устал, что в его доме постоянно происходят баталии. Мать и жена вечно ругались и выясняли отношения. Одной не нравилось это, другой не нравилось еще что-то. Наверное, пора Грейс уехать к себе, так будет проще, а еще лучше: ему надо поменьше времени проводить дома. Адриан сам не знал, как так получилось, что он завел короткую интрижку в Брайтоне. Все вышло как-то естественно. У юной Меган был такой невинный взгляд, что Адриан просто не выдержал и не устоял перед ее чарами. Они виделись в основном по вечерам, на веранде ее дома, скрытой среди кустов сирени. Сначала они просто говорили, и Адриан все не мог отвести взгляда от молочной кожи Меган, как и от красивых голубых глаз, а потом случилось так, что она поцеловала его. Все произошло случайно. Но Адриан и не хотел все это заканчивать. Но курортный роман на то и курортный роман, чтобы его прекратить раньше, чем любовница возомнит что-то о себе. С Адой у него не все клеилось. После романа с Элизой он понял, что его жена — бесчувственное бревно в постели. Наверное, она относилась к тому типу женщин, которым секс не нравился совсем. Ада редко отзывалась на его ласки, в основном старалась отстраниться от него, как будто устала. Может, поэтому у них были всегда раздельные спальни, хотя сама Ада придерживалась совершенно иного мнения. Да и он сам думал, что разные спальни — это оттого, что он уважает супругу. Элиза на многое открыла ему глаза, и сейчас он уже начинал скучать по ней. Очень сильно. Так, что однажды позвонил ей, но та не стала даже говорить с ним, явно затаив обиду. Адриан думал, что делает как лучше. Думал, что так будет лучше для них всех. Как же он ошибался, и как же была права Элиза, когда говорила, что он сам однажды к ней приползет. Этого еще не случилось, но Адриан ощущал, что оно не за горами. Вот черт, как же он устал от этих женщин. Если бы Ада не родила от него ребенка, он был бы свободен и мог делать все, что ему угодно — особенно жениться на Элизе. И пусть все летело бы к чертям, но с ней ему было бы очень хорошо. Он устал от этой рутины, а Элизе, похоже, все равно. У нее был новый богатый поклонник, который вроде бы собрался жениться на ней. Конечно, такая женщина, как Элиза, никогда не будет довольствоваться чем-то одним, ей всегда будет мало, но это же Элиза… Женщина, с которой хотела переспать половина Лондона. И это не фигура речи, а самый настоящий факт. Что делать на самом деле, Адриан не знал, но ощущал, что совсем скоро все изменится.

***

— Как же хорошо с тобой, — сонно сказала Ада, приникая всем телом к Гаю. — Мне кажется, я сплю. Будто это всего лишь сон. — Иногда и мне кажется, что это просто сон. — Гай провел ладонью по обнаженной спине. — Я все еще на войне. Я знаю. Каждую ночь мне снится, что я мог сделать иначе. Столько ошибок. Невинных жертв. А ведь все зависело от меня. — Нет, Гай, не все зависело от тебя, — утешила его Ада. — Многое зависит не от нас, а от окружающих нас людей, которые вовлечены в этот процесс. Мы с тобой всего лишь песчинки. Всего лишь запчасти в огромном механизме. — Да, — согласился Гай, закидывая руку за голову. — Знаешь, мне всегда было плохо без тебя. — Ты проводил хорошо время с Тэмми, — уколола его Ада. Она столько раз себе говорила, что не позволит ревности портить их отношения. Пыталась убедить себя, что Тэмми Грэм ровным счетом ничего не значит для Гая, но у нее плохо получалось. Временами она просто не могла задушить в себе ревность. Ада в такие минуты сжимала кулаки, надеясь, что так сможет хоть как-то успокоиться, но тщетно. Она ненавидела себя в такие минуты, презирала эту низменную часть себя. И вот сейчас это снова давало о себе знать. Ужасно лежать в тишине рядом с Гаем и ощущать, как он напрягся, явно обдумывая все сказанное. Всего лишь одна фраза — но способная просто все уничтожить на своем пути. Если Гай выставит ее за дверь, винить в этом она будет только саму себя. Больше