Love is a battlefield

– Кристофер Робэрт Эванс, – сурово рявкает отец своим неповторимым басом-профундо*, которым он так гордится. Боба Эванса можно назвать двоежёнцем, поскольку на опере он женат так же давно и крепко, как и на Лизе. Его семья музыкальна от и до, дети окончили лучшие консерватории не страны даже, а мира. Скотт, например, учился в России (привёз оттуда прочные знания, хорошо поставленный тенор и привычку пить холодную водку по утрам). Криса можно назвать единственным уродом в семействе Эвансов, потому что вопреки прогнозам отца он не только не получил высшее образование, но и музыкальный колледж бросил на втором семестре первого года. – Да, отец? – устало спрашивает Крис, стягивая с головы огромные фиолетовые наушники. Через неделю релиз альбома и он делает финальный прогон песен. Завтра студия скинет файл для окончательного тиража, так что косяки лучше выделить как можно скорее. Но отца это не волнует. Ему в очередной раз захотелось почитать нотации своему нерадивому сыну, которые, впрочем, пользы не принесут никакой. Отец снова будет расхаживать по дому и гневно петь арию Балтазара из какой-то там оперы, а Крис - курить крепкие сигареты, "убивая" свой прекрасный баритон. На самом деле Крис рад, что так и не показал отцу свои песни (берёг его нервы и свои лёгкие), ведь пигвойс тоже мало способствует сохранению чистого вокала. – Я разговаривал с Кайлом, ректором Калифорнийской консерватории. Он согласен принять тебя в число студентов, при условии, что ты действительно будешь заниматься. – Слушай, – теперь Крис вздыхает страдальчески. – Мы обсуждали этот вопрос тысячу раз. Я не буду учиться в консерватории. Ни в какой. Так что если тебе больше нечего сказать, извини, я вернусь к работе. У меня очень мало времени. Отец замирает, удивлённо моргнув. За все эти годы он так и не смог привыкнуть к тому, что в семье есть кто-то, идущий наперекор его слову. – Кристофер Робэрт Эванс, – на удивление тихо говорит он. Криса передёргивает от дурацкого псевдоаристоаратического "Робэрт". – Я знаю о твоих, так сказать, "музыкальных" предпочтениях, но и ты знаешь меня. Всё будет так, как я сказал. – А то что? – фыркает Крис. – Лишишь карманных денег? Заставишь слушать Бетховена? Изобьёшь розгами? Я, если ты не заметил, мальчик уже большой. Разберусь со своей жизнью сам. Отец смотрит на Криса испытующе. Они очень похожи внешне. Волевой подбородок, правильные черты лица, словно высеченные из камня, жёсткие русые волосы. Но при всей этой схожести сложно найти более разных по характеру людей. Пожалуй, единственное, что объединяет Эвансов - фантастическое упрямство. – У тебя, кажется, скоро альбом выходит? – невзначай спрашивает отец, отчего Крис весь подбирается, напрягаясь как внешне, так и внутренне. Этот вопрос задан не просто так. Крис чувствует это каждой клеточкой души. – А что? – вопросом на вопрос отвечает Крис, не говоря ни "да", ни "нет". – У меня есть пара знакомых в звукозаписывающих студиях. Как думаешь, обрадуются ли парни из твоей "группы", если узнают, что вы не только не презентуете этот альбом, но и не запишетесь нигде? Никогда. Вообще. Я смогу устроить всё так, что ни одна, даже самая захудалая студия не запишет вас. Тебя, если быть конкретнее. Крис замер. Он не сделает этого... Просто не посмеет! Чёрт, да это же полный абсурд! – Всё что мне нужно, это твоё обучение. Отложи выход альбома на год, для начала. Поступи в консерваторию, отучись успешно год, и тогда, в качестве подарка, я может быть и позволю тебе записаться. Разумеется, при условии дальнейшего обучения, – отец говорит мягко, но с его голосом такой тон звучит даже хуже. Это как орки из "Властелина колец". Крис часто думал, что если бы отец не реализовал себя, как певец, он бы точно смог найти местечко в озвучивании киношек и игр. Благо монстров сейчас дохрена. – Подумай, Крис, всего четыре года. Четыре года и будь кем угодно. Патлатым рок-музыкантом, продавцом в Сабвэйе, бомжом на вокзале. Я полностью вверю тебя самому себе. Сразу после окончания в консерватории. Отец стоит, задумчиво пожёвывая нижнюю губу. В домашнем