Новая сила

«Не грусти, любая потеря здесь – приобретение где-то еще».

[Время до казни: 162 земных часа и 11 минут] Впервые за минувшие годы Саске так долго сидел в тишине камеры. Не в иллюзии. Скорее всего. От долгого молчания веяло пустотой, но и она была желанной. Казалось, он мог просидеть вот так, без мыслей и движений весь отмеренный до конца существования срок. Это не печаль, не радость, немного облегчения – и все. А вокруг ничего нет. Он ненадолго растворился, его тоже не существует, словно оглушило взрывом событий и развернулся внутри маленький аналог вакуума, пронизанный только далеким отзвуком вливавшегося сквозь виски гула глушителя. Уже так привычно, как будто прибор находился на нем всегда. В камере ничем не пахло. Непривычно. Иллюзии красочней, ярче этого места, реальней. Пусть самым запомнившимся их запахом и был запах гари. Наруто стоял у противоположной стены, небрежно подпирая ее плечом. Выражение на его обычно спокойном лице сейчас казалось задумчивым, и вообще более живым, чем в последние полчаса, на которые он вот так замер. Странное дело, все это время Саске не ощущал поблизости чужого присутствия. Теперь же оно снова теплилось в пределах камеры, более концентрированно теснясь в одном маленьком теле. Где он был? С кем и о чем совещался? Наверное, уже не важно. «Выходит, все зря», – помыслил то, о чем они молчали, Саске. «Да, если ты умрешь», – так же спокойно подтвердил Наруто. Сил на возмущение, негодование, сожаление не осталось. Только усталость и легкая досада от мысли, что вместо почти двенадцати лет непрекращающихся пыток он мог выбрать покой. Недолгий, но, быть может, заслуженный. Отголосками раздражения жгло изнутри ощущение бессмысленности, и вместе с тем успокаивало. Ведь сейчас он мог сожалеть еще больше, если бы не рискнул, не воспользовался подаренной возможностью. А теперь… теперь он спокоен. Он сделал все, что мог. «Ты – да», – в мыслях Наруто чувствовался неявный, но неожиданный напор. Саске, сгорбившийся, сидя на краю кровати, поднял голову чтобы с сомнением посмотреть на вроде бы расслабленную фигуру своего собеседника, заглянуть в сосредоточенные, темные в полумраке глаза, устремленные вдаль. Уже привычно далекие, и впервые так пугающе близкие, живые, полные затаившегося в синей глубине неуместного упрямства. В сердце против воли закралась тревога. Наруто следовало быть осторожней со своими порывами, если такие еще есть, иначе... Ну уж нет. «Пожалуйста, – уже направленно подумал Саске, – не делай ничего, если не должен. Я больше не приму от тебя помощи». «И смиришься с тем, что все было напрасно? – губы Наруто тронула странная улыбка. – Молодец, так и следовало бы поступить, делай ты это из смирения, а не трясясь надо мной, пытаясь защитить. Даже твой отказ от помощи будет жертвой. А она не нужна мне так же, как тебе мое падение. Если бы ситуация была проще, я бы пошутил насчет того, что мы снова застряли друг из-за друга, Саске. Все повторяется бесчисленное множество раз, и все равно имеет начало и конец, наше с тобой существование тоже. Но появились мы вместе, прошли бок обок много путей, исчезать нам тоже вместе, пусть это всего лишь наша… моя прихоть. Не важно, сейчас или позже. У вселенной есть еще один, очень простой закон: все живое хочет жить независимо от формы. Только наличие разума и то, что ты называешь любовью, его немного меняет: ты хочешь, чтобы тот, кто тебе дорог, жил, не важно чем придется заплатить. Ты ведь тоже это чувствуешь, понимаешь, о чем я? Вот так мы и застреваем каждый раз. Я знаю, ты думаешь: не лучше ли все прекратить сейчас, прервать раз и навсегда. Возможно. Но не для меня и уж точно не для тебя, Саске. Не так, не теперь... Поверь, все еще может сложиться по-другому. Поэтому есть кое-что, что я хочу для тебя сделать». Саске мог начать спорить, но ни аргументов, ни сил не осталось. Они давно все решили, каждый сам для себя. К чему тогда слова? Он не вправе лишать Наруто выбора, да и не может. Саске так устал… должен был отказываться, отговаривать от чего-то рискованного, о чем даже не