Кое-что никогда не меняется (рабочее)

   Через пару часов полета мандраж сходит на нет. Вернее, затаивается где-то под мутной поверхностью вспугнутых мыслей. Зато одна из них — весьма дельная — выныривает, занимая его место.    — Ян, посмотри под сиденьем аварийку.    Омар косится на меня, явно ожидая такого же распоряжения. Не дождется, но, если не дурак, сделает так же.    Ян достает увесистый пакет. Машу "давай сюда".    Поймав "посылку", немедленно терзаю оболочку. Так, что имеем? Пистолет армейский стандартный. Гранаты-вспышки, две штуки. Сухпаек. Зажигалка непонятного принципа действия. Веревка. Нож. Ремень разгрузки. Панацелин.    Не разбираясь особо в остальном барахле, цепляю ремень поверх своего, распихиваю добычу по сумкам. Пистолет в кобуру. Нож в нарукавные ножны.    — С большой армией воевать собрался? — не выдерживает омар.    — Винтовка сломается — свою не дам, — отрезаю.    — С какого бы хрена она сломалась? — вскидывается краб-младший.    — Раз в год и палка стреляет. А оружие, соответственно, нет. Возможно, именно сегодня тот самый день.    — Слушай, Шепард, ты издеваешься, что ли? — рявкает омар. — Перестань вести себя так, словно ты вообще не с нами!    — А что тебе не нравится?    — Тебе дали командование? Вот и командуй! А не наводи на мысль туманными намеками.    — Внезапно... Ну, тогда слушайте нормальную диспозицию, а не ту туфту, какую комиссар нагнал. У врага только ножи, поверим на слово. Но у нас огнестрел и кинетика. От ножей она не защищает, а зря не дали бы. Следовательно, есть возможность, что наши же стволы повернут против нас. Следовательно, враг намного опаснее, чем нам расписывали. Так что будьте готовы не к расстрелу мишеней, а к засадам и схваткам в близком контакте. Такая тактика дает шанс рукопашнику победить стрелка. Либо нас просто попытаются завалить мясом. Дальше. Нужно будет, по возможности, взять кого-нибудь живьем.    — Это зачем? — удивляется Ян.    — Затем, что нормальные банды с ножиками по космосу не шастают. Дело выходит мутное, надо бы прояснить.    Омар не встревает. Это он со всем согласен или просто против приказа переть не хочет?    — Вопросы, возражения?    Молчание. Будем считать это за уставное "никак нет".    — Теперь конкретно по высадке. Один держит люк, остальные по двое обходят челнок в порядке "разведка-прикрытие". После отлета транспорта ищем другие группы. Ян, на люке ты.    Дальше можно не объяснять — крабы, ясен пень, пойдут вместе, так что мне достается в напарники Билл. Какой-то он только пришибленный.    — Билл?    — Да, Шеп, я понял. Иду с тобой. Все ясно.    Челнок встряхивает. Удар от входа в атмосферу. На том, что доставил меня в учебку, тоже так прыгали.    — Десять минут до поверхности, — сообщает интерком.    — Вооружайтесь, — советую, похлопав по поясу.    — Четко и по делу, — хмыкает омар, перебрасывая аварийные пакеты Биллу и брату своему по разуму. Ян уже вкидывается в новую снарягу. — А как же торжественная речь?    Ухмыляюсь.    — Возможно, внизу нас ждут совсем нестрашные, замученные чахоткой, беглые зеки с рудников. Но лучше, как говорится, перебздеть. Вперед и с песнями.    И первым прыгаю в открывшийся люк.    Перекат в сторону. Винтовку к бою, контроль местности. Чисто. Поляна в лесу.    Рядом приземляется Билл. По другую сторону люка крабы. Ян занимает позицию по центру.    Показываю "разбежались".    Пока челнок не взлетел, быстро обходим вокруг, на случай засады по ту сторону летучей коробки. Чисто.    Транспорт с характерным "кашляющим" звуком уходит "свечкой".    Торопится, что ли?    — Ян разведка. Я прикрытие авангард. Билл, Дик, — вспомнил, как зовут краба, — прикрытие арьергард. Омар координирует.    — Пеленг на ближайшую группу тридцать по солнцу, — рапортует, не отрывая взгляд от инструметрона. Добавляет. — Там бой.    Рысью летим на подмогу.    Удар. Хитрые, гады, разведчика не тронули.    Встречаю носом землю и вскакиваю тут же, толкнувшись руками. Вслед удирающему с моей винтовкой гаду летит несколько пуль из пистолета — от меня и очередь от Дика. Из рук трупа оружие подхватывает будущий труп и тоже кидается драпать.    Мчу наперерез.    Засада. Первый батар, выскочивший из кустов, на чистом автомате получает локтем в горло. Человека такой удар вывел бы из строя минимум, на час. Батара убил на месте — длинная шея не выдержала. Второго подсекаю и скручиваю голову ему тоже. На лету.    Огромная тень прыгает не ко мне — к отброшенной батаром винтовке и пытается поймать ее. На лету.    