Дружба...

Второй раз. Второй раз за эту ночь этот кареглазый летсплейщик по смешарикам сидит в его коридоре на полу. Второй раз, за столь короткий промежуток времени, вгоняя Даню в жуткий ступор и отбивая всякое желания принимать хоть какие-то решения в этой жизни. Он говорил что-то насчет бурной Московской жизни? О, она не сравнима с Питерской… — Ты… Всё нормально? — Рэнделл присел на корточки рядом с Мишей, который продолжал тяжело дышать от усталости. — Ты не пострадал? На него поднялся темный затуманенный взгляд, Миша через силу улыбнулся и пробормотал себе под нос: — Нет, всё окей, — оттолкнувшись от стены, он встал на ноги и задумчиво посмотрел на лезвие в руке. Его до сих пор слегка потрясывало толи от не отпустившего страха, толи от слишком быстрой пробежки. — Не подскажешь, что делают в таких ситуациях с окровавленным оружием? *** — А потом он такой «Да заткнитесь уже!» и помахал так тростью! Аха-ха-хах, ну типо погрозил, понял, да? — язык заплетался под воздействием непонятно какого по счёту стакана уже даже непонятно чего. Мише становилось всё смешнее, причем смешнее от любых действий и слов, а Даня сидящий рядом и слушающий истории с хаты Совергона и Малины, которых к слову накопилось на удивление много за столь короткий промежуток времени, всё меньше верил в то что этой же, по сути, ночью парился из-за того что этот мелкий летсплейщик поцеловал его. Размышлял о том, что же это значило. Вкладывал смысл в импульсивные и необдуманные действия. И ежу ведь теперь понятно, это было просто отвлечение внимания помешанное на желание насолить из-за игнора и в принципе такого наплевательского отношения к их дружбе (?). Да? Ничего больше верно? — А знаешь Дань… Мы ведь получается, и помирились со второго раза… — Совергон делает еще один глоток из стакана, кадык дергается вверх вниз. — Это что проклятье? — Хах, даже не знаю, как бы здесь пошутить… — Даня перевел взгляд с шеи Совергона на окно, за которым вроде бы еще не светлело. — Наверное, зря я тебя сегодня не отпускал. Ты бы и самоубийство только со второго раза смог совершить… — Да, пошутить ты действительно нормально не смог, — Миша высунул язык в ответ, на укоризненный взгляд серых глаз, брошенный в его сторону. — Мог бы и просто посочувствовать. — Ага, сочувствую тебе. Со второго раза. — Истории закончились, и повисло молчание. Даня, допив свою порцию «лекарства для нервов» громко стукнул стаканом о стол, попытавшись поставить тем самым точку в этой затянувшейся ночи «скандалов, разборок и случайностей». — В общем, по-моему, пора спать… — он потер глаза, пытаясь хоть немного взбодриться и найти силы, для того чтобы встать и унести посуду на кухню. Хотя о каком «взбодриться» может идти речь, когда при взгляде на часы в голове эхом отдается тревожное «утро» вместо точной цифры, а алкоголь через раз бьет то в голову, то в печень? — Лично я устал и просто вырубаюсь… Кто из нас, кстати, спит на полу? Миш? — Даня легонько толкнул парня сидящего рядом. — Ми-и-иш? — тот лишь повалился на бок, самозабвенно подкладывая под голову руки. Кого-то, похоже, уже вырубило. Даня тяжело вздохнул, поднимаясь чтобы унести посуду. Ну да. Приперся тут, не дал спокойно выспаться, а теперь и с законного дивана смещает… Неожиданно Рэнделла схватили за руку и потянули на себя. Парень не ожидавший «нападения» потерял равновесие, этого было достаточно, чтобы Миша прильнул к нему с поцелуем. — Ты блять что творишь?! — Даня отлепил от себя пьяного летсплейщика, взгляд которого был затуманен алкоголем и не отдавал и каплей здравости, а губы растянулись в ехидной усмешке. — Аха-ха-ха-ха! Ты бы видел своё лицо! Это просто нечто Дань! Надо на мемасы разбирать! — Миша строил, и главное выговаривал фразы достаточно четко, при желании можно было даже посчитать его трезвым… Трезвым! Если бы он не лез целоваться к парню! Даже в шутку, это выглядело чересчур. — Это