Поплачь, полковник, мне в бронежилетку

По пути к кварталу, где неизвестные – да какие неизвестные, лефтхэндовские, конечно – вертушки устроили армагеддон и нашим, и вашим, никто не встретился. Держась в тени, Веньяр и Скотти перебежками добрались до места и остановились в квартале от разгромленной кофейни. Жан сделал знак глядеть в оба. Скотти кивнул, распластываясь спиной по стене и осторожно выглядывая из-за угла. - Никого. Полковник, держа винтовку у живота, высунулся, убедился в его правоте и уже внимательнее осмотрелся. Трупы исчезли, и только темные пятна на асфальте да воронки от осколочных снарядов напоминали о случившейся днем бойне. Добежав до тупика, Веньяр увидел громаду сгоревшей БМП. От нее все еще шло тепло и отвратительно воняло расплавленным металлом и заживо сгоревшими внутри людьми. Скотти вертел головой у него за спиной, ловя каждый шорох. - Трупов нет, она не придет, - уверенно сказал он. - И где тогда ее искать? - Там, где люди. Вчера она не нашла жертву, днем тут было жарко, так что сейчас она должна рыскать в поисках добычи. - Логично. Но местные едва ли решатся выйти из дома после заката, так что самой вероятной жертвой может быть уличный патруль. - Или продавцы круглосуточных магазинов. Или ночные бабочки, - вставил Скотти, - или мы с вами, сэр. - Умеешь ты поднять настроение, Забияка! – проворчал Жан, чувствуя неожиданную симпатию к этому парню. - Стараюсь, пальковник, - Скотти широко улыбнулся, оскалив кривой зуб. - Шприц у тебя близко? – проявил бдительность Жан. - В набедренном кармане. И еще один в нагрудном. Жан одобрительно похлопал его по плечу. Еще пару минут они потратили, осматривая окрестности в поисках хоть какого-то оружия и боеприпасов. Но те, кто пришел сюда за трупами, забрали все подчистую. Без брони и разгрузки, в тонкой куртке Скотти казался очень худым. Таня жаловалась, что старается, кормит его, а Райану все «не в коня корм». Почти год проживший в Нарланде и близко общавшийся с русами Веньяр всё-таки поначалу не въехал, что значит этот речевой оборот. А когда Дан объяснил, долго ржал над меткостью фразы. - Что смешного? – вскинулся Скотти, и полковник понял, что стоит, уставившись на него с улыбкой. - Ничего, Таньку вспомнил. - Ааа, - кивнул Забияка. Время подбиралось к полуночи. Фонари в этой части Лока, естественно, не горели, но от тонкого слоя снега было довольно светло, так что двигаться все равно приходилось с осторожностью, перебежками. Вскоре к стуку зубов Скотти прибавилось голодное урчание его живота. - Блин, - прошипел он, замирая и прижимая руки к прессу, чтобы унять звук. Веньяр покосился на его виноватое лицо и вытащил из кармана оставшиеся пастилки и сухарь. Забияка с сомнением взял пастилку, отказавшись от сухаря. Поспешно распечатал, сунул в рот и так застонал, что Жан проглотил скопившуюся во рту слюну. За час с небольшим они добрались до жилых кварталов, которые, правда, ночью казались такими же безжизненными, как и пригород, где состоялся обмен пленными. Но здесь им встретился ночной магазинчик, призывно горящий неоновой вывеской и светом дневных ламп. - Пойди, поспрашивай, не видели ли чего подозрительного, - приказал Жан, рассудив, что Скотти лучше сумеет договориться с местными. - Так точно, - с энтузиазмом кивнул Забияка, сунул пистолет в карман, предварительно поставив на предохранитель. - Стой, - полковнику вдруг пришла в голову идея, и он принялся шарить по карманам в поисках налички. В Ориме военному наличность была практически без надобности, удостоверение разведуправления можно было использовать как ключ-карту для того, чтобы расплатиться где угодно, даже в борделе. Но какая-то мелочь все же нашлась в кармане брюк, Жан