знал, но теперь как никогда болезненно нуждался в помощи, в той самой беспричинной и бескорыстной заботе, от которой когда-то давно, словно в другой жизни, выворачивало на изнанку Мастера Саске, утопавшего в своем гордом одиночестве. Но он потерялся, растворился во времени, ошибках, выборах, боли, кусках своей собственной памяти, стал слишком уязвим для того, чтобы настоять на своем. Достаточно. Это не его выбор. Пусть учитель решает сам. «Спасибо, Саске…» «Что собираешься делать?» – обратился обреченно, ни на что хорошее не надеясь. «Не дать тебе умереть. Не сейчас». «Подожди, ты же не…» – Саске вскинулся, неверяще глядя на оттолкнувшегося от стены мужчину. Кажется, он смутно догадывался. Если падение еще не случилось, если никто не запретил ему, то это может стать выходом, но… «Ты уже разрешил мне, Саске, – Наруто присел на кровать рядом, тепло заглядывая в глаза, – все будет хорошо. А если я не справлюсь, ты знаешь что делать». «Я так не смогу. А если ты… Нет, не надо». Наруто протянул руку, касаясь бледной щеки в осторожной немой просьбе на него посмотреть, и встретился с черными глазами, полными мучительного сомнения. «Конечно, справишься, Саске, – заулыбался снова легко, искренне, поглаживая большим пальцем от подбородка до немного заострившейся скулы, – ты даже не представляешь насколько сильнее меня». Саске уверял себя, что быть такого, конечно, не может, но и сопротивляться не стал, да и не смог бы. Наруто приобнял за плечи, прижав на несколько секунд тепло, крепко, по-дружески, а потом неожиданно подтолкнул в сторону, увлекая на постель, с головой накрывая их прохладной темнотой покрывала. Саске не спрашивал зачем – он примет все, пусть даже не поймет сути и причин его поступков, он давно был полностью открыт перед Наруто. Они лежали так близко, что душное тепло дыхания быстро заполнило резко сузившееся до них двоих пространство. Особенно остро чувствовалось, как друг прижимается к нему лбом, как переплетаются пальцы. А потом тело словно обволокло прохладной вязкой жидкостью, и Саске ощутил, как оно меняется. [Время до казни: 75 земных часов и 8 минут] Многое в жизни повторяется и повторится еще не раз, но Сакуре хотелось надеяться, что это ее последний визит на Кагую в связи с делом Черного Флота. После посадки девушка задержалась вместе с частью охраны по одной важной причине. Наруто обещал, что должен скоро подойти. Она едва успела, судя по тому, что в течение нескольких часов он собирался отбыть с планеты. А сейчас, видимо, улаживал последние детали с Советом, но Харуно не сомневалась – у Какаши все под контролем. Хорошо бы потом с ним увидеться, но это подождет. Ярко светило приглушенное плотной завесой атмосферы белое солнце Кагуи. На безопасном расстоянии, разметав в художественном беспорядке как всегда зря уложенные розовые волосы, приземлился еще чей-то смутно знакомый звездолет. Впрочем, сколько похожих встречалось ей, могла ошибаться. В самом деле, люди, покидавшие борт, оказались ей не знакомы, но, заметив богатые одежды, даже если не узнавали, на всякий случай почтительно кланялись, проходя мимо. Скоро должны прибыть еще гости – все, кто успеет к назначенному времени. Желающих приобщиться к такому политически важному событию как казнь главнокомандующего Саске было не меньше, чем во время первых заседаний, когда многие еще не утолили своего первого любопытства, нередко прибывая только затем, чтобы взглянуть на подсудимого. Киба переминался с ноги на ногу за спиной, слегка нервируя бесполезным действием. В запале иной раз казалось – черт бы побрал это ходячее несчастье, которое не могло находиться без движения дольше пары земных минут, в отличие от своих товарищей, которые, впрочем, видели, когда сослуживец переходит границы, и сами унимали его. Уж за что спасибо. Однако предложи кто Сакуре теперь отказаться от услуг Инудзуки, она вряд ли согласилась бы. Признала бы в предложении здравый смысл – Киба мог доставать, раздражать, шуметь когда не нужно, а девушка от души на него ругалась, растеряв остатки терпения, но… Взгляд скользнул по фигуре