Вскидываю пистолет и щелкаю спуском. Винтовку отбрасывает пулями. На лету.    Огромная тень со змеиными глазами меняет направление прыжка. На лету.    И я понимаю, что это кроган. Понимаю уже на лету.    Пропахав землю и прелые листья, толчком-рывком вскидываю себя на ноги. Удар вышел всем корпусом, травм быть не должно. Другое дело, если бы он кулаком заехал...    Кроган мчится ко мне, как экспресс, и почти уже прибыл.    Прыгнуть, ударить в грудь. Не остановить — самому оказаться подальше. Скорость крогана играет с ним злую шутку: я перелетаю ловушку, в которую должен был угодить. Кроган летучестью похвастать не может.    Выпутавшись из колючего кустарника, заглядываю в яму. На дне десяток окровавленных кольев. На дне моргает змеиный глаз.    — Вы, люди... слишком легкие... — клекочет кроган кровью в глотке. Становится жутко при виде такой живучести.    Я никогда не стрелял в безоружных. По крайней мере, в неспособных защититься. Но стойкое ощущение, что ящер еще далеко не мертв, помогает решиться нажать курок. Достаточно лишь представить, как он поднимается за спиной, небрежно выдирая колья.    Выстрел. Выстрел.    Эти выстрелы не единственные. Там, откуда я пришел. Там — еще.    Бегу обратно. Ксены. Много. Саларианцы. Батарианцы. Турианцы. Нет, этот всего один. Танцует, сверкает крыльями стальной бабочки, пойманной в ладонь.    Билл лежит. Дик зажат. Ян и Омар спина к спине. Саларианец наводит нечто, слишком похожее на пушку. Только ножи, да, комиссар?    Второй раз нажимать на спуск, даже стреляя в спину, отчего-то легче. Наверное, от того, что перед глазами наглая рожа комиссара.    В третий раз это даже слишком легко.    Ян просто не понимает, когда все успело стать плохо. За время нескольких вздохов ксенами словно наводнился весь лес.    На руке — рана от длинного клинка турианца. На боку — ожог от огнемета. Только ножи, да, комиссар?    Падает Билл, подожженный щупальцем пламени. Падает Дик, уходя от лезвий батаров.    Пули рвут ксенов, но их смерть товарищей не останавливает. Прут прямо по трупам. Рука немеет. "Плотность огня снижена на тридцать восемь процентов" всплывает в памяти. Винтовку долой, остается лишь пистолет, да Омар, прикрывающий спину.    Дик отрезан кучкой батаров. Билл все-таки сбил пламя, но подняться не может. Саларианец вновь наводит огнемет. Щиты не спасут.    Лягуха рвет очередь Омара. Но ксены уже нахлынули вплотную, и остается стрелять прямо в лица, искаженные, яростные. Непривычные, словно карикатуры на человеческие эмоции.    — В рукопашную! — рычит Шепард, приближаясь прыжками, стреляя на ходу.    Яну уже все равно. В рукопашную, так в рукопашную. На пути возникает турианец, но его перехватывает Омар. Ловит удар клинка на винтовку, крутится, ныряя под когтистую руку, ведя лезвие над собой. Отскакивает, зажимая испачканный синим десантный нож. Турианец рычит, прижимая ладонь к животу, сквозь пальцы плещет все тем же синим.    Рядом с Яном возникает из свалки саларианец с огнеметом. Верещит, распялив тонкий рот в безумной гримасе. Ян стреляет. Снова прямо в лицо.    Рядом Шепард крутится среди трех батаров. Одному прострелил колено. Второму пустил пулю в подбородок. Третьего перехватил, увернувшись, сзади и встряхнул, подсекая ноги на себя. Через вопли боевого безумия и боли ясно слышен хруст позвоночника.    Ян понимает — нужно прикрыть. Эти трое не последние.    Шаг вперед. Встретить набегающего батара ударом пистолета по тонким зубам. Подсечь в повороте и пулю в ключицу. Не добивать. Шепард говорил, нужны живые. Следующий батар. Поднять пистолет выше нет времени, приходится тратить три пули. В ногу. В живот. В ключицу.    Трое саларианцев. С огнеметами. Шепард просто хватает ближайшего и швыряет в остальных, что-то успев закинуть в деревянный бак за его спиной. Взрывом накрывает целую кучу ксенов, считать некогда.    Турианец опять здесь. Весь низ его одежды промочен синим, сознание отказывается считать это кровью. Но он жив и опасен. Ян уходит в сторону.    Омар уже прикрывает Билла. Вырвавшийся Дик прикрывает Яна. Теснившие его батары перестреляны в затылок. Шепард оправдывает звание психа, выворачивая конечности и откручивая головы саларианцев голыми руками.    Турианец проскочивший прошлую цель, бьет его в спину. И тут же оказывается рукой в захвате — будь он помягче, заработал бы перелом. Джон бьет коленом по ране, перехватывает согнувшегося турианца и с размаха прикладывает к ближайшему дереву. Ксен пытается ударить когтями. Мимо. Пытается пнуть, но Шепарда уже рядом нет. А пинок он просто ловит и до хруста выворачивает уязвимый сустав.    