Он пришел из снов...

Ужасное утро. За окном идет дождь вперемешку со снегом. Первый день отпуска, мать его непорочную. Я переворачиваюсь на другой бок. Сон еще не окончательно отпустил меня из своих дланей. Сегодня можно было поваляться подольше. Но неожиданный телефонный звонок резво прекратил мою дремоту. На мобильнике стоял Radiohead, успевший толком поднадоесть. С мыслью о смене мелодии, я дотянулась до спинки дивана. - Алло? -Привееет, - проверещала трубка голосом Катюшки, - Я к тебе с сюрпризом. - Каким? - гнусавлю я спросони. - Отдирайся от кровати, через двадцать минут узнаешь. Мобильник издал звук разъединения. - Даже в законный выходной поспать не дадут... - проворчала я, ставя себя на ноги. Приведя сонную моську в порядок и заварив чай, я сидела в ожидании за столом, подперев голову руками и досматривая одним глазом сладкий сон. Мне снился мужчина, он тихо напевал грустную мелодию, очень похожую на колыбельную. Я не видела его лица. Всю его фигуру окутывал мрак так, что разглядеть возможно было лишь силуэт. Звонок в дверь привел меня в чувства, и фигура стоящая во мраке развеялась. Дверь распахнулась, и Катрин увидела меня родную. - Ты моя сладкая соня... - лепетала подруга, обнимая меня и проскальзывая в квартиру. Я закрыла дверь, потирая глаза. - Смотри, что я принесла! - она протянула мне пакет. Внутри оказался вафельный торт, бутылка вина и коробка с диском, - С первым отпуском тебя! - С первым отпуском меня, - вот теперь я уверена, что оптимист из меня никудышный. Голос прозвучал меланхолично и, как-то, даже натянуто. Налив нам вина и нарезав торт, я потащила все это в комнату, пока Катюшка без умолку трещала, какой же хороший фильм она отхватила. Я слушала ее стрекот вполуха. Меня полностью занял сон, нахлынувший во время ожидания гостьи. Перекочевав в комнату и включив компьютер, я первым делом устроила вылазку в интернет. Сонник никаких вразумительных ответов не дал, впрочем, как всегда. - А что тебе приснилось? - спросила подруга, наблюдая за моими безуспешными манипуляциями. - Мужчина, стоящий в темноте. - Ты его видела? - Смутно. Он пел. Катрин изогнула бровь, но потом махнула рукой: - Не заморачивайся. Это всего лишь сон... - Ты думаешь? - мой взгляд упал на календарь в углу экрана, - Замечательно. Увидев мое недовольство, Катена встрепенулась. - Что? - Не что, а кто. Две курицы мы с тобой, вот кто. Сегодня пятница, двадцать шестое. С минуту Кэт смотрела на меня пустыми глазами, после чего схватилась за голову: - Ой, ёооо... Подскочили мы одновременно и обе полетели к платяному шкафу. Благо Катькин костюм не успел помяться, а вот мой, как ни крути, придется отглаживать. - Ты так и не сказала, кем будешь, - упрекнула меня подруга. - Королевой гоблинов, - задумчиво ответила я, разбирая ворох нижних юбок своего платья. - Ну, как же, как же... - улыбнулась Кэт. И в этой лукавой улыбочке не было ничего смешного. - Ты мне поможешь? Кэт вздохнула. - А куда я, собственно, денусь? Приглашение на Бал-Маскарад в честь Хэллоуина жгло руку, когда я протягивала его консьержу. Ассиметричная маска с крупными прорезями сидела идеально, но не давала узнать, кто сокрыт под ней. Шпильки в волосах сидели крепко, обещая содержать мою высокую прическу в порядке до самого утра. Тугой корсет и тяжесть платья заставляли выдерживать статную осанку. Сегодня я играю не себя. Мы с Катрин входим в бальный зал Царицынского замка и кружимся в водовороте буйства красок. Сегодня я могу скрыть свое лицо маской и раскрыть свое истинное «я» навстречу празднику, оставив взбалмошную эгоистку за дверями дворца. Как только мы вошли, к нам тут же подошли двое молодых людей и пригласили танцевать. Я отказала, а Кэт, подобрав шлейф своего вампиресского платья, умчалась, кружимая партнером. В зале было душно, веер не спасал. В поисках открытого окна, пришлось пробираться сквозь толпу, особенно сгустившуюся по краям зала вдоль стен. Наконец разглядев стеклянную створку, я решительно направилась туда. Это оказался выход на балкон, с видом на Царицынские сады. Откуда-то снизу веяло прохладой пруда. Я опустилась на мраморную скамью. Вздохнуть полной грудью не получалось, так что пришлось довольствоваться лишь тем, что мои голые плечи обдувало легким ветром. Двадцать шестое октября – пора достаточно холодная по меркам Московских синоптиков. Но этого долгожданного холода, лично мне, не чувствовалось совершенно. Кровь кипела в жилах. Бурлила, словно шампанское. Странное забытье охватило меня. Я облокотилась на кованые перила и подперла голову рукой, любуясь этим великолепием осенних деревьев. Зеленые ковры лужаек были усыпаны золотыми и красными листьями. Ветер чуть вздымал их, а иногда подхватывал и уносил на зеркальную гладь пруда, превращая листья в странные кораблики, выстраивающиеся целой флотилией. Я и сама не заметила, как стала напевать ту странную колыбельную из сна. Стало уже достаточно темно, поэтому свет из окна стал казаться ярче. Я обернулась, чтобы взглянуть в зал. Да, так и было – с наступлением темноты во дворце зажгли все возможное освещение. Бальный зал блистал вихрем пестроты пар, кружащихся в танце. Вдруг что-то упало мне на колени. От неожиданности я вздрогнула и перевела взгляд на предмет. Это оказалась красная роза на длинной ножке, обвязанная лентой из черного шелка. Роза без шипов. Я огляделась вокруг, надеясь увидеть таинственного дарителя, но на балконе никого не было. Лишь ветер гулял в кронах деревьев. Вокруг не было не души. Я вдруг почувствовала себя Маргаритой, из всем известного романа Михаила Булгакова. «А я сижу, смотрю на луну и слушаю вальс...» - говорила новоиспеченная ведьма, щеголяя оголенными прелестями, сидя на подоконнике ненавидимого дома. - А я сижу, смотрю на луну и слушаю вальс... – повторила я строку из монолога Маргариты. Повторила шепотом, стараясь не спугнуть всю волшебность мгновений. Я поднесла розу к лицу, улавливая едва различимый цветочный аромат, сокрытый запахом мужского парфюма. Я никак не могла отгадать, одеколон это или, все же, духи. Но этот мужской запах был одуряюще приятен. Приятен на столько, что его хотелось вдыхать снова и снова. Я вышла с балкона, прижимая розу к груди. На том балу я так и не потанцевала, думая лишь о таинственном поклоннике и пытаясь разглядеть его в толпе. Уже утром, дома я сообразила, что оставила веер на мраморной скамье балкона Царицынского дворца. - Да ладно тебе! – махнула рукой Кэт, во всю орудуя ватой и гелем для снятия макияжа, - Подумаешь, веер. Новый сделаем... - Но красивый ведь был. Жалко... – вздохнула я, вытаскивая из волос многочисленные шпильки и невидимки.