Мы сидели и курили

В какой-то момент Холдер понимает, что сцепил зубы слишком сильно. Линден, не напрягая ни одной лицевой мышцы, фыркает и пытается вырвать свой законный обед. Стивен поднимает брови, дразнится, делая шаг назад, и едва не обливает ее обжигающим двойным эспрессо - что ж ты горькая такая, Линден. Наконец, он расцепливает спаянные челюсти, отхлебывает из чужого стаканчика и комично морщится: - Как ты пьешь такую нефть, - он высовывает язык, откашливаясь, жмурит темные глаза, а, открывая, видит, как смыкаются губы напарницы на том же особенном краешке крышки. - Косвенный поцелуй. Саре хватает сил и мужества закончить глоток, прочувствовать всю горючую смесь на обожженном языке, прежде чем послать ему поверх выразительный взгляд. У Холдера бегут мурашки под худой толстовкой; ветры с океана серых глаз нынче северные - что ж ты колючая такая, Линден. Когда кофеин вкрапляется в полотно их крови, жизни, вечного бега, оба понимают, что на энергетике вываренных какао-бобов долго не протянешь - только если длинные несоразмерно ноги. Сара выбрасывает к нему пальцы в выжидательном и требовательном жесте, на который никак не ответишь "нет". Он почти готов схватить их, но лишь вкладывает привычно объемную нить сигареты. Стивен мурлычет себе под нос заевшую с хмурого утра мелодию и выпускает кольца дыма не в такт; те завиваются змеиным хвостом под брюхом дождевой тучи. - Поехали, - Линден выдыхает, и не разобрать - то ли облачко пара, то ли последний выброс кипучего яда. Он жадно затягивается - сигаретой или петлей, не суть - и идет следом.