мявшегося позади наемника в темном контактном костюме и сером кимоно поверх, обхваченном поясом для оружия. Короткие коричневые волосы трепал ветер. Его смуглое лицо имело всегда как будто слегка раздраженное, нетерпеливое выражение. Со временем пришлось признать, что как воин он хорош. И не только как воин… Ее высочество отвели непозволительно долгий потеплевший взгляд от своей охраны. Что-то подсказывало: даже если однажды эта троица перестанет работать на нее в прежнем составе, как водится, каждый по своим причинам, и каждый пойдет дальше своим путем, один останется преданным Мирто не меньше советника Хатаке. Или немного по-другому, ей лично. Наемники вольны тем, что сами выбирают себе клетку. Девушка усмехнулась. И все же, этот тип невыносим. Успело прибыть еще несколько кораблей. Минула не одна минута глубокой задумчивости, сродни ностальгии по какому-то из множества неясных осколков прошлого, так или иначе связанных с планетой Галактического Совета. Выныривая из очередного воспоминания, тянущего за собой череду новых необязательных мыслей, помогавших скоротать время, Сакура заметила глайдер, впервые направляющийся не к зданию Совета, а к площадке. Даже не приземлился – низко завис над мостом, открывая кабину, точно нарушив правила безопасности, и на серебристый металл мостового покрытия ловко спрыгнул основной груз пилота, легко выпрямляясь, показывая летчику большой палец. Кабина захлопнулась и, накренившись, глайдер неспеша развернулся, чтобы резко ускориться на пути обратно к зданию. Харуно машинально отметила, что ее друг был прав одиннадцать лет назад: вот и встретились снова. Теперь он казался уже старше возраста, в котором покинул Мирто в той, прошлой своей жизни. Волосы еще нескоро должна тронуть седина, но легкая сеть первых морщин уже залегла в уголках как прежде ярко-голубых глаз. Не так представлялась девушке их встреча: без теней, залегших под этими дорогими ей некогда глазами, без сдержанного, почти тяжелого выражения и такого же взгляда, которым окинул ее Наруто, будто не сразу узнавая. На первый взгляд незначительные изменения вдруг показались поразительными. Не мог пришедший из вечного покоя так смотреть. Или время рядом с Мастером Саске оказалось губительным даже для Высшего существа?.. Прошедший десяток лет сказался на нем сильнее, чем на ней отразилось бы несколько сотен. Или же фоетонцы просто всегда и жили, и менялись быстро… Наруто подошел, неспеша поклонился. Даже бордовый контактный костюм и как будто тот же самый комбинезон, в котором друг остался на планете после последнего их прощания, в белесом матовом свете казались совсем другими. Выцветшими, тоже тронутыми временем и излучением. Но это, конечно, всего лишь оптический эффект. - Добрый день, Ваше Высочество, - поздоровался мужчина. – С нашей последней встречи прошло время. Какаши передал, что вы желаете меня видеть. Так официально. Совсем другой, обращенный внутрь взгляд – при всем желании на игру света не спишешь. Что ж, он прав, все давно кончено – понято недопонятое, пусть и по-своему, сказано невысказанное, пусть и не вслух. А сердце все равно легким уколом коснулась тоска, в кои-то веки не за себя. Ведь Сакура еще помнила каким он пришел. - Уж не знаю, добрый день или нет, – улыбнулась с сожалением. – Мне передали, что ты улетаешь. Из чего можно сделать вывод, что еще помнишь про корабль. Он перед тобой, – положила руку на чужое плечо, слегка сжав, прислушиваясь к ощущениям, – береги его и себя. Низкий почтительный поклон, ни тени улыбки. Сакура чувствовала как зарождается беспокойство при каждом новом взгляде на давнего друга, но тут же успокаивала себя, надеясь, что жизнь вдали от Кагуи вернет ему утраченный покой. Печали от расставания теперь не было, и оно не занялось внутри новой силой, как побоялась в первые мгновения этой короткой встречи. Словно они едва знают друг друга и мельком пересеклись в порту – одном из многих на пути: приятно узнать знакомое лицо, переброситься парой не теплых, не холодных фраз и разминуться, быть может, навсегда. На сей раз Харуно не