Ян, подняв невероятно тяжелый пистолет, пристреливает последнего батара, пытающегося дотянуться до чьей-то винтовки.    Когда к миру более-менее возвращается яркость, пленные уже перетащены к деревьям. Батар со сломанной спиной, один с простреленной ключицей, один с развороченным коленом. И турианец.    — Почему я еще жив, человек? — хрипит парализованный.    — Мне нужны ответы, — произносит Шепард.    Ян осматривается. Омар стоит на страже, пока Дик латает Билла панацелином. Кроме них, да еще пленных, живых на поляне больше нет. Ксенов далеко не так много, как сперва показалось — всего десятка полтора. Три, если с теми, что полегли еще на подступах от огня штурмвинтовок.    — С чего бы мне тебе отвечать? — клекочет ксен. — Ты явно не сможешь подарить мне жизнь, а смерти я не боюсь.    Шепард наводит на него пистолет.    — Ну, стреляй, — насмехается батар. — Почту за честь умереть от руки такого воина.    — Вряд ли, — коротко бросает Шепард и, слегка сместив прицел, всаживает пулю в глаз ксена. И еще три — в каждый по одной. Резко переводит оружие на второго.    — Хочешь сдохнуть так же?    Тот в ужасе пытается отползти.    — Нет! Нет! Нас... Нас привезли из тюрьмы. Сказали, если выживем, можем валить на все четыре. Мы бы просто сбежали... Но те люди обещали все равно нас найти. И тут есть кроган, он убил пятерых, чтобы заставить нас драться.    — Был, — поправляет Шепард. Батар пытается что-то сказать, но лишь судорожно хватает воздух.    — Ну, раз уж ты прикончил крогана, — вступает третий глазастый, — и я почту за честь принять от тебя смерть. Что ты хочешь знать?    — Кто вас привез?    — Люди, — усмехается батар. — Они не представились. Но они ненавидят всех, кто на них непохож. Среди них была женщина-биотик.    — Она применяла биотику?    — Нет, но я видел, как она хотела сделать это. Четыре глаза дают преимущество. В некоторых случаях.    — Это они дали вам огнеметы?    — Нет, саларианцы сварганили из местной нефти. Если эти ребята рассчитывали обеспечить вам легкую тренировку, им стоило тщательней выбирать место. Хватит того, что ты узнал, на почетную смерть для меня и этого сопляка?    — Вполне.    Выстрел. Выстрел.    Шепард стоит, все еще держа пистолет на вытянутой руке. И вдруг Ян понимает — Джона "отпустило" только сейчас. Он с ксенами на боевом взводе разговаривал.    — Круто, — комментирует Омар. — О таком быстром допросе я даже в детективах не читал.    — Свяжись с другими группами, — отзывается Шепард, все еще не отводя взгляд от мертвых батарианцев. — Нужно выяснить, это мы так попали, или теплая встреча досталась всем.    — Хм... Человек. Не хочу отвлекать, но... ты все предсмертные желания исполняешь? — влезает турианец, до того момента прикидывавшийся обморочным.    — Пристрелить его? — интересуется Омар, оторвавшись от инструметрона.    Шепард молчит.    — Если он выживет, — медленно проговаривает Ян, — Альянс будет просто в заднице. Два из трех Советников нас порвут просто.    Шепард молчит.    — Очень сомневаюсь, что выживу с такими ранами, — усмехается ксен. — Здесь неподходящие аминокислоты, чтобы продержаться до помощи. Но вы ведь и не собирались меня щадить, так что... моя просьба ничего не будет вам стоить.    Шепард, наконец, отворачивается от батаров.    — Чего ты хочешь?    — Немного. Умереть не от заражения крови и... стоя, если можно, — ксен кивает на длинный клинок, которым не так давно пытался порубить людей на фарш. — А это... приз победителю. Трофей. Не хочу, чтобы он остался в этой дыре.    Шепард поднимает тихо звякнувшее оружие.    — Сколько турианцев пожелают мою голову, если возьму его?    — Много. Но ты ведь не собираешься гулять с этим оружием по Палавену?    — Все возможно, — усмехается Джон, вкладывая клинок на место десантного ножа. Слишком длинное лезвие выпирает за локоть, словно турианский шип.    Турианец, видимо, расценив это, как согласие, с трудом поднимается, цепляясь когтями за дерево. Шепард снова берет в руку пистолет. Интересуется:    — Не хочешь пострелять, Омар?    — У тебя получается явно лучше, — поколебавшись, отвечает тот. — Остальные отряды уже на точках. Эвакуация через три часа. Один легкораненный, у них все-таки было полегче.    Ксен дышит уже с хрипами.    — Что ж... Самое время молиться Духам, — произносит Шепард, наводя пистолет.    — Предки, я иду, — выдыхает ксен. Делает один нетвердый шаг, второй... С трудом заносит когтистую лапу, хотя стоит еще слишком далеко, чтобы ударить.    Выстрел.