халате он не выглядит ни грозным, ни опасным. Но Крис прекрасно знает, что у этого человека железная воля и мощный мозг, просчитывающий всё до мелочей. А ещё он хренов манипулятор! – Мне надо подумать, ладно? – вздыхает Крис. Соскочить на этот раз не удастся точно, но решиться обречь себя на смертную скуку - непросто. – Разумеется, сын, подумай. Взвесь всё повнимательнее, и прими верное решение. Отец уходит, громко хлопнув дверью. Крис слышит, как в тишине коридора глухо отдают его шаги. Скажите, какой дебил станет подковывать домашние туфли металлической набойкой? Крис хватает с тумбочки сигареты, машинально похлопывая себя по карманам худи в поисках зажигалки, и спешно покидает комнату. Можно, конечно, курить и на веранде. Отца это жутко бесит, но сделать ничего своему двадцатитрехлетнему отпрыску он не может. Но сейчас помпезная обстановка квартиры душит Криса, и он с удовольствием выходит на вечернюю улицу. Огромный дом Эвансов стоит посреди квартала, как часовой. На фоне милых уютных домишек соседей он выглядит настоящим гигантом. С колоннами, фресками и лепниной. Он построен не для комфортного житья, а исключительно ради чужой зависти. Да, отец действительно упивается чувством всемогущества, когда видит завистливое восхищение в глазах коллег, друзей и прохожих. Что ни говори, а деньги портят людей. Даже самых талантливых. *** Себастьян нервно грызет ручку. Последние пятнадцать минут зубы Себастьяна, сосредоточенно перемалывающие колпачок - единственное, что видит Маки. – Да ладно тебе, Себ, не парься! Если ты не пройдёшь, то что тогда говорить о других? Никто в этом здании не умеет играть так, как это делаешь ты. – Не шнаю, Маки. Шлишком велики шаншы вылешеть, – Себастьян кусает немного сильнее, и колпачок с треском разлетается на мелкие кусочки. Маки сдавленно хихикает, наблюдая за тем, как Себастьян сердито отплёвывается. – Да какие шансы-то? – фыркает Джереми. – Ты едва ли не единственный, кто действительно ходил на эти дурацкие курсы для абитуриентов. И уж точно единственный из всех поступающих, кто давал концерт в Сиднее! – Боже, Джер, ты же прекрасно знаешь, что концерт давал не я, а молодая певичка, у которой аккомпаниатор руку сломал. Просто подработка, ничего особенного. Толпа будущих студентов пронеслась мимо студенческого кафе, чуть не опрокинув один из зонтиков, создающих навес над столиками. Себастьян, решивший выпить колы, едва не подавился трубочкой, которую втянул от неожиданности. – Боже, Себ, как ты умудрился дожить до двадцати лет? – спрашивает Маки, закатив глаза. – Человек-катастрофа! – Там списки вывесили, да? – не слушает его Себастьян. – Пойдем посмотрим! Ни Маки, ни Джереми особого энтузиазма не проявляют, поскольку и без того знают, что зачислены. Их родители не стали мудрить и сразу же заплатили за обучение своих детей. Себастьяну на подобное рассчитывать не приходится, поэтому он мелко трясётся от волнения и страха. Маки наблюдает за тем, как Себастьян пробивается к спискам сквозь толпу. Он внимательно выискивает свою фамилию в числе студентов. Сначала у него вырывается негромкий победный возглас, но потом лицо становится сосредоточенно-тревожным. – Что за хуйня? – громко кричит Себастьян. Приехали. Маки понимает, что всё очень плохо. Правильный культурный Себастьян матом ругается так редко, что эти разы можно действительно пересчитать по пальцам. Одной руки. И сейчас должно произойти нечто экстраординарное, чтобы меланхоличный Себастьян вышел из себя. Они с Джереми несговариваясь бросаются к спискам, бесцеремонно распихивая людей. В экспериментальной группе, куда метил Себастьян, действительно значится его фамилия. С пометкой "по кастингу". Всё гораздо дерьмовее, чем ожидалось. Маки быстро пробегает глазами по списку, обнаружив, наконец, человека, у которого есть такая же пометка. Некий Кристофер Эванс. Ни в одном из предварительных списков Маки этого имени не встречал. – Блять! – восклицает в сердцах Себастьян. – Ну вот за что мне всё это, а? Как можно вообще быть таким неудачником? Держу пари, чьё-нибудь протеже, внесённое в списки в последний момент. У