зарекалась, но не удивилась бы, случись оно так. Не спрашивала и почему Наруто не остается на казнь – причин могло найтись много. Например, ей бы тоже не захотелось видеть смерть дорогого человека, не важно, кем его считают другие и в чем он виноват. - Решил куда полетишь? – все же ощущая странную незавершенность разговора, спросила девушка. - Нет, – мужчина, наконец, посмотрел прямо, поднял глаза, проникнутые прохладным спокойствием. – Это не важно. - Ты изменился, – не сумев скрыть просочившейся в голос печали. - Ничто не остается прежним всегда… Существует большая разница между тем, кто мы есть, тем, кем мы хотели быть, и тем, кем мы стали. Но ничто не случайно. Не печалься ни о чем, прости всех, кого сможешь простить. Прости меня, если однажды сочтешь нужным. Ведь все это ты сделаешь для себя. Желаю мира твоему сердцу. Он минул разделявшие их несколько шагов и на мгновение сжал в своих руках руки растерявшейся, пристально вглядывающейся в него девушки. Коротко склонил голову. А потом ладони Харуно выскользнули из его почему-то непривычно прохладных пальцев. Наруто так же коротко поклонился Кибе. Все это время терпеливо ожидавшему возможности попрощаться, и, видимо, рассчитывавшему на другое. Но настаивать на рукопожатиях охранник не стал, настороженно кланяясь в ответ, уважая чужое решение, хотя Сакура видела, что холодность со стороны бывшего товарища его задела. - И я желаю тебе мира! – запоздало крикнула, пока Наруто направлялся к кораблю. Мужчина услышал, остановился около отверстия входного шлюза, улыбнувшись ей незнакомо, но тепло – одними уголками губ, от чего снова тревожно екнуло сердце. «Прощай» – почувствовала в мыслях Сакура. До последнего смотрела, хмурясь, вслед стремительно удаляющемуся кораблю. Вздрогнула, приходя в себя от странных тревожных мыслей только когда Киба, привычной беспокойной тенью стоявший за спиной, положил руку ей на плечо – как всегда не по уставу, зато вовремя. Сакура на секунду накрыла ее своей, сдержанно кивнув – все в порядке. Наемник молча отступил, пропуская вперед. Верно. Все в порядке. Должно быть, показалось. [Время до казни: 0 земных часов и 15 минут] На самое важное заседание слетелись многие, и самое большое, торжественно сверкавшее платиной помещение Галактического Совета вновь переполнилось слушателями, почти как в тот раз, когда Мастер Саске впервые предстал перед судом. Торжественно серебрились в мягком свете бугристые стены. Одну единственную площадку, большую чем та, что обычно полагалась выступающему, покрывал высокий прозрачный купол защитного покрова. Сотканный из энергетического поля, своей неразличимостью он создавал впечатление отсутствия границы между слушателями и местом свершения окончательного суда. Вокруг царило сдержанное оживление. Слишком многие ждали этого момента. Ждала ли Сакура? Наверное, должна была. А теперь смотрела на узкое черное дуло громоздкой установки аннигилятора – единственного нарушителя незримой преграды – и снова не чувствовала ничего, кроме смутной тревоги. Торжественный момент, праздник окончательной победы над гнетом Черного Флота, а по сути, окончательное избавление от угрозы неизвестного. Есть ли среди других слушателей чувствующие то же самое, осознающие, что убивают не столько преступника, сколько собственные ненависть и страх? Пусть даже тот, чей образ на сей раз стал их олицетворением, действительно тысячи раз заслуживает смерти. Наверное, теперь все это не важно. Свершится справедливость – такой, какой привыкли ее видеть, какой она и должна быть. Выступил с речью Хаширама. Победной, воодушевляющей при всей ее суровой сдержанности, провозглашавшей жизнь, которую больше не уничтожат без причин непобедимые черные корабли. Непобедимые… Какаши слегка улыбнулся Сакуре со своего почетного места советника – весь в белом, как и его коллеги. В ответ Ее Высочество наградили мужчину едва заметным кивком – чуть дольше задержанные друг на друге взгляды – больше, чем слова. Мастер Саске не должен был измениться с тех пор, как девушка видела его в последний раз, но появление