Кое-что никогда не меняется (рабочее)

   Грах-грах. Грах-грах.    Форменные альянсовские берцы гремят по настилу площади перед башней Совета, отзывающемуся на каждый шаг негромким металлическим гулом. Ксены, столпившиеся на балконах зданий и переходах, глазеют, словно людей никогда не видели. Хотя пара турианцев уж точно знакома с этим видом, судя по злобным рожам. Или у них всегда такие?    Взвод курсантов академии N7 — выпускники все на местах службы, вот и взяли, кого пришлось — сопровождает представителя человечества на мирных переговорах. Хотя и ежу понятно, что уже обо всем давно договорились, а теперь — всего лишь финальный жест, красивое представление для толпы и дань традициям.    — Напра.. во! — командует Кахоку, замещающий на этом мероприятии Хаккета.    Слева по курсу маршируют батарианцы.    Шагающий в третьем ряду лейтенант-коммандер Ленг старательно давит едкую ухмылку. Раньше он сказал бы: "Батары! Огонь влево!" Да и теперь очень уж хочется. Судя по взглядам некоторых глазастых — вполне взаимно.    — Стой, раз-два! — командует контр-адмирал.    "Шшурх-грах" отзывается взвод. Замерли.    Строй словно вычерчен по линейке. Показная дисциплина такая показная — смотрите, ксены, и люди тоже не дикари, бросающиеся в атаку толпой безо всякой организации... Хотя, на самом деле именно такой вот красивый строй получит по первое число от плотного огня. Но — традиция. Именно строй символизирует высокую подготовку, воинскую выучку... Словом, символизирует.    Напротив замирает в таком же идеальном строю взвод турианцев, сопровождающих представителя от Совета. Саларианца, как ни странно.    — Советник Валлерн, — представляется тот.    — Министр внешней политики Удина.    — Дар-Тан, брахман, — хрипло сообщает один из "важных" батарианцев. Второй представитель, в форме войск Гегемонии, молчит в тряпочку. Касты.    Пока политики затевают обмен любезностями, заверяя один другого в сугубо мирных намерениях, и еще не пойми в чем, Ленг скучает. Спину все еще сверлят взгляды любопытных, и даже ответить им взаимностью не выйдет — в строю N7, да еще на таком мероприятии не то, что головой крутить, а и моргать лишний раз нежелательно. Потому коммандер изображает отсутствующий взгляд, для чего попросту прокручивает в памяти все, что успел накопать за время учебы.    Результат не радует: все, кого удалось раскрутить адмиралу, таинственно исчезли, причем некоторые — даже из списков Альянса. Что уже настораживает — так шустро данные даже погибших из архивов не изымаются, вообще-то. В то же время почерк некоторых полевых операций, проходящих под грифом "секретно", до боли напоминает методы нескольких пропавших бойцов уже родной программы N. Семерок, правда, среди них нет, что и к лучшему — вряд ли спецы такого уровня оставили бы хоть какие-то следы. Но вот "пятых" и "третьих" — вполне достаточно, чтобы считать неизвестных помощничков Альянса однозначно причастными к пропаже конкретно этих бойцов. И тут уже встает вопрос: как хоть что-то еще узнать в условиях подобной повальной конспирации, когда все мало-мальски важные агенты числятся в списках покойных? Это если вообще числятся хоть где-то... И, что еще интереснее, какого овоща операции этой компании проходят по документам, как операции разведки Альянса?    — Смирррно! — орет Кахоку, хором с выкриками командующих батарианца и турианца. Вынырнув из размышлизмов, Ленг вытягивается.    Вот и все, официальная часть закончилась, по крайней мере, для сопровождения. Теперь политики отвалят подписывать свои соглашения в тишине и уюте Зала Совета, а бойцов отпустят, наконец, отдохнуть от перелета, на который взвод подняли среди ночи.    — Ленг, зайдете ко мне в казарме, — вполголоса приказывает Кахоку, проходя мимо строя в сторону министра и компании. Контр-адмирал по регламенту сопровождает министра при подписании, да. Его место занимает взводный сержант — на самом деле, полный коммандер на сержантской должности. В N7 часто такие казусы случаются, как и контр-адмирал, командующий там, где лейтенанта хватило бы. Поскольку бойцов в звании младше лейтенанта в программе попросту нет.    Дождавшись, пока лифт с высокими сторонами отчалит на вершину Башни, командующие сопровождением разводят взводы по разным краям площади. Нелишне, если учесть, как посматривают друг на друга батары и люди. Да и с турианцами некоторые гляделки затеяли.    Вскоре подгребают аэрокары, чтобы развезти "гостей галактической столицы" по местам размещения — людей на один лепесток, батаров на другой. Все по тем же причинам, очевидно.    