Поплачь, полковник, мне в бронежилетку

13. С самого утра в управлении царило редкое для последнего года затишье. Командор Рагварн со свитой из высших чинов улетел в междумирье. В Ориме было тихо, никто не нарушал покой мирных граждан, взрывая метро и аэровокзалы. Жан посмотрел в окно на танцующий снег. В Ориме поддерживался довольно комфортный климат, похожий на климат старой земной Европы. Так что иссушающей жары и жутких морозов других миров здесь быть не могло. Да и снег – приятная редкость. К вечеру растает, повисит в воздухе туманной дымкой и сойдет на нет. Полковник опустил глаза в личное дело уже не своего подчиненного. На фото – мальчишка мальчишкой, испуганные глаза, узкое лицо, беззащитно торчащие на коротко стриженой голове уши. В левом маленькое колечко. Жан его не видел, должно быть, после вступления в ряды оримской армии Скотти от него избавился. Райана завербовали в двадцать один, а мальчик на снимке не тянет и на восемнадцать. Месяц в учебке, еще месяц на курсах по снайперской стрельбе, результаты, кстати, не особенно впечатляющие. Потом Аргонна, второй мотострелковый батальон в аргоннской стрелковой дивизии. Ответственный за учебную работу - майор Сандерс. Навык стрельбы за те полгода сильно улучшился. А заодно зашкалило количество взысканий. Скотти самозабвенно нарывался на наказания и в результате то сутками просиживал на гауптвахте, то в одну рожу убирал сортиры во всей казарме. Чего он добивался? Привлекал к себе внимание? Ему это удалось, если учесть, какой позывной он получил. Война на Заккаре. Жан напряг память, вспоминая, что читал в архивах про эту бойню. Кажется, батальон Брауна потерял восемьдесят процентов личного состава. Скотти каким-то чудом удалось выжить там, Сандерс вывел из-под удара или сам как-то ухитрился уцелеть под огнем лефтхэнда и не свихнуться после прицельной гипноатаки? Еще один счастливчик. Жану хотелось его увидеть. Несколько раз он брал трубку, чтобы попросить дежурного вызвать к нему сержанта Скотти. И каждый раз опускал. Скотти, конечно, явится. Проигнорировать приказ вышестоящего офицера он не сможет, но будет, как и позавчера в своей занюханной квартирке, цедить сквозь зубы, глядя за плечо Жану стеклянным взглядом. Или, не приведи господи, парню совсем башню сорвет, и он напишет рапорт на увольнение. Помня об обещанном Уордом миллионе, полковник очень серьезно воспринял угрозу Забияки. Чудо, что Райан еще с ними. Жан потер лицо руками, схватился за карман, где лежала пачка сигарет, но сдержал порыв. Стоит только закурить, и уже не остановишься. У него так во всем. Курить – так будто паровоз, пить – так запоем, дружить – так до гробовой доски, а любить… Да не было у него никакой любви. На войне как-то быстро привыкаешь, что ничего вечного нет – ни людей, ни чувств. С чувствами вообще засада на войне. Помнил Жан двух глупых мальчишек из своей роты, на которых похоронки писал. Оба застрелились из-за того, что баба не дождалась. Одного подружка бросила, у второго жена загуляла и от другого родила. Так что, может, кто-то хотел на собственные грабли наступать, а Жану и чужих хватило. На войне главное что? Чтобы твоя личная собственная винтовка была с тобой, а к женщинам привязываться – дело последнее. Что там дальше в личном деле? Жан, кажется, выучил его наизусть. База Z:17, жуткое местечко. Веньяр был там с Даном перед оримской операцией, насмотрелись на страхолюдин с массовым гипнозом. Даже с дозорной вышки смотреть было страшно. А у Скотти три вылазки «на природу», неудивительно, что он намного устойчивее к гипнозу, чем Веньяр. А вот и про ранение в Талле. Райан говорил, что товарищ поцеловал его, чтобы успокоить. Унять боль. Хороший, наверное, был этот Джон Стикер, думал полковник с какой-то даже завистью. Или с ревностью, хрен разберешь. Ревновать уже не своего подчиненного к его мертвому другу – это полный абзац! Интересно, было у них что-нибудь? Дошли они до третьей базы или никогда больше не повторяли даже тот первый поцелуй? Были у Забияки другие мужики? - Сэр, - дежурный, может, и не