осужденного поколебало и эту уверенность. Кольца телепорта активировались посреди изолированной площадки, мгновенно перенося на место пустоты бывшего главнокомандующего некогда смертоносной флотилии. Его статная фигура отразилась на экранах. Но бледное лицо излучало не упрямое безразличие, не снисходительное, властное превосходство, которые врезались в память, став неотделимы от его мрачного образа. От него веяло неожиданными уверенностью и спокойствием. Ни капли страха или сожаления – человек, который ко всему готов, все решил для себя, во всем разобрался – ни тени горького или светлого сожаления в прямом, ясном взгляде чарующе черных глаз. Совсем не то, чего ждала она, как и после встречи с Наруто. Словно эта чужая, уже знакомая ей внутренняя сила и одновременная покорность каким-то образом пропитали все существо Мастера, степенно сошедшего с кольца телепорта. Сдержанное, но мягкое выражение одухотворенного лица делало его как никогда живым, светлым. Невозможным казалось оторвать взгляд от того, как расслабленно, легко он движется. На него хотелось смотреть. Никогда еще Мастер Саске не был так удивительно красив. По-новой, почти пугающе. «А не до сих пор ли этот человек победитель, снова и снова одерживающий над ними верх? – подумалось Сакуре. – Ведь еще большой вопрос, какая победа над врагом значительней – на просторах битвы или в его сердце». Внутри сжалось от неясного пока нехорошего чувства, скользнувшего по спине липким холодком. Выбор способа наказания не случаен. Мастер Саске должен лучше всех в зале знать что такое аннигиляция – полное уничтожение вещества при соприкосновении с антивеществом. В результате высвобождается несоразмерно большое количество энергии – идеальный безотходный взрыв чудовищной мощности. При правильном соотношении массы заряда и того, на что он направлен, не останется абсолютно ничего. Кроме того, если брать за основу даже такой небольшой объект как тело человека, то энергии, которая высвободится при реакции, будет достаточно чтобы снести наземные постройки Совета под корень. Все же, обычно один заряд антивещества не превышает массу в несколько десятков дальтон* – чтобы нанести серьезный ущерб вполне достаточно, остальное разрывает взрывной волной. Но Советом было решено уничтожить тело Мастера Саске полностью, несмотря на всю затратность и рискованность идеи. Затем и нужен барьер. А ведь еще совсем недавно Мастер Саске сам использовал такое оружие на открытом пространстве при захватах, среди тысяч людей. - Совет еще раз предоставляет осужденному право на последнее слово. Мастер Саске, есть ли вам что сказать? Он мог бы разразиться долгой речью, продлившей существование еще на несколько бессмысленных минут, мог бы просить прощения или в последний раз, емко и гордо послать к чертовой матери своих палачей, уходя красиво. Но мужчина только отрицательно покачал головой, оставляя за собой право не удостоить советника ответом. Больше никогда в этом зале не прозвучит его голос. - Осужденный от слова отказался, – соблюдая необходимые формулировки, подытожил председатель. – Совет приступает к исполнению приговора. Внутри невидимого энергетического круга раздалась команда сделать три шага вперед, хотя для точности наведения это не особо важно – в последний момент компьютер откорректирует, и заряд попадет точно, где бы ни находилась цель. Но Мастер Саске подчинился. В зале воцарилась напряженная тишина. Взгляды слушателей были прикованы к площадке с такими жадностью и тревогой, будто должно произойти нечто новое, чего доселе никто не видел. Сакура, как и остальные, знала, что ничего нового не произойдет – обычное уничтожение материи – но тоже не могла ни на мгновение опустить глаза, тоже ждала чего-то особенного, значимого лично для нее, будто все происходящее творилось не только снаружи, но и внутри, до каждой врезающейся в память детали. Мастер Саске стал подчеркнуто ровно, легко расправив плечи, привычно сложив руки за спиной. Весь в черном, но словно сияющий изнутри чем-то невыразимым, глядя как прицеливается орудие его убийства с мягким