меня ж просто шансов нет! Себастьян истерически смеётся, понимая, что всё кончено. Действительно кончено. Два года подготовительных курсов, сотни часов, проведённых за инструментом, тысячи разученных партий. Всё напрасно! – Что случилось? Я слышала, как Себастьян ругается. Пожар? Потоп? Вторжение инопланетных захватчиков? – раздаётся за спинами парней бойкий девичий голос. – Мелко берёшь, Скар, – фыркает Маки. – Себа такими вещами не проймёшь. Рад тебя видеть, кстати. – И я ужасна рада, мальчики, – искренне говорит Скарлетт. – Ну а если серьёзно, что стряслось? Себастьян угрюмо молчит, поэтому просветительскую роль на себя берёт Маки. – Какого-то богатенького ублюдка внесли в список бюджетников и поставили с Себастьяном на кастинг. Пиздец, правда? Скарлетт собирается что-то ответить, но давится собственными словами, посмотрев куда-то за спины парней. – А, ну всё ясно, – заключает она и кричит: – Эванс, какими судьбами? Из всех мест, где тебя можно встретить, консерватория - последняя в списке. Все разом оборачиваются в указанную сторону и видят то, что Себастьян метко характеризует словом "пиздец". Высокий, в меру накачанный парень, одетый в драные джинсы, чересчур обтягивающую светлую футболку и тяжелые ботинки фирмы "Доктор Мартинс". Неужели ЭТО и есть тот самый студент? Себастьян раздражённо ведет плечом и уязвлённо морщится. Он определенно на взводе, но никто не ожидает, что он вдруг резко начнёт осыпать подошедшего парня непонятными иностранными словами. Вдоволь прооравшись Себастьян резко разворачивается и уходит. – Скажите мне, что он просто иностранец и это манера приветствия такая, – умоляюще просит парень. – Меня зовут Крис, а вас? Крис явно пытается быть дружелюбным. Скарлетт, хорошо знающая его, догадывается, каких усилий ему это стоит. Несмотря на бойкий характер, крутой нрав и бесшабашно-хулиганскую внещность Крис - интроверт. Полнейший. Но для знакомства он выбрал не самых удачных людей в не самое удачное время. Джереми смотрит на Криса немигающим бесстрастным взглядом (это у него высшая степень презрения, да), а Маки показывает фак, гордо бросает "ублюдок" и уходит вслед за Себастьяном. – У вас в консерватории все такие вежливые? – ошалело интересуется Крис у Скарлетт. – Или это я везунчик? – Ты, Крис, ты, – Скарлетт берёт его под локоть. – Ты нажил себе ужасного врага, друг мой. Себастьян вообще редко ругается матом, а если уж на румынском, то тут вообще какой-то особый случай должен произойти. – Да что я сделал-то?! – Кроме того, что теперь Себастьяну придётся соперничать с тобой за СВОЁ бюджетное место? Твой отец не гнушится использовать связи, пристраивая детей в консерватории на обучение, но всегда придерживается одного принципа: обучение должно быть бесплатным. И теперь вы с Себастьяном поставлены на "кастинг". Естественно Себастьян не в восторге. – Что это всё значит, а? – умоляюще стонет Крис. – Я уже нихрена не понимаю. – Вы оба, мальчики, кандидаты на вылет. Ну, вернее, один из вас. Так бывает, когда по каким-то причинам число абитуриентов не совпадает с числом бюджетных мест, – поясняет Скарлетт. – Не в обиду тебе, Крис, но если бы речь шла о честной игре, то я бы поставила на Себастьяна. Он лучший молодой музыкант из всех, кого я знаю! Но в твоём случае я даже не представляю, что будет. Вряд ли твой отец так просто смирится с отчисление по итогам первого семестра. Но одно могу сказать точно: если не хочешь лишних проблем, не суйся к Себастьяну и его друзьям. У них есть веский повод тебя недолюбливать, согласись? Крис тяжело вздыхает. Да уж, с этим обучением будет ещё больше проблем, чем ожидалось. Он выбивает из пачки сигарету и закуривает. – Ты что творишь? – шипит змеёй Скарлетт. – Прямо на территории кампуса? Сдурел совсем? – Боже, Скар, в моём договоре с отцом речь шла о нормальной учёбе. Но о нарушении правил не было сказано ни слова, так что... – Кстати, как ему удалось затащить тебя сюда? – интересуется Скарлетт, откидывая рыжую прядь. Да, а этом году она с чего-то вдруг решила стать рыженькой. – Ай, долгая история, – отмахивается Крис, сбрасывая пепел.