крался, как воришка, может, он даже топал, как слон, но возник все равно так неожиданно, что полковник вздрогнул. - Чего тебе? - Генерал Райт спрашивает, вы идете в столовую? Жан завис над этим вопросом, не сразу сообразив, чего он хочет. Кажется, мысли о Скотти вытесняли всю жизненно важную информацию в процессоре полковника. Как вирус, блядь! Он пробрался в его мозг, душу, сердце и поселился там, планомерно отвоевывая себе все больше пространства. Но Жан со скрипом сообразил, что подошло время обеда – уже обед?! – и Дан зовет его пожрать. Жрать не хотелось, однако внутренний голос подсказал, что Скотти тоже придет в столовую и будет шанс увидеть его. - Иду, - полковник закрыл папку, сунул в ящик стола и, заперев кабинет, направился прямиком к другу и начальнику. Дан тоже подравнивал стопочку каких-то документов, прежде чем аккуратно сложить их в прозрачную папку. - Привет, - улыбнулся он, - на редкость тихий день, да? - Ага. Пошли? Райт спрятал папку в сейф, и они направились в столовую. Навстречу им попадались сотрудники управления, отдавали честь, что-то говорили, ждали ответа. Те, кто не видел Жана вчера, поздравляли с выпиской и возращением к службе. Столовая в этот час была полна народу, но их с Райтом, как водится, пропустили без очереди. Жан уставился в меню и не смог разобрать там ни слова. Ожидающие заволновались, Райт обернулся. Прищурился, видимо, сообразив, что товарищ столкнулся с какой-то неизвестной трудностью. - Рагу у них очень вкусное, - сказал он, сам взял тарелку с чем-то овощным и поставил Жану на поднос. – И компот. Или ты кофе хочешь? - Компот сойдет, - очнувшись, пробормотал Жан, схватил стакан с компотом и двинулся к кассе. Оглянулся и обжегся о взгляд Скотти. Тот стоял в конце очереди с Албанцем и смотрел на него взглядом, от которого все волоски на теле встали дыбом. - Жан, - позвал Райт, кивая на свободный столик, - да что с тобой, друг? Ты пугаешь меня. Полковник поморщился, услышав искреннее волнение в голосе друга. Не хватало только Дану беспокоиться за него, когда у того голова болит обо всей Империи. - Все отлично. Лучше всех, - бодро отозвался он, - почему никто не завидует? Райт усмехнулся. - С тех пор, как вы с Забиякой вернулись с Ходхольма, ты какой-то странный. Приходи в себя, дружище, кроме тебя, мне положиться не на кого. - Все. Считай, уже пришел. Мне бы дело какое-нибудь, чтобы вернуться в обойму. - А ты что, думаешь, работы не будет? Когда мы с тобой без работы прохлаждались? – скептически пожал плечами Райт, налегая на еду. – Вот увидишь, скоро начнется. Дан как в воду глядел. Дежурный примчался прямо в столовую, когда полковник еще задумчиво разглядывал болтающийся на дне стакана с компотом абрикос, размышляя, съесть его или оставить. - Позвонили. Младшая школа на Университетской, - лихорадочно зашептал он, склонившись над столиком, чтобы не привлекать внимания обедающих сослуживцев, - камера на входе засекла подозрительное существо! Жан похолодел, разом забыв обо всех своих горестях. Суки! Какие суки! До школ добрались! На щеках Райта надулись желваки. - Адрес! - рявкнул он. - Группа захвата уже готовится, все координаты у них, - быстро доложил дежурный, - они на связи с администрацией, консультируют и отслеживают обстановку. Не зря они с Даном почти год потратили на организацию совместной работы группы. Сначала с ними взаимодействовала «Зета», теперь Рагварн отдал им и «Викторию-4», но все равно ядром, ударной силой подразделения «антитеррор», были они – особенные. - Я с тобой, - вскочил Дан. - Нет, это может быть приманкой для тебя, - решительно возразил Жан, - как на Ходхольме. Мы справимся, я буду на связи. - Хорошо, удачи, - Дан сжал его плечо, благословляя. Полковник быстрым шагом направился на выход. Проходя мимо столика Скотти и Албанца, бросил: - Сержант Ндочи, за мной. На языке свербела другая фамилия, но сержант Скотти сегодня мирно доест свой обед, а Жану придется привыкать работать с хмурым долговязым Албанцем. Надежда, что вечером Райан окажется дома, в смысле в доме Дана, не