снисхождением. Не так – чувствовала в глубине души Сакура – не так он должен вести себя, не так смотреть, как будто это вовсе не… Девушка вздрогнула: взгляд Мастера Саске внезапно перехватил ее взгляд, прерывая на полумысли, обезоруживая. Так знакомо и тепло, что зашлось до боли екнувшее сердце. Он улыбнулся до ужаса узнаваемо, понимающе, ласково… Харуно никогда прежде не видела настоящей улыбки Мастера Саске, наверное, и вовсе смотревшейся на его лице неестественно, но эту узнала бы из всех. Орудие щелчком сообщило о готовности. Несколько стандартных слов Хаширамы об исполнении приговора проникли сквозь сознание незамеченными, пропали, потерялись вместе со звуками, запахами, красками бесконечно долгого момента. Мир замер, сузившись до нескольких мгновений, внимательных черных глаз и нарастающего гула аннигилятора. Остальное – как сквозь толщу воды. Пальцы впиваются в холодный край ложи. Одними губами, бездумно девушка шепчет «стойте», хотя кровь стынет в венах и хочется кричать, но страшные слова «это не он!» душащим комом застревают в горле. Черный маленький сгусток заряда мелькнул в мгновение ока, точно показалось. Тут же раздался взрыв, даже приглушенный отзываясь тишиной, а затем легким звоном в ушах и замершим на несколько ударов сердцем. Низкий рокот, как отзвук грома от блеснувшей в атмосфере крупной молнии, разнесся по залу. Пространство под дрогнувшим едва различимой рябью защитным куполом заполнил редкий сероватый туман, делая изолированную полусферу видимой. И все. Только пустота воздуха – перегретого, влажного от мельчайших остатков нерасщепленного реакцией вещества. Густую тишину разбавили первые несмелые одобрительные возгласы, тонувшие в нарастающем шепоте трибун. Голос председателя снова таял в так и не рассевшемся до конца, даже нарастающем звоне. Сакура попятилась, едва не натолкнувшись спиной на преграду выхода, ошалело глядя перед собой. Оставшись на краю какого-то важного, пронзительного понимания. В кабине корабля Мирто не слишком тесно, не слишком просторно: место есть только для одного пилота, но если немного переоборудовать, по-другому расположить приборы, заменить кое-какие из устаревших датчиков, то хватит и на двух. Звездная система Кагуя давно минула, оставшись позади своими невидимыми, как будто неприступными границами. Скоро Черный Флот понемногу забудется, уйдет в небытие чтобы занять свое место в архивах сухой отчетности и воспоминаниях, перейдущих из уст в уста в разной степени искаженными. Ускорители разогнали корабль так, что если не задать места назначения заранее, он минет несколько звездных систем перед остановкой. Но параметров не задано, и автопилот бездействовал, отключенный. Только ненадежное при таких запредельных скоростях ручное управление поддерживало курс в неизвестность. Направление все равно корректировали приборы, сверяясь с картами, ведь любое отклонение судна даже на лишний миллиметр могло тут же снести на миллионы земных километров в сторону от относительной прямой, по которой следовал корабль. Конкретной же цели не было. Машина просто плыла, повинуясь привычным уверенным движениям, изредка задающим тщательно обрабатываемые команды. Сквозь темноту, тонко разлинеенную световыми росчерками близких и далеких звезд, лентами тянущимися вдоль корпуса, вперемежку с уколами их ярких вкраплений, скопившихся впереди. Светлые короткие волосы пилота вдруг стали понемногу темнеть, удлиняться. Голубые радужки глаз чернели, почти сливаясь по цвету со зрачком, мелкие морщинки вокруг глаз и рта разглаживались, менялись черты. Пальцы на руках, мягко, но крепко сжимавших штурвал одной из недавно устаревших моделей, стали тоньше, кожа побледнела, и чувство снова обволакивающей тело жидкости понемногу отступило. Кабину управления все так же занимал Саске – в грубом оранжевом комбинезоне на бордовый контактный костюм. Не отрываясь от управления даже из-за произошедшей метаморфозы, привычно держа в поле зрения приборы и находя время заглянуть вперед. Так, что росчерки созвездий в темноте снаружи отблесками тонули в темноте его