вытащил ее горстью и ссыпал Забияке в подставленную ладонь. – Купи чего-нибудь пожрать. Сил нет смотреть, как ты мучаешься. Скотти засмеялся, будто Жан отпустил удачную шуточку. - А вы не голодный, что ли? Ерунда. Я могу трое суток голодать. - Обсуждаешь приказ? – пресек спор полковник. - Виноват, - Скотти сжал мелкие монеты в кулаке и легким бегом взбежал по ступенькам. Появился через десять мучительно длинных минут. Жан занял позицию за углом, чтобы не отсвечивать в круге света. Скотти вышел и сразу метнулся в тень, выдергивая из кармана пистолет. Перекатился через плечо. - Сержант. Скотти ткнул в него дулом пистолета. - Это я, я! - Сэр, - выдохнул Скотти, - вот. Он опустил оружие и протянул сжатую в кулак руку. Жан непонимающе подставил ладонь, туда ссыпались остатки монет. - Что-то узнал? - Они ничего не знают. На входе камера, но и на записи нет ничего интересного. - Ты успел просмотреть запись? – офигел Веньяр. – За десять минут? - Так в ускоренном режиме. - Но тебе пришлось уговорить охрану дать тебе доступ к записи. - Сказал, что мою девушку изнасиловали патрульные. Они с радостью дали мне посмотреть записи. - Эти люди настолько сочувствуют повстанцам? – озадаченно почесал макушку полковник. - Скорее, ненавидят местную власть, - пожал плечами Забияка, - вы удивитесь, но в соседнем квартале будет обратная ситуация. - Ладно, - вздохнул Жан, - погнали. И они погнали, все так же внимательно осматривая улицы, прислушиваясь к тишине, заглядывая в темные и, кажется, безжизненные окна. От любого шороха нервы натягивались, как струны. Скотти судорожно стискивал челюсти, чтобы не проронить ни звука, Веньяр видел, каких усилий стоит ему сдерживать дрожь. Из ноздрей белесыми струйками вырывался пар. Они обошли все окрестные ночные точки, и всякий раз полковник отправлял на разведку сержанта, чтобы помимо всего прочего бедолага погрелся в теплом помещении. Жаль, что он оставил в Ориме фляжку с коньяком, сейчас неплохо было бы принять на грудь. Но чего нет, того нет. - Сэр, - выбежав из очередного бара, крикнул Забияка, - уходим! Уходим, уходим! В руке у него был обрез, так что Жан сообразил, что разговор пошел не так, как надо. Но сначала нужно было делать ноги, а потом уж расспрашивать, и они бросились в тот проулок, что был потемнее. Скотти, без брони легкий и быстрый, нырнул в какое-то укрытие, Веньяр затормозил, соображая, куда делся подчиненный, и тут же его дернули за локоть. Вовремя – улица, по которой они только что драпали, наполнилась звуками и ревом моторов. Жан присел на корточки рядом с Забиякой, от того, что происходит на улице, их скрывал ряд мусорных баков, ароматы, несмотря на мороз, неописуемые, да и укрытие не особо надежное, но, как говорится, за неимением лучшего сойдет. Веньяр схватился за винтовку, очень медленно снимая с предохранителя и переводя в режим одиночной стрельбы. Скотти подобрался к нему поближе, так что его дыхание щекотало щеку полковника. - Они не могли уйти далеко! - Здесь негде спрятаться! - А если у них тут сообщники? - Ищите лучше! Жан старался сдерживать дыхание, чтобы пар не выдал их местонахождения. Но, казалось, его выдаст стук сердца. Он не поручился бы, правда, его собственного, или это сердце Райана так колотится. В проулке раздались шаги. Веньяр напряг слух: вроде двое… Нет, трое!