оправдалась. С чего бы упрямому засранцу менять решение, Жан не знал, но все равно надеялся. Всю вторую половину дня отрабатывали школу и окрестности. После эвакуации обыскали здание с подвала до чердака, чуть по кирпичикам не разобрали. Флешки с записью камер – Жан лично просмотрел видео и убедился, что подозрительное существо действительно напоминало суморфа – отправили экспертам управления, а сами разошлись по соседним улочкам, чтобы опросить местных и поискать следы твари. Было уже темно, когда, оставив десяток бойцов охранять территорию школы, полковник Веньяр с остальными снялся с места и вернулся в штаб, чтобы подготовить, блядь, пресс-релиз. Вот какой ерундой приходилось заниматься после изнурительных поисков твари с пластидом в кишках. От беготни по лестницам школы грудь болела, особенно справа, где недавно отхватили целый кусок. Измученный, Жан вернулся домой, мечтая, что – ну, вдруг – Скотти окажется там. Они обнимутся, Жан позволит себя поцеловать – на активную роль он сегодня не способен. И все как-то наладится. По дороге домой полковник так явно представил себе эту картинку, что смириться с Таниным: «Нет, не передумал» оказалось невыносимо. - Жан! Жан, куда ты? – Танюшка всплеснула руками, глядя, как он обратно застегивает куртку, и загородила дверь. - Прогуляюсь. - Ааа, - понимающе и с какой-то ехидцей протянула Таня, - возьми корм, я целую коробку купила. - Чего? - Корм, говорю, кошачий возьми. Ты же к Райану поедешь? Полковник даже не удивился ее проницательности. Тоже мне тайна! Кажется, прошли годы с тех пор, как Веньяра волновало, сохранят ли они с Забиякой свой маленький секрет. А теперь и секрета нет, и все вокруг, кажется, в курсе. И ему самому на это плевать. Жан покорно взял упаковку с блестящими пакетиками. На пакетиках красовались улыбающиеся кошачьи морды. Крис, начальник их охраны, отнесся к поездке на ночь глядя философски. Мало ли какая вожжа попадает под хвост подопечным. Полковнику предоставили машину и сопровождение, и вот так – с эскортом и упаковкой кошачьей еды под мышкой – Веньяр притащился к дому бывшего подчиненного. Окна в квартире Райана не горели. Жан посидел в машине, подумал. Охрана косилась на него с легким недоумением. - Крис, - догадался полковник, - где сейчас сержант Скотти? - В управлении, сэр. - Что ж ты раньше молчал, собака? - Прошу прощения, сэр, но вы не спрашивали, - невозмутимо отозвался Крис. Жан выбрался из машины, подхватив коробку с кормом, хлопнул дверцей. - Можете возвращаться, мне сегодня охрана не нужна. - Простите, сэр, у нас приказ, - Крис пожал плечами. Полковник одарил его тяжелым взглядом. - Имейте совесть, ребята, - с чувством попросил он, - мне нужно несколько часов личного времени. Он почувствовал, что задыхается. В груди справа снова заболело. - Доброй ночи, сэр, - флегматично отозвался Крис. В «Зете» отменные профессионалы, и они не были бы профессионалами, если бы не придерживались инструкций. Но то ли Жану повезло убедить Кристофера (что едва ли), либо он просто их больше не увидит сегодня вечером. Если, конечно, не случится из ряда вон выходящей ситуации. Жан подождал, пока мощные бронированные внедорожники избавят от своего присутствия переулок возле дома Забияки, поправил коробку под мышкой и поднялся на пятый этаж. Сел на ступеньку, намереваясь дождаться Райана и еще раз поговорить с ним. Правда, он до сих пор понятия не имел, как убедить его вернуться. Для обиженных девушек имеются отработанные, проверенные поколениями несчастных мужиков схемы, типа: цветы-конфеты-ресторан или цветы-ресторан-кольцо-Золотой Берег. А как просить прощения у парня, который даже не объяснил, с какого перепуга от него сбежал? Посидев час или полтора, но не дождавшись ни Скотти, ни озарения, Жан поднялся и позвонил в дверь напротив. Соседкой Скотти оказалась особа чуть за двадцать, рыжая веснушчатая любительница кошек. Вместе с ней в дверной проем высунулись две любопытные морды. - Ой! – испуганно ахнула соседка, увидев погоны и нашивки со значком РУ на куртке Жана. - Не пугайтесь, - Веньяр