глаз. Рядом забрезжило, сгущаясь, тусклое золотистое свечение, постепенно стягиваясь в сгусток более плотной субстанции, приобретающей очертания человеческого тела. Чужое присутствие же стало ощутимо намного раньше. Саске скользнул по фигуре всего одним коротким взглядом, в котором пронеслись и привычная усталость, и облегчение. Хорошо. Раз он здесь, все прошло по плану. «Я все равно не понимаю, как тебе это позволили», – мягко, вместо приветствия и радости от того, что вернулся. Что смог остаться здесь, рядом. Он волновался, он ждал… и до последнего не позволял себе не верить. Наруто как будто стоял рядом, заложив за спину полупрозрачные руки. Почти такой же, как в тот раз, когда Саске впервые увидел его без тела, еще не неся бремени своих тягостных воспоминаний. Теперь легкое свечение, намечавшее его очертания, действительно выглядело всего лишь оболочкой для пустоты. Совсем призрачный, но все такой же светлый, он снова находился везде и нигде, ненавязчиво, но всецело заполняя пространство своим присутствием, проникая насквозь знакомым, ложащимся миром на сердце теплом. «Очень просто – не стали вмешиваться, – в его мыслях ощущалась улыбка. – А если серьезно, то помнишь, как-то я сказал: никто не получит сверх заслуженного, и никто не отдаст больше, чем должен отдать. Ты отдал столь многое, что трудно вообразить: свое «светлое» поле, покой, рассудок, даже право на существование. Только ради того, чтобы дать шанс кому-то еще. Ты не считаешься добром только потому, что слишком велико твое «черное» поле, а оно все же первое мерило сущности обладателя. Но не последнее. Поэтому ты и не зло – твоя душа не жаждет его и не живет им. Все, что ты сотворил, делалось не из ненависти, а из любви. Ты – равновесие, однажды не удержавшее чаши весов на одном уровне, потому что они оказались непомерно тяжелы. Нельзя оставить это без внимания и дать тебе просто исчезнуть. Остальные согласились со мной, не посчитав мой поступок безрассудством, поэтому я все еще здесь. Вот твой шанс. Хватит решимости – воспользуйся им, а я помогу». Вот как… В самом начале и правда казалось, что стоит цепляться за любую, даже самую мизерную возможность. Теперь же и тело, и разум одолевала бесконечная усталость – постоянная спутница на всю оставшуюся жизнь. Всего за одиннадцать лет ему истрепало нутро, вывернуло наизнанку, раздробило на осколки и собрало заново, только будто не совсем правильно, не полностью, использовав при сборке только самое жизненно важное, нужное и при этом то, с чем труднее всего остаться один на один – самую суть. Истончившуюся, но ставшую болезненно чище. Столько их общих сил утекло с тех пор безвозвратно. Поэтому теперь тем более стоит рискнуть. «А что с казнью?» – спросил просто чтобы знать. «А что с ней может быть не так? – почти ощутимо усмехнулся Наруто. – Мастера Саске больше нет, жаждавшие мести удовлетворили ее, последняя часть договора исполнена – справедливый человеческий суд свершился. Даже часть твоего «черного» поля погашена – может же учитель тебе немного помочь. Меня очень кстати избавили от тела до срока, я снова ничем не ограничен и смогу быть рядом где и как угодно, а ты остался жив, теперь нам хватит времени, отведенного до конца твоих дней. После, как будешь готов, начнешь новый путь. А я присмотрю за тобой и буду ждать, сколько понадобится. Мы всегда ждем друг друга, Саске». Не ответил. Не чувствовал, уместна ли теперь благодарность, но знал, что если в душе она есть, то о ней уже известно – во всей глубине и оттенках, которые ни за что не выразить словами. Слова окончательно потеряли смысл, стали ненужными. Конечно, он справится. Он не один. И никогда не был одинок. Время потекло в емкой тишине, но больше не тянулось, а таяло размеренно, легко. Впереди еще много испытаний, но существование теперь не оборвется на них, оставив после себя лишь недолгую чужую память и горькое послевкусие безнадежности, нет. Оно продолжится, так или иначе. И однажды, рано или поздно… Тонкие бледные губы тронула едва заметная улыбка. Не обязательно смотреть, чтобы ощутить тепло