… Черт, уже четверо! Скотти встал на одно колено, держа обрез под полой куртки. Совершенно забыв о субординации, он показал жестом, что атакует первым. Жан, не имея возможности спорить в боевой обстановке, кивнул. Скотти выпрыгнул из укрытия, как чертик из шкатулки, одним выстрелом свалил первого, перекатился, уходя от короткой очереди. Спрятался за другим баком. По нему стреляли плотным огнем, нещадно расходуя боезапас. Пули чиркали по металлу, асфальту, высекая искры, лязгали отлетающие гильзы, но громче всего был мат повстанцев. Вряд ли это лефтхэнд, те не попались бы на такой трюк. Скотти огрызнулся из обреза. Уж не высовывался бы без брони, шалопай! Жан выждал момент и зашел в спину оставшейся тройке боевиков. Двумя выстрелами снял двоих. - Этот мой! – заорал Скотти и выстрелил. Последний из нападавших красиво взмахнул руками и рухнул навзничь. И снова началась гонка. Они бежали, петляя по узким улочкам, за ними мчались враги. Сначала останавливались, чтобы снизить численность фанатично преследующих их повстанцев. Потом у Райана закончились патроны, а Жану потребовалось перезарядить винтовку, что крайне затруднительно делать в таком бешеном темпе. - Сюда, сюда! – увлек его Скотти на очередном повороте. Веньяр без колебаний последовал за ним в темный подъезд какого-то дома, доверяя знаниям и опыту сержанта. Они исчезли из поля зрения преследователей так стремительно, что те пробежали несколько десятков метров прежде, чем сообразили, что больше их не видят. Поднявшись этажом выше, Скотти притиснул полковника к стене и попытался отобрать винтовку. Жан машинально вцепился в нее. - Сэр, - прошипел Забияка, - я лучше стреляю. Это было правдой, и Веньяр выпустил оружие из рук, получив взамен разряженный обрез. - Вот, - он выдернул из кармана запасной рожок на тридцать патронов. Скотти выщелкнул пустой магазин и зарядил автомат. Не колеблясь больше, он прыгнул на улицу и принялся стрелять. Стрелял одиночными, четко выверенными выстрелами. Повстанцы отвечали, поливая Забияку огнем. И каждый раз, когда винтовка Скотти замирала, Жану казалось, что его подчиненный убит. Но тут же раздавался следующий, тщательно рассчитанный выстрел. Тишина наступила неожиданно. - Сэр, - позвал Скотти, и Веньяр понял, что несколько последних минут стоял, до крови прикусив костяшку большого пальца. - Сукин ты сын! – сорвавшись с места, полковник в три прыжка оказался на улице. Скотти преспокойно дожидался его, опустив винтовку и уже не дрожа. Одно хорошо - в этом диком забеге они хотя бы согрелись. - Сукин ты сын! – Жан обнял его, вжимая лицом в свое плечо. – Ты чего творишь? На тебе же брони нет! - Простите, сэр, - оскалился Скотти, сверкая кривым зубом, - как-то забыл. - Как-то забыл! – передразнил Веньяр. – Обалдуй! В другой раз слушай приказ старшего по званию. - Так точно, сэр, - и снова в ответе Жану почудилась издевка. Что ты будешь делать с этим парнем! Надо было убираться. Скотти снова вел, просто потому, что Жан совершенно потерял чувство направления. Они так долго и бессистемно удирали от погони, что полковник решительно не понимал, где они сейчас находятся, поэтому доверил выбор направления Райану. При этом Жан не уставал ворчать и обвинять подчиненного во всех грехах. - Балбесина ты! Зачем сам полез? Что я Дану скажу, если тебя пристрелят? - А что, это такое горе? – съязвил Скотти. - Горе? Да это катастрофа! Нас и так мало, а ты еще рисуешься тут. Показал, что крутой, да? Ну, крутой! Дальше что? - А что, вы прилетели за мной, потому что я крут? - Я же говорю, балбесина и есть! Причем тут э… Жан не договорил – Скотти притянул его к себе, одновременно прижимаясь к кирпичной стене. Полковник оримской разведки не успел ахнуть, как его рот накрыли жесткие холодные губы, а требовательные руки вцепились в затылок с такой силой, словно хотели проделать дырки в черепе. - Педики чертовы! – раздался совсем рядом чей-то брезгливый голос. – Совсем распоясались, прямо на улице лижутся! Щеки опалило жаром, Жан дернулся, но Скотти не отпустил, а наоборот протолкнул ему в рот язык и громко, похабно