пранк, бро! — Твои гейские шуточки перестали быть смешными пару лет назад… — Даня был полон негодования. Что за чушь? Второй раз за ночь (!) целоваться со своим другом… — Ой, да не истери ты! Это же просто реально забавно. Забавно, понимаешь? — отозвался Миша. Щеки его покрывал румянец, скорее всего от большого количества выпитого алкоголя, нежели от смущения, ибо последним он видимо не отличался… — Вот уж нет! Ты конечно в хламину пьяный подросток, но даже для тебя это перебор, — Даня встряхнул друга за плечи. — Так что, пожалуйста, возьми себя в руки! — Я уже не подросток. — Но пить так и не научился. На этом неожиданная перебранка закончилась, уступив место повисшему молчанию, разбавляемому разве что стуком горлышка бутылки о край кружки. Это Даня пытался залить появившееся в душе негодование очередной порцией так и не убранного со стола алкоголя. — Еще будешь? — он встряхнул полупустым сосудом, вопросительно смотря на замолчавшего и на удивление задумчивого в таком состоянии Совергона который вертел в руках стакан и наблюдал, как темно-красная жидкость на донышке крутится в такт движениям. — Я же пить не умею… — пробормотал Миша, но свой пустой стакан пододвинул. — Дань, прости, признаю, это была действительно плохая шутка. Если учесть из-за чего мы столько времени не общались… Парень в ответ закатил глаза, но увидев серьезность, на лице собеседника вздохнув, улыбнулся. Может этот парень просто делает, прежде чем подумать или, в конце концов, пьяное состояние так повлияло на сознание. Сколько он вообще обычно пьёт? Ему ведь совсем недавно исполнилось восемнадцать, а он уже заливает любые проблемы алкоголем? Звучит достаточно удручающе. — Ладно, забыли, но в следующий раз я тебе врежу. — Рэнделл отвернулся, опять погружаясь в пучину собственных мыслей… Они как вещи в кладовке накапливались и пылились и чтобы все их разобрать казалось понадобиться не пара часов, а неделя, а то и две. Может поэтому он так не хочет порой туда заглядывать? Берет лишь то, что лежит сверху не копаясь глубоко в собственных эмоциях и чувствах, не затрагивая глубины души. Слишком много времени отнимет, слишком много поселит в душе сомнений и противоречий. Какой смысл зря нагружать собственную и так хорошую жизнь лишними и в основном нерешаемыми задачами и вопросами? И вот сейчас, когда он сидел рядом с хрупким темноволосым парнем с синяками под глазами, который вновь что-то рассказывал и улыбался, в захламленном сознании начали всплывать лишние вопросы… «Сколько вписок он успел посетить, пока меня не было? Каждый день так напивается, что лезет целоваться к друзьям? Над кем еще он так „шутил“?» — и как бы поскорее выкинуть их из головы, закопать на дне, укрыть мысленным хламом… Не его дело, не его проблемы. И то, что от последнего так и вовсе вкус алкоголя становится на редкость противным, а желание хоть бы и вытрясти ответ из Миши чуть-чуть перескакивает отметку «действительно очень нужно» он просто захлопывает дверь этой чертовой кладовки и улыбается, пытаясь уловить нить чужого рассказа. Нет, он не хочет ни в чем разбираться. Он хочет продолжать жить своей мирной и нормальной жизнью. Жизнью, где чувства и Миша идут очень далеко друг от друга… *** — О, голова просто раскалывается! Что мы вчера блять пили? — Рэнделл даже подняться с дивана не мог, не ощущая при этом каждую секунду режущую боль в какой-нибудь части тела. — Миш, ты живой вообще? — он толкнул ногой парня расположившегося на полу почти под столом замотанного в одеяло и что-то злобно прошипевшего в ответ. — Живой, — заключил Рэнделл, пытаясь устоять на ногах. Сегодня утро наступило в 16:00. Что ж, по крайней мере, они живы. Живы и не в одной кровати. Хотя опять же в одной кровати они быть и не могли… Был только один диван… Тем не менее. Ориентация вроде продолжает чувствовать себя нормально, в отличие от общего состояния организма…