чужой улыбки в ответ, должно быть, широкой и довольной, какой сам всегда ее помнил. [Некоторое время спустя. Звездная система и планета Кагуя] Просторное, почти пустое помещение с высоким потолком залило белым приторным светом. Начальница тюремного отсека в синем форменном комбинезоне со знаком отличия на пышной груди и легким парализующим оружием на поясе вошла первой. Ее тихие шаги одинаково хорошо слышались во всех частях одного из засекреченных хранилищ, отдавались от стен, пронизывая гулкую пустоту. Какаши неспеша зашел следом, слегка ежась – внутри оказалось ощутимо холодней, чем в основной части отсека. Советник остановился чуть поодаль, наблюдая как леди Сенджу склонилась над одной из двух десятков капсул длительного сна, выставленных в длинный ряд, роняя золотые пряди, собранные в низкий хвост, на медленно отъезжающую в сторону заслонку стекла одной из них. Как же не шло ей это сосредоточенное, властное выражение, застывшее на казавшемся почти юном в дневном свете лице, но годы накладывают свою печать не только увяданием красоты – они невесомо откладываются в жестах, сталью и безразличием потихоньку проникают во взгляд. Цунадэ подняла на Хатаке внимательные шоколадные глаза. - Разблокировано, – отчиталась и распрямилась, сбрасывая волосы с плеча. Какаши степенно подошел, привычно пряча сомкнутые ладони в длинных рукавах своих белых одежд. Вздохнул тяжело. Он и первый раз, когда только пришел сюда, в душе оказался готов к увиденному. В каждой из двадцати капсул под прозрачным покровом лежало по клону Узумаки, некогда оглушенному зарядом во время вошедшего в историю Совета побега. Те же контактные костюмы с номерами, выданные им еще Мастером Черного Флота, те же светлые, встрепанные волосы, то же лицо – у каждого одинаково разгладившееся, умиротворенное – в самом деле, уснули. Очень глубоко. - Может, вы и правы, - неохотно рассудила Цунадэ, скрестив руки на груди и хмуро вглядываясь в одного из своих бывших заключенных, над капсулой которого они оба замерли. – Теперь их командира нет, ничто не помешает экспериментам. Но мозги все равно придется промыть. - Для начала решено разбудить двоих, без, кхм… промывки. Держать раздельно, понаблюдать, расспросить. Слишком много ценной информации хранится в их памяти, чтобы просто взять и стереть ее... Тебе еще отправят указания. - Понятно. Конкретные номера?.. - На ваше усмотрение, – улыбнулся советник, – между ними не отметили особой разницы. - Тогда начнем с этого, – женщина кивнула в сторону клона внутри вскрытой капсулы, – как только придет приказ. Мороки же с ними… Советник понимал недовольство леди Сенджу – слишком свежа память о том, как однажды клоны чуть не разнесли тюремный корпус на куски. Впрочем, почему чуть?.. Урон оказался слишком велик, и, несмотря ни на что, каждый из этих ребят все еще оставался угрозой, которой присвоен максимально высокий уровень опасности. Естественно, она сомневалась в решении Совета, но противиться не могла. Только исполнять. А с последним проблем до сих пор не возникало. Все же, научный прогресс движется вперед, много полезного можно узнать, изучив технологии, оставленные после себя одной из самых мрачных и странных легенд последних столетий. Одна из этих технологий прямо перед ними. Конечно, Совет не может пренебречь таким оружием. Цунадэ направилась к выходу, а Какаши еще какое-то время стоял, вглядываясь в знакомые до легкого холодка черты. Думая, что может открыться, когда распахнутся темно-голубые глаза, обладатель которых сейчас находится где-то за завесой тяжелого сна, приближенного к смерти. И стараясь не думать о том, что осталось сокрытым в точно таких же глазах оригинала, с которым он, должно быть, больше никогда не пересечется. Может, к лучшему. Иногда тайному лучше оставаться таковым. Советник развернулся, отогнав последние сомнения и безнадежно запоздало последовав за самой роскошной женщиной тюремного корпуса. «03» – маленькими серыми цифрами значилось на черном фоне костюма клона, лежавшего в единственной раскрытой капсуле. * Дальтон - атомная единица массы.