застонал. - Тьфу, бля! – бросил кто-то, и послышались удаляющиеся шаги. Скотти тут же его отпустил. И в ответ на взгляд потрясенного полковника поднял руки ладонями вперед: - В целях конспирации, - выпалил снайпер и скомандовал, - быстро за мной. - Гад! Веньяр чувствовал себя преотвратно, и не потому, что Скотти его поцеловал. Наверняка тому было противно – а как иначе? – но чтобы снова не устраивать перестрелку, он придумал выход. Стремно было то, что на миг показалось, будто полковника целует баба. Так сладко скользил по его губам язык, так жарко вибрировал стон у его рта, так тесно прижималось тонкое, но крепкое тело. Пиздец, одним словом! Полный пиздец! - Ну и где мы? – спросил Веньяр, оглядев темную громаду за высоким забором с колючкой поверху. Скотти обернулся. - Вам понравится, сэр, - загадочно пообещал он и тенью проскользнул к воротам. Жан обвел взглядом окрестности. Ночь заканчивалась, они зависли в какой-то промзоне среди безликих складов и ангаров, и, скорее всего, это была самая удачная идея. Но полковника здорово коробило, что за него снова решает подчиненный. Надо срочно восстанавливать статус-кво, пока Скотти снова не бросился без брони под пули, прикрывая собой ошалелое начальство. Забияка тем временем набрал на воротах код и громко поцокал языком, когда калитка открылась. - Сэр, - пригласил он, предоставляя Жану право первому войти на территорию. Веньяр, пригнув голову, вошел в низкую калитку, озадаченно нахмурился, так и не сообразив, куда они попали. Скотти нырнул следом за ним, закрыл дверь из листового железа. - Винно-коньячный завод, - с придыханием проговорил он. Изо рта вырвались клубы пара. Жан уставился на него, не веря своим ушам. - Да не звезди! - Точно вам говорю, - радостно подтвердил Скотти, кивком приглашая его за собой, - в 75-м мы тут неделю зависали. Отбили заводик у боевиков, вот хозяева в благодарность и предложили взять столько, сколько сможем выпить. Ага, прямо сами предложили! - Что, и командир с вами пил? – заинтересовался Веньяр. - Не, капитан Кортни у нас трезвенник. Но остальная рота оторвалась, - засмеялся Райан. – Соседи приходили к нам за коньяком с флягами, канистрами. Одни даже бак из-под топлива притащили, мы никому не отказывали. А капитан все это прикрывал. Потом уж к полковнику нашему проверяющие пожаловали, чего это ваши, мол, пьют на службе. - И что же? - Ну а что? Полковник – нормальный мужик, предложил взятку коньяком, только эти сволочи не взяли. Всем предписания впаяли, а потом и вовсе обратно в Буцалло перекинули. - Ну, показывай, искуситель, - с воодушевлением приказал Веньяр. От предвкушения рот наполнился слюной. После ночи бесцельных гонок с повстанцами хотелось тепла, отдыха и, конечно же, коньяка, раз уж им так подфартило. Хотя едва ли это фарт, Скотти целенаправленно вел их в нужном направлении, понимая, что днем нужно где-то пересидеть. Забияка, тоже заметно повеселев, нашел какую-то дверь и замер перед ней, задумавшись. - В чем проблема? - Замок. Тут он не кодовый. Примерившись, он ударил тяжелым ботинком по замку. Раздались грохот и лязг, но пользы это не принесло. Жан оттеснил его, поднял винтовку и выстрелил в собачку замка. Вот теперь порядок. Скотти дернул дверь, сделал демонстративно приглашающий жест. Жан вошел, и характерный аромат едва не сбил с ног. В темноте мало что можно было разглядеть, а дверь Скотти сразу же прикрыл от греха подальше. Но вскоре глаза привыкли к темноте, и Веньяр присвистнул. В просторном цехе виднелись огромные чаны, возле стен стояли бочки, бочонки и прочая тара. Было тепло и тихо. Они оказались в раю. Дверь заблокировали, вставив в прорези щеколды найденный прут арматуры. Жан, поднапрягшись, согнул и