некого. — Зачем ты постоянно напоминаешь мне? — холодно спросил он, приподнимаясь на локте, заглядывая в глаза Ады. — Я не буду врать: Тэмми для меня много значит. Не совру, что многое готов сделать для нее. Но она сейчас в Берлине, и я не знаю, что с ней. Может, Мюнс давно придушил ее, а может, бросил в тюрьму. Это никому не известно. — Ты всегда можешь спросить у Хьюго или Джоша, — спокойно вставила Ада, делая вид, будто совсем не испытывает ревности. — Они всегда тебе расскажут. — Может, я не хочу рвать себе душу и поэтому не интересуюсь ее судьбой. — Ада вздрогнула от этих слов. Ей всегда казалось, что страшнее всего делить Гая с его прошлым. Например, с Элизой, но сейчас она была совсем иного мнения. Сейчас ей казалось: ужасно делить Гая с Тэмми. Он не говорил, что любит ее. Никогда Ада не слышала от него таких слов, но и не слышала, что та совсем ему безразлична. — Гай… — Она попыталась дотронутся до него, но Гай не позволил. — Послушай, я знаю, мы с тобой не ангелы. Знаю, что за это время мы понаделали множество ошибок. Но ради того, что между нами было, ради того, что нас объединяет, можно забыть все. — Только ты совсем не хочешь забывать, что в моей жизни была Тэмми, и кто знает, может, она снова появится в ней. — Гай потянулся к пачке сигарет. — Я ничего не знаю. Не представляю даже, что будет со мной дальше. Неопределенность душит меня, но поделать с этим я ничего не могу. — Я тоже, — прошептала она, все же дотрагиваясь до него. — Я тоже не знаю, чего ждать от будущего. — Предложение уехать вместе еще в силе? — поинтересовался Гай, зажигая сигарету. — Да, в силе. — Ада поцеловала его в плечо. — Мы сделаем это сразу, как только война окончится в Европе. — Возьмем билеты в Америку, — начал рассуждать Гай. — Уедем в какой-нибудь небольшой городишко, где я буду писать свои книги, а ты — работать медсестрой. Кэт пойдет в небольшую церковную школу, а потом обязательно захочет вырваться в большую жизнь, оставив своих предков в старом доме. Мы же сможем так жить? — Гай затянулся, опускаясь на подушки, увлекая за собой Аду. — Да, сможем, — прошептала Ада. — С тобой я смогу все. — К черту Адриана и всех остальных! — крикнул Гай. — В Америке мы с тобой подумаем над братиком для Кэт… Она знала, что он говорит все это не всерьез. Знала, что на самом деле Гаю трудно решиться на такие разительные перемены, которые сродни бегству. Она все это знала и представляла, как это для него тяжело, но Аде очень хотелось верить, что однажды он отбросит все свои принципы и они смогут быть вместе. По-настоящему — не так, как сейчас, урывая несколько часов день, словно преступники. Ада очень сильно хотела любить Гая открыто, но понимала безжалостность общества даже в условиях войны. — Эти роды были для меня непростыми, — вдруг сказала Ада. — Я не совсем уверена, что смогу сделать это еще раз. — Ничего. Мы можем усыновить какого-нибудь милого мальчика, — весело предложил Гай. — Ты можешь быть хоть чуть-чуть серьезным? — Ада толкнула его в бок. — На самом деле я сейчас серьезен, как никогда. — Гай потушил сигарету. — Я думал над твоими словами. Долго думал. И думаю, что сейчас меня отправят на войну, и я вернусь оттуда, и тогда мы сделаем все, чтобы быть вместе. И пусть это будет не совсем законно. — Гай Данбар, вы меня сильно удивляете. — Ну, знаешь ли… — Гай улыбнулся. — После всего увиденного я начал совсем иначе относиться к жизни и смерти. Она такая короткая и так не хочется растратить ее на всякую бессмыслицу. — Ты никогда не жил бессмысленно, — уверенно сказала Ада. — Знаешь, я все чаще и чаще так думаю. — Гай прижал ее к себе еще крепче. — Что живу как сорняк. Куда ветер дует, мне не особо важно. — Это не совсем так, — возразила Ада. — Да, не совсем так, — согласился Гай. — Когда тебе надо возвращаться? — Скоро. — Ада поцеловала его в губы. К черту все, даже если Адриан узнает. Пока Гай в городе, ей ничего не страшно.