подавил инстинктивное движение – подставить ногу в приоткрытую дверь, чтобы помешать ее захлопнуть, - я просто… вот. Он указал на коробку с кормом. Девушка уставилась на него с изумлением. - Передайте это вашему соседу, - пояснил полковник, - у него тоже кот или кошка, хрен знает. В общем, пожалуйста. - Ладно, - не очень уверенно согласилась она, - передам. А… - Не надо бояться, он хороший парень, - понял ее сомнения Жан, - не какой-нибудь солдафон вроде меня. Просто отдайте ему, договорились? - Договорились, - девушка взяла коробку и, отпихнув ногой в кокетливом тапочке особо нахальную кошку, закрыла дверь. Спустившись на улицу, Жан задумался. Домой ехать ему не хотелось. Вызвав такси, он продиктовал адрес спорт-бара на Легионной, где они со Скотти были вместе в последний раз. Неплохое местечко, чтобы посидеть и выпить. Никакой навязчивой музыки и еще более навязчивого сервиса. Футбольного матча сегодня нет, значит, и народу будет немного. Жан оказался прав. Бар был наполовину пуст, а в зале заняты оказались всего три столика. Он заказал виски без содовой, положил на стол коммуникатор – на случай, если срочно понадобится Дану. На большом экране крутили какие-то музыкальные клипы, официантка принесла заказ и тарелку с сухариками от заведения. Жан выпил, сунул в рот горстку сухарей, и стало почти хорошо. Если бы еще взгляд не шарил лихорадочно по бару, пытаясь найти знакомую фигуру в джинсах и толстовке с капюшоном. - Пальковниик! – вдруг раздался радостный возглас. – Это ви! Красивая блондинка приближалась к нему уверенным шагом, как к старому знакомому. Жан сразу узнал Ханну, модель, с которой его познакомил Райан в тот их последний вечер. - Ханна, - кивнул Веньяр нейтрально. Он не был ей рад, учитывая и то, как неожиданно она сбежала, и, главное, все произошедшее с ним и Забиякой в Локе. Но сегодня Жан не отказался бы от любой компании. Одиночество грызло его изнутри. - Пальковнииик, простить, - взволнованно воскликнула девушка, - звонить агьент… я должна идти… Простить! Жан рассмеялся. А девушка милая, так сокрушается, что продинамила его в прошлый раз. - Ничего. Это же работа, - сказал он и указал взглядом на свой коммуникатор. Ему тоже в любой момент может позвонить его «агент». - Йа, работа, - оживленно подтвердила Ханна, натягивая юбочку на длинные ноги. Этот маневр не помогал, край юбки так и оставался в верхней трети идеальных бедер. - Садитесь, - предложил Жан, - что вы пьете? - Щто и ви, - кивнула Ханна, обрадованная приглашением. - Мы что-то отмечаем? - Приятн ветщер с пальковник из Орима, - кокетливо предложила она тост. С чувством юмора у Ханны оказался полный порядок. На ломаном имперском, то и дело вставляя немецкие слова, она живо рассказывала о процессе съемок, в лицах изображая грозного оператора, злую каргу-гримершу и свое собственное состояние после четырех часов под софитами, которые жарче, чем аргоннское солнце в июле. Жан посмеивался и подливал, они чокались по обычаю русов, хохотали, а Ханна подсаживалась все ближе. И все выше приподнимала юбку. - Ну и сука этот твой оператор! - Йа, йа, сука! Ер ист эн идиот! - Хочешь, научу его хорошим манерам? - Найн! – захохотала Ханна, а потом взяла руку Жана и положила себе на грудь. Полковник застыл, прижимая ладонь к упругой теплой плоти, дыхание разом перехватило. Модель наклонилась к нему, приоткрыв сочный рот с блестящими идеально отбеленными зубами. Она вся была как с картинки из мужского журнала, что называется, открывай и дрочи. Жан сжал ее грудь, не отрывая глаз от призывно блестящих губ, и вдруг понял, что ни капли не возбужден. Хер не рвал штаны, как было в прошлый раз, когда эта девчонка сбежала с его коленей. Тогда он хотел ее трахнуть до звездочек в глазах, потому что никогда еще не трахался с такой красивой бабой. Модьелью, блядь. А тут вдруг возникло ощущение какого-то даже насилия, что ли… - Выпьем? – предложил он, убирая руку с ее груди. - На брюдершафт? – озорно подсказала Ханна. Жан почувствовал себя полным уродом. Он разлил остатки виски, не поднимая взгляда