Бутылка

Когда первая волна страсти улеглась, и они обессиленные лежали, приходя в себя, Ичиго счастливо улыбаясь, заявил: - Оказывается, ты никакая не ледяная глыба, Бьякуя. Ты - просто вулкан страстей! За что получил совсем неболезненный тычок в бок, и ворчливый голос ответил: - Умолкни, наглый щенок! Если бы ты вел себя в постели прилично, то все было бы по-другому. Рыжик довольно хмыкнул: - Зато я бы никогда не узнал, какой ты страстный, когда тебя раззадорить! И вообще – я бы очень хотел увидеть твое лицо, когда ты трахаешь меня. Кучики–тайчо задумчиво улыбается: - Хочешь сказать, что готов продолжать? Ну, тогда мы попробуем другую позу. Он тянет к себе большую подушку и подкладывает ее под поясницу временному шинигами. Ичиго бросает быстрый взгляд на любовника и гордо улыбается: у хозяина дома такой знатный стояк, что дураку понятно, что уж он-то точно готов. В этот раз их соитие происходит плавно и неспешно. Но Куросаки все равно ощущает всепроникающую негу и блаженство. Он не знает, как объяснить то, что чувствует – это и похоже на кайф от предыдущего опыта, и совсем другое по глубине и ощущениям: кажется, что Бьякуя изнутри ласково гладит и ласкает его своим достаточно большим членом. Он уже не вонзается, а плавно раздвигает мягкие стенки на своем пути и делает это каждый раз как-то иначе. Словно экспериментируя с телом Куросаки, пытаясь опытным путем определить, какой угол проникновения вызовет наиболее сильный всплеск удовольствия. До сих пор Ичиго даже не подозревал, что такое возможно – просто поменяв направление, заставить его кричать и метаться в приливе экстаза. Но и это не все. Когда любовник кончил, временный шинигами решил, что на этом все и завершилось. Но Кучики-тайчо еще раз удивил его: одним плавным движением он переместился куда-то вниз, и, когда его язык лизнул головку, сердце Рыжика замерло и пропустило удар. Куросаки показалось, что такого острого и необычного наслаждения он не испытывал еще никогда. А потом теплые губы обхватили и вобрали в себя весь орган, и он едва не взлетел под потолок. Перед самым рассветом Кучики–тайчо взвалил вконец обессиленное тело любовника себе на плечо и понес в купальню. Пока еще было темно, но светильники по краям водоема дарили приятный полумрак двум шинигами. Куросаки не узнавал сам себя. Сильные и умелые руки мыли его тело, а он, словно маленький ребенок, послушно позволял это делать и даже не возмущался. Он смотрел и просто улыбался, мечтая прижаться всем телом к любимому божеству и просто полежать, слушая беспокойный стук его сердца. И тут над горизонтом показался краешек солнца. Оно медленно и величественно поднималось над миром, и Ичиго понял – пора... Он склонился к слегка припухшим губам капитана и запечатлел на них исполненный нежности и любви поцелуй. Он получил от жизни все, о чем мечтал и даже больше, а значит, пришло время платить по счетам. Легко улыбнувшись, он выбрался из воды и сказал: - Я ненадолго. Сейчас вернусь – подожди меня, ладно? Прикрыв бедра большущим полотенцем, он выскользнул в сумрак коридора. Бьякуя тоже не стал задерживаться в воде – быстро обтёршись, он накинул кимоно и присел на удобный деревянный шезлонг. Ему подумалось, как странно распорядилась жизнь, сведя их вместе. В этом мальчишке было столько страсти, искренности и какой-то щенячьей преданности, что аристократическое холодное сердце тайчо предательски дрогнуло. Он прекрасно понимал, что разница в возрасте, опыте и воспитании всегда будет вторгаться в их отношения, но он понимал и другое – Рыжик сумел совершить невозможное и пробудил его сердце. После смерти жены он отгородился от окружающего мира надежной стеной холода и равнодушия и считал, что все так и будет до самой его смерти. Но то, что вчера совершил Ичиго, не смог бы сыграть даже самый гениальный актер. Это так поразило капитана шестого отряда, что непроницаемая стена дала трещину. "Я дам ему шанс!" - пообещал себе Кучики–тайчо. Он заслужил это. В этот момент в купальню вошел временный шинигами с дзанпакто в руках. Он опустился на колени перед своим божеством, протянул меч и склонил голову: - Я готов, спокойно проронил он. - Ты подарил мне такое блаженство, что теперь я умру счастливым. Сердце Бьякуи сладко сжалось. Замерший со склоненной головой Ичиго в этот момент выглядел таким величественно прекрасным, что восхищение ярким пламенем вспыхнуло в душе капитана. Он сам был благородным человеком и знал толк в таких вещах. Усилием воли, стряхнув с себя сладкое наваждение, Бьякуя крепко схватил рыжие вихры и проронил в покорно запрокинутое лицо и полуоткрытые губы: - Надеюсь, ты понимаешь, что по натуре я - собственник, и ни с кем не буду делиться тем, что принадлежит лично мне. Я оставлю тебе жизнь, но с этой минуты ты целиком и полностью принадлежишь мне! Любая попытка измены... и ты - труп! - закончил тайчо, пристально и жестко глядя в широко распахнутые глаза любовника. Ичиго посмотрел долгим красноречивым взглядом и ответил: - Теперь ты - хозяин моей душе и телу, так что, в любой момент сможешь забрать то, что и так уже твое, а значит, предупреждения излишни. Кучики–тайчо улыбнулся властно и удовлетворенно и впился губами, сминая покорно подставленные губы. Временному шинигами пора было отправляться домой. Ему совершенно этого не хотелось, но капитан шестого отряда дал слово, что сегодня же решит все вопросы и возьмет отпуск, чтобы воссоединиться с Куросаки. Покидая любимое божество, Рыжик мечтал, чтобы как можно скорее наступило утро. Утром должен был прибыть Бьякуя. Дома он не стал даже ужинать, а сразу же отправился спать, чтобы хоть во сне увидеть любимого. Он даже представить не мог, что ждет его впереди. Уставший Рыжик спал воистину мертвым сном, когда в комнату тихонько пробрался Хичиго. Взглянув на спящего Ичи, он издевательски усмехнулся и потянулся за кульком из магазина, предусмотрительно принесенным с собой. Там что-то многообещающе зашуршало. Утром от мощного рыка Бьякуи задрожали стекла в комнате Куросаки: - Гаденыш ты эдакий! С кем это ты без меня развлекался? Растрепанный и ничего не понимающий Ичиго высунул голову из-под одеяла: - Какого черта? Ты чего... И тут его взгляд упал на презервативы в пупырышках, затейливо свисавшие с люстры. "Ах ты, мудило гороховое!" - сердито подумал временный шинигами, лихорадочно прикидывая, что бы сказать тайчо. Но тут его взгляд уперся в коробку с целым ворохом гондонов, лежавшую на столе. "Вот тебе и летние каникулы..." - с тоской подумал Куросаки. Хичиго-таки отомстил своему Королю.