Транспорт доставил бойцов ко входу какой-то гостиницы, судя по пустоте в холле, полностью отданной под солдатские квартиры. Но команды расходиться не поступило.    — В общем так, бойцы, — вздохнул коммандер, который сержант. — Зовут меня Дэвид Андерсон, и, пока контр-адмирал не вернется, я тут за него. Уяснили?    Верно, Андерсон. Он еще постоянно рядом с министром мелькал на первых порах, когда тот учения отменить пытался.    — Так точно, сэр! — ухмыльнулся один из соседей Ленга, высокий тип с редкой по нынешним временам блондинистой шевелюрой. — Мы ведь не сопляки какие, сэр. Проблем не будет.    Кай с напускным равнодушием изучает стену за спиной начальства. Помнится, так же Шепард сверлил взглядом стену за спиной самого Кая, на очередном разносе. И так же предпочитал молчать в тряпочку, пока другие курсанты говорят. Забавный круговорот курсантов выходит.    — Проблемы будут, — твердо заявил Андерсон. — Потому, что местный культурный комитет хором с нашим настоял, чтобы вам дали увольнительные до конца суток. И, если вы пересечетесь с батарами...    Ленг очень постарался не делать круглые глаза. Очень. Но, видимо, недостаточно.    — Хочу, чтоб вы крепко уяснили, — заявляет коммандер, глядя при этом прямо в глаза лейтенант-коммандеру. — Что любое неосторожное слово, я уж не говорю о драке, в разговоре с батарианцем может означать ваш вылет из программы. Потому что этот договор подпишут в любом случае, и любые помехи устранят моментально.    Бойцы ответили озадаченным молчанием. Андерсон продолжал сверлить взглядом Кая.    — Да они бы мне в хрен не уперлись, говорить с ними. Сэр, — вздохнул тот, уяснив, что молчанием не отделается. — И вообще, увольнение можно попросту проспать в казарме.    — А вот нельзя, — заметил Андерсон с искренним сожалением. — Придется пройтись по станции, поглазеть на достопримечательности. Требование культурных, мать их, деятелей. Так что вам выдадут "гражданку", кредитов немного и отпустят порезвиться. Без присмотра.    — Да вы шутите, сэр, — ошалело отозвался говорливый сосед.    — Я убийственно серьезен, — возразил коммандер. — Мне это не нравится, Хаккету не нравится... Никому нормальному это не нравится. К сожалению, у "культурников" нормальных не нашлось, а наш министр им зачем-то подпевает.    Бойцы напряженно переглянулись.    — Предлагаю идти группами по двое-трое, по сторонам все-таки особо не глазеть, чтобы не выдать в себе деревенщину, в музеи и прочие места паломничества туристов не соваться, — внес предложение блондин. Абсолютно серьезным тоном, словно планировалась боевая вылазка. Так, собственно, и выходило — почти в одиночку, на станции, полной ксенов, без оружия... Кстати!    — Еще можно, на крайний случай, взять нелетальное оружие. Контактные шокеры, например, — добавил Кай. — Легко спрятать, сложно пришить превышение самообороны. Можно быстро успокоить зарвавшихся, если такие найдутся, не доводя до всеобщей драки.    — Рад, что вы меня понимаете, — кивнул Андерсон. Затем усмехнулся. — Что ж, план операции "Увольнительная" рассмотрен и утвержден. На место добираетесь гражданским транспортом, не шумите... Словом, не вас учить работать в тылу. Не подведите, бойцы.    — Есть, сэр, — отозвался повеселевший взвод. Еще бы — вместо скучной толкучки, в ожидании решения политических дрязг, выпал шанс посмотреть на чудо заморское Цитадель. Да еще почти в условиях операции внедрения.    Только чуяла чуйка Ленга неприятности. Ох, как чуяла.    В парке, на краю лепестка рядом с Президиумом: залитом солнцем, со свежим ветерком от работы систем вентиляции, разве что певчих птиц не хватало для состояния полной нирваны.    — С утра пить нельзя, — едко заметил Вакариан, подкравшись к заседавшему в уличном кафе Аленко. Прямо в ухо сказал. Тот едва не подавился.    — Тьфу на тебя, птица, — заявил, откашлявшись. — Я лимонад пью.    — Ну, если вспомнить, как ты с него косеешь, — насмешливо протянул Гаррус, усаживаясь. — Что, перерыв в работе?    — В некотором роде, — задумчиво кивнул человек. — Вакариан, ты ничего не знаешь про саларианца по имени Салеон?    — А что я должен про него знать? — напрягся турианец.    — Ну... Что-нибудь, — Аленко неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Он, видишь ли, меня опрокинул с рабочим местом, я жажду мстить.    — А если серьезно?    — А если серьезно, то как-то слишком быстро он поднялся. На операциях по улучшению генома такое не провернуть. Не за неполную неделю с момента открытия, по крайней мере.    — Интересно, — протянул Гаррус. — Еще что интересное скажешь?    — Да, собственно, и все... Разве что с самого начала историю повторить, — Кайден вопросительно уставился на турианца поверх стакана. Дождавшись кивка, продолжил: — Сначала он был очень даже не против меня принять на работу. Пока не узнал про импланты.    — Как узнал? — уточнил Вакариан.    — Загнал на обследование. Он вообще всех новых работников на полное обследование отправляет, которое сам же и делает. Бесплатно. Так вот, получил я от ворот поворот, но с некоторым соискателями в процессе успел познакомиться. Из них тоже пролетели с работой: десантница азари, пытавшаяся наняться в охрану, причем по той же причине, что и я...    — Импланты? — удивился Гаррус.    — Да, я сначала тоже не поверил. Но, как она объясняла, некоторые азари их все же ставят, чтобы быстрей учиться. Например, если пришли на службу после гражданской профессии, и времени, или желания на полную тренировку по стандарту у них нет. Еще обломались: бывший турианский военный, бывший батарианский военный — про этого я от той же азари узнал, бывший полицейский, пара судимых, несколько доноров крови. И парочка просто подозрительных. Словом, все, кто хоть как-то может быть зарегистрирован у властей.    — Как интересно, — почти с восхищением повторил Вакариан.    — И еще кое-что. У него явно слишком много сотрудников, как бы сказать... не по профилю.    — То есть, без медицинского образования, без практики, и вообще непонятно, зачем они ему нужны, — подсказал турианец.    — Именно. Так что?    — Что?    — Твоя очередь рассказывать, — вздохнул Кайден. — Я ведь вижу по твоей костяной роже, что что-то ты знаешь.    — Пора увольняться из СБЦ, — печально заявил Вакариан. — Даже люди уже научились меня просчитывать...    Покосился на непроницаемую физию Аленко. Фыркнул:    — Ты невозможный тип, человек. Для кого я тут цирк устраиваю?    — А у нас говорят, кто в армии служил, тот в цирке не смеется, — парировал Кайден.    — Это надо запомнить, — хохотнул турианец. И резко посерьезнел. — Знаю я твоего Салеона. Есть мнение, что он по-тихому приторговывает клонированными органами.    — Серьезный бизнес, — присвистнул человек.    — Вот именно. Только накопать на него ничего не удалось.    — А конкретнее?    — Ну, я получил дело о резком оживлении черного рынка органов. Проследил партию, навел своих. Партию мы, ясен варрен, захватили. Провели анализ ДНК одного образца и вышли на турианца, который оказался жив и совершенно уверен, что его печень при нем. Что характерно, оказался абсолютно прав. Дальше — веселее. Этот парень, как выяснилось, буквально накануне уволился от того самого Салеона. Мы в клинику: руки за голову, мордой в пол... Словом, обычная программа. А там — ничего. Ни саларианских сердец, ни турианских печеней. Даже кроганских яиц не было.    — И, разумеется, никакого неучтенного оборудования, — вздохнул Кайден.    — Мог бы про яйца хоть из вежливости спросить, — разочарованно протянул турианец. — Это же моя любимая хохма, с тех пор, как я сам узнал, что ими вообще торгуют.    — Ты ее уже рассказывал, — отмахнулся Аленко. — Так что, дело вообще глухое?    — Ну, видимо, да, — Гаррус развел руками. — За доктором выставили хвост, но никуда, кроме клиники, он не ходит.    — Н-да...    — Так зачем он тебе?    — Подозрительный тип, только и всего. Я тут как раз жду одного парня, который у него работает. Надеялся хоть что-то выяснить.    — Это какого парня?    — Представь себе — крогана. Сколько у него яиц осталось, извини, не проверял.    — Кроган? В генетической клинике? — ошалел Вакариан. — Этот рогатый точно что-то темное мутит.    — А ты его что, не видел, когда захват шел?    — Видел. Но доктор заявил, что это клиент. Пытается вылечиться от бесплодия.    Кайден фыркнул:    — Мог бы уже за это садить его, как мошенника. Или вообще — пособника террористов и разжигателя войны.    — На вид ему поставили, конечно, — вздохнул Вакариан. — Но реальный срок за такое не дают, и липа о разжигателе войны не катит. Что может сделать один кроган?    — Наплодить миллион-другой сородичей, — предположил Аленко. — Если вылечится.    — Да чушь, — фыркнул Гаррус. — Нельзя их вылечить, и саларианец-то уж точно это знает.    — Угу. Ты бы шел отсюда, а то скоро свидетель придет. Думаю, ты ему не понравишься.    — Даже странно, с чего бы это вдруг, — ухмыльнулся Вакариан. — К саларианцу-то он пошел. Ну, ладно, мешать не буду. Держи меня в курсе.