на девушку. - Ханна, прости, ты чудесная девушка, но ничего не выйдет. - Пальковниик? – в этом вопросе было все – и недоумение, и обида, и неожиданно… сочувствие. - С тех пор так много всего произошло, - еще ниже опуская голову, признался Жан. – Мое сердце теперь занято. Странно-то как… Мягкая женская рука погладила его по голове. - Зи ленте? Она… отвергла? Жан никогда не умел держать язык за зубами. Даже странно, что в первый же день он не вывалил на Райта всю правду о них со Скотти. А сейчас его будто жгло изнутри – тоской, виной, растерянностью. - Помнишь парнишку из бара? - Раян? – тут же вспомнила Ханна, заглядывая ему в лицо уже без обиды, с удивлением. - Да, Райан. Сержант Скотти, мой друг и… оказалось, не только друг. Я обидел его, а чем – не знаю. - Ты… любить муштчина? Йа? – захлопала уже заметно косящими глазами Ханна. – Золдатен из Орима… зер романтиш! - Какой уж тут романтиш, - вздохнул Веньяр, - он меня даже видеть не хочет. - Ауфштейн! – вскочила Ханна. – Вставай, пальковнииик! - Зачем еще? - Ехать к Раян! – она схватила его за руку и потянула, покачиваясь на высоченных каблуках. - Плохая идея! – уперся Веньяр. – Он уже спит давно! - Ауфштейн! – она дернула его и едва не свалилась. Пришлось встать и подать ей руку. – Данке, пальковник! Лос! Сопротивляться Ханне было невозможно. Да и не хотелось, полковник чувствовал, что ему море по колено. Он хотел увидеть Забияку! Имеет право! А если тот соберется написать свой гребаный рапорт… а вот хрен ему, а не рапорт! Он не помнил, как они с Ханной ввалились в такси. Кажется, по дороге что-то еще пили. Пели гимн Оримы. Жан не знал, назвал он адрес или нет. Но дом, к которому их доставили, определенно был тем самым, где теперь исключительно по собственной дурости обитал Скотти. Ханна выбралась из машины, сунула таксисту мятую купюру. Таксист вышел, достал из салона ее шубку и накинул на плечи вдрызг пьяной девушки, которая уже кричала: - Раян! Раааян! Темные квадраты спящих окон начали вспыхивать яркими огнями. Полковник пытался сфокусировать двоящийся взгляд на окнах Скотти, но у него никак не получалось. Чтобы стоять, он схватился за Ханну. - Раян! – кричала она звонко. – Дер оберст либт дихь! Пальковниик тебья льюбит! - Забияка! – заорал Веньяр. - Скажи! – потребовала Ханна. – Зак ваз ду либст! - Зак вас… чего? - Идиот! Тут дверь подъезда открылась, и Скотти, в два прыжка миновав ступеньки, оказался рядом. Перед глазами сразу же сверкнули искры, Жан не понял, что произошло и как он оказался лежащим в снегу. Но Скотти уже принялся поднимать его, что-то бормоча себе под нос. Он был злой и всклокоченный со сна, такой красивый, что Жан потянулся к нему губами. - Снова по морде хотите, полковник? – уточнил Забияка. Его глаза бешено сверкали. - Пальковниик льюбить Раян, - влезла со своей песней Ханна. Лицо Забияки стало таким несчастным, что Жан застыл и заткнулся, чувствуя, что каждым своим словом и действием еще больше его огорчает. - Давайте ко мне, пока полиция не нагрянула, - решил Скотти и подставил полковнику локоть, другой рукой обнимая за талию засыпающую на ходу модьель. - Прости меня, Забияка. - Подумайте лучше, как будете утром оправдываться перед генералом, - проворчал Скотти и повел их в свою квартиру. Обсуждать происходящее он явно не собирался. Устроил Ханну на своем диване, снял с девушки сапоги и шубку и накрыл одеялом. Больше кроватей в его квартире не было. Скотти сходил в прихожую, принес свою куртку и бросил на пол: - Ложитесь, сэр. - А ты? - И я лягу. Завтра с утра на службу. Жан долго возился с ботинками. Его уже начинал мучить сушняк, сильно мутило, но он не стал жаловаться. Снял куртку и послушно лег на пол, подложив под голову локоть. Скотти шумно выдохнул, потом все же решился и лег с ним рядом. - Можно, я обниму тебя? – униженно попросил Веньяр. - Ладно, только заткнитесь, пожалуйста, - вздохнув, согласился Забияка. Жан с облегчением притянул его к себе, накрыл сверху своей курткой и, уткнувшись лицом в мягкие волосы на затылке Райана, позволил себе отрубиться.