скрутил арматурину, чтобы запереть понадежнее. Скотти с уважением хмыкнул. Потом оббежал весь цех в поисках еще каких-то входов-выходов, а вернулся с пластиковым стаканчиком. Утро они встретили, сидя на полу на куртке Жана и прислонившись к стене. В окна под высоким потолком попадал серый сумеречный свет, они молча пили из одного стаканчика, и полковник чувствовал, что бешеное напряжение прошедшей ночи отпускает уставшее тело. Скотти жался к нему плечом, изредка крупно вздрагивая всем телом. - О, я и забыл! – вдруг встрепенулся он, порылся в карманах и торжественно вручил полковнику плитку шоколада. Жан с энтузиазмом распечатал шуршащую обертку, разломил плитку надвое и протянул товарищу. Алкоголь только усилил волчий аппетит, так что шоколад показался настоящей пищей богов. - Ух, хорошо! - Да, сэр, - отозвался Скотти. Жан скомкал обертку от шоколада и выкинул в темноту. - Что там было? В баре? - Меня там ждали. Вхожу, а они уже обрезом тычут. Думаю, их предупредили соседи, они же и повстанцев известили. Пришлось их уложить. Что мне оставалось делать? - Все правильно, сержант. - Да нифига не правильно! – вздохнул Скотти. – Где-то я прокололся! Подставил нас. - Ты не прокололся, просто нас искали, - Жан повернулся к нему и протянул стаканчик, где на дне плескалось несколько капель крепкого напитка, - скорее всего, эти типы из бара были предупреждены, что мы явимся. Скотти шумно дышал, разглядывая пятна на камуфляжной куртке Жана. - Простите, сэр, но вы здесь из-за меня. - Конечно, из-за тебя, - подтвердил Веньяр с долей пьяного ехидства, - если бы не полез целоваться, до сих пор бы рубились. - У нас патроны кончаются, - с укоризной глянул Скотти, - нас с вами уже бы замочили. Конечно, был риск, что вас узнают по форме, но тут на Ходхольме так ненавидят педиков, что они даже не посмотрели на ваши нашивки. Надо срезать эти нашивки. Завтра. И Скотти одеть, найти ему броню, вооружить. Хватит парню налегке бегать, скачет, как тушкан, так что Жан за ним едва успевает. Это было совершенно не его дело, но полковник не смог сдержать любопытство. - А раньше ты целовал мужиков? Скотти отодвинулся от него, сел подальше. - Это личное, сэр, - ответил он тихо, - я не обязан отвечать. - Да ладно, я просто спросил, - неловко оправдался Жан, понимая, что Забияка обиделся. Его бы самого заподозрили в таком, тоже б, наверно, не очень обрадовался. - Можно я первым спать лягу? – спросил Скотти, не глядя ему в глаза. Хотя это Веньяр должен был стыдиться неуместного интереса. - Ложись, я покараулю, - Жан сдвинулся на бетонный пол, оставляя куртку Райану. Тот настороженно покосился на него и медленно, аккуратно лег, подтянув ноги к груди и пряча лицо в сгибе руки. - Спасибо, сэр, - прошептал он. Веньяр протянул руку и легонько похлопал его по плечу. Устроился поудобнее, подтянув поближе заряженную винтовку, откинул голову на стену. - Это был Стикер, - вдруг глухо проронил Скотти. - Я так и думал, - помедлив, отозвался Жан. Надо было видеть глаза Забияки, когда он привел его в чувство после «расстрела» в Генштабе. Честное слово, первым порывом Веньяра было отвезти парня в надежную психиатрическую клинику, такой пустой у него был взгляд. Растерянный и… разочарованный, что ли. Скотти искренне не понимал, зачем его оставили в живых, будто жить ему было совсем незачем. - Ничего такого, - сказал Райан, - Джон поцеловал меня, чтобы не стонал. Меня ранили в ногу, было очень больно. Вот и все. - Скотти… - Можно я посплю, сэр? - Можно, - вздохнул Веньяр. Голова шла кругом. Он отложил винтовку и снова наполнил стаканчик коньяком. Коньяк был вкусным, добротным таким, мысли прочищал, что